Свободный

Мигом подбежавшая компания подхватила его и оттащила в сторону. Дети наперебой теребили товарища, пока главарь со слезами на глазах обнимали полуэльфа. Она не думала теперь ни о своём авторитете, ни о своей банде. Её мысли занимали лишь такие красивые золотистые глаза, которые она могла так глупо потерять.

Свет. Много света. Он бил через окуляры шлема, вызывая сильнейшее желание чихнуть.

Я лежал на животе. Да, я определённо лежал на животе — иначе интерпретировать своё нынешнее состояние я не мог. Но кто это — я? Голова была пуста. А в ней должно что-то быть?

'Да. Знания. Мысли. Воспоминания.'.

Я рывком перекатился на бок и замер, услышав чей-то крик прямо за спиной. Раздался удаляющийся топоток. Тело двигалось с огромным трудом, поэтому следующее движение получилось сделать примерно через полминуты. Перевернувшись на спину, через окуляры шлема я посмотрел вверх. Голубое полотно с одиноким белым пятнышком. Плывущее облако? Больше ничем не интересуясь, я уставился на него.

Мысли лениво текли. Казалось, весь мир заключался в этом неторопливом движении скопления маленьких капелек воды. Вот оно изменяется, становится то больше, то меньше... всё меньше, меньше и меньше. Я с оторопью смотрел на место, в котором пропало облако. До меня не сразу дошло, что я просто смотрю на верхнюю половину каменной колонны, закрывшей мне часть неба.

Снова перевернувшись на живот, я начал подниматься. Сначала на четвереньки, потом — на колени, и, в конце концов, опираясь на ту самую злосчастную колонну, я с трудом поднялся на ноги. Теперь мне предстояло самое трудное — обойти препятствие и снова увидеть своё облако.

Медленными, аккуратными шажочками я принялся обходить колонну по кругу. Один шаг, второй, третий. Увлёкшись, я сделал несколько кругов, и остановился, лишь споткнувшись об осколок камня. Мне повезло — падение произошло с нужной мне стороны. Броня громыхнула, но мне было не до этого. Забыв про всё, я вновь смотрел за центром своего мирка.

Оно было меньше, чем когда я видел его цельным в последний раз, но всё равно это было моё облако. На лицо сама собой наползла улыбка, и я отдался любованию белоснежным островком спокойствия. Разве есть в мире что-то более прекрасное, более спокойное, более чистое?...

Вечерело. В свете заката всё более удаляющееся облако стало ещё прекраснее, ещё спокойнее. Я с грустью смотрел на него. Скоро, совсем скоро оно должно исчезнуть — и лишить меня той уверенности, что позволяла не обращать внимания на непонятный мир.

Вот облако уменьшилось до едва видимой точки в небе. Я приподнялся, ловя последние минуты его жизни, но беда пришла с неожиданной стороны — незаметно опустившееся за горизонт солнце погрузило мир в сумерки. Я так и не смог увидеть момент исчезновения облака.

Устало откинувшись на колонну, я закрыл глаза. Теперь, без моего облака — разве мне есть на что смотреть В этот момент весь мир казался презренным, не достойным моего внимания местом, лишившимся последнего своего сокровища. Поддавшись странному чувству, я... заснул?

Солнце било прямо в глаза. Я, проснувшись, уже несколько минут изучал внутреннюю поверхность шлема, которую моя память услужливо назвала дисплеем. Я приблизил и отдалил изображение, разобрался с функцией запечатления пейзажа и на этом успокоился.

По сравнению со вчерашним, моё нынешнее состояние было куда более собранным. Уже почти не тянуло любоваться облаками, мысли не скакали туда-сюда бешеными зайцами. А я помню, что такое зайцы? Да, помню. Это хорошо. Память возвращалась урывками, на миг, давая знания о каком — то предмете и лёгкую головную боль, но теперь я хотя бы немного знал окружающий меня мир.

