Вулканоид действительно не был готов "прорваться", но повторное появление на берегу неведомых движущихся предметов изменило обстановку. Жидкое существо обладало крайне ограниченным набором примитивных рефлексов, один из которых предписывал пожирать (путем растворения в себе) все крупные твердые тела, то есть близлежащие камни и скалы, регулярно подбрасываемые очередными взрывами вулкана. В настоящий момент рядом оказались люди, дотянуться до них вулканоид не мог и потому вызвал подмогу.
На глазах изумленных космонавтов озеро заволновалось при полном отсутствии ветра. Сейсмографы зарегистрировали серию сильных толчков. Пробежав сквозь горные породы, эти колебания срезонировали в недрах Трехглавого, возбуждая кремнийорганические растворы внутренних резервуаров. Сигнал был понят, и сотни тонн оживающей субстанции, интенсивно расходуя накопленную энергию, устремились вверх — к кратерам.
Первыми внешними проявлениями вулканической вспышки были новые гораздо более мощные сотрясения почвы. Все три вершины окутались облаками зеленого пара.
Из нижнего кратера хлынул дымящийся поток и, быстро миновав желоб, стал вливаться в озеро. Пока все шло точно по скуратовской схеме — заполнив ближнюю выемку, жидкость начала перетекать в следующую. Люди и роботы отступили на всякий случай метров на двадцать пять, но затем снова подошли к берегу. Естественно, все были убеждены, что имеют дело с явлением мертвой природы. Примерно той же точки зрения придерживался в отношении людей и вулканоид.
Внезапно заработали верхние кратеры, и в землянам потянулись еще три языка псевдолавы. Поскольку общее внимание было отвлечено происходящим в озере, новую опасность заметили лишь в последний момент, да и то потому, что остававшийся в катере Бахрам случайно посмотрел в ту сторону. Пока исследователи обратили внимание на крики третьего пилота, пока поняли смысл его предупреждений, пока соображали, куда бежать — вулканоиды взяли их в клещи. Люди бросились врассыпную, но Астанин, Скуратов и Мигалова оказались окруженными раскаленной массой жидкого хищника.
Ярослав по-прежнему стоял на своем камне, с которого открывалась прекрасная панорама, и командовал отступлением. Ираклий со Степаном успели отбежать на порядочное расстояние и теперь, убедившись, что опасность не столь уж велика, просили разрешения вернуться. Даганов вообще остался в стороне от потоков псевдолавы. Скуратов, отделенный от "суши" лишь узеньким неглубоким ручейком, хладнокровно ступил в жидкость и тремя шагами выбрался из ловушки.
Хуже было с Мигаловой, которая попыталась плыть, но клейкий коллоид мгновенно залепил забрало ее шлема, и ослепленная практикантка чудом выбралась на островок. Вулканоид подступал все ближе, и теперь от ближайшего участка твердой поверхности девушку отделяло не менее десяти метров псевдолавы.
— Наташа, прыгай! — крикнул ей, подбегая к берегу, Бахрам.— Уменьшай вес — и лети!
В ответ послышались жалобные всхлипывания.
— На катере нет какой-нибудь лодки или плотика? — осведомился Вахтангов.— Или, может быть, свяжем несколько пустых канистр из-под воды?
— Подготовочка у вас, покорители галактических бездн! — саркастически бросил Ярослав.— Сегодня же заставлю всех перезубривать инструкцию по скафандрам.
Кто-то удивился, при чем тут, дескать, скафандр, конструкторы коего не предусмотрели, как общеизвестно, гребного винта. Второй пилот вздохнул.
Ни винтами, ни водометами скафандры действительно не оснащались. Не предусмотрели конструкторы, к сожалению, и щеточек для очистки смотрового щитка. Однако имелся вмонтированный в пояс антигравитатор, без которого высадка на Вулкану стала бы нереальным предприятием.
Цель большинства межзвездных экспедиций — исследование планет. Планеты в большинстве своем на Землю не похожи, и сила тяжести на них превышает, как правило, земную. Этот избыток притяжения и компенсируется антигравами, которые автоматически поддерживали вокруг скафандров привычную для человека силу тяжести. Пассажиры привыкли, что этот процесс осуществляется обычно без их участия (антигравы регулировались экипажем звездолета сразу же после посадки), и совершенно не обращали внимания на рычажки ручного управления, позволявшие уменьшать гравитацию в пять-восемь раз.
— Уменьшай вес и прыгай! — снова закричал Омаров, но Наташа явно не понимала, чего от нее требуют.
Ближе всех находился к ней сейчас Ярослав, но он решил передоверить "спасение" девушки Бахраму. Все-таки романтическая ситуация: рыцарь освобождает даму сердца из плена инопланетного чудовища.
Красивым прыжком третий пилот достиг клочка грунта, на котором металась практикантка, переключил ее пояс на максимальное уменьшение веса, и они прыгнули обратно. Поскольку Наташа толкнулась недостаточно сильно, их совместный полет получился не совсем удачным: они шлепнулись в псевдолаву, однако быстро из него выползли.
Извержение выдыхалось. Астанин хотел было переждать это явление на своей скале, но вовремя заметил, что коварная жидкость энергично разъедает камень, на котором он стоял, и поспешил присоединиться к товарищам.
Главная работа началась часа через два, когда вернувшиеся на звездолет исследователи попытались свести воедино собранные за эти дни материалы. Заглянувший к ним Ярослав обнаружил несколько динамических голограмм, по которым резво бегали разноцветные шарики, треугольнички и волнистые линии. Разгадкой, однако, пока и не пахло.
— Что же все-таки случилось? — поинтересовался за ужином Бурталов.— Как могло начаться извержение, если вулкан был к нему столь очевидно не готов?
Скуратов дернул плечами и с неохотой ответил:
— Чертовщина какая-то! Уровень псевдолавы в глубинных резервуарах был еще намного ниже кратерных выходов. И вдруг — резкий, ничем не объяснимый приток... Спрашивается, почему спонтанно повысился уровень жидкости? Приходится предположить, что истинный очаг вулкана залегает намного ниже разведанных нами горизонтов.
Немного погодя Вартанян сказал осторожно:
— Мне кажется, что может быть еще одно, хотя и довольно рискованное, объяснение.— Он сделал паузу и огляделся. Увидев, что товарищи внимательно слушают, продолжил: — У меня сложилось впечатление, что псевдолава обладает чем-то вроде простейших рефлексов. Вероятно, мы встретили жидкое живое существо — нечто вроде лемовского Соляриса. Скорее всего, это очень примитивное животное, хотя настаивать я бы не решился.
Руководитель научной группы снова пожал плечами, а Деонисий Леонович сказал:
— Посмотрим. Время пока терпит.
Новая гипотеза показалась Астанину правдоподобной, хоть и маловероятной. Впрочем, он уже достаточно твердо усвоил, что в космосе возможно всё, и поэтому нельзя отмахиваться даже от самых безумных гипотез.
Пока же его беспокоил мрачный вид Омарова. Ярослав попытался выяснить, не сердечными ли причинами вызвана грусть, но товарищ отмалчивался. Сидевшая рядом Мигалова ответила за него вызывающе:
— Он обиделся за вас, когда я сказала, кто вы все на самом деле.
— Нельзя ль и мне послушать? — осведомился второй пилот Астанин.— Было бы весьма любопытно.
Практикантка разразилась страстным монологом.
— Все вы, — обличала она, — ненавидите меня и готовы на все, лишь бы от меня избавиться. Именно поэтому, дескать, никто не пришел ко мне на помощь кроме Бахрама, который единственный стоящий человек среди вас.
