Он ушёл — но ушёл пешком. Любая машина заметна далеко, а пешком никто не видит и есть шанс пройти куда угодно, к тому же сейчас уже намело снега много и кругом заторы. Предложил ему взять мотоцикл — тот отказался.

Саша оделся тепло, лыжный комбинезон, взял комплекты термо-белья, горелку, газовых баллонов, сверху намотал белых тряпок — маскировка, что надо. Фильтры для воды и сменные кассеты, много шоколада и тушёнки, три пятилитровых бутылки воды. Всё сложил в большую пластиковую ванну, сам надел лыжи, лыжи привязал и к ванне и пошел, таща её за собой. Из оружия он мне оставил дополнительно Сайгу 410 самую короткую из четырех, с собой взял патронов, но много досталось и мне. Последним, что он сделал — снял с руки часы и отдал мне, как память о нём и обо всех остальных с кем мы были в этом магазине. Часы были крутые. Механические, с будильником, самовзводом, календарём, сапфировое стекло, титановый корпус, золотые стрелки — циферблат тоже. В темноте цифры и стрелки светились. Иван нашёл их на витрине часовой лавки в торговом центре, когда мы ездили за оружием и подарил Саше. Ещё сказал — друг я только после конца света смог себе позволить подарить тебе такие часы, хотя мы вместе с тобой боролись, чтоб конец света никогда не наступил. Возможно, речь Ивана я немного исказил, но смысл примерно такой. Правду говорят, что часы дарить к расставанию.

Я долго думал — зачем он ушёл. Наверное, пошёл мстить бандитам в торговый центр — почему не взял много припасов? Наверное, потому, что не суждено выстрелить, скажем, больше тридцати раз, даже если ты снайпер, по толпе вооружённых людей — уже второй выстрел сделать проблема. Один против трех четырех бывает только в фильмах. Когда по нам стреляли, их было не меньше десяти. А еда зачем? И остальное оружие — точно у Саши есть доля оптимизма.

Может, я ошибаюсь — я надеюсь, что ошибаюсь.

Если всё так, то у бандитов станет на одиннадцать стволов больше.

Какие проблемы у меня?

Я молод, не опытен, не разбираюсь в людях. Из подготовки — никакого военного опыта нет, в армии я не служил, на военку забивал. В походы не ходил, туризмом не занимался, снаряжение совсем не знаю. Физическая подготовка слабая. Да и ещё — на лыжах кататься совсем мало умею. Сейчас ведь мода сноуборд...

Долго ли я протяну без Александра?

Одно радует — оптимизма хоть отбавляй.

17 день выживания. 9 сентября. Одиночество.

Вчера даже плакать не хотелось, я бы не мог его остановить, но и не мог бы идти с ним. Самое страшное одиночество. Открыл коньяк и непонятный ром, вспоминаю всех. Алину вспоминаю. Очень плохо всё вышло.

Вот так прокручивается в голове — всё было хорошо, зачем пошли? Ведь могли бы тут сидеть и ничего плохого. Пошёл наверх и долго стрелял пьяный. Представлял, как уничтожаю злостных бандитов, засевших в ТЦ. Потом пошёл спать.

Утро началось с похмелья. Справившись с ним, решил посмотреть телевизор, запустил генератор, было все равно кто придёт. Тупо просмотрел фильм. Решил заняться своим вооружением.

Наконец-то сделал обрез из вертикалки, получилась красивая штуковина. Долго пилил, строгал приклад, ремень решил не оставлять — он не нужен. Получился у меня пистолет как в семнадцатом — восемнадцатом веке, только различных золотых орнаментов не хватает и большого бойка с кремнем сбоку. Попробовал пальнуть — оружие серьёзное. Теперь пламя со ствола вырывается метра на два. Отдача стала сильнее, руку дёргает во всю и больно отдаёт в кисть. Сайга долго не хотела стрелять, пока не понял в чём проблема, стреляет, только если разложить приклад. Отдача от Сайги была как отдача от Макарыча — совсем не заметно.

У моего обреза был недостаток, чтоб его взвести — нужно переломить. С заряженным ружьем ходить нельзя — можно в себя пальнуть, и ослабевает пружина на бойках.