Я осторожно встал на ноги, не забыв прихватить с собой странный посох и столь же странную штуковину — предметы, что лежали рядом с местом, где я очнулся. Странная штуковина была тяжёлой, но я даже не подумал о возможности её бросить. Я не знал, что оно представляет из себя, но что-то не давало мне оставить эту штуку на земле. Жадность?

— 'Не переживай — вещь полезная, так что это просто благоразумие. И мелочность.'

А вот и мой странный сосед. Он появлялся, давал ответ на мой заданный самому себе вопрос и немедленно уходил. Я несколько раз пытался поговорить с ним, но сосед безмолвствовал. Собственно, как и сейчас. Ну и ладно. Не мешает.

Передвигаясь — по-другому назвать свой способ полуходьбы-полуползанья было бы слишком оптимистично, я вышел из руин какого-то комплекса зданий. Раньше, это, наверное, было храмом — остатки величественных колонн и арок явно намекали на это. Из относительно целого тут была статуя девушки, стоявшая у самого края проходящей рядом дороги. Девушка строго смотрела вверх, задрав точеный подбородок практически под прямым углом. Красивая.

Я остановился около её постамента и устало облокотился об него. Пожалуй, стоит немного передохнуть и привести мысли в порядок. Я с интересом осмотрелся вокруг — по сравнению с однообразными разрушенными зданиями открывшийся вид приятно радовал глаз. Дорога. Относительно целые дома. Пьяный прохожий. Прохожий?

Тот как раз смотрел на меня. На стремительно бледнеющем лице проступили пугающе огромные глаза. Испуганно икнув и развернувшись, человек стремительно, как он думал, побежал назад. Всего пару раз наткнувшись головой на выступающие камни, прохожий на заплетающихся ногах вбежал на невидимую для меня часть улицы за поворотом. Спустя несколько секунд раздался далёкий грохот. Упал, бедняга.

Немного посочувствовав упавшему, я начал прокручивать перед собой внешность беглеца. Две ноги, две руки. Голова. Всё, как и должно быть — но я не давал себе покоя, раз за разом осматривая запечатленного шлемом прохожего. Никаких странностей, кроме несоразмерно больших глаз. Хотя... я ещё раз посмотрел на его голову. Уши. Разве у людей должны быть заострённые уши?

'Это не люди. Абхуманы, скорее всего, если не ксеносы.'

Снова он. Абхуманы... и что же это значит?

Вспышка. Головная боль. Хорошо, что я в броне — острые камни спиной не чувствуются. Осторожно поднявшись с земли, куда упал в очередном припадке, я присел и прислонился к постаменту. Лучше уж посижу — если настигнет новый приступ, не придётся падать.

Память преподнесла мне не единичное знание — а целый пласт, посвящённый неким подобиям людей, мутировавших под воздействием различным условий планет. Великий Крестовый Поход встретил множество подобных субрас человека, и большинство из них волне успешно влилось в состав Империума. Император даже издал специальный эдикт...

Я замотал головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Только не спрашивать, что такое ВКП и кто такой Император, только не спрашивать...

Приступа не было. Я облегчённо выдохнул и прикрыл глаза. Столько знаний за раз... Устроившись поудобнее, я, утомлённый долгими размышлениями и головной болью, не заметил, как провалился в непроглядную темноту.

Солнце било мне прямо в глаза. Я раздражённо скривился и перекатился на живот. Каждое пробуждение светить мне в окуляры шлема — плохая привычка.

Прояснившееся за ночь сознание потребовало встать. Чертыхаясь про себя, я с удивившей меня лёгкостью встал. Что теперь, неугомонный мой разум?

Сосед, которого я таким хитрым способом пытался развести на разговор, подозрительно молчал. Ну да ладно — посижу пока у дороги, рассмотрю повнимательнее этих абхуманов. Память услужливо и даже без головной боли подкинула название этой субрасы. Эльфы. Не эльдары, но звучит схоже.

