Война людей.

— Поехали. Нам пора.

Вопросов не было. Надо, значит, надо.

Мы забрали Каширу, помчались в Белоомут, и я стал названивать соратникам. Паша Гоман, Серый, Иван Иваныч, Трубниковы, Эдик Шмаков, Доронин, Овчаров. Всем один приказ. Общий сбор в Белоомуте, личный состав вооружить, переходим на осадное положение, никаких акций и резких телодвижений. Разумеется, все это не открытым текстом, но вполне доходчиво и понятно. После чего я вновь достал ноутбук и приступил к более детальному просмотру выложенного в сеть видеосюжета, который очень быстро разбегался по всему интернету.

Ну и что же я увидел?

В небольшом цыганском поселке, каких на просторах России, от Дальнего Востока до Питера, немало, шла резня. Работали три-четыре боевые группы, хорошо вооруженные, подготовленные и сформированные из опытных бойцов. Они прикрывались нашим именем и творили бесчинства, насиловали, грабили и истязали людей. И все это, под камеру и на показ.

Как примеры:

"Мать с грудным ребенком забилась в угол и к ней подбегают два здоровенных лба с автоматами. Один ногой ударил женщину в живот и выхватил у нее ребенка, а затем бьет грудничка головой об стену. Много ли ему надо, этому малышу? Мозги на стене, а женщину начинают насиловать, прямо здесь, на полу, рядом с трупом младенца. При этом на заднем фоне веселый смех и выкрики: "Бей черных! Смерть нерусям! Очистим Россию!" И все это с пафосом, самодовольством и даже радостью".

"Жилой вагончик на колесах. Он горит, а внутри заперты люди, человека три-четыре. Они умирают и кричат, на русском и на каком-то азиатском языке. А рядом стоит боец с автоматом в руках, курит и на камеру вещает, что всех бомжей и гастарбайтеров, понаехавших в Россию, надо сжигать в печах, и что пришло время настоящих карателей, которые затмят славу героической "Мертвой головы" и прочих эсэсовских подразделений Третьего Рейха".

"Подвал. Из него стреляют, судя по всему, гладкоствольное помповое ружье, и внутри слышен женский плач. К проему подходит человек в маске и камуфляже, и кидает вниз ручную гранату. Взрыв! Изображение дергается. Тишина".

"По дороге ползет раненный чернявый подросток в одних трусах, а над ним каратель с лопатой в руках. Взмах! И штыковая лопата отсекает раненому кисть руки. Жертва орет. А каратель говорит: "Правильно вас Гитлер уничтожал. Всех, блядь, под корень выбьем, чтобы и следа не осталось". Очередной взмах и удар приходится на ногу. Цыганчонок теряет сознание, и его добивают, спокойно и без нервов. От тела отлетают кровавые куски, и все это снимается на камеру".

И такого видео целый час. Ровно шестьдесят минут смертей, мучений и кровавых расправ. Но больше всего зацепила концовка. Видимо, режиссер оставил самое "вкусное" на финал.

Спальня. На широкой кровати мертвая обнаженная женщина, а рядом два детских трупа. Камера смещается и светлый угол, в котором находится худой человек, как и все вокруг, в камуфляже и маске. Он сидит на табурете, а перед ним ковер, на котором трофеи: несколько пачек денег, пять-шесть миллионов рублей, несколько гладкоствольных стволов, три пистолета, "наган" и пара потертых ТТ", пяток гранат, шприцы, ампулы с лекарствами, большой пластиковый мешок с коноплей и пакетики с белым порошком. Судя по всему, в кадре был лидер или тот, кого режиссер назначил на эту роль, и он заговорил:

— Граждане России, вы видите, что мы делаем. Наверняка, многие из вас скажут, что мы жестоки, и это так. Но жестокость необходима для нашего выживания. Посмотрите, что мы обнаружили в поселке недочеловеков. Это наркота, которая превращает ваших детей в рабов. Оружие, которое их убивает. И деньги, которые мы потратим на борьбу. Вы знаете, кто мы, и с кем нам приходится бороться. Мы ударная бригада "Дружина" и против нас вся мощь государства. Но мы продолжаем борьбу, и чем дальше, тем ожесточенней она будет становиться. Ждите наших новых акций и знайте, победа будет за нами. Мы освободим Россию и русский народ от ига иноземных захватчиков и вернем ей былое величие...

