Возвращение

— Это великий светлый артефакт! Попробуйте другие способы!

— Неужели я слышу сомнения в моих способностях? — холодно перебила неподвижно застывшая во втором кресле женщина. Впрочем, вряд ли кого-то из собравшихся могла смутить надменность. Маги, близкие высшему кругу — из тех, кто выжил — редко обращали внимание на подобные мелочи.

— Нет, ни в коем случае, Гвендолин, — делано ужаснулся Вильям, поправляя манжеты на серой шелковой рубашке. — Но представьте только, как можно будет диктовать свою волю остальным, когда мы его получим!

— Зная того, к кому он попал — никогда.

— Ваш оптимизм Миль, как обычно к месту, — раздраженно прервал торжественную тираду маг.

— Я реалист, Вильям...

— Последние, кто видел посох светлого магистра — Шеннейр и Тсо Кэрэа Рейни, — в голосе женщины наметился интерес. — Кого вы имеете в виду?

— А, Шеннейр молчит и будет молчать, — отмахнулся хозяин дома, ухитряясь так и не пролить из бокала ни капли. — Тут нам не повезло...

— Тсо Кэрэа, — сквозь зубы процедил Миль, но маг только легкомысленно рассмеялся:

— Да бросьте. Светленький ничего не сказал даже под пытками, и это только доказывает, что он ничего не знает. А теперь вернемся к делу...

Слушатели обреченно переглянулись, и лицо того, кого называли Миль, исказилось в кривой ухмылке:

— А вы хоть раз с ним встречались? Нет? Ваше счастье.

Глава 3. Черта

— Добивать поверженных — это неблагородно.

Я прекратил гладить серебристую шерстку и повернулся к источнику революционной идеи, изумленно приподняв брови. Большего от меня и не требовалось: Михаэль Наро, чернявый аристократ-южанин в щегольской шапочке с пером, был сам себе прекрасным собеседником. А еще он был командиром отряда пограничной службы — что вторично, выверт злой судьбы, козни врагов и все в таком роде.

Катер плавно летел над дорогой, спускаясь по узкому белому серпантину. Залитые солнцем багряно-желтые террасы ступенями поднимались к небу, высокому и прозрачно-синему. Укутанные облаками низкие горы оставались за спиной, скрывая в тумане тоску и вечное межсезонье; долина в самом расцвете осени лежала у ног. Звенящий прохладный воздух с еле заметной горчинкой дыма...

Аринди... горечь дыма, печальная мелодия увядания, алые леса, вспыхнувшие в прощальном буйстве красок.

Я ненавидел эту страну, но это уже совсем другая история.

— Если мыслить стратегически, в чем была выгода полного уничтожения светлой гильдии? После гибели магистра она и так прекратила существовать. Простите мою прямоту, Тсо Кэрэа, но исход был предрешен с самого начала. Достаточно было поставить остатки под протекторат темной, встроить в систему, а не устраивать травлю и суды...

Я ответил вежливой улыбкой. Мнение о произошедшем я не спрашивал, но мнение у Михаэля было, и он жаждал им поделиться.

Мотоцикл Наро лихо скользил по самой кромке обрыва, оторвавшись от разодетой свиты. Понятия не имею, зачем столько охраны — но по внутренним ощущениям эти люди просто хотели съездить до города с красивыми флагами. А Михаэль был очередным темным, не угодившим высшей элите. Мотивационным пинком отправлен в Хору, но благодаря древности рода и изяществу манер сумел зацепиться за границу. Логично, не в столице же опальных держать.

— Неосмотрительные решения нашего прежнего магистра, — посетовал мой спутник. — Но кто бы решился с ним спорить?

Сидящий рядом Тхиа издевательски хмыкнул из-под маски. Это не его картину мира цинично ломали, это гибель не его гильдии называли ошибкой. Впрочем, а почему бы и нет? Угроза исчезла, можно изобразить раскаяние. Наш прошлый магистр был страшной злой бякой, но мы-то хорошие.

Мертвецы — такие удобные существа.