Желания выходить из руин не было — тут было безопасно, относительно тепло и тихо. Мир за пределами разрушенного храма представлялся мне суровым местом, полным неизведанных тайн и загадок. И ветер. Да, там определённо дуют холодные ветра.

Память потихоньку возвращалась ко мне и по ночам. Теперь я знал, как называлось практически полуметровая в размахе крыльев статуя орла на вершине посоха. Аквилла. Сердце кольнуло. Странное ощущение. Почему меня так задело изображение обычной птицы?

'Этот символ — память. Память о некогда великом прошлом, некогда великом единстве и некогда великом братстве'.

Я замер, ожидая продолжение, но голос тоскливо молчал. Вот гад — заинтриговал и затих. Надо запомнить и при случае страшно отомстить. Хотя лучше записать. Через дисплей шлема я занёс в некое подобие ежедневника короткую запись: 'Отомстить соседу. Страшно'. Вкладка, в которую я это написал, называлась 'Тактический план боя', но ежедневник — он и есть ежедневник.

От планов страшной мести меня отвлёк странный шорох. Я поднял голову, фиксируя в поле зрения быстро идущую по дорогу фигуру. Стройная девушка с заострёнными ушами. Я поднял голову наверх, изучая лицо статуи. Похожи.

Заметившая движение абхуманша бросила на меня взгляд, сбилась с шага и резко свернула в соседний переулок. Глаза были ещё больше, чем у первого встреченного мной местного жителя. Наверное, это должно было сделать внешность отталкивающей, но я не находил в себе отвращения.

Учтя свою ошибку, я замер без движения. Это в какой-то мере дало свои плоды — теперь местные жители замечали меня лишь в паре метров от себя, давая мне достаточно времени себя разглядеть. Я увидел ещё несколько субрас — они отличались от человека в большей степени, чем условные 'эльфы', но не намного, и при этом имели одну общую черту — как только аборигены замечали меня, они шустро покидали улицу. Странные тут живут существа.

Вечерело. Солнце уже касалось края горизонта — сидя на вершине высокой арки, я отлично видел всё со своего насеста. Судя по всему, я находился на западной окраине большого города с очень высокой башней в центре. Её верхушка, казалось, пронзала беззащитное подбрюшье неба, словно... Заболела голова.

Скривившись, я спрыгнул с колонны и кувырком прокатился несколько метров, сломав по пути пару стенок. Двигаться было намного легче, чем в первый день, но координация движений всё ещё была нарушена.

Отряхнувшись, я подхватил посох и болтер. Пора идти. Мысль покинуть уже родные руины вызывала опаску и недоумение, но разум упорно продвигал её снова и снова. Вот — статуя той самой красивой эльфийки. Ещё один шаг — и я выйду в мир. Как, интересно, он меня встретит?

Решительно двинувшись вперёд, я позорно споткнулся на первом же шаге. Недружелюбные тут места, определённо.

Я лежал на спине, задумчиво смотря перед собой. Ярко светила луна. Красивое тут небо...

Ладно. Один день. Я дам себе ещё один день. Приду в себя, разберусь с бунтующей психикой — я уже знал, что такое поведение не нормально, восстановлю координацию движения. Да, пусть будет так. Я облегчённо улыбнулся и, поднявшись, направился к знаменательной колонне. Сон... сон мне нравился.

Уже устраиваясь поудобнее, я вспомнил о статуе девушки. В груди зародилось приятное чувство. Интересно, как оно называется?...

Под эти приятные думы я провалился в сон.

Оставив гостеприимные руины позади, я направился дальше по улице. За оставленные вещи я не волновался — руины и днём никто не посещал, а уж ночью то кому понадобится? Да и голова подстрахует, если что. Он ведь мой напарник, так ведь?

Я шагал по пустынной улице, с интересом рассматривая архитектуру. В ночном свете дома выглядели довольно причудливо. Пустые провалы окон, опасно накренившиеся стены, чернеющие дверные проёмы, словом — атмосфера пугающая. Пронёсшийся по улице листок бумаги издал подозрительный шорох. Неподалёку жалобно замяукали.

