Возможно, уже и некому этим будет заниматься, разве что какая-то тварь Тьмы от безделья займется прокурорским надзором и опротестует дело и приговор. Обычно пенсионеры на покое чаще занимаются дачей и настольными играми, но в некоторых сохраняется доселе спавшая энергия, оттого они ее и выплескивают. Пишут предложения начальству по реформированию всего сверху донизу, ищут пришельцев из космоса, осваивают разные нетрадиционные теории построения мира и лечения. Только диву можно даться, отчего он раньше тлел, а не горел, как сейчас и отчего в школе он физику совсем не учил, а сейчас стал адептом физики Мулдашева и даже ее в массы продвигает. Конечно, этому хорошо помогает отсутствие огорода и небольшое число внуков, которое и дает возможность заниматься эзотерикой и герменевтикой.

У пенсионеров женского пола это обычно выливается в подробное обсуждение общих знакомых— кто где, когда и с кем начудил, нализался, наблудил, откуда у него признаки успеха и прочее. Сейчас этому немного помогают так называемые светские новости, подбрасывающие информацию, отчего певица Ермолай очередной раз разводится и с кем она спала, чтобы получить роль первой красавицы в мюзикле, несмотря на длинный нос и полное отсутствие голоса и дикции. Иногда тоже хочешь знать ответ на этот вопрос, чтобы иметь представление, кто в шоу-бизнесе настоящие извращенцы, раз польстились на нее.

Ладно, я принял к сведению свои измышления и предался следующему этапу спортивно-интеллектуальных игрищ на тему: чтобы еще со складов выбросить с двойной пользой, то есть не только очистить склады, но и пристроить ненужное так, чтобы от ликвидации польза была. Выбор пал на тяжелые снаряды французского производства. Я напирал на то, что французские снаряды производства 1915 года сделаны без соблюдения размеров. За неимением нужной инструкции я воспользовался худлитом, где про это писалось — спасибо, товарищ писатель Лебеденко.

Еще я добавил: содержат опасные при хранении взрывчатые вещества и так далее. А утилизировать их предложил следующим способом: не на карьерах, а для подрыва некоторых старых домов и подвалов. Жилые дома Углегорска использовались для житья не полностью, ибо жить в бывшем частном секторе в рассуждении возможного прихода ночных бестий было затруднительно. Поэтому целые кварталы и улицы стояли в запустении. Их потихоньку разбирали на разные надобности: двери, окна, стекло и подобное, но домов было еще много. Сами по себе и пусть бы себе стояли, но в некоторых старых подвалах активно заводились твари. Поэтому Горсвет их регулярно посещал, освещал закоулки, отстреливал тех, что уже успели завестись. Если взорвать хоть некоторые из них, чтобы солнечный свет туда попадал, пара или больше инкубаторов тварей исчезнут. Ну, конечно, найдутся еще, но тем не менее. Только надо так квалифицированно подорвать, чтоб все эти темные закоулки вывернуло наизнанку, а не завалило мусором сверху, ибо в заваленном подвале твари продолжат плодиться. Вот я и занялся введением в соблазн начальства и даже подключил к процессу одного горсветовского начальника по фамилии Власов. Можно было бы и выше, но Власова чуть-чуть знал и понадеялся, что совместно распитие горячительного не повод для отказа без рассмотрения дела по существу. Он согласился и обещал ходатайствовать со своей стороны и начальство городское попробовать соблазнить. В общем, дело это не было для кого-то коммерчески выгодным или невыгодным, особенных усилий и расхода дефицитных ресурсов не требовало, поэтому начальство согласилось. В процессе участвовал наш шофер с 'шевроле', который выбрали за самые мягкие рессоры из всех наличных машин, охрана из Горсвета, чтобы никто нас в этих подвалах не скушал, четыре арестанта, отбывающие принудительные работы за преступления как грубая рабочая сила, ну и найденный где-то в недрах исполкома специалист с саперным прошлым. Некоторый опыт у меня тоже был, но я не стал всовываться-коль нашли спеца, то пусть корячится, а я обеспечу свою часть. Специалиста звали Павел Саныч, от роду он имел даже больше полтинника и, глядя на его лицо, всякий точно понимал, что это наш человек. В той жизни он служил в Севастополе, пока не вышел на пенсию и переехал в Саратов. Еще Саныч носил за пазухой небольшую фляжку с зельем для стимуляции нужных процессов. Ни мне, ни старшему горсветовцу по прозвищу Трахомыч он своего стимулятора не предложил, изверг. Я, правда, и сам не планировал принимать на грудь, пока работаю с тем, что иногда взрывается, поэтому только хмыкнул, мысли же Трахомыча по этому поводу остались неизвестными.

Но зелье действовало на Саныча нужным образом — он отхлебывал, прикидывал, спрашивал меня, что за гадость внутри и в каком количестве, возводил очи горе, а потом отдавал распоряжения. Бумажки он расчетами не портил, все рождал в уме, а дальше арестанты выбивали в кирпичных стенках шурфы. Они же под моим чутким руководством переносили туда снаряды, возились с забивкой и прочим. Дальше начиналась работа самого Саныча — организовать подрыв.

Работа была тонкая и неспешная, тем более, что перед подрывом подвала его нужно было очистить от тварей, то есть пройти, просветить и при нужде перестрелять население. В итоге за три дня четыре дома и подвал, дальше кончилось французское творчество. Стороны пожали друг другу руки, и я вернулся к очередным козням. Горсвету это понравилось в лице всех трех групп, что с нами работали-они каждый раз менялись. Теперь им чуть меньше точек для просвечивания. Стрелять пришлось только раз, ибо в одном доме затаились два 'пионера', которых тут же прибили. Я под эту командировку временно выпросил себе автомат и ходил с ним, ибо горсветовцы рассказали, что можно спугнуть тварей из подвала, а сколько их будет и куда они побегут — Ктулху их ведает. Саныч оказался спецом высокого класса и разрушил дома, как и надо было, раскрыв подвалы свету.

Мне приключение понравилось, и я предался поискам чего бы еще такого сделать. И нашел еще и запасец предположительно японских снарядов— 105 миллиметровых пушечных. Их, по моим скромным прикидкам, хватило бы еще на подвал. Но тут надо было провести некоторый эксперимент. Обозначения на снарядах отсутствовали, а японскими они были названы предположительно давно пропавшим предшественниками (и то на основании того, что имелись точно японские пушки, к которым снаряды подходили по калибру и длине). Конечно, это еще не означало, что яблочки от этой яблони, но жаловаться некому.

В то же время была такая засада: японцы часто использовали для снаряжения шимозу, то есть взрывчатку на основе мелинита. А это гадость еще та, существование которой извинялось только тем, что ее взрывы больно много гадостей приносили врагам, оттого можно было самим потерпеть неудобства. Но она крайне опасна при хранении, ибо образует с металлом корпуса высокочувствительные соединения, которые опаснее самой взрывчатки. Потрогаешь налет этих солей и очутишься на седьмом небе-в ту же секунду и в измельченном виде. Оттого мелиниты паковали в специальные футляры, а не просто в корпус, и чем только изнутри не покрывали снарядные каморы, 'чтобы не было беды от соленой воды'. В то же время шимоза-это японский вариант мелинита, а что с ним делали японцы и что еще добавляли— я уже не помнил, а здесь справочная литература имелась не очень полная. Поэтому сначала был поставлен эксперимент. Со всеми предосторожностями, 'на 'вы' и шепотом' один снаряд был отвезен в широко используемый для этих целей овраг и там подорван. А он взял и не сдетонировал, только разрушился! Мы к нему осторожно приблизились и рассмотрели: шашка-двухсотка его изуродовала и откинула, и сейчас из него вываливается содержимое. Но это не тол и не мелинит, а обыкновенный черный порох и еще что-то круглое. Да, и это круглая чугунина диаметром миллиметров десять-одиннадцать. Ага, это нечто совсем древнее, называется 'картечная граната', то есть то, чему должно сто лет в обед стукнуть, и это не шутки. Такая хрень у нас в артиллерии использовалась в 1870е года. Были обыкновенные гранаты к полевым пушкам, то есть с одним порохом внутри корпуса, а были и такие, в которые еще заложены готовые пули для вящего убиения супостатов. Ибо тогда чугунина корпусов не давала хорошего дробления на осколки, оттого вот так извращались, пытаясь повысить слабенькое осколочное действие гранат. Было тогда же еще более странное изделие под названием шарошечная граната. К обычной гранате прикреплялось ядро, чтобы девайс летел носом, то есть ядром, на врага. Когда граната взрывалась, то ядро отрывалось и летело вперед, и могло прямо или с рикошета от земли попасть во вражеский строй. Это все были рецидивы старой гладкоствольной артиллерии, пробравшиеся уже в новую, нарезную и казнозарядную.

В крайне древнем девайсе крайне древний черный порох, как оказалось, хорошо горел. Ну да, дымный порох в хорошей упаковке теоретически вечен. На подрыв такие снаряды малопригодны, порох-то врываться может, но зачем он, когда есть что получше в смысле бризантности? Вроде как японские снаряды разобрали, вынули порох и пули. Дымарь пошел на продажу охотникам, а чугунные пули и корпуса в металлолом. Пояски с корпуса мы не сбивали-надеюсь, на метзаводе сами догадаются их сбить. Теперь еще одно задание — куда деть взрыватели от них. По прямому назначению их не используешь, а в металлолом — надо разбирать. А кто это будет делать? Опять же я. Тогда лучше о них забуду, пока кто-то не попросит латунную втулку, цинковый колпачок или томпаковый стерженек для каких-то рукодельных целей. Вот тогда и можно доставить всем взаимное удовольствие. А взрыватели много места не занимают, я куда больше места освободил от шестидесяти ящиков с древними гранатами.

Покончив с японцами, взор мой все время находил четыре очень мощных снаряда весом больше сотни килограммов и немалой массой тротила в каждом, но по здравому рассуждению я решил от них отказаться. Извлекать тротил из такой чушки весьма геморройно, а таскать целиком эти болванки тоже цирк изрядный. Вот попробуйте сволокти его с машины и спустить в подвал по узкой лестнице туда, и дальше таскать все ниже по плохо освещенному и узкому спуску. Ну его нафиг, такое действо. Нельзя сказать, что оно невозможно, но... Использовать же, как фугас, тоже много 'удовольствий.' Пусть уж дальше лежит на радость нам, вдруг-таки соберемся пристроить.

Вообще, когда ты что-то предлагаешь начальству сделать, нужно представлять, что дело свалится именно на тебя, а не на кого-то другого, так будет меньше разочарований. Потому надо или предложить хитрый ход по перегрузке дела на кого-то или быть морально готовому ко всему. Так что если из груди ревется предложение по улучшению, а ты не готов его самолично исполнить, то тогда надо давить позыв на изобретательство и рационализацию. Мудрость жизни, хе-хе.

Вот ощутил я себя способным возиться с французскими снарядами и провозился, что-то полезное сделав. Не чувствую в себе желание ворочать эти четыре болванки — и будут они лежать до одновременного пришествия льда и пламени. Той осенью и в начале зимы у меня была еще не одна идея, и большую часть я их реализовал, но не замучился от этой реализации. Дальше настали холода, а в такое время я не ощущаю избытка энергии. Ее хватает на домашние дела, поход на службу и текущие нагрузки по ней, и то, честно говоря, по утрам чаще вставать не хочется. Но я не пенсионер, которому теоретически можно вставать, когда угодно, но встает он ни свет ни заря, а зачем -только его аденома знает. Отчего пенсионерки встают тоже спозаранку — пока не знаю, но надеюсь, что это мне станет известно.

ГЛАВА ПЯТАЯ. Старые бумаги.

А поскольку энергии у меня поменьшало, и осталось только на тот вариант семейной жизни, который мне и был доступен, то я и стал ее экономить. На службе сидел, отбывая номер, и идеями начальство не радуя — пусть от меня отдохнут. Играть в карты на службе здесь не додумались. Посему я брал старые бумаги, относящиеся к временам, что были задолго до пришествия ИНОМИРНОГО в этот мир, и читал их. Поскольку чтение служебных документов невозможно представить как бездельничание, то начальство претензий не имело. А я морально отдыхал. Можно было и слега развлечься, подсчитав количество ляпов и жутких нарушений и сравнив со своим временем. Еще можно было пофантазировать о том, что полагается за это виновным в подобном бардаке. Конечно, это было ненаучная фантастика, поскольку жизнь показывала, что за похожие грехи виноватые получали по шапке очень прихотливо. Тут же еще довоенное время, а, как все знают, тогда можно было поиметь и политическую оценку. А после этого не выжить.

Так, что там у нас следующее? А вот эта, не слегка пострадавшая от мышей или чего-то еще бумага. Увы, вся первая часть ее такая разодранная, что мне не восстановить.

'...что вся его деятельность до ареста в апреле 1937 года была целиком и полностью вредительской. При всех приемках боеприпасов на ремонт в мастерской 'Б'-проходил мимо их вредительского качества, никому об этом не рассказывал, стремясь прикрыть вредительскую подрывную работу группы врагов народа, орудовавших в мастерской склада.

а.) принял вредительски изготовленные 107мм заряды к пушке образца 10/30 года в количестве 5983штуки — все без тесьмы на крышке обтюратора и выделил все эти заряды в мобзапасы склада.

б). принял от мастерской вредительски запутанные по дополнительному детонатору 152мм гранаты, из коих в часть не завинчивается вовсе взрыватель на 10-12 мм, после ввертывания взрывателя образуется 'воздушная пробка' 10-15мм и есть серьезные опасения, что произойдет взрыв, если даже подействует взрыватель.

Этот факт он попытался скрыть от всех и попытался втереть очки представителю группы контроля при НКО СССР майору Эрн, хорошо зная, что гранаты выделены в мобзапасы склада. Как система задерживал отправку образчиков порохов на физико-химические исследования в ЦКИХЛ, стремясь повторить пожар и взрыв в складе наподобие 1925 года и в то же время самому остаться незамеченным в этом диверсионном акте. За 1936 год не было отправлено с запозданием до восьми месяцев 150 образчиков порохов.

Все эти вредительские боеприпасы были отправлены в воинские части КВО, и опять же никому не сигнализировал про вредительское качество и непригодность к боевому применению.

Приняв объединенный отдел с боеприпасами, в свое время принятыми от Трахтенберга (свыше 500 тысяч 76мм выстрелов), изготовленных и отремонтированных также вредительски, Фостий попытался замазать, скрыть этот факт, очевидно войдя в контакт с Трахтенбергом и остальной группой на военскладе.

Попытался сорвать заложение мобзапасов согласно новому предписанию АУ РККА, под всяким предлогом тянул с этим вплоть до трех месяцев и только лишь под прямым и крепким нажимом выполнил эту работу и здесь напутав правильность количественного подсчета отдельных выделений. Затягивая прием вновь поступивших боеприпасов от воинских частей, складов, заводов до 5 и более месяцев, укладывая эти боеприпасы вместе с годными и выделенными в запасы боеприпасы 3-4 категории, отдельные запрещенные виды боеприпасов также укладывая их в одни и те же хранилища, добиваясь настоящей путаницы в учете и отчетности по боеприпасам, так что склад не смог по итогам всего года и вынужден пойти на списание недостаюших боеприпасов и оприходование излишествующих целыми вагонами. Чтобы разобраться в этом, нужна серьезная работа целой комиссии в 3-5 человек, которые, возможно, сумели бы разобраться за полгода с подъемом всех архивов за пять лет. Характерно отметить, что такое состояние характерно для мастерских 'Б' и 'М', где подвизались его единомышленники. Все недостатки и излишки занесены в специальную книгу. Никакого совершенно участия в разоблачении врагов народа Фостий не принимал, хотя проработал на складе 18 лет, знал очень многое и при желании мог много раскрыть, но боязнь одновременно раскрыть вместе с единомышленниками и себя заставила Фостия упорно молчать и все скрывать. Остался верен своим руководителям из банды заговорщиков до конца, используя все малейшие возможности для торможения и саботажа всех мероприятий, направленных на ликвидацию последствий вредительства.