Фаррен и Ингви кутались в плащи, натянув маски, и старались держаться от меня как можно дальше. Заарны появились почти вовремя: ворвались в сторожку, когда мы с Михаэлем пили чай и обсуждали вести из-за границы. Точнее, я рассказывал, что слышал в Хоре о соседях за горами. Тамошний люд охотился на магов, и им тоже было не скучно.

Я оглядывался по сторонам, словно в поиске чего-то. Но дорога была ровной и, похоже, новой, а поля — ухоженными и аккуратными. Ну там ни рвов с грязной водой и трупами, ни скрипучих виселиц, стай воронья и выжженной земли... Травка зеленела, солнышко светило, и мир так ничего и не заметил.

С другой стороны, странно обижаться на мир. И на то, что остальным не плохо, когда плохо мне.

Мимо проплыла деревушка — белёные домики, вышка связи — и вновь потянулись поля, на которых люди в соломенных шляпах жгли зеленые и желтые стебли, сваленные в большие кучи. У края дороги подпорки еще держали побуревшую лозу и налитые гроздья ягод, уже начавшие подсыхать.

Когда-то Аринди была знаменита как страна виноградников, цветущего побережья и лазурного моря. Я уже не помнил, действительно ли она была такой.

— Почему они сжигают виноград?

— Кто разберет эти загадочные крестьянские умы, — отмахнулся Наро, но все же повелительным жестом поманил людей у ближнего костра: — Эй, человече! Чем это вы занимаетесь?

Один из мужиков неохотно приблизился, исподлобья глядя на процессию, и буркнул:

— Бурая ржа, господин.

Почтения в его голосе было куда меньше, чем угрозы в острых вилах, но Михаэль так же небрежно отправил крестьянина обратно, оборачиваясь ко мне:

— Вот видите, бурая ржа. И что бы это значило?..

Действительно. Все это не имеет никакого значения.

Я покосился на задумавшегося аристократа и решил задать давно мучающий вопрос. Наро, Наро... эта фамилия казалась знакомой.

— Южная ветвь Наро, ссылка на Острова?

На породистом лице промелькнула тень:

— Без права переписки. Не думайте, что я недоволен, — поспешно исправился Михаэль. — Ведь могли бы казнить, там повышен коэффициент рождения светлых магов, и только в милости своей гильдия изменила решение...

В своей милости. А как же. Но я вновь не стал спорить:

— Они живы, Михаэль. Даже на Островах можно выжить.

До Хоры не доходили вести о том, что вулканы снова проснулись, а значит, колония могла существовать до сих пор. Надежда — это все, что остается.

Ноша на руках зашебуршалась, уловив тревогу, и я снова пригладил серебристую шерстку, осторожно передвигая членистые лапки так, чтобы не задеть острых крючьев. Фаррен позеленела, отодвигаясь еще дальше, спихнула Ингви с места и придушенно зашипела:

— Кэрэа, убери уже... это.

— Мне нравятся пауки. Они красивые.

— Да знаю я, что ты ненормальный! Убери эту мерзость!

Я вздохнул и с трудом оторвал смертокосца от себя, передавая подъехавшему пограничнику. Бегать несчастное создание сможет еще нескоро, но хотя бы сможет, и тащить его с собой будет верхом безответственности. Особенно с такими агрессивными и неуравновешенными спутниками. Так, тот паренек в обморок не упал? А, нет, не упал. Все хорошо.

Дорогу преградил шлагбаум, и Михаэль отправился вперед, дав возможность перекинуться парой слов без лишних ушей:

— Вы встретили тех магов?

Тхиа не двинулся с места, но я ясно почувствовал, как исчезает ленивая расслабленность:

— Видели. У нас отрыв в сутки.

— Надо было убить их всех, — кровожадно пробормотал Ингви, и я автоматически возразил:

— Не стоило.

Красные глаза насмешливо блеснули, и Тхиа осведомился:

— Насилие порождает насилие, да, Кэрэа?

— Бездействие тоже его порождает. А если результат один, зачем зря стараться?

