Замысел божий. Глава I

Анри смутился, как мальчишка, пойманный при воровстве конфет с банкетного стола взрослых. Молча поклонившись, задержался в поклоне чуть дольше обычного. Со стороны могло показаться, что он не просто приветствует графа, но и выражает ему своё глубокое почтение. На самом же деле молодой человек просто дал себе время "взять себя в руки".

Указав на одно из кресел, приглашая собеседника сесть, сам сеньор Альварес уютно расположился на диване. Дождавшись, когда сядет хозяин, Анри развернул ближайшее к дивану кресло так, чтобы лучше видеть губернатора и сел, сложив руки на коленях. Воспользовавшись возникшей паузой, он обдумывал, стоит ли говорить губернатору о встрече с его дочерью несколько минут назад или нет. Для девушки, особенно знатной, даже несколько минут наедине с мужчиной, получив огласку, окажутся пятном на репутации, но ещё более чреваты последствиями они будут для мужчины. Особенно если учесть, что этот самый мужчина, пусть и не ведомо, ударил девушку. По законам чести отцу или жениху, если такой имелся, пришлось бы вызывать обидчика на дуэль, несмотря на то, что Его Величество Филипп IV их запретил.

Анри не устраивала такая перспектива. Глядя на немолодого и погрузневшего графа Альменара, он был уверен, что, случись худшее, победа будет за ним. Правда, ещё два года назад, собирая информацию о недавно прибывшем правителе города, Анри узнал, что сеньор Альварес некогда слыл неплохим фехтовальщиком. Будучи с 1642 по 1651 год интендантом, а затем и губернатором Пуэбло-Вьеха, он дважды весьма успешно отбил нападение пиратов, лично возглавив городской гарнизон. Но это было давно, кроме того, Анри тоже не вчера взял в руки шпагу. Однако, ему очень не хотелось причинять вред этому умному и симпатичному человеку. Ещё менее радовала неизбежная потеря его расположения, даже если они оба после поединка останутся живы.

Прежде, чем сеньор Альварес заговорил, пришло решение дилеммы — молчать. Вряд ли сама контесса Изабель захочет правдиво рассказать о происхождении ушиба, так что своим стремлением быть честным, он выставит лгуньей девушку и поставит графа в затруднительное положение.

— Надеюсь, мой человек не оторвал вас от важных дел? — проявил вежливость губернатор.

— Нет, Ваше Превосходительство, я как раз собирался посетить вас.

— Полагаю, вы принесли только приятные новости, — губернатор снова улыбнулся, но глаза его смотрели пристально.

— Во время войны новости редко бывают только приятными, — парировал Анри и, поднявшись, вытащил из манжета бумажные трубочки.

Сеньор Альварес напрягся и подался вперёд. Взяв из рук Анри одну из трубочек, губернатор нетерпеливо развязал ленту и, не задумываясь, бросил её на узорчатый синий ковёр. Развернув трубочку, прочёл каллиграфический крупный заголовок: "Letters о marque". [39] Быстро пробежав глазами английский текст, посмотрел на всё ещё стоящего рядом Анри и голосом, потерявшим весёлость, спросил:

— Кем выдана вторая лицензия?

— На ней тоже подпись генерал-губернатора Антигуа и Барбуды сэра Уильяма Хэмптона, — и Анри снова протянул сеньору Альваресу свёрнутую бумагу.

Взяв вторую трубочку, губернатор кивнул в сторону стула, приглашая собеседника снова сесть и, когда тот занял прежнее место, спросил:

— А что хорошего?

— У меня есть 117 пленных, не считая обеих владельцев лицензий и два призовых фрегата.

— И это всё? — бровь губернатора удивлённо поползла вверх.

— Увы. Ничего ценного при них не было.

Анри поймал взгляд сеньора Альвареса, ожидая, что тот сам заговорит о награде за призовые корабли, переданные ему несколько дней назад Фернандо.

