Верни Мою Душу

Вероника почувствовала, как внутри все сжалось. Ледяная рука легла на сердце, холодный страх приобнял ее за плечи. Он знал ее слабые места и с огромным удовольствием давил на них.

— Что ты сделал? — придав голосу твердость, спросила.

— На следующей неделе Николай встретит замечательную женщину по имени Лидия. И влюбиться в нее. Влюбиться так сильно, что и привязанность к тебе, и горе от твоей смерти — все эмоции, связанные с тобой, померкнут. Не волнуйся, мышонок, я постараюсь сделать так, чтобы твой муж поскорей забыл о тебе,— мягко произнес.— Не пройдет и трех месяцев, как они поженятся. И Егор так сильно привяжется к мачехе, что станет называть ее мамой. Даже воспоминаниям о тебе не останется места. Я позабочусь о том, чтобы ты исчезла для них,— гостья решила наполнить свой опустевший бокал, но рука дрогнула — вино расплескалось.— Как ты сама мне сказала, мертвые остаются в прошлом... Ты довольна, мышонок? — не без удовлетворения наблюдал за тем, как Вероника пытается справиться с дрожью.

Её эмоции окрасились в багровые тона гнева. Люцифер потянул за тонкую ниточку её чувств — она осела синим вкусом на кончике языка. Потрясающе. Злость, беспомощность и боль — изумительный коктейль.

Она молчала несколько минут, пытаясь взять себя в руки. А потом, все также не отрывая взор от пустой тарелки, медленно проговорила.

— Так даже лучше, если они меня забудут... — замолчала, когда Люцифер поднялся. Он подошел к ней и, обхватив подбородок, заставил смотреть ему в глаза. Его пронизывающий взгляд буквально впился в её лицо. Дьявол сильнее стиснул пальцы.— Ты выбрал хорошую женщину. Надеюсь, что она позаботиться о моей семье...

Он продолжал держать ее. Было больно, но Вероника не сопротивлялась. Но вот, в багровых глазах сверкнула уже знакомая девушке насмешка.

— Ты совсем не умеешь врать, мышонок. У твоей ревности особый вкус... Очень запоминающийся. Даже не смотря на всю твою святость,— в его голосе заиграли ядовитые нотки,— ты, как и все остальные люди, эгоистична. И да, может быть ты против того, чтобы они тяготились твоей смертью... Но вместе с этим ты хочешь, чтобы тебя помнили. Чтобы твой светлый образ жил в сердце мужа и сына. Чтобы осталось еще хоть что-то, кроме гниющего трупа в земле... Ты хочешь жить, хотя бы в их воспоминаниях. Но я не дам тебе такого шанса. Твоя семья даже не вспомнит о тебе... Тот, ради кого ты отдала себя в мои руки, легко найдет тебе замену. Люди они такие — их память довольно избирательна. Это играет мне на руку.

— Зачем тебе это? — глухой вопрос.

— Мне нравится, как ты страдаешь,— ответил просто.— И твои душевные муки намного слаще физических.

И тогда в ней проснулось то самое, чего он ждал. Ненависть. Раскрашенная алым, словно кровь, с оглушающим ароматом и неповторимым металлическим привкусом. Светлые души всегда способны на самые сильные и "вкусные" эмоции.

— Ненавижу тебя,— ее надтреснутый голос разрушил опустившуюся тишину.— Ненавижу...

Дьявол наклонился к ней, вдохнул аромат ее ненависти и лукаво шепнул.

— Не забудь эти слова, мышонок. Они тебе еще пригодятся в будущем.

Глава 9

Ночь Черного Волка

Но нам под утро правда снится...

Данте "Божественная Комедия"

Люцифер не лгал. Не было у него такой привычки. Правда намного сильней может ранить нежели ложь. Особенно, если её правильно обработать, убирая ненужное и обнадеживающее, и подать, приправляя неожиданностью. А уж с этим проблем у хозяина Пустого мира никогда не возникало...

Он не врал Веронике насчет того, что скоро у ее семьи начнется новый этап в жизни. И даже позаботился о том, чтобы знакомство Николая и Лидии прошло гладко.

Они встретились в магазине. У нее порвался пакет — на серый пол высыпались продукты. Николай помог ей. Одного взгляда в теплые карие глаза хватило, чтобы пропасть. Странное, согревающее ощущение наполнило мужчину, и внезапно проснувшая радость, почти детский восторг, вытеснило тотчас всю ту пустоту, которая образовалась в душе после смерти Вероники...

-Спасибо,— у нее был красивый, мелодичный голос.— Меня зовут Лидия.

— А я Николай,— и смущенно улыбнулся, чувствуя, как к щекам приливает краска.

Так состоялась их первая и непоследняя встреча.

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Веронике снился страшный сон. Уже не в первый раз. И она беспокойно ворочалась в кровати, не находя себе места.

Холодный воздух обжигал раскаленные легкие. И бешеное сердце вот-вот было готово вырваться из груди. Она бежала вперед, почти не разбирая дороги. И единственная мысль не давала права на хотя бы короткую передышку: "они близко". Близко! Нельзя останавливаться!

У этого кошмара не было начала... Провалившись в сновидение, Вероника обнаруживала себя в лесу. Мрачные силуэты деревьев, и разливающийся вокруг мертвый бледный свет. Полная луна безразлично смотрит на нее сверху. Стартом этой безумной погони всегда была тишина. Она резко опускалась на лес, будто плотное одеяло, и всё вокруг замолкало.

Ледяной страх, поднимающейся откуда-то из глубин подсознания, толкал её вперед, и Вероника устремлялась в темноту.

Главное, успеть.

А еще она слышала смех — его приносил ветер. Насмешливый и сухой, он казался ей знакомым. "Беги, мышонок. Беги",— шептал ей ветер, остужая горящие щеки и унося шлейф ее запаха преследователям.— "Беги, если не хочешь, чтобы тебя съели". И снова заходился в безжизненном смехе.

И она бежала. Бежала изо всех сил, потому то чувствовала, что если остановиться, ей не дадут шанса. Кто или что там за спиной, следует за ней, она не знала. Не важно. Главное, бежать вперед.

Наконец, самый страшный момент сна. Вязкую и тяжелую тишину нарушает вой — он разносится по лесу и касается Вероники, сковывая ее своих крепких и холодных объятиях ужаса. И мир будто становится темнее. Или может темнеет в глазах от страха.

Она спотыкается. Падает. А преследователи уже близко. Она чувствует их... Горячее дыхание, паром оседающее в ночном воздухе, горящие жаждой крови глаза, чей огонь становится ярче, когда они чувствуют, что жертва недалеко... И поднимается. Ноги не слушаются. Так во сне всегда — тело будто наливается свинцом, отказываясь подчиняться. И силы, силы уходят, оставляя только страх.

Она бежит. Нет, даже идет, выбиваясь из последних сил.

А ветер все издевается: "беги, мышонок, беги... Беги, иначе тебя съедает". Сильный порыв сбивает ее с ног, и она падает в пожухлую листву.

Последние моменты. Темные глаза, склонившегося над ней мужчины. И его веселый голос:

— Ты проиграла, мышонок. Тебя съели. Попробуй заново...

И в этот самый момент она всегда просыпается с криком, вскакивая в кровати. Вытирает ладонью взмокший лоб и пытается успокоить колотящееся сердце. А в ушах все стоит: "Беги, мышонок, беги. Беги, иначе тебя съедят".

Это уже вошло в обыденность — выходя из душа, она садилась перед зеркалом, и Хозяин Пустого Мира становился за ее спиной. Брал в руки гребень и расчесывал волосы, ласково перебирая влажные пряди.

Каждое утро начиналось с его непривычно нежных прикосновений. Прохладный душ и этот ставший привычным ритуал, что самое странное, помогали Вероники оправиться от дурного сна.

— Тебе опять снились кошмары... — скорее утвердительно, нежели вопросительно проговорил он, откладывая гребень в сторону. Запустил сильные пальцы в ее волосы. Невольно Вероника прикрыла глаза — массаж у Хозяина всегда получался превосходным.

— Да.

— И что же тебе сниться?

— Я... я не помню,— а ведь память действительно спрятала в укромный уголок остатки сновидения. Только привкус страха остался. И это ... "Беги, мышонок. Беги..."

Он хмыкнул в ответ. Разговор возобновился тогда, когда Люцифер отстранился от нее. Лениво обронил:

— Сегодня вечером тебя ждет сюрприз, мышонок.

— Какой? — в ее голосе промелькнули беспокойные нотки. Вероника внимательно посмотрела в зеркало, на отражение Люцифера.

— Если скажу, это уже будет не сюрприз... Но тебе понравится, обещаю,— улыбнулся и ушел. Вероника обняла себя за плечи, поежилась — озноб неприятной волной пробежал по телу.

Сюрпризы Князя ни к чему хорошему не приводят. Вероника уже успела в этом убедиться.

Чёрное платье до колен подчеркивало узкую талию и округлые бедра. На ноги — туфельки на невысоком каблуке. Никакой косметики. Волосы Люцифер лично заплел в тугую косу.

Вероника посмотрела на свое отражение. Сюрприз обещал быть знатным, да только предчувствие беды все равно не отпускало её. Что-то должно произойти... Иначе всё это не имело смысла. Для него не имело.

Легкое прикосновение — кончик пальца, смоченный в духах, оставил ароматный след на ее шее. Приятный пряный аромат. Он почему-то напомнил ей о южных ночах в Ташкенте, куда они несколько раз ездили с Николаем. Сразу после его выздоровления.

— Ты готова, мышонок?

Вероника неуверенно кивнула. И привычный Пустой мир исчез, сменяясь темнотой.

[ Беги, мышонок... Беги, пока тебя не съели... Мне жаль, Вероника, но у тебя ничего не вышло. Попробуй сначала. Беги... ]

Вероника открыла глаза. Теплая ночь была наполнена оглушительным запахом трав и сосен, воздух дрожал от голосов и музыки.

Она огляделась. Они стояли в тени деревьев, наблюдая за небольшой площадью, окруженной со всех стороны неприступными гордыми соснами. Горел костер, отбрасывая оранжевые отблески на черную землю. Еще больше вытянулись длинные и тощие тени.

Вероника смотрела на людей — их было около дюжины. Разодетые в красное, они кружились вокруг огня, отплясывая дикий и непонятный танец. Их лица скрывали маски.

Кто-то пел. Грубый голос врывался в необузданную мелодию, переплетался с ней и движения становились еще более дикими. Огонь делал и так страшные маски, поистине жуткими.

— Что они делают? — тихо спросила Вероника.

— Празднуют день Черного Волка. Мой день,— и шагнул в круг света, ведя её за собой.

Вероника не особо сопротивлялась. Каким бы диким и пугающим праздник не оказался на первый взгляд, он ее заворожил. Впервые она могла увидеть что-то подобное. Отблески пламени, жар от огня, треск хвороста, темное беззвездное небо, на котором застыла полная бледная луна. Маски, танцы, музыка и песня, на незнакомом Веронике языке — было в этом празднике что-то звериное и первобытное.

Присутствующие не обращали на гостей внимание — для них они оставались невидимыми.

— Зачем мы здесь?

— Чтобы веселиться,— усмехнулся Дьявол и отпустил ее руку.

Направился к сидящему на расшитом покрывале мужчине. Он расположился чуть в стороне, наблюдая за остальными. Его обнаженный торс был полностью покрыт татуировками — неизвестными символами, переплетающимися друг с другом. Взгляд темных глаз остановился на Веронике — та невольно передернула плечами, пытаясь отогнать неприятное ощущение. Взор мужчины снова вернулся к огню.

Люцифер остановился рядом с ним. Затем положил руку на плечо и что-то прошептал. Губы мужчины безвучно двигались вслед за ним. Жрец закрыл глаза. Хоть Вероника и жадно наблюдала за каждым действием Хозяина Пустого Мира, все равно не смогла заметить, как он исчез... Мгновение — и она осталась одна.

Жрец поднялся. Щелкнул пальцами — купол тишины накрыл площадь: резко замолкла музыка, прекратился танец, даже огонь стал вести себя осторожнее. Улыбнулся. И пусть эта тонкая улыбка расцвела на чужих бледных губах, Вероника всё равно ее узнала. Как и узнала, взгляд глаз и некие интонации в голосе жреца...

Он говорил на их картавом языке, громко и уверенно. Его рука указывала то на полную луну, то на костер. А в конце он засмеялся, и все те, кто носил волчьи маски, вместе с ним.

А потом он указал на нее, и Вероника поняла, что ее видят. Озноб холодной волной пробежал по ее телу. Слабое чувство безопасности, вызванное тем, что она скрыта, пропало. Маленький, бедный мышонок...

Все вернулось: и музыка, оглушающая по сравнению с той хрупкой тишиной, и треск костра, и танцы. Жрец подошел к ней. Его толстые смуглые пальцы до боли стиснули плечи Вероники:

— Развлекайся, мышонок! — и жрец толкнул ее к круг танцующих.

Это всё напоминало какое-то безумие. Водоворот, жгучий и опасный, в который она попала совершенно случайно. Кто-то толкал её, кто-то дергал за волосы, щипал. Кто-то смеялся, кто-то что-то кричал на ухо. Вероника не знала, что именно сказал Люцифер, но вряд ли что-то хорошее...

Они не выпускали её из оранжевого круга огня. Кто-то закружил её, слишком крепко прижимая к влажному телу. Затем отпустил — Вероника снова оказалась в чьих-то объятиях. Их лица, спрятанные за одинаковыми масками, тяжелый воздух, насыщенный жаром пламени и резким запахом пота, режущий глаза свет и наконец темное небо...

Хотелось закрыть глаза и не видеть ничего, заткнуть уши и не слышать, сжаться на земле, свернуться в позе эмбриона, чтобы никто не заметил. Но вряд ли бы ей дали такой шанс.

Она не знала, сколько прошло времени.

Вероника вскрикнула, когда кто-то привлек ее к себе крепко удерживая. Широкая ладонь больно сжала небольшую грудь. Жадные губы оставили влажный след на шее. Следом раздался треск рвущейся ткани. Когда другая рука скользнула по бедру, она попыталась вырваться. Но безуспешно.

Мужчина прорычал что-то на своем языке, сильнее прижал Веронику к себе. И та разрыдалась от нахлынувшей волны омерзения и страха. Он толкнул ее — Вероника осела на колени, дернул за волосы — она коротко вскрикнула. Улыбнулся. Задрал юбку, и комок тошноты подкатил к ее горлу, когда она почувствовала его ладони на своих ягодицах.

— Пожалуйста.. не надо... пожалуйста... — кажется, ее мольбы понравились ему. Пыталась давить на жалость, а тем самым только сильнее разжигала желание.

Вероника увидела Люцифера — тот стоял поодаль, с плохо скрываемым наслаждением наблюдая за всем происходящим.

— Прекрати это! Пожалуйста! Прекрати! — взмолилась, глотая слезы. Он лишь неопределенно повел плечами в ответ. Мол, поглядим, мышонок. Поглядим.

Потом Князь посмотрел на темное небо. Времени осталось совсем мало. Все скоро должно было начаться. И он хлопнул в ладоши...

Все замерли, как и в момент его появления. Дрожащая от слез Вероника упала на землю, удивленно глядя на нависшего над ней мужчину со спущенными штанами. Все неподвижны. Только огонь продолжал движение.

Люцифер остановился возле Вероники.

— Вставай, мышонок.

Та подчинилась — неловко поднялась, прикрывая обнаженную грудь руками. И полный ненависти взгляд впился в лицо жреца. Она ощутила, как страх тонет в этом вязкой бордовом чувстве, разливающемся по ее венам. Он снова унизил ее, снова заставил бояться, а потом умолять о помощи. Захотелось кричать, наброситься на него... Сделав глубокий вдох, Вероника попыталась успокоиться. Всё это сыграет ему только на руку.

— Сейчас все будет зависеть от тебя, мышонок,— он осторожно вытер её слезы — Вероника не стала ему мешать.— Мне нравится, когда ты на меня так смотришь... Я уже говорил, что у твоей ненависти особый вкус? — пригладил растрепавшиеся волосы.— Правила этой игры просты, Вероника. Добежишь до ручья — спасешься... А нет,— прищурился, в его глазах отразился яркими осколками огонь.— Попробуем сначала. Так что,— он приблизился к ней вплотную,— придется тебе пробежаться, мышонок.