И если гильдия не желает видеть Эршена в Аринди, я не стану ей помогать.

Крошечный городок Тамариск начинался прямо от шлагбаума, и объехать его не было никакой возможности. Вдоль широкого и единственного проспекта стояли симпатичные двухэтажные домики с узорчатой резьбой и коньками на крышах. Порой — заброшенные, с забитыми дверьми и белыми лентами, крест-накрест пересекавшими черные окна. Редкие прохожие поглядывали на процессию без особой радости, но кроме запустения в городе не было ничего зловещего.

Я видел злую иронию в том, что приходится возвращаться именно через него.

От брошенных домов веяло холодом: дыры в цветной и безмятежной картинке, ведущие совсем в иную реальность. Сбоку мелькнул непонятный монумент, и я спрыгнул на мостовую, чувствуя, как с каждым шагом идти становится все тяжелее.

Небольшая, выложенная белым камнем площадь; посередине — черный обелиск с рядом выбитых имен, а перед ним — свежие цветы. Лиловые, белые, синие... астры.

Знакомый город, знакомая площадь. Одна из самых массовых казней.

Михаэль Наро смотрел куда-то в сторону; впрочем, вся его свита смотрела в сторону, и только заарны не понимали, что случилось. Я так и остался на месте, не в силах подойти. Наверное, это было... странно.

— Это что, светлые? — Тхиа обошел обелиск кругом, читая имена.

— Ученики. И те, кто их укрывал, — я отвернулся. — Сам же город их выдал.

Наверное, это было даже смешно.

Спутники что-то увидели в моем лице и больше не приставали с болтовней до самой городской управы — благо, та стояла на той же площади.

— Вам нужно получить подорожную — без нее остановят на ближайшей заставе, — нарушил молчание Наро, и предупредительно распахнул двери: — Свободный прием через неделю, но я договорился, и вас примут в порядке льготной очереди.

Очередей, равно как и работников, внутри я не заметил. Общую тишь и благодать нарушали лишь печати на бесконечных дверях и те же кресты, на этот раз черные. Пожилой чиновник, сидящий в дальнем кабинете, усердно полировал стол; при виде заарнов он резко вскочил, со вспышкой ужаса чего-то ожидая. Не дождался, и уже безо всякого рвения полез в сейф:

— Реабилитированы посмертно... — на стол грохнула толстая папка и еще одна, гораздо тоньше, — реабилитированы... Тсо Кэрэа Рейни — это один человек?

Я кивнул, и чиновник начал неторопливо заполнять бланки, с опаской поглядывая на красноглазых. Такое отношение удивляло — заарнов боялись, что есть, то есть, но чтобы это делали представители власти? Среди людей иномирники были никем.

Сесть нам никто не предложил. Жужжала муха под потолком, время тянулось, кабинет разнообразием не отличался, кроме, разве что, картины в аляповатой позолоченной раме. Когда-то что-то на ней было нарисовано, а потом закрашено черной краской, так, что еле-еле проглядывали контуры. Хм, загадка...

— Кто тут изображен?

Скрытое заклинание? Или картина — неизвестный мне боевой артефакт? Или это просто черный прямоугольник в рамке?

— Откуда вы явились? — брюзгливо отозвался собеседник. — Это же Темный Лорд!

Я могу ошибаться, но уже по названию это какая-то подозрительная и не внушающая доверие личность.

— В самом деле? — я с сомнением присмотрелся к мутным разводам. — И какая его часть?

Хозяин кабинета отодвинулся, окидывая картину взглядом ценителя:

— В полный рост. И в тронном зале.

— А почему лица не видно?

— Спиной стоит, — с раздражением огрызнулся он, и размашисто подписал последнюю бумагу: — Все, запрос в центр я отправлю. Связь, конечно, плохая, но за месяц ответ получим, потом закажем бланки, подтвердим в дорожной инспекции...