— Мдаа, — протянул губернатор, снова уткнув взгляд в развёрнутую бумагу.

Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил:

— Я пришлю солдат за пленными. Что же касается кораблей, — губернатор встал, подошёл к консольному столику, стоявшему у стены под большим "Пейзажем с птицеловами", кинул на него бумаги и, взяв серебряный колокольчик, позвонил.

— Казна города сейчас бедна, но, думаю, мы сможем договориться, — продолжил он и вернулся на диван.

— Я решил оставить фрегаты себе, Ваше Превосходительство, но на счёт кораблей, переданных вам идальго Фернандо Фернандес де Кордова, я готов выслушать ваше предложение.

В этот момент дверь распахнулась и вошёл дворецкий. Поклонившись, он подошёл к губернатору и что-то долго шептал ему на ухо. Тот нахмурился, но, когда слуга отступил на два шага назад, лицо сеньора Альвареса было снова спокойным. Сняв с пояса небольшой серебряный ключ, он передал его слуге: "Принеси сюда чёрную шкатулку из моего бюро". Когда дворецкий вышел, губернатор пожевал губы, как обычно он делал, размышляя, потом, взглянув на Анри, ожидающего ответа, предложил:

— На складах города скопилось немало отличного дерева. Приняв его в качестве оплаты за призовые корабли, любезно предоставленные городу сеньором Фернандо, вы могли бы получить за него неплохую цену на Ямайке. У форта Кагуэй начали строительство большой верфи.

— С Вашим превосходительством приятно иметь дело, — Анри улыбнулся. — Осталось лишь уточнить количество, надеясь на вашу щедрость.

Губернатор усмехнулся:

— Я уверен, что два таких добрых друга, как мы с вами, сумеют прийти к обоюдному согласию.

Анри был успешным торговцем не только потому, что, зафрахтованные на его торговые суда капитаны, добросовестно информировали своего работодателя где, что и за какую цену имеет спрос, но и, благодаря какому-то шестому чувству, с помощью которого он угадывал, когда нужно немилосердно торговаться, а когда пришло время уступить. Вот и сейчас это самое чувство подсказывало, что не стоит давить на губернатора, надо соглашаться с тем, что он соблаговолит дать. Поэтому Анри тоже улыбнулся, стараясь при этом выглядеть как можно более дружелюбным, и ответил:

— Вы так добры ко мне, Ваше Превосходительство! Я не сомневаюсь, что распоряжения, которые вы дадите своим людям по поводу перевозки древесины на мой склад, будет совершенно справедливым.

Губернатор с довольным видом откинулся на спинку дивана:

— Не сомневайтесь, сеньор Анри! Кстати, вы уже слышали, что дона Исаси отозвали в Мадрид, а на его место прислали нового генерал-капитана?

— Нет, Ваше Превосходительство. Я давно не был на Ямайке, — Анри почувствовал, что сеньор Альварес не просто так перевёл разговор. Похоже, сейчас он узнает, зачем же его вызвал губернатор.

— Его Королевское Величество достало убеждения, и, замечу, в целом справедливое, что Ямайка не менее важна для Испании, чем Санто-Доминго и Пуэрто-Рико, — монолог губернатора прервала открывшаяся дверь.

Вошёл слуга, бережно неся шкатулку эбенового дерева с драгоценными инкрустациями. Передав хозяину ценную ношу и вернув ключ, слуга замер в ожидании дальнейших распоряжений.

— Скажи капитану Алонсо, чтобы он позаботился доставить пленных с флагманского корабля сеньора Анри в форт Сан-Педро, и предупреди его, что пленных почти полторы сотни, — приказал граф Альменара и сделал жест правой рукой, словно отгонял назойливую муху.