Когда она добралась до этого места, третий пилот в сердцах махнул рукой и вышел. Ошарашенный ее бессмысленными нападками Астанин подумал, что прав был, видимо, Вартанян, подозревавший у девушки неполадки с психикой. Несомненно, вдобавок имели место и крупные пробелы по части воспитания. Впрочем, сейчас важнее было не разбираться в причинах антиобщественных выходок Мигаловой, но — предотвратить их повторение в дальнейшем.
— Из того, что вы сейчас наговорили,— сказал он,— справедливым можно считать только высокую оценку моральных качеств моего друга Омарова.
— Просто вы не любите правду!
Ярослав чуть не расхохотался:
— Правду? Как раз правды я от вас пока не слышал. Вы почему-то считаете себя вправе обрушивать на товарищей нелепые домыслы своей болезненной фантазии, не желая выслушивать объяснений... Не спорьте, ваше поведение будет обсуждаться на Земле. Сейчас меня волнует другое. Поймите, Наташа, нам еще предстоит работать вместе много дней, и я не допущу, чтобы ваши истерики продолжали лихорадить коллектив. Подумайте об этом.
Черта с два она что-нибудь поняла,— размышлял пилот, глядя на девушку. Вот как надулась, наверняка обижена, что ей читают нотацию, и считает себя несправедливо обиженной.
— Ярослав Робертович,— позвал его Скуратов.— Мы обсуждаем программу на завтра. Не присоединитесь?
— Иду, — сказал Ярослав.
4. Альфа Малого Пса (Процион), 2223 год
Случается, что люди, пользующиеся солидным авторитетом в своей области, высказываются, сами того не желая, красивым чеканным слогом. И вот, случайно родившийся каламбур, освященный именем автора, начинает церемониальное шествие из уст в уста. Слова, произнесенные по какому-то конкретному поводу, имевшие смысл лишь в определенной обстановке, превращаются в афоризмы, после чего их пытаются применять к любым, даже заведомо неподходящим для того ситуациям.
Так произошло и с печально знаменитой фразой Астанина, брошенной после экспедиции на планету Циклоп. Слова: "Настоящим чудовищем может быть лишь разумное существо",— породили множество толкований и комментариев, причем, часть интерпретаторов усматривала в них глубочайшее обобщение, в то время, как их противники заподозрили Ярослава в бравировании показным цинизмом.
Наслушавшись этих домыслов, Астанин многократно проклял минуту, когда у него вырвалось неосторожное изречение. Но, с другой стороны, та экспедиция в систему Проциона действительно натолкнулась на трудности, порожденные отнюдь не обитателями планеты. Ни у кого во всей Вселенной не повернулся бы язык назвать чудовищами этих милых созданий. Нет, повинны в тех неприятностях были существа разумные, более того — земляне.
"Парус" крутился над Циклопом четвертую неделю, и с каждым днем у экипажа прибавлялось свободного времени. Столь затяжное безделье оказалось весьма неприятным и утомительным. Тоскливые часы отдыха между не менее скучными и однообразными дежурствами люди скрашивали немногими доступными в условиях звездолета развлечениями: книгами, фильмами, музыкой, спортом и различными играми. Астанин, которому все это быстро приелось, неожиданно пристрастился к странному для нормального человека занятию: сидя за дисплеем в своей каюте, он подключался к информационной сети звездолета и подолгу наблюдал, как мечутся по экрану условные символы.
Корабль жил своей незаметной электронно-механической жизнью. Дремали тензорные генераторы главного двигателя и автомат управления полетом, но интенсивно трудились центральный компьютер, оба реактора и система жизнеобеспечения. Тангенциальные ракеты, хоть и бездействовали, но готовы были в любой момент выполнить коррекцию, а внутренние гравитаторы работали почти на пределе.