А вот и ты, знаменитая ариндийская бюрократия. Тхиа взмахом руки остановил вскинувшихся гончих и медленно, крадучись обошел стол, нависнув над макушкой человека:

— Ваша отзывчивость достойна удивления, — зловеще промурлыкал нелюдь. — Целый месяц в этом замечательном городке. И чем же мы можем вас отблагодарить?

— То есть через месяц будет постоянная регистрация, а сейчас я, конечно же, дам временную, — мгновенно сориентировался тот и с грохотом поставил печать на маленькую карточку.

Я со смутным ощущением повертел пластиковый прямоугольник в руках. До сих пор не верилось, что меня всерьез пропускают обратно, а из-за двери не выскочит стража с обвинениями и кандалами. Но из-за двери никто не выскочил: выскочили из-под лестниц.

Два сосредоточенных молодых человека в незнакомой темно-серой форме преградили путь и вежливо потребовали пойти с ними. Оценив активированные боевые жезлы, я уже приготовился... не драться, разумеется, пожалеть, что гильдия оказалась чуть расторопней, чем ожидалось, как выяснилась причина.

Оскорбление власти. И ты тоже здесь, бюрократическая мстительность. Но развить тему не получилось: Тхиа только-только провел когтями по ятагану, Фаррен — потребовала предъявить полномочия, а Ингви — засветился от счастья, что ему наконец-то дадут кого-то убить, как служители закона мило извинились перед заарнами и так же внезапно сгинули.

Если бы они вкатили Лоэрину штраф, я бы не расстроился. Печально, но с его деньгами Лоэрин не расстроился бы тоже, поэтому стоит ли сожалеть?

Примчавшийся на выручку Михаэль только и успел процедить что-то недовольное и невнятное незнакомцам вслед, и позвал нас за собой. Последний вопрос требовал решения, так или иначе.

Штаб-квартира пограничной службы пряталась рядом, в переулке. Лестница в подвал была крутой и мрачной, подвал — просто мрачным, из-за еле-еле чадящих керосиновых ламп, развешанных случайным образом. Ламп. Керосиновых. На них я и таращился, позабыв обо всем. Такое ощущение, что гильдия ограбила музей и раздарила экспонаты как дико секретные и важные артефакты.

— Перебои с электричеством, — философски прокомментировал Михаэль. — Да вы не беспокойтесь, дольше месяца они еще не длились. Вы точно не желаете забрать это себе?

Посередке подвала стоял деревянный саркофаг, а внутри, по традиции — хрустальный. Точнее, из прозрачного прочного материала; внешняя оболочка защищала от солнца, а внутренняя — позволяла убить заарна, не прикасаясь к нему и не освобождая. И пусть часок на солнышке в стеклянном гробу ничего с красноглазыми фатального не сделает, но послушания прибавит.

Заарн-Призыватель лежал неподвижно, и кровь на лице уже засохла, превратившись в бурую маску. Может быть, Наро собирался продать его гильдии или черным хирургам из Хоры? Стоило признать, что для Заарнея он был всего лишь пешкой, которую без колебаний сбросили с доски. Там перенаселение. Жизни неудачников никого не заботят.

Пустоте было все равно. Хотя...

— Мне он не нужен. Можете выставить на солнце. Или свяжитесь с Лоэрином Дэлла Гефаро. Это маг из Лонгарда, нейтрал, он даст хорошую цену за такой подопытный образец.

У каждого должен быть свой шанс.

... Распрощались мы там же, у межевых столбов. По контракту пограничники не могли удаляться от Хоры — хороший метод контроля, да и отступать в случае нападения им некуда. Хотя в последний раз воевала Аринди очень давно — соседи не стремились лезть через горы. А вот контрабанда процветала, что ей оставалось.

— Может быть, вы останетесь хотя бы на охоту? — Михаэль Наро смотрел с надеждой, но я покачал головой:

— Не люблю убийства зверей ради развлечения.

Его свита все еще маячила рядом, и всеобщее внимание уже начинало доставать.

— Что вы, Кэрэа Рейни! Разве мы дикари? Гонять невинное животное по полям, мешая крестьянам собирать урожай? Люди, поверьте, самая интересная добыча!