Когда слуга, поклонившись, удалился, губернатор посмотрел на Анри и продолжил:

— Так вот, осознав важность острова, король решил наделить его статусом генерал-капитанства и поручить заботам дона Педро Нуньо Колон де Португаль и Кастро, — сеньор Альварес говорил серьёзно, как никогда ранее, внимательно глядя на Анри и придерживая стоящую на коленях шкатулку. Пальцы его левой руки барабанили по чёрной с перламутровой мозаикой крышке, выдавая сильное напряжение.

Волнение губернатора стало передаваться и Анри. Слушая сеньора Альвареса, он переводил взгляд с губернатора на шкатулку и обратно, стараясь не пропустить главного.

— Мне доставили послание от дона Педро, в котором, кроме иного, говорилось о том, что вы и ваш флот переходите в его распоряжение.

Анри нахмурился. Он не нанимался на королевскую службу, лишь подписал фрахт своего флота на защиту Кубы и Санто-Доминго от англичан на время войны. То, что он охотится на английских приватиров, его личная инициатива. К тому же конец войны уже близок — от английского флота не осталось и следа в Карибском море. Да и ни к чему он тут лордам, когда за них грязную работу делают щедро прикармливаемые ими морские разбойники.

Заметив недовольство Анри, губернатор помолчал, поджал губы и, опустив глаза на шкатулку, потом снова взглянув на молодого торговца, неожиданно улыбнулся.

— Как ваш искренний друг, сеньор Анри, я позволил себе написать о вас дону Педро, дабы он мог знать, как много вы за последние годы успели сделать во благо Испании. Поверьте мне, мой дорогой сеньор Анри, я не упустил ничего — ни вашего участия в возвращении Ямайки, ни помощи в защите Санто-Доминго и Сантьяго-де-Куба. Ни участия в обороне Сан-Хуана. Не забыл я упомянуть и сражение вашей армады с эскадрой подлого английского коммодора Мингса, благодаря которому, несмотря на то, что самому Мингсу и нескольким его пиратским прихвостням удалось сбежать, Испанский Мэйн избавился от его жестоких набегов. Более того, отбросив присущую мне скромность, я скажу вам, дорогой друг, что не побоялся весьма недвусмысленно назначить новому генерал-капитану, что такой человек, как вы, достоин большей награды, чем скромная асьенда на Ямайке, — закончив говорить, губернатор торжествующе посмотрел на Анри.

От неожиданности тот не сразу нашёл, что ответить. В голове роились мысли о причине такой заботы со стороны сеньора Альвареса вперемешку с самыми смелыми и неправдоподобными вариантами содержания послания дона Педро, вне всяких сомнений, находящегося сейчас в этой эбеновой шкатулке, лежащей на коленях губернатора. Наконец, когда пауза слишком затянулась, Анри ответил совершенно искренне:

— Я глубоко тронут, Ваше Превосходительство, — встал и, приложив правую руку к сердцу, поклонился сеньору Альваресу.

— Вы заслужили это, друг мой! Я очень надеюсь, что и в Мадриде, и на Ямайке, услышали мой голос, — сеньор Альварес отложил шкатулку на диван, тоже поднялся и протянул Анри руку.

Ответив на рукопожатие графа, Анри, постепенно овладевая волнением, спросил:

— Вы писали обо мне в Мадрид?

— Нет, но я предложил это сделать дону Педро. Кстати, вы могли бы закрепить приятное мнение о себе у генерал-капитана, передав ему один из ваших призовых фрегатов.

— Я обязательно прислушаюсь к вашему мудрому совету, Ваше Превосходительство.

Дождавшись, когда губернатор вернётся на свой диван, Анри сел, ожидая продолжения.

Сеньор Альварес, сняв с пояса связку ключей, нашёл в ней один маленький золотой ключик и наконец-то отпёр стоящую на диване рядом с ним шкатулку. Взяв лежащее поверх кучи бумаг запечатанное письмо, закрыл шкатулку и, держа послание в руке, повернулся к Анри. Но не успел губернатор передать письмо генерал-капитана адресату, как его внимание привлёк доносящийся из коридора шум. Почти сразу же дверь отворилась, и в синий салон вплыла графиня Альменара.

