— Нет, дочка, у меня появился не внук, а внучка, — покряхтывая, заявил старик. — Так всем и скажем.
— Но отец! — попытался возразить Тхэсонг. Он уже представлял, как будет хвастаться друзьям первенцем. Он уже думал, чему сначала будет учить сына — гольфу, бейсболу или сразу управлению компанией.
— Никаких возражений! Убийства внутри семьи мне не нужны.
— Убийства? — задохнулась Мария, едва пришедшая в себя от шестнадцатичасовых схваток.
— Убийственная зависть! Ты просто не так поняла, Мари. Плохо еще знаешь корейский! — поспешил успокоить жену Тхэсон. — Папа, не будем утомлять Мари. Им с ребенком нужен отдых.
Позже Тхэсонг как-то объяснил супруге, что отец просто хочет уберечь старшего сына от разочарования и от поспешных поступков, о которых тот сам потом пожалеет. Прозвучало это неубедительно, но Мария благоразумно промолчала. Она-то помнила русскую пословицу: "Со своим уставом в чужой монастырь не лезь!"
И Джун был обречен на длительные фотосессии в девичьих платьицах, на занятия тхэквондо с немым мастером и на щипки, тычки и дергание за длинные волосы со стороны кузенов во время семейных сборищ. Учителям в общем-то было все равно, мальчика они учат или девочку. Ну сидит дитя на занятии и сидит. Слушает внимательно, отвечает на вопросы правильно, пишет, читает хорошо. С одноклассниками дружит. Ну болезненный ребенок — от занятий в бассейне семья отказалась. Ну капризный — хорошенькая малышка наотрез отказывалась играть принцесс в постановках народных сказок. Но ведь это поколение "икс", чего же тут ждать?
А когда Джуну исполнилось девять лет, умер дед Ли Мугёль и отец остался один на один со своим старшим братом, жадным до власти.
Через год, после ряда странных несчастных случаев, чудом избежав гибели, Джун был отправлен на родину матери, чтобы там учиться, расти и развиваться вдали от опасности и от чудовищного давления со стороны семьи и общества.
В России за его воспитание с одинаковым рвением принялись бабушка Анна Романовна, работавшая в местной школе врачом, страстная любительница русской литературы и театра, и дед Петр Сергеевич, отставной военный, милиционер на пенсии.
В школе с бабушкой-врачом никаких проблем и вопросов не было. Документы были в порядке, дитя откликалось на имя Женя с корейской фамилией Ли, которой в городе трудно было удивить — несколько беженцев из оккупированной Японией Кореи добрались в тридцатые годы прошлого века и до их мест.
Бабушка прививала, и успешно, внуку любовь к русской литературе, учила его шить и выращивать цветы, не пропускала ни одной премьеры местного театра и была верной зрительницей на выступлениях самого Джуна. Пришлось ей, скрепя сердце, исполнить просьбу зятя и проследить, чтобы никто не увидел в симпатичной девочке даже по ошибке мальчика. Дед, недовольный причудами нового родственничка, держал внука в строгости, рассказывал об истории его второй родины, следил за его физическим развитием, научив основам самбо и заставляя каждое утро, несмотря на погоду, делать зарядку и пробегать хотя бы пять километров. Он же нашел в их городе для внука тренера по тхэквондо, справедливо рассудив, что негоже мужчине бросать заниматься традиционной борьбой других своих предков.
— Предательство, Евгений, это худшее, что может совершить человек. Себя нельзя предавать, женщину любимую нельзя предавать, родину нельзя предавать. Вот ты наполовину кореец, а на другую русский, и как отказаться от части себя?
На вопрос пытливого внука, предает ли дед бабу Аню, когда тайком от нее уходит играть с друзьями в домино, дед смущенно отшучивался, а бабушка хохотала от души.
Вот так и жил Джун до 18 лет — по документам и самоощущению мальчик, а по внешнему виду девочка. Летом, когда в школе начинались каникулы, он навещал родителей и младшую сестренку, которая с нетерпением ждала приезда своего оппы, которого ей почему-то запрещали так называть.
В институт же ему пришлось поступать по корейскому свидетельству о рождении, с помощью связей отца и деда все удалось представить как обучение по обмену, а для большинства европейцев, действительно, все азиаты на одно лицо. Учился он в большой, хорошей школе на окраине Татринска, а Региональный институт культуры и искусств, куда по просьбе отца поступил до своего совершеннолетия, был в историческом центре. Небольшие изменения в прическе и манере одеваться — и даже одноклассники не узнали бы замкнутую Женю Ли в моднице-иностранке. А Джун был несказанно рад, сменив наконец две жидких косы до пояса на гладкие волосы по плечи, которые можно завязывать во вполне мужественный высокий хвост.
Летние визиты в Южную Корею продолжались, только теперь Джун проводил большую часть времени в душных стеклянных офисах семейной компании. Писал доклады о тенденциях российской культуры, сообщал о насыщенности русского медиа-пространства культурой корейской (гораздо меньшей, чем докладывали аналитики, нанятые кузенами), вносил предложения, большинство из которых высмеивались ("Что путного может придумать девчонка, которая даже в Америке не училась!").
А пока Джун летал из России в Корею и обратно, Лиза Самойлова с братьями и отцом странствовала по бескрайним просторам России-матушки.
Примечания
Но Мичжа — в современности женщины-кореянки после замужества фамилию не меняют, а дети носят фамилию мужа, так что Но Мичжа — жена дяди нашего героя (ха-ха, это же примечание, можно уже и нарушить интригу, хотя вряд ли кто-то не догадался, кем на самом деле является Джун)))
Бёнте-секки — извращенец
Ачжумма — замужняя женщина средних лет, "тетушка"
Хангук сарам — кореец из Южной кореи
Сонбэ — старшекурсник в данном случае.
Оппа — старший брат для девочки.
Глава 6
На юге вечерами быстро темнеет. Вот-вот буквально пять, десять минут назад еще можно было читать, разглядывать узоры на одежде собеседника или просто ясно видеть черты его лица, а потом в одно мгновение тебя обволакивает полумрак. Деревья становятся таинственными великанами, а любые звуки, самые обычные при свете дня, кажутся знаками свыше, стонами неприкаянных духов или криками неведомых зверей.
Темно-синий, по-южному бархатный полог ночи раскинулся над морем и пляжем. Без солнечного света неясные силуэты островерхих пляжных коттеджей представали зубцами старинных крепостей или далекими горами — в зависимости от воображения смотревшего. Звезды игриво смотрели вниз, почти не давая никакого света, но притягивая взгляды романтичных юношей и девушек. Луна была ярко-желтая, как самое лучшее сливочное масло — не такая, как в средней полосе России, где она обычно похожа на поверхность гриба— шампиньона.
Небольшой костерок на берегу моря студенты сложили с разрешения администрации. Основой для него послужили сухие ветки, спиленные с кустов, с двух сторон обрамляющих забор, который защищает "Летние сказки" от постороннего вторжения. Директор базы справедливо посчитала, что и кустам польза, и студентам удовольствие, и рабочим не платить за облагораживание растительности.
Вокруг весело потрескивающего костра на расстоянии, одинаково дающем ощущение безопасности и уюта, парни расставили в несколько островков деревянные ящики, любезно предоставленные работниками столовой. От старой древесины пахло солнцем и персиками. От песка пахло солью и водорослями. С моря набегал ветер и играл с желто-красными кудрями огня.
На импровизированных лавочках уже почти не было свободных мест, хотя преимущественно худощавые студенты, со времени обучения привыкающие к тому, что работа в сфере культуры и служение музам — занятия, что сытости не гарантируют, сидели довольно близко друг к другу, а ящиков в столовой накопилось предостаточно.
Лиза разглядела в группке сидящих подругу, в чьих блестящих темных волосах от огня появился красноватый оттенок.
