Арка 11

Синоби отступили под шум взрывов. Отойдя на достаточную дистанцию, они остановились, чтобы перевести дух. Вокруг шумели взрывы, были слышны крики и стоны, город быстро погружался в хаос.

— Что делать? Такого... это... — куноити не знала, что сказать.

— Вернемся в штаб. Движения противников слишком хаотичны, собирать очаги сопротивления сейчас бесполезно, нужно удержать ключевые позиции до прихода подкреплений, — ответил более опытный коллега.

— Да.. ты прав...

Глава 152.

Болт пронесся над головой и врезался в стену. Меня заметили несколько раньше, чем я хотел бы. По моему идеальному плану, я должен был вначале вырезать сопровождение Джокера, а уже потом разговаривать с ним самим... Не вышло. Кто бы удивлялся?

Сенсор? И как же он меня заметил?

— Так, так, так. Что там у нас? Подставной дядя Годжин? Отстань, я не люблю подделки, — раздался слегка хриплый насмешливый голос.

— От самозванца слышу! — откликнулся я.

В стену, за которой я прятался, ударило несколько болтов. Рефлексы взвыли о смене позиции, но я остался на месте. Нет, гранат они не кидали, а обычными болтами из-за стены меня не достать.

— Ха-ха-ха! Что я слышу? Неужели я наткнулся на ценителя моего искусства?

Позицию они выбрали удачно, сволочи, незаметно не подобраться. В смысле, они окопались в стоящем несколько особняком доме с хорошо простреливаемыми подходами, но это еще не значило, что я не могу к ним подойти. Прислушавшись, уловил такой разговор:

— Мы не можем терять время, Джокер.

— Заткнись, идиот, он следует за нами с самого храма. Готовьтесь к бою, — его люди откупорили какие-то бутылочки и отпили содержимое, а сам Джокер заговорил уже громче и для меня. — И что? Мы знакомы? А?

— Не совсем, — ответил я, желая убедиться в своих подозрениях. — Дизайн моего костюма мне подсказал любитель черного плаща и маски с острыми ушками.

Джокер рассмеялся:

— Как тесен мир, все миры. Скажи, где ты с ним встречался? Вместе выходили на ночные прогулки? Или ты зажигался для него тот символ на ночном небе?

Есть! Он пришелец из другого мира, как и я. А значит, для начала следует его поймать.

Выхожу из укрытия, одновременно разгоняя чакру. Из дома выстрелили, но поздно. Шаг, и я сокращаю разделяющее нас расстояние на треть, в промежутке посылая вперед, в одно из окон, сюрикены, делаю еще один. Две трети расстояния пройдено, а сюрикены еще не долетели до цели, поэтому запускаю вторую пачку в другое окно. Сам же прыгаю вперед. Мои железки разбивают стекла, но у людей поразительно хорошая реакция — они уходят с линии огня, успевают. А я прыгаю в окно второго этажа.

Воин целится в меня из арбалета. Применяю защитную технику игнорирования повреждений, болт много вреда не нанесет. А сам запускаю вперед запитанные чакрой иглы. Щелкает тетива, и сквозь плечо пролетает болт, а мои иглы с характерным свистом пролетают до противника, пробивая в его груди две дыры. Я приземляюсь с перекатом, перепрыгнув мертвое тело. В комнате еще двое, оба уже наводят арбалеты. Прыжок к потолку, и болты проходят ниже меня. Бросаю в ответ сюрикены, но они успевают подставить под них арбалеты. Поразительная реакция для людей, чтоб их биджу заел.

Рывком сближаюсь с одним. Первый мой прямой удар он блокирует арбалетом, который пусть и не ломается, но хрустит и приходит в негодность. Второй удар наношу из слепой зоны, созданной его же импровизированным щитом, попадая куда-то по печени, и противник выдает сдавленный хрип боли. За спиной срабатывают механизмы, сообщая о готовности арбалета снова стрелять. Чуть толкаю противника к себе, чтобы проскочить под его рукой и оказаться за спиной, сделав из него живой щит. Но гад быстро приходит в себя после удара, выпускает ставшее бесполезным оружие и ударяет меня локтем. Удар откровенно слабый, и я его легко блокирую, но второй рукой он выхватывает нож, стараясь резануть меня им. Руку с ножом отбиваю, противник успевает встать ко мне боком, и срабатывает механизм арбалета. Со свистом у самого моего бедра пролетает болт, а я, теперь уже с силой, наношу прямой удар сначала по руке, с удовлетворением слыша характерный треск ломающихся костей, а затем по ребрам в область сердца. Противник рыкнул, но несломанной рукой потянулся к гранате, игнорируя болезненные и наверняка смертельные травмы. Проклятые берсерки.

Резко ударяю по лицу и сразу выхватываю его гранату с уже отстегнутым рычагом спуска. Из соседней комнаты слышны шаги, и я швыряю гранату туда, а сам уклоняюсь от еще одного выстрела. Проклятие, а они быстро перезаряжаются, чуть больше пары секунд. Болт пролетает мимо, и я, наконец схватив противника за подбородок, резко дергаю в сторону, сворачивая глотку. Сзади рванул взрыв, а в комнату через другую дверь вбежали еще трое. Биджу! Их вроде меньше было, или я плохо считал? Отпускаю тело, уходя в ускорение. Три болта уходят в пустоту, а я уже оказываюсь рядом с противниками.

Выхватив керамбит, втыкаю его в колено первому, завожу под кость и резко поднимаю его ногу вверх. Одним движением делаю подножку под вторую ногу и ей же, продолжая хитрый прием, с силой пинаю в живот, кидая тело на другого воина. Ближайший ко мне отбрасывает арбалет, хватаясь за нож, и пытается нанести удар. Своей правой рукой отвожу удар вверх, а левой бью локтем в подмышку, сразу разгибая руку и заводя ладонь за голову противника, чтобы рывком потянуть ее вниз, на встречу с коленом. Удар сопровождается неприятным хрустом. Дергаюсь в сторону, уклоняясь от пущенного последним противником болта, и выбрасываю в него пару сюрикенов. Пользуясь короткой заминкой, сближаюсь, слегка подпрыгивая и ударяя коленом в грудь, вкладывая не только силу, но и инерцию прыжка. Противника впечатывает в стену, и я, продолжая двигаться вперед по инерции, припечатываю ударом локтя в шею. Слабенькая защита не срабатывает, позвонки ломаются мгновенно. Противник, в которого я отбросил первого воина, вскакивает, выхватывая гранату. Вот же смертники. Бросок сюрикена с закрепленным тросом. Железка врезается в ладонь, повинуясь мои движениям, трос обхватывает пальцы, не давая бросить гранату. Дергаю за трос на себя, едва не вырывая его руку, и, как только он оказывается достаточно близко, с силой пинаю в грудь, придавая направление к дверям, одновременно скидывая трос. Тело улетает в дверной проем вместе с гранатой, и через секунду раздается взрыв.

За спиной слышны хлопки. Оборачиваюсь.

— Очень впечатляет. А эту железку на веревочке ты тоже с НЕГО слизал, а? — Джокер посмеялся. — Не боись, я в плагиате обвинять не буду.

Джокер, как Джокер. Разве что броня под плащом смотрелась... Но это уже мелочи.

— Ты отвечаешь на мои вопросы добровольно... Или тебе не понравится то, что я сделаю.

Джокер нахмурился:

— Зануда. Лишу тебя сладкого.

Ну, свою роль он играл отлично. Я сделал шаг вперед, обычный шаг, внимательно наблюдая за противником. Не верю, что у него не осталось фокусов, иначе не стал бы он так просто со мной говорить. А фокусы были. Джокер протянул руку за спину и на что-то нажал.

Биджу!

Мои органы чувств резануло такой болью, что меня едва не стошнило. Рефлекторно снизил чувствительность, пытаясь вернуть контроль над внезапно взбушевавшейся чакрой, но выходило плохо. Хотелось зажмуриться, перестать дышать, заткнуть уши... Но рядом противник, и он убьет меня, стоит ослабить внимание. Проклятие! Как же это больно!

— Оу, вижу, ты сильно завязан на использование чакры, да?