Почему-то включилась аппаратура инструментальном разведки — очевидно, американцы готовились к рейду. Затем активизировался комплекс электронного контроля. Ярослав переключился на этот мини-компьютер, и перед ним заискрилась тысячами разноцветных пунктиров схема бортового электрооборудования. В квадрате, соответствующем трюмному коридору, мигал кружок синего цвета. Обычная история — пробит кабель Сейчас туда примчатся ремонтные роботы и в считанные минуты исправят повреждение, чтобы вскоре бежать к месту очередной аварии, которая непременно случится сегодня же.
В последнем командир звездолета был абсолютно уверен, так как "Парус" устарел до предпоследней невозможности и доживал последние месяцы. Еще один, от силы два рейса, и экипаж в полном составе отправится принимать новейший корабль с двухконтурным двигателем: или "Радикал", или "Полином".
Не дожидаясь, пока угаснет сигнал неисправности в трюме, Ярослав вернул общую схему работы компьютерной сети. Центральный блок процессоров был по-прежнему загружен вычислениями: Райт работал уже четыре часа подряд. Астанин не задавался вопросом, что именно руководит математиком: стремление поскорее выполнить обещание или интерес к научной проблеме. Гораздо важнее, считал командир, что скоро мы будем знать решение.
Продолжая изучать состояние своего корабля, он добрался до ангара. Штатный катер звездолета был заблокирован, а вот батискаф действительно готовился к очередному погружению. Астанин в который раз удивился, вновь обнаружив в схеме мерцание совершенно незнакомого контура. Насколько он в этом разбирался, американцы подключали к автопилоту дополнительный микрокомпьютер непонятного назначения. Однажды он спросил об этом Кремерса, но тот уклонился от ответа и, похоже, испугался. Во всяком случае, американец долго убеждал Ярослава, будто не понимает, о чем идет речь...
Из динамика внутренней связи раздался голос вахтенного:
— Командир, мафия сообщает, что к старту готовы.
— Ну и пусть катятся,— равнодушно сказал Ярослав.
На экране, связанном с телекамерой правого борта, показался бочкообразный корпус десантного батискафа. Сверкая реактивной струей, кораблик устремился к Циклопу.
Нынешний рейс "Парус" выполнял по заданию ЮНСА — Космической Ассоциации ООН. Система Проциона, входившая в международную зону, активно осваивалась уже много лет, но основные усилия нацеливались до сих пор на Аврору — планету земного типа. Семь лет назад началась переброска на Аврору жителей перенаселенных стран Азии. Еженедельно сюда ходили грузовые и пассажирские лайнеры, и колония стремительно росла. Численность эмигрантов уже перевалила за двести тысяч, и предполагалось, что в течение столетия удастся вывезти на Аврору около миллиарда человек.
Теперь же научный комитет ЮНСА почему-то вспомнил про внешнюю планету этой системы Циклоп, и Астанину пришлось везти к Проциону батискаф с зарубежным экипажем.
Некоторое время Ярослав следил за погружением батискафа в плотную атмосферу газового гиганта, затем переключился на зал центрального "мозга" звездолета. Райт сидел у монитора и не сразу обратил внимание на сигнал вызова.
— Как цела, Чарли? — осведомился командир, когда американец, наконец, повернулся к видеофону.
— По-моему, неплохо,— отозвался математик.— Динозавры появились по расписанию. Думаю, через полчаса мы узнаем окончательный ответ.
Теперь это казалось удивительным, но в первые дни Астанин испытывал к научному руководителю экспедиции резкую антипатию. Жизнерадостные пилоты батискафа казались ему гораздо более приятными людьми, нежели невпопад улыбавшийся, но малообщительный доктор Райт.
Сразу по прибытии в систему Альфы, Райт попросил у него разрешения пользоваться корабельными компьютерами. Вопрос был совершенно пустяковый, но американец, прежде, чем добрался до сути дела, долго к неуместно извинялся за то, что отвлекает командира от более серьезных занятий, что беспокоит его во внеурочное время (разговор происходил около полуночи), и так далее и тому подобное. Подобными церемониями он сильно напоминал Гинзбурга из бакинского Центра космических исследований.