Заставка. Куча изломанных тел, которые свалены во дворе дома, и музыка, какой-то бравурный германский марш времен Второй Мировой войны.

Я отключился и задумался.

Итак, что мы имеем? Нас подставили. Это понятно. И сделано все достаточно грамотно, с таким прицелом, чтобы от нас отвернулись люди, которые поддерживают или могли бы поддерживать Сопротивление. Ведь в чем наша сила? В поддержке и одобрении народа. А кого у нас народ не любит? Правильно — Гитлера, насильников, маньяков, педофилов, извращенцев, наркоманов и воров. И теперь нас выставляют в дурном свете. Хайль Гитлер! Насилие! Бессмысленная жестокость в отношении детей (пусть даже они цыгане, которых многие справедливо недолюливают). После чего получаем то, что запланировал режиссер. Возмущение, споры, склоки, недоверие и сомнения. И в результате вместо реальной борьбы Сопротивлению придется оправдываться и вылезать из подполья. И это на фоне враждебности населения, которое под воздействием пропаганды переводит "дружинников" из разряда партизан в разряд террористов.

Вот так-то, и чтобы оправдаться, нам придется тратить время, ресурсы и нервы. И я уже представил себе, как это будет выглядеть. Мы в сеть сюжет, а противник десять. Мы говорим, что "Дружину" оболгали, а нас поливают грязью. Мы пытаемся самостоятельно разобраться в том, что произошло в Нахаловке, а нас уже ждут, и всякий, кто будет интересоваться этим делом, моментально попадет на заметку спецслужбам. Мы доказываем, что не убивали детей, но всегда найдутся те, кто с радостью назовет нас насильниками, кровавыми палачами, маньяками и убийцами невинных детей. И ведь ничего не изменить. Как ни крути, вести информационную борьбу и проводить собственное расследование придется, или надо распускать бригаду и создавать на ее основе несколько новых. Но это не вариант, потому что нам необходимо громкое имя, которое станет ориентиром для других партизан, пусть даже не связанных с нами.

Невеселые мысли кружились в голове, но выхода я не находил. Есть самые очевидные шаги и только, ничего нового не придумаешь. Но, наконец, мы приехали в Белоомут, и я направился в наш временный штаб, куда стекались вызванные мной соратники. И тут сюрприз, на входе два крепких парня, Ганс и Вольф, по паспорту Игорь и Гена, которые были одними из первых бойцов нашего отряда. Они перекрыли мне дорогу и Вольф с обидой в голосе спросил:

— Егор, а почему нас на акцию не взяли?

— Какая акция? — я вопросительно кивнул.

— Ну, как же? Твои парни (гвардейцы) куда-то уезжали и вернулись только в полдень, а по телеку разгромленный цыганский поселок показывали. Мы бы тоже хотели курчавых крошить, а ты нас не взял. Это не дело.

— А вы внимательно смотрели новости?

— Нормально.

— А ничего странного не заметили?

— Вроде бы. Только на насилие упор был.

— И вас это не смутило?

Парни переглянулись, и Вольф пожал плечами:

— Мы на войне. Всякое бывает. А журналюги могут и соврать, им за это бабки платят.

— Это не наша акция, парни, а подстава. Посмотрите полную версию налета в сети и убедитесь в этом сами. Мы не ангелы, тут все ясно. Но лично я, несмотря на свою неприязнь к наркоторговцам и цыганам в частности, насиловать женщин и детям головешки разбивать не стал бы. А вы?

— Нет.

— Тогда прочь с дороги. Позже поговорим, когда вы себе мозги на место вправите.

— Ладно.