Он шел по кругу, но не подходил близко ко мне.

— Вы все, синоби, возомнили о себе слишком много. Вы считаете себя выше других. Вы думаете, что способность контролировать чакру делает вас выше всех остальных людей. Но это не так. Я покажу тебе и всем остальным. Это... — он обвел рукой, указывая на город, — все только начало. Я покажу. Стоит вас лишить вашего маленького преимущества, и вы уже не можете ничего.

Он шагнул ко мне и явно не для того, чтобы обнять. Но если мне мешает чакра... то я ее заглушу. Момент расслабления, отстраниться, успокоится. Привычные рефлексы, как мы были завязаны на них. Любое движение требует небольшой порции чакры. Наша сила. Но кто сказал, что мы не можем обойтись и без нее. Мир схлопнулся. Свернулся до одной маленькой комнаты. Я видел только то, что видели глаза. Слышал только то, что слышали уши. Когда-то я жил так и только так. И мне хватало.

Он заносит руку для удара, но я успеваю первым. Лезвие керамбита резануло по его запястью. Джокер отстраняется, явно слегка удивленный неожиданным отпором. Ориентироваться на обычные чувства непривычно, контроль над чакрой, а точнее, над ее неиспользованием требует много внимания. Но черта с два я так просто сдамся. Делаю шаг вперед и резко отступаю назад, пропуская его удар перед собой. Следующий удар блокирую левой, правой делая резкий взмах, доставая лезвием по животу и оставляя длинную рану. Сразу выполняю возвратное движение, повторяя удар с целью нанести еще одну рану, но он блокирует. Бью левой по лицу, а на ответный удар его правой руки отвечаю ударом керамбита, оставляющего еще одну глубокую царапину. Наношу удар левой по голове, чтобы дезориентировать, от следующего удара правой он уходит, отступая назад. Рвусь вперед, нанося прямой удар коленом, он пытается блокировать, но врезается спиной в стену и оказывается зажатым. Два его удара под ребра приходится терпеть. Бью правой, пытаясь достать клинком, но он блокирует. Однако я перехватываю его руку и все же наношу удар локтем. Затем бью лбом в нос, отчего он ударяется затылком об стену, и возвратным движением режу керамбитом по шее, отчего на меня брызгает кровь.

Отстраняюсь, отхожу назад, едва стоя на ногах. Без чакры даже дышать тяжело, и я с трудом хватаю ртом воздух. Пот заливает глаза, чего раньше просто не было. Без чакры я значительно ограничен, но все равно он мне не противник. Тело Джокера оседает на пол, но кровь перестает течь как-то слишком быстро.

— Знаешь, это было больно, — говорит он, поднимая на меня взгляд.

Он проводит ладонью по горлу, и раны там уже нет.

— Ты же не думал, что я поставлю все на исход кулачного поединка, нет?

Джокер поднимается, доставая свою плеть.

— Игра только начинается, дружок. Правда, все веселье достанется только мне. Что же, тут ничего не поделаешь. Готов, малыш?

Ветер ласково гладил лица и слегка трепал волосы людей, которые вышли на улицу в этот осенний вечер. Одни спешили по делам, кто-то мялся в смятении и неуверенными шагами шел на встречу с любимым человеком, другие вышли сюда без цели, просто проветриться. А кто-то, как и всегда, работал.

— Живее, живее, — сенсей, читая какую-то книжку, подозрительно напоминавшую чтиво Какаши Хатаке, лениво подгонял медленно собирающих осыпавшиеся листья гэнинов.

Дети, впахивая уже вторую неделю, давно прокляли свое самоуправство, из-за которого они так влипли. Коварство наказания было в том, что ребята уже вкусили прелесть тренировок под предводительством Като-сенсея, ведь от них всегда был результат. Ощутимый результат. И тут — до зубной боли монотонная работа, с которой справится обычный дворник.