Довольно высокая, почти на пол головы выше мужа, худая и надменная, с лицом, словно вырезанным из снега Огненной Земли и такая же неистовая, как Магелланов пролив, сеньора Каталина штормом ворвалась в комнату, мгновенно заполнив её своим присутствием. Следом за ней семенил всё тот же дворецкий.

— Я послала за вами слугу, но вы не соизволили явиться! — не обращая никакого внимания на присутствие Анри, гневно выплеснула графиня на своего мужа.

— Графиня, я занят, — на удивление невозмутимо ответил граф Альменара.

— Стало быть, какие-то там дела вам дороже здоровья собственной дочери? — ещё более гневно и громко, словно извергающийся вулкан, продолжила сеньора Каталина.

— Я уверен, что вы о ней хорошо позаботились, моя дорогая, — совершенно спокойно сказал сеньор Альварес, вставая.

Отдав Анри послание дона Педро, граф поймал за локоть свою жену и с видом, не терпящим возражений, сказав ей: "Пойдёмте, графиня", повёл её из комнаты. Выйдя следом за семейной четой, слуга закрыл за собой дверь.

Некоторое время Анри прислушивался к приглушенным голосам, доносящимся из коридора, но, вспомнив о письме, повернул его лицом и прочёл:

"Сеньору Андрес Анри Рамос Верну, торговцу из Белиз".

Перевернув письмо на оборотную сторону, Анри обратил внимание на сургучную печать. Он бывал по торговым делам в Сантьяго-де-ла-Вега и, оформляя сделки в кабильдо, [40] получал на бумаги печать города. Она же была и на документе, дающим право на асьенду. Её трудно было не запомнить благодаря крокодилу под изображением форта Санта-Каталина. Но сейчас эта печать была гораздо сложнее, но детали Анри не смог разглядеть. Сломав её, он углубился в чтение:

"Его Превосходительство генерал-капитан Ямайки

Дон Педро Нуньо Колон де Португаль и Кастро, VI герцог де Верагуа и де ла Вега, маркиз Ямайки, маркиз де Вильямисар VI граф де Хельвес, гранд Испании", — дочитав перечисленные титулы дона Педро, Анри даже присвистнул: "Ого, какая птица сюда прилетела! Видать, его величество решил, что, даровав Ямайку потомку её первооткрывателя, обеспечит ей надёжного защитника. А король, похоже, не глуп!". Перечитав ещё раз титулы нового управителя и хозяина Ямайки и, не на долго задержавшись на "маркиз Ямайки", Анри продолжил чтение:

"Обращается

к сеньору Анри Верну, торговцу.

В силу своей заинтересованности уведомляю Вас, что фрахтовый договор, подписанный Вами 1 дня месяца июня1658 года от Р.Х. с генерал-капитаном Кубы сеньором Диего Ранхелем, в виду кончины последнего потерял свою силу. Дон Хуан Серезо де Саламанка, заменивший почившего, не счёл необходимым информировать Вас, полагая, что в случае нужды Вы не откажетесь от нового подписания, тем более, что за свои услуги Вы уже получили более чем щедрое вознаграждение ещё до окончания войны с Англией в виде предоставленных Вам земельных угодий как на Кубе, так и на Ямайке. Посему, на основании вышеизложенного, настоятельно рекомендую Вам незамедлительно явиться в форт Кагуэй для оформления нового фрахтового договора.

В случае пренебрежения моей настоятельной рекомендацией и в отказе от предоставления Вами ожидаемой мною службы, на правах нового управителя и владельца острова Ямайка, оставляю за собой право лишить Вас асьенды и конфисковать имеющиеся там строения и рабов.

Однако, в силу дошедших ко мне хвалебных характеристик Вашей особы, веря в Вашу благоразумность и преданность интересам Испании, рассчитываю на Ваше незамедлительное появление.