Я с тоской вспомнил оставленный в руинах болтер. Да, теперь я знал, что это за штуковина была — болтер "Гудвин" Mk3.

Глупая идея — идти к незнакомым существам, пусть и всего лишь абхуманам, без вооружения — теперь я это понимал. Тогда мной двигала странная уверенность, упрямо утверждавшая мне пойти безоружным, но теперь это казалось мне глупым. Надо поскорее собрать знания об этом месте и вернуться в руины — там было относительно безопасно.

За размышлениями я не заметил, как подошёл к повороту улицы. Неудачно обрушившийся дом скрыл от меня, что творилось за невидимой мне часть улицы, поэтому я совершенно спокойно откинул в сторону разломанную балку и смело шагнул вперёд. Остановился. Головы десятка местных жителей синхронно повернулись в мою сторону, спустя секунду — весь их колюще-режущий арсенал. Прижавшаяся к стене девушка прижалась к ней ещё больше.

Я постоял секунду и приветливо сказал :

— Здравствуйте!

Белл поправил перевязь с кинжалом и грустно вздохнул. Лезть пересчитывать количество кристаллов больше не хотелось. Два маленьких и три очень мелких — практически пыль. За всё дадут не больше тысячи барису.

Жизнь авантюриста, о которой он так мечтал, слушая рассказы дедушки, оказалась намного менее героической. Сначала его отказались брать во всех семьях, презрительно кривясь при виде новичка. Потом — практически нищенское существование авантюриста-новичка, с трудом сражающегося на первых уровнях. Но... Белл улыбнулся.

Гестия — богиня, что не отказалась принять под своё крыло не умеющего сражаться юношу. С пылом и жаром, никак не оскорбляя новичка — ни поведением, ни словами — подробно объяснила жизнь столицы Орарио и помогла освоиться. Богиня даже взяла подработку — и всё ради него, ради Белла.

При воспоминаниях о его Богине в душе парня зародилось приятное чувство, Он мечтательно улыбнулся и ускорил шаг. Чтобы быть достойным Гестии, ему нужно много стараться — и иначе нельзя. Не обладая особыми талантами и внешностью, Беллу приходилось полагаться только на свой клинок. Он любовно провёл по ножнам рукой и свернул в боковой проход.

Удар, удар, уворот, ещё удар — и два монстра развеялись, оставив на земле тускло блестящий кристалл. Парень ликующе закричал и подкинул в воздух свою добычу, по размерам превосходящую всё им добытое вместе взятое.

— Вот так удача!

Белл засмеялся и полез за сумкой, но его прервал сильный удар по спине. Кувыркнувшись в воздухе, парень врезался в дальнюю стену и проломил её. Мигом, перекатившись и подскочив с обломков, Белл рванул к атаковавшему его монстру. Разделавшись с ним за десяток секунд, он облегчённо вздохнул.

— Это было близко.

Кристалла в монстре не оказалось. Цокнув языком, Белл подошёл поближе к обрушенной им стене. Отметив старую и трухлявую кладку, он перепрыгнул небольшую кучу камней и попал в пробитую им дыру.

Сделав несколько шагов, парень задумчиво оглядел узкий коридор, уводящий куда-то в сторону. Небольшие скопления актинолитов давали совсем немного света, но уже привыкший к полумраку подземных проходов Белл спокойно зашагал вперёд. Монстров не наблюдалось, тоннель вроде крепкий — опасаться нечего.

С трудом пробираясь в особо узких местах, парень уже начал жалеть, что сунулся сюда. Но, немного переведя дух, он с упорством продолжал пробираться — любопытство не давало ему покоя. Судя по всему, этот туннель заброшен уже очень давно.

Спустя двадцать минут Белл оказался в тупике. Туннель привёл его в неожиданно большую комнату, в центре которой стоял каменный стол и пара десятков камней вокруг него. На стенах виднелись следы креплений магических светильников. Белл задумчиво произнёс: