После того, как тот вышел, я сказал лучнику, стоящему у двери: — Джон, проследи, чтобы он получил в точности, как я сказал!
Не успел лучник выйти, как в зал впустили молодого человека. Черты его лица не отличались особой правильностью, но в тоже время были приятны, несмотря на грязь и следы истощения. Его гордая и решительная поза говорила сама за себя, да и на лице не было ни капли страха. Уж что-что, а я уже научился различать у людей все оттенки страха. Хоть диссертацию пиши на эту тему!
— С кем, позвольте узнать, имею честь беседовать? — вежливо спросил я у него.
— Маркиз Антуан де Сен-Пари.
— Ух, ты! — чисто случайно вырвалось у меня.
— Это насмешка или удивление?
Не объяснять же мне маркизу, что у него прямо-таки киношное имя. Там сплошь фигурируют одни маркизы и графы с такими же звучными и приятными для слуха именами.
— Удивление, господин маркиз. Одно только удивление.
— Разрешите мне, в свою очередь, узнать ваше имя?
— Томас Фовершэм, эсквайр, сын барона Джона Фовершэма.
— Хм! Судя по высказываниям, только что выскочившего из этого зала шевалье де Ге, тут собралась кучка низкородных ублюдков, которые смеются над честью и дворянским достоинством, при этом получая удовольствие, втаптывая в грязь благородное имя. Надеюсь, это не так, сэр?
Глухое ворчание и еле слышные проклятия стали ему ответом со стороны моей свиты. Я же хранил молчание, с интересом рассматривая этого довольного молодого человека, обладающего столь сильной волей, отменным хладнокровием и изысканной речью.
— Это вам решать, господин маркиз. Ведь не я к вам пришел, а вы ко мне. Изложите свое дело.
— Я пока сомневаюсь, стоит ли мне говорить с вами об этом.
— В таком случае, я вас не задерживаю.
— Гм! Не в моем положении можно привередничать, но и поступаться дворянской честью не след.... — он говорил так, словно высказывал свои мысли вслух, одновременно выжидающе глядя на меня. — Я в затруднении....
— Послушайте, маркиз, я человек прямой и не привык к дворцовому этикету! Говорите, что вам от меня надо или уходите!
— Не смейте повышать на меня голос!! Я вам не простолюдин!! Не забывайтесь!
В его состоянии его резкий, повелительный окрик, мог скорее позабавить, чем испугать и маркиз, похоже, понял это быстрее других. Некоторое время он молчал, очевидно, раздумывая о том, как вести себя дальше, но потом сказал:
— Извините, сэр. Нервы. Тюрьма эта.... Надеюсь, вы меня понимаете. К тому же дело, с которым я хочу к вам обратиться, касается не только меня.
— Хотите, угадаю, что вам нужно?!
— Гм! Ваши слова кажутся мне странными, сэр. Как и ваша речь. И все же, я с интересом жду, что вы мне сейчас скажите.
— Вам нужен конь, доспехи и оружие. Все это вам нужно для того, чтобы сразить негодяя, укравшего вашу прекрасную даму. Я угадал, господин маркиз?
— Гм.... Почти так. В какой-то мере я удивлен. Но догадаться, впрочем, было не так сложно, сэр. Так что вы....
— Кстати, а за вас можно получить выкуп?
— Я.... Не понимаю вас. Вы хотите снова заключить меня в тюрьму, чтобы получить выкуп?!
— Нет.
— Почему вы тогда об этом спрашиваете?
— Просто интересно. Только и всего!
— Если вы мне дадите коня, доспехи и оружие и возможность ускакать прямо сегодня, я обещаю вам прислать три тысячи крон, не позже, чем через две недели!
— Послушайте, а вы на себя в зеркало не хотите посмотреть? Ввалившиеся глаза и щеки. Лицо бледное. Да вы рухнете с коня, не проскакав и мили! Да что там миля, вы просто рухнете под тяжестью доспехов, стоит на вас их надеть!
— Ваши слова похожи на издевательство, сэр. Надеюсь, это не так?
— Конечно, нет. Просто посмотрите на себя со стороны!
Тот сердито нахмурился, потом с минуту стоял в раздумье, после чего его лоб разгладился и он сказал:
— Да. Есть правда в ваших словах, но пока не сломлен дух — человек живет, борется и надеется!
— Слова не мальчика, но мужа! Вы сами выберете себе коня, доспехи и оружие. Никто вам в этом не будет препятствовать! Дик! — я обратился к лучнику, стоящему у двери. — Сопроводи господина маркиза! Пусть ему дадут все, что ему надо! Единственная просьба, господин маркиз! Перед отъездом зайдите ко мне!
— Вы благородный человек, Томас Фовершэм. Спасибо вам! Я не люблю долгов, а одолжения принимаю только от своих друзей, так что ждите свои три тысячи крон.
Только маркиз вышел, как в зал трое лучников ввели около десятка бывших графских узников. Изможденные лица, потухшие глаза, ребра, обтянутые кожей, торчащие из прорех серых дерюг, гноящиеся раны — все это выглядело настолько ужасно и вместе с тем отвратительно, что я даже на какое-то мгновение отвел глаза. Не успел поднять, как ко мне подошел один из сопровождающих их лучников, здоровый малый по кличке Дубок, и сказал:
— Ваша милость, там, во дворе лежат еще шесть человек. Еле живые. Вы будете с ними беседовать?
— Нет, парень. С ними пусть Господь Бог разговаривает, а мне бы с этими разобраться.
— Но и с этими вы не больно поговорите, сэр. Вот эти трое совсем ума лишились, — он показал пальцем поочередно на каждого из трех человек, стоящих, неподвижно, позади всех бывших пленников. — Пока их подталкиваешь, идут, а перестаешь — останавливаются и стоят неподвижно. Часами стоят и куда-то неподвижным взглядом смотрят. Заглянешь такому в глаза, а они — пустые. И ничего не говорят.
"Вот проблема. И что делать?!".
— Выведи их во двор. Потом решим, что с ними делать. А что остальные?
Неожиданно в наш разговор встрял Джеффри:
— Господин, разрешите мне сказать?! — я удивленно на него покосился. То стоял, молчал, а теперь вот решил высказаться.
— Говори.
Тот приблизился на шаг и тихонько сказал:
— Вон тот, слева, худой как скелет. Одет в рваную расу. Это Арно де Фосс. Хороший воин и человек.
— Я его должен знать? — прошептал я ему в ответ.
— Нет, но он хорошо знает вашего отца. И я его знал. Да и вчера мы с ним говорили.
— И что?
— Вы могли бы оставить на него свой замок.
— Оставить? Мой замок? Почему ему? Давай я тебе его лучше подарю!
— Шутки изволите шутить, ваша милость.
— Тогда поясни, что ты хочешь мне этим сказать.
— Он очень набожный и честный человек. Около шести или семи лет тому назад его замок был взят штурмом и сожжен. Жена и дети погибли. Его, всего израненного, бросили на корм воронам. Но случилось чудо — он выжил. Монахи, проходившие мимо, нашли его и выходили. Там, в монастыре, находясь между жизнью и смертью, он дал клятву, что посвятит жизнь добру.
— Так он монах?
— Нет, но дал обет: кто убьет его злейшего врага — тому он станет рабом до конца жизни.
— Офигеть! Сейчас ты мне скажешь, что враг его злейший — граф де Брассье, а я — тот человек, который его убил. Да? Ну, скажи? Скажи! Не стесняйся!
— Вы все уже сами сказали, ваша милость.
— Уф! Хорошо. Пойди и пригласи его подойти ко мне.
Наш разговор был коротким и деловым. Бывший рыцарь, к моему удивлению, проявил в нашей беседе ясный ум, несмотря на то, что провел в подземелье замка около полугода. А когда я предложил ему должность управляющего замком и всеми владениями, он, немного подумав, с чинным достоинством принял ее, дав мне клятву верности. Судя по его глазам, полным какой-то детской преданности, я, похоже, обрел еще одного верного слугу, наподобие Джеффри. Отпустив его, я отправил вместе с ним Сэма Уилкинса, который должен был отдать приказ своим людям не чинить препятствий Арно де Фоссу в осмотре замка. После ухода рыцаря я неожиданно почувствовал, как устал.
"Блин! Я же погулять вышел. Подышать свежим воздухом, а эти уроды работать меня заставили! Сами не могли со всем разобраться!".
При этом я прекрасно понимал, что не прав и разрешить такие вопросы помимо меня в моем замке не мог, но как-то, же мне надо было выпустить пар. Несколько минут смотрел злым взглядом на оставшихся пятерых бывших пленников и думал:
"Послать их всех, что ли?! Чего на них время тратить?! К тому же если и соврут, все равно проверить их у меня нет никакой возможности! Пошли они...! Стоп! Я же забыл спросить о замке Ла-Бонапьер!".
— Кто из вас что-либо знает о замке Ла-Бонапьер?!
Ответом было гробовое молчание.
— Что совсем никто ничего не знает?!
Я пробежал внимательным взглядом по их лицам. Пустые, отрешенные взгляды людей, доведенных до состояния животных. Как вдруг неожиданно наткнулся на один взгляд. Это даже был не взгляд, а нечто подобное, скользнувшее в глазах узника. Я быстро оглядел его, но тот мало чем отличался от других заключенных — грязный и изможденный.
"Показалось? Или нет? Впрочем, проверить несложно".
— Этих четверых покормите, дайте им в дорогу продуктов и выведите за ворота! А ты — иди сюда! — я поманил рукой бывшего заключенного.
— Сэр, мы вам еще будем нужны? — задержался у двери один из лучников.
— Идите! Все идите! С этим я сам разберусь!
Доходяга робкими шажками приблизился к моему креслу и остановился с низко опущенной головой, в ожидании своей судьбы. Худое грязное лицо, впавшие глаза, грязный балахон, свисающий с его плеч — все говорило о том, что он тот, кто он есть, но рука, нервно комкавшая край рванины, выдавала его напряженное состояние. После некоторого молчания, я неожиданно приказал Джеффри:
— Это шпион! Убей его!
Тот только успел выхватить клинок, как узник упал на колени и жалобно закричал:
— Добрый господин, пожалейте!! Не берите грех на душу!! Ведь если бы я был рыцарь, вы бы не стали меня убивать, а потребовали выкуп! Так, ваша милость?!
— Джеффри, подожди! А ты говори — говори, если жизнь дорога!
— Милосердный господин, если я дам за себя выкуп, вы меня отпустите?
— Кто ты такой?!!
— Я был... управляющим этого замка! Но я никого не убивал!! Мои руки чисты!! Не убивайте меня, проявите милосердие!!
Джеффри, как мы оставались одни, снова стал вести себя свободно, не корча из себя покорного слугу.
— Ты как выродок умудрился остаться в живых?!
— С юношеских лет я страдаю желудком, оттого у меня такая худоба в лице и теле. Когда я увидел из окна своей комнаты, что творится, то понял, если что-то не придумаю — мне конец. А во двор выбежали узники господина графа, я понял, что мне надо делать. Пробрался на кухню, где измазался золой, а затем надел это тряпье.
— А почему тебя не опознали другие узники?!
— Графская тюрьма имела три общих и шесть отдельных камер, — это мне пояснил уже Джеффри. — Меня тоже сунули в одиночку.
— Гм! Умно. Ничего не скажешь. Так кто ты? И откуда родом?
— Анри Буше. Родом я из деревни на юге Франции. Мой отец — сельский священник. Сам я — бывший школяр. Учился когда-то в Париже, в университете. На факультете права. Путешествуя с двумя приятелями — студентами, попал в засаду. Моих приятелей, пытавшихся бежать, убили, а меня самого привезли в замок. Граф, когда узнал, что я знаю грамоту, могу составлять документы и трактовать законы, оставил меня при себе. В замке живу уже четвертый год. Вот и весь мой рассказ.
— Нет, парень, не весь. Это только начало, — с легкой усмешкой заявил ему Джеффри. — Ты что-то говорил про выкуп. Или я ослышался?!
При этих словах он качнул мечом и зло ощерился, играя роль злодея.
— Милостивый господин!! Прошу вас поклянитесь на распятии, что не убьете меня, когда получите деньги!! Я видел, что вы просто так помогли маркизу!! Так помогите бедному человеку, который не марал руки ничьей кровью, сохранить жизнь!!
Мне предлагали сокровища и тайны! С тех пор как я познакомился с парнями из исторического клуба, у меня появилась мечта найти клад! И разбогатеть до неприличия! Когда это было? Полтора года назад, а кажется.... Вспоминая свои, те прежние, мечты, я невольно усмехнулся. Затем оглядел зал, со стенами, обшитыми дубовыми панелями, на которых висели доспехи и оружие, вперемешку с кабаньими и оленьими головами и подумал: " Вот и сбылись мечты дурня. Гм! Даже странно как-то! Там мечтал о кладе, здесь — о собственном замке.... Ладно. Узнаем что этот занятный тип нам расскажет".
— Хорошо. Оставлю тебе жизнь. Клянусь! А сейчас расскажи-ка мне о своих обязанностях. Чем ты занимался в замке?
— Всем, наверно. Ездил по деревням с солдатами графа, собирал дань с крестьян. Нередко бывал в городке неподалеку, закупал для господина графа материю или деликатесы какие-нибудь. Вел счета и книги. Запасы продовольствия, вино — все это лежало на мне. Нужно было — привозил для ремонта замка каменщиков или плотников.
— И не пытался бежать?
— Первые полтора года меня никуда не выпускали, а потом... я привык. К учебе у меня никогда большой тяги не было, а родителям я еще с детства обузой был. Зачем им такой квелый сын? А тут я одет, обут, сыт.
— Понятно. Теперь о деньгах.
— Хорошо. Но сначала я должен сознаться вам, благородный господин. Есть на мне грех, но меня принудили к нему. Сам граф. Заставлял шпионить и обо всех разговорах в замке докладывать. Сказал, что если я не буду доносить, он мною лично займется в пыточном подвале.
— И после этого ты хочешь сказать, что на тебе ничьей крови нет?! — усмехнулся Джеффри.
Бывший студент съежился и ответил тихим, дрожащим голосом:
— Да убил граф двоих... по моему наговору. Но это не люди были, добрый господин, а настоящие звери. И если говорить, как на духу, то я не считаю это... большим грехом.
— Не заставляй падаль ждать своего господина