Они посторонились, а я вошел в дом, присел, и проскочила невеселая думка, которая мне и до этого покоя не давала. Бригада у нас лоскутная, люди отовсюду и у каждого свое понятие о добре и зле. Поэтому одному мысль о зверствах, бессмысленных и жестоких, не по нутру, а другой может с этим смириться, примет участие в уничтожении невинных и найдет себе оправдание. Для кого-то Гитлер ублюдок, который стремился уничтожить русский народ, а кому-то он пример для подражания. Все мы разные и живем в разных реальностях, а общая идеология недостижимая мечта и выходит так, что в ложь, которую распространяют оккупанты, даже наши бойцы могут поверить. А что уж говорить о простых людях, которые далеки от борьбы и мечтают о приземленных вещах: хорошем жилье, семье и достойной зарплате?

Впрочем, в ложь поверят далеко не все. Мы уже выкладывали видео наших акций, и как бы противник ни маскировался и какую бы маску на свое рыло ни натягивал, разницу между нами и налетчиками на цыганский поселок, заметить можно. Но надо думать. Надо всматриваться в сюжеты, а не просто их смотреть. Надо видеть суть. И надо понимать подоплеку событий, а не впитывать то, что льют на людей с экранов зомбоящиков и компьютерных мониторов. А на это способны немногие.

Тем временем наступил вечер и стали подходить соратники, которые приносили неутешительные новости. Гоман сообщил, что рекруты из последнего набора после просмотра новостей нервничают и кое-кто сомневается, правильно ли он сделал, примкнув к "Дружине". Иван Иваныч рассказал то же самое, только это касалось уже боеготовых пятерок, там тоже разлад и неспокойно. Доронин, который днем встречался с офицерами "Альфы" и "Вымпела", как действующими, так и отставными ветеранами, выслушал в адрес "потерявшего чувство реальности" Сопротивления немало резких слов и выражений. Поэтому встреча прошла впустую. А тут еще Шмаков "порадовал". Он пересекался с Мелентьевым, с которым хотел обсудить план ИК-6, куда с недавних пор стали отправлять осужденных по 282-й статье, и неудачно, поскольку спецназовец заявил, что не желает иметь с нами ничего общего. По крайней мере, до тех пор, пока он не получит доказательств нашей непричастности к налету на цыганский поселок.

В общем, одно к одному. Нас поливали грязью со всех сторон. Телевидение, интернет, радио, газеты и слухи среди обывателей. Все было направлено против нас. Информационная атака шла по всем направлениям, видно, шавки правящего оккупационного режима готовились заранее. Тут и президент выступил, день траура объявил, и раскрученные медийные личности, самозваные звезды, подключились, и возмущенная общественность, и ведущие ток-шоу, и псевдопатриоты, и правозащитники, и зарубежные политики. Суки! Кого только не было. Они, бляди, в очередь выстраивались, чтобы плюнуть в нас без всякого разбирательства и доказательств. А что могли противопоставить им мы, помимо боевых акций? Не очень многое, но кое-что было решено.

Во-первых, командирам предстояло провести работу с личным составом "Дружины" и нашими агентами. Следовало разъяснить партизанам и гражданским, что мы не имеем к налету на Нахаловку никакого отношения. Еще раз объяснить. Четко. Спокойно. Без нервов. Чтобы этот вопрос в будущем, если оно у нас есть, больше не вылезал.

Во-вторых, у нас имелась видеозапись с последней акции, и она должна была сопровождаться обращением к народу. А выкладывать ее следовало не на одном ресурсе, а минимум на двадцати-тридцати. Власти и спецслужбы сейчас настороже и постараются удалить наш материал, или заблокировать провайдера, но везде им не успеть.

Ну и, в-третьих, предстояло разобраться с тем, кто же на самом деле провел кровавую зачистку Нахаловки. И вот тут мы опять заспорили. Как подступиться к этому делу, чтобы нас не подловили? У каждого мнение свое. Трубников предлагал задействовать наши контакты в ОСГ. Лопарев намеревался провести разведрейд к сожженному поселку и взять пленных, парочку офицеров ФСБ, которые там сейчас крутятся. А Доронин вообще предложил затаиться, не отсвечивать и ограничиться наблюдением.

Короче говоря, единого мнения не было, и тогда я решил зайти с другого конца.

— Попрошу тишины, — я приподнял ладонь и когда соратники замолчали, сказал: — Давайте посмотрим в суть проблемы и попробуем поступить не так, как ожидает противник.

— О чем ты, Егор? — спросил старший Трубников.

— О том, Антон Ильич, что бить надо не по хвостам, а по головам. Зачем нам все эти расследования, копание в грязи и разбирательства на низовом уровне? Совершенно понятно, что операция в Нахаловке спланирована в недрах президентской администрации или в ФСБ. И сейчас нас постараются вычислить и поймать — это очевидно, ведь "Дружине" необходимы доказательства непричастности к этому грязному делу, факты и реальные исполнители. Но переть в лоб глупо. Поэтому предлагаю пойти иным путем, составить список возможных кураторов этой операции, провести разведку и похитить одного из них. Нам это по силам, а дальше просто. Допрос. Видеозапись. Берем языков, пару-тройку исполнителей, и очищаемся от грязи. Как вам такой вариант?

План был одобрен, и соратники начали расходиться. Всем нам предстояло напрячь нашу агентуру и ухватиться за ниточку, которая бы привела к тайным кукловодам. Но это с утра, а на тот момент я чувствовал себя усталым и разбитым, и от моего хорошего настроения не осталось и следа.

Было, я хотел встать и отправиться к Галине, которая ждала меня. Но задержался. В комнату вошел Серый, который протянул телефон и сказал:

— Батя звонит.

Я взял трубку:

— Привет, Козырь. Проблемы?

— Да, — вор усмехнулся, — у вас.

— Это понятно. Какие именно?

— Завтра вся московская братва на большой сходняк собирается. Ваш вопрос поднимут.

— И что с этого?

— Ничего. Только ты и твои верховоды должны знать, что с вас хотят спросить. За все. За бабки от наркоты, за грузинских воров, за отстрел авторитетов и за цыган.

— Чья это инициатива?

— Самого большого кремлевского хозяина, который через своих шестерок намекнул ворам, что за уничтожение "Дружины" авторитеты могут получить много бонусов.

— Так вам же вроде бы западло с властями сотрудничать?

— Когда это было? В прошлом веке.

— Я тебя услышал, Козырь. Благодарю за предупреждение.

— Сочтемся.

Только я вернул телефон Серому, как зазвонил мой. Музыку на этот раз слушать не стал, ответил сразу:

— Да.

— Это я, — в трубке голос Гаврилова, который несколько дней назад вместе с группой подготовленных "дружинников" отправился на юг, налаживать борьбу.

— Слушаю вас, Игорь Олегович.

— Я на месте, в Ставрополе. Деньги получил, начинаю работу. Принимаю дела, знакомлюсь с личным составом, изучаю зону будущих боевых действий.

— Проблемы есть?

— Пока сам разбираюсь.

— Вас понял, Игорь Олегович. До связи.

— Отбой.

Отставной полковник и будущий командир бригады "Юг" отключился, а я улыбнулся. Хоть у кого— то день прошел спокойно, и это хорошо. Пора ужинать и отдыхать. Но только я об этом подумал, как очередная заминка. Деньги, которые мы отобрали у наркоторговцев, до сих пор лежали в мешках и баулах, и это непорядок. Казну надо пересчитать и раскидать по схронам. Это важно и поэтому из штаба я отправился не к себе в логово, а в казарму гвардейцев. Суета сует. Давно собирался бригадного казначея назначить, да никак, то одно, то другое.

Глава 6.

Московская область. Лето 2014-го.

После налета на Нахаловку прошло четыре дня. Истерия по поводу резни в цыганском поселке понемногу пошла на спад, но на наши дела шумиха влияла мало. Все, что было в наших силах, мы сделали, накал немного сбили, и в российском обществе более четко обозначился раскол. Одна группа людей проклинала нас. Другая группа, самая многочисленная, ушла в нейтралитет и полную аполитичность. Ведь рядовым гражданам, по большому счету, все равно, кто там кого убил и ради каких целей, лишь бы их не трогали. Третья группа сомневалась в правдивости информации, которую доносили до народа СМИ, и ждала дальнейшего развития событий. А четвертая верила, что "Дружину" подставили, и продолжала нас поддерживать.