— Ну се-е-енс-е-ей... — протянула Футабе, состроив жалобную мордашку. Инахо с Рьюго замерли, сраженные наповал, но на тюнина это не произвело ровно никакого эффекта. Видимого, во всяком случае. Хотя Инахо, кажется, заметил на его лице тень заинтересованности, когда малышка Фу собирала опавшее золото леса, старательно виляя попой. Может, и не зря старалась. Уж ее напарники точно не в обиде, хе-хе... Правда, с куда большим и куда менее скрываемым интересом сенсей косился на молодых девушек, иногда проходивших мимо. Всего скорее, на Футабе он смотрел только... в очень далекой перспективе.

— Пф-ф, — протянул пристроившийся на дереве надзиратель. Посмотрев на просящие лица учеников, а потом бросив быстрый взгляд на солнце, он ухмыльнулся, сжалившись. — Сегодня вы уже достаточно отработали.

— Арига-ато!!! — раздавшийся синхронный вопль радости свалил сенсея с ветки, но тот успел зацепиться чакрой на ступнях и, перевернувшись, повис вверх ногами. Инахо, да и Рьюго, давно заметили, что у сенсея превосходный слух и не только слух. Их шепотки он слышал с сотни шагов в ветреный день и при наличии прохожих, также о чем-то разговаривавших. Виду не подавал, но слышал. Даже для синоби это очень сильно.

— Тчи, — тихо ругнувшись, он почесал мезинцем в ухе, словно пытаясь прочистить его от очень уж звонких ноток. — Сегодня у меня для вас небольшой сюрприз. За мной.

Сенсей несколькими прыжками достиг края парка, ученикам пришлось сложнее. По крышам команда неслась с высокой для учеников скоростью, а вот тюнину она давалась без труда. Инахо даже сказал бы, что Като-сенсей способен двигаться намного быстрее.

Вскоре они подошли к месту, где фотограф делал групове фото, а столпившиеся прохожие ждали своей очереди. Дети поняли желание сенсея достаточно быстро и радостно заулыбались. От этого желания веяло чем-то добрым, по-настоящему сближающим. Ведь они настоящая команда!

Като заплатил фотографу, и они заняли место на фоне увядающей природы. Фото на фоне медленно отходившей ко сну природы — в этом что-то было, какой-то потаенный смысл. Но дети и не задумывались о таком, а Като, если и задумывался, то вряд ли заговорил бы об этом.

Фу прижалась к плечу сенсея, постаравшись выгодно подать себя, и мило улыбнулась. Девчонка, до конца она осознает свои желания или нет, но все равно остается девчонкой. Рьюго, вставший слева, сделал лицо кирпичом и сложил руки на груди. Вытянулся, как струна, и всеми силами изобразил серьезность. Типа крутой синоби, ага. Выглядело очень комично. А Инахо же просто встал перед сенсеем и показал двумя руками большие пальцы. И улыбку на все лицо — мы люди не гордые, мы люди веселые. В последний момент Сенсей положил ладони ему на плечи.

Вспышка.

Вот и все. Команда из четырех человек навеки запечатлена такой, какая она сейчас. На фото они никогда не состарятся, каждый из них останется вечно живым и счастливым в этом карманном мирке. Может быть, именно в таком приборе сокрыто больше таинственного чуда, чем в тайных техника библиотеки самого Хокаге?

— Хм, а мы неплохо вышли, — заметил наставник, рассматривая фото.

На фотографии его губы слегка изогнуты в улыбке, а глаза по-доброму сощурены, длинная челка закрывает шрам от химического ожога под глазом. Инахо готов был поклясться, что сенсей гордится ими. Рьюго в последний момент все же не выдержал и выдохнул, и вспышка поймала момент расслабления. Рот приоткрыт, глаза смотрят куда-то в сторону, комично он выглядит. Футабе вышла просто красивой, наверное, у всех девушек это в крови, и была очень этим довольна. Инахо так же был рад, хотя и выглядел, как дурачащийся ребенок.

— Агась, — он закивал головой.

— Като-сенсей, вы тоже хорошо вышли. А можно я буду хранить ее? — с надеждой спросила Фу.

— О, нет-нет. Если вы повзрослеете, я буду смотреть на нее и сравнивать с тем, какими вы были в раннем возрасте, — тюнин извиняющиеся улыбнулся, одной рукой почесав голову.