Немного ещё потренировался с ножами и мачете, что брал с собой первый раз в Роял Парк, но остатки хмеля сломили меня окончательно и в восемь часов уснул сном младенца.

18 день выживания. 10 Сентября. Самостоятельная разведка.

Проснулся. На удивление почувствовал себя очень бодрым. Взял обрез и помповое ружье с собой на улицу. На улице было очень холодно. Почти как зимой. Даже пришлось разгребать лаз от снега.

У меня появилась идея — найти девушку, симпатичную, как Алина и привести её к себе. Может даже не девушку, а напарника, но с мужиком проблемы. Мужчина мне был не нужен, к тому же он потенциально мог меня убить и прибрать всё моё имущество к своим рукам. Вечером вышел — мне попались только собаки, видел, как они выкапывают из-под снега трупы людей и жрут их. Меня вырвало. Было очень противно. Не встретил никого, только где то вдалеке, значительно дальше, чем банда из Роял Сити шла перестрелка. Что-то грохало и ухало. Следы Александра совсем замело. Пойди я за ним — не найду в какую сторону он отправился.

Пошёл назад домой, пишу дневник и играю на приставке и телефоне.

Когда развлечения совсем надоели — утеплил ворота гаража, ворота склада, ближайшие наружные стены. Утеплитель клеил пеной, без всякой продуманности. Лишние щели — запенил. Снова посмотрел телик и приготовил супер-обед на газовой плитке — две пачки быстрой лапши, банка тушёнки на пол литра воды. Получилось очень питательно и вкусно. Генератор, оказалось, ест очень мало топлива. Изначально обогреватели мы затащили к себе в палатки. Но потом, когда от генератора стало тепло, нужда в этом отпала. Сначала антифриз бегал через две батареи, потом он бегал через четыре батареи, потом он бегал через десять батарей. Такая схема регулирования у меня была. В первый день генератор мог прогреть все десять батарей и нагревал антифриз до девяноста градусов, я думал, что нужно ещё приваривать батарей. Теперь десять батарей грелись до семидесяти градусов. Наверное, движку это нормальная температура. Есть ещё второй такой же агрегат, но запускать я его не спешил. Ведь ни разу не выжимал все киловатты положенной мне мощности, да и ресурс берегу, это моя единственная печка. Отключаю его, когда не требуется.

Так и лёг спать. Было страшно, кругом темнота. Решил заряжать автомобильные аккумуляторы, когда работает генератор, а потом на ночь включать одну фару с Крузера.

19 день. 11 сентября. Что ещё делать?

Проснулся, замутил все дёло с автомобильной фарой. Теперь у меня три лишних аккумулятора — без машин и одна фара в складе. Освещения фары хватает, чтоб не бояться. Вторую фару включил в магазине. Ну и когда работает генератор, светят куча светодиодных и люминесцентных ламп из магазина электроники. Хоть устраивай дискотеку. Ещё перенёс содержимое холодильника с подвала на этаж магазина и аккуратно сложил в ящики картонные и целлофан. Внизу у меня тепло, а тут холод почти как на улице. Замороженные продукты останутся надолго.

Таскал заморозку весь день. Зато был повод заморозить ещё овощей. Еду себе приготовил — свинина тушёная с огурцами, помидорами, перцем и баклажанами. Задумался о том, что кто теперь овощи будет выращивать.

На улицу ходил вечером, вышел недалеко, но никого не встретил.

Шатался долго по помещению без цели, потом лёг спать.

20 день. 12 сентября. Попытка вылазки наверх.

Снова ходил наверх, мой выход сильно замело снегом. Когда спускался, изорвал весь пуховик об арматуру, снег очень противная штука — под ним не видно куда наступаешь. Искал людей довольно далеко — прячась у обочин и выжидая. Уходил от места жительства на километр, может даже больше — вверх не ходил, к торговому центру и площади Калинина тоже не ходил. Убил весь день, но снова кроме собачьих следов и самих собак никого не нашёл. Собаки решили меня тоже пустить на обед.

Это было даже забавно...

Я шёл по пустой обочине на Красном проспекте, уже прилично отошёл от своего гнезда, как копавшаяся метрах в пятидесяти собака остановилась и стала смотреть в мою сторону. Я тоже остановился, стал смотреть на неё. Навел фонарь. Дальше она побежала в мою сторону и залаяла. Между нами метров пятнадцать, мы стоим и смотрим, друг на друга, собака скалит зубы и гавкает на меня. Хоть это и овчарка, видно по ней, что не чистая, меньше овчарки, шерсть висит клочками, наверное, дворовая была. Я неспешно начинаю раскладываться, передёрнул дробовик, переломил и закрыл обрез — взведя курки. Из дробовика мечу в собаку. Самый удачный способ использовать его в деле. Тут случилось, чего я не ожидал — смотрю — издалека несётся свора её собратьев, около десяти фигурок, точно количество не определить. Окружили, вот-вот раздерут на части. Начинаю стрелять, дробь крупная или уже картечь, впотьмах выцеливаю собак, два выстрела, обе собаки свалились. Первой попал в голову и шею, она как бежала на меня, так носом в снег нырнула. Второй попал в ляжку. Её закрутило как юлу, жалобно заскулила — очень громко, но тут же затихла, три секунды. Остальным палил только в след. Не видел, попал — не попал, зарядил ружьё пошёл дальше. Всё жалел по дороге, что не опробовал обрез в деле и нужно попробовать мелкую дробь. Александр говорил — мелкая дробь вблизи бьёт сильнее, чем картечь или пуля.

Что-то нужно придумать на такие случаи — легко отделался, но были бы они смелее — точно порвали, в темноте я собак не вижу — вижу, если подходят ближе двадцати метров, к тому же луч налобного фонаря очень узкий, освещает мало площади. Прожектор брать с собой боялся — светить слишком сильно, могут заметить издалека. Подствольный фонарь — та же самая ерунда, что и с налобным.

Кроме холода появилась другая проблема — ураган. Ураган похож на метель, когда показывают полярников на северном полюсе. Примерно так же, ветер очень сильный и продувает насквозь. Вернулся вечером не с чем. Остался Робинзон без своего верного друга — пятницы.

21 день. 13 сентября.

Сон снился хороший, но не могу вспомнить о чём. Начал тренироваться с пистолетами и решил их разобрать. Со ствола Макарычей высверлил мешающие элементы, а их места запаял мелкой сваркой автомобильной, потом всё зачистил болгаркой и напильником со шкуркой, почти как новые. Ощутимо — стреляет сильнее, но появилась проблема, один раз на обойму — перестаёт взводиться до конца. Либо гильза остается там, и пистолет не дотягивает затвор, назад её пихает в ствол. Ну, хоть стреляет. Ваня говорил, что у этих пистолетов металл ствола специально говённый, поэтому патроны на боевые переделать не получится — разорвёт. Осматриваю свою сайгу. Аппарат классный, только патроны уж сильно маленькие, так получилось, что мне досталось всего две пачки по двадцать патронов пулевых, остальное всё мелкая дробь. Думаю, что с этим делать. А так, оружие классное, десять патронов в магазине, лёгкое, стреляет автоматически, только жми курок. Ещё таскать удобно. Наверное, нужно сделать, чтоб стреляло, когда приклад сложен. Сейчас этим заниматься не буду.

Посчитал мой боезапас. Двенадцатый калибр получалось шестьсот патронов, примерно вместе тридцать килограмм весу. Как только те мужики дотащили эти сумки. Макарычей патронов осталось много — было два мешка, в каждом по тысяче патронов в пластиковых коробках по сто штук. Второй мешок мы на половину исстреляли. Гильзами был завален весь первый этаж. Я к тому же интересовался пробивной способностью этих патронов. Выяснил, что они даже пол миллиметровое железо не пробивают. Это навело на мысль испытать моё оружие и железо, что привезли с Сашей. Достал пластину — обрезок, примерно метр на метр. Стрелял по нему со всего и разными патронами. Пули сильно мнут железо и картечь тоже. Оказалось шесть мм стали, способны пробить из дробовика только пули-дротики, с латунной пулей, оперением, а внутри свинец, наверное. Надо ещё сказать сталь была рифлёная, с одной стороны гладкая, с другой ромбиками. Саша говорил эта сталь очень прочная.