— Инна! — радостно подбежала она поближе, оставив позади себя Джун, нехотя и томно передвигающуюся по песку, как подкрадывающаяся к добыче пантера. Ну уж пантера прямо! Скорее декоративная кошка-переросток с острыми когтями.
— Лизочка! Дорогая! — обрадовалась ее появлению Инна. — Ты нашла, где бросить вещи? Молодец! А-то у нас с девочками в домике и так пятеро ночуют. Мы бы не смогли тебя приютить.
Лизе послышались виноватые нотки в тоне подруги. Хотя та не могла знать, какой непростой характер окажется у Джун, и не была директором базы, распоряжающимся свободными местами.
— Пятеро? — поддержала разговор Лиза, осторожно оглядывая сидящих рядком незнакомых старшекурсниц. — В одной комнате? Но вам же очень тесно!
Те наперебой, попутно представляясь, стали рассказывать, как их подавляют, как не дают развернуться творческим личностям, что засунули вчетвером в крошечную комнатку, а потом еще и Инну подселили, но если бы не ее фамилия, они ни за что бы не согласились! Лиза задумалась, причем тут фамилия ее подруги и почему та не обижается на галдящих девчонок, а смеется вместе с ними.
— Хорошего вечера, "Буки"! — поприветствовала компанию соизволившая наконец-то приблизиться Джун. — Аз снова с вами!
Лиза еще раз перебрала в уме имена новых знакомых. Аллочка Борисова, Вика Гуторова, Даша Еременко, Жизель Зайцева — просто алфавит какой-то или азбука. А Инна — Куликова! Теперь, кажется, было понятно. Хотя глупо одобрять человека только из-за имени и фамилии! Девушка возмущенно хмыкнула.
— Так, банда, какой рамён вы на этот раз на уши вешаете наивным девочкам? — подбоченившись, спросила Джун и ткнула пальцем в удивленную Лизу.
— Лапшу, Джонни, лапшу! Вкусную, длинную, питательную! — улыбнулась темноглазая Даша и поправила сползшую на лоб бандану
— Ох уж эти бестолковые русские, — притворно возмутилась Джун. — Никак не запомнишь мое имя?
— А мне так больше нравится! Мы люди творческие, живем настроением, открываем тайны мира и делимся ими с достойными людьми! — хитро прищурилась Даша.
— Ну так поделись с этой доверчивой птичкой тайной вашего жилища! — посоветовала кореянка и грациозно опустилась на один из немногих свободных ящиков рядом с Инной. — Разреши загадку "нехорошей квартиры".
— О-о, вот за что я тебя, Джуня, уважаю, так это за преданную любовь к русской литературе! — пискнула толстушка Жизель.
Вика и Аллочка рассмеялись:
— Да всем давно известно, что наша корейская звезда на самом деле шпионка Никита. Она внедрилась на наш факультет, чтобы выяснить, как это в русских городах умудряются издавать книги, которые разваливаются еще до того, как их успеваешь прочитать.
— Ну все, меня разоблачили. Пойду сдаваться! Только никакая я не кета! Я радужная форель, нежная и удивительная! — самодовольно пропела Джун и добавила, глядя на Лизу:
— Что глазами хлопаешь, цыпленок? Садись рядом, место есть, — кореянка похлопала по незанятой половине сидения.
Вдруг Инна кашлянула и, неловко повернувшись на ящике, сказала:
— А тут вообще-то Рома хотел сидеть. Он просил меня сказать, что занято.
— Вот как? — хмыкнула Джун. — Для шпионки Никиты было свободно, а для дорогой подруги сразу занято? Ты не ошиблась часом с выбором?
Лиза не понимала, что такого сказала Инка, чтобы с ней разговаривать этим насмешливо-презрительным тоном. Обычное дело занять для знакомого место — на паре, или в актовом зале перед концертом, или здесь. Занимало воображение девушки кое-что еще. Лиза полагала, что Инна сделала нелестные выводы о характере Джун, общаясь со своими предполагаемыми соседками. Но те, как оказалось, неплохо общаются с кореянкой, да и Джун отвечает на их шутки как нормальная девчонка, а не ее величество Стерва Первая и Единственная. Но кто-то же выдумал такое?! Не сама же подруга?
Инна между тем попыталась оправдаться:
— Ну мы бы подвинулись, а Лиза ненадолго подошла — ей же еще искать, где переночевать. Правда ведь? Кстати, Лиз, там вроде бы у дизайнеров есть свободные места. Можешь к ним попроситься!
Лиза хотела объяснить, что все уже в порядке, и начала:
— Да мне уже...
Но тут Джун молниеносно привстала, потянула за нижний край эскизника, который Лиза, все еще стоявшая напротив девчонок, любовно прижимала к груди, и заставила приземлиться рядом с собой.
— Сиди здесь и сторожи, Тутта Карлсон. Заодно можешь поболтать с девчонками о жилищных условиях. А твою подругу советую допросить с особым пристрастием.
С этими словами загадочная дочь Востока поднялась и горделиво удалилась во тьму. Лиза как зачарованная смотрела на ее высокую фигуру, мягко и на этот раз весьма быстро ступающую по песку. Волосы слегка колыхались при ходьбе, осанка была безупречной и в то же время не было заметно ни какой нарочитости. Шаги были уверенными и ускорялись, как будто Джун сейчас побежит со всех ног, а потом, может быть, даже взлетит.
— И что это значило? — набросилась с расспросами Инна, когда кореянка была уже далеко, а "буки", как их назвала Джун, дружелюбно разглядывали Лизу.
— Ну давай, Лиза, рассказывай, что с жильем! — подбодрила ее Даша.
— Да причем тут какое-то жилье! — неожиданно огрызнулась Инка. — Что себе позволяет эта узкоглазая стерва? Допрашивать меня с пристрастием? Вот еще!
— Инн, ты зря это, — грызя неведомо откуда извлеченный впотьмах сухарик, пробубнила Аллочка. Рыжеватая в свете костра густая челка, два хвостика на макушке и остренькие, но приятные черты лица делали ее похожей чем-то на белочку.
— Вот-вот, — поддакнула Вика.
— Джуня — отличная девчонка, хотя и со странностями. Она всего-то продолжила шутку про шпионок! — объяснила, провожая завистливым взглядом аллочкин сухарик, Жизель. — Насчет тесной комнаты мы, Лизок, тоже пошутили. У нас просто двухэтажный коттедж, так что все помещаемся отлично. Кстати, мы с Инной в одной комнате на первом этаже!
— И ты в гости заходи! — пригласила Даша. — А если никто не приютит, то и ночевать пустим, если отбор пройдешь.
— Вот-вот, — опять поддакнула Вика и серьезно продолжила. — Диктант напишешь, гимн России споешь, десять раз от пола отожмешься...
Лиза рассмеялась, представив, как эта дружная компания испытывала ее подружку. Ну еще диктант Инна бы написала, но остальное...
— Вот ты смеешься, а ведь грамотность, патриотизм и физическое здоровье — это черты истинного студента, — авторитетно произнесла Даша, явно творчески цитируя, то есть пародируя речь какого-нибудь преподавателя со студенческого собрания. Ее прищуренные глаза лучились весельем.
— Ну, девчонки, мне тогда повезло! — улыбнулась Лиза. — Джун меня спасла от этого испытания.
— Эта эгоистка помогла тебе устроиться? И где ты будешь жить, рассказывай! — зашумели удивленные "буки".
Лиза кратко объяснила, что Джун согласилась делить с ней комнату.
Инна, все еще недовольная отношением к ней кореянки, высказалась:
— Быстро же вы нашли общий язык! Только что в столовой собачились.
— Ты даже не представляешь, насколько быстро, — задумчиво произнесла Даша.
— Вот-вот, — поддакнула Вика. — С космической скоростью!
— Если так дальше пойдет, то к концу нашего отдыха Джуня подарит тебе свою колесницу и составит завещание в твою пользу, — с видом эксперта предположила Жизель.