Думал, что дальше. Рано или поздно нужно делать вылазки на поверхность, хоть как то разведать округу. Сейчас холодно, но мне тут не просидеть вечность. Как я понимаю с моего положения — план с мотоциклом отпадает, нужна машина, но на простой ехать бессмысленно, расстреляют и машину заберут. Пришла мысль найти инкассаторский броневик и пригнать его. Нужно это сделать сейчас, пока не расхватали все и по дорогам ещё как-то можно проехать на машине.

22 день. 14 сентября. Почти последняя вылазка наверх. Политический курс.

Утром проснулся и почувствовал мандраж. Даже нога заломила. На сегодня я планировал осуществить вылазку пешим ходом за броневиком и осмотреть округу. Броневик может стоять там, где находится банк. Эти места я и ищу через справочник, отмечаю на карте. После того как сделал себе шикарный завтрак, начал собираться. Последнее время очень много уделяю сил приготовлению пищи, решил консервы не есть, а поедать свежие продукты. Поэтому готовка стабильно убивает два часа в день моей никчёмной жизни, зато дарит кучу эмоций.

На этот раз зарядил всё оружие и заряженным пошёл по улице. Для заводки броневика взял с собой аккумулятор от легковушки и немного гаечных ключей. Их тяну в тазике на веревочке за собой. Когда собрался лезть через лаз — он оказался засыпан снегом, пришлось откапываться. Вылез. Осмотрелся — никого. Решил замести следы — закопал свою нору и сделал следов вокруг, мол, шли мимо, а тут остановились, что-то может подобрать или просто посидеть.

Броневик нашёл у первого же банка на Красном. Он был вскрыт и полностью растащен, ключи были в кабине, трупы в салоне отсутствовали. Решил попробовать завести его, вдруг получиться, всё-таки броневик — не так себе машина.

Начал уже подниматься на подножку водительской двери и тут неожиданно запнулся, чуть не упал. В это время почувствовал такой сильный удар по спине, что охнул и на время забыл, как дышать, как будто меня бревном по спине огрели. На долю секунды просел, ноги подкосились, не понимаю что произошло. Хорошо сообразил вовремя, разворачиваюсь и вижу. Стоит мужик большого роста, борода — две три недели, грязный весь, самое главное не могу понять, за что пнул меня. Охранник что ли тут в банке был, а я лезу в его машину? Тогда что открытой держит? Когда я повернулся то — мой фонарь супер-яркий, налобный, мужика этого ослепил. Пока я его рассматриваю, мужик замахивается. Вижу, замахивается, отхожу в сторону. Что-то тяжёлое, металлическое бьёт сильно по броневику. Я закричал и в сторону отхожу, сразу отбегаю метров на десять. Человек ничего не говорит и за мной. Другой заматерился бы, а этот, точно непонятный какой. Я отбегаю дальше — он скачет за мной и всё быстрее и быстрее. Вижу — скорость его не велика, убежать смогу. Теперь мне удалось его лучше рассмотреть — таких людей раньше называли бомжами, может и этот был таким, одно можно сказать точно — лучевая болезнь. Язвы на лице, глаза красные как у быка. Идёт на меня, а в руке топор. Я вспомнил, наконец, про пистолет. Достаю, говорю ему — что стрелять буду. Стоим, смотрим, друг на друга, он разгляды-вает, что у меня в руке, я целюсь в него. Так стояли секунд пять, мне показалось несколько минут. Он резко бежит на меня. Стреляю. Попал в живот. Мужик остановился, секунду постоял и снова дёрнулся. Я отбежал — пока он стоял. Как только пошёл на меня, у меня адреналин зашкаливает, уже стянул шарф, мне и жарко и холодно одновременно и задыхаюсь. Сразу выстреливаю по нему все патроны, он дёргается, но по голове я так и не попал. Перекидываю со спины ружьё, оно уже заряжено, взведено. В это время он замахивается на меня, а я стреляю... патрон с картечью — мужика откидывает от меня как тряпку. Вижу, как летят клочки, капельки крови, облако розового газа. Ружьё я не успел поставить к плечу, падаю на спину вместе с ним. Когда поднялся, осмотрел налётчика. На нём грязный пуховик, всё лицо в язвах, весь побитый и поцарапанный. Рука держит топор, уже видно — с этим топором ходит не первый день. Думаю, что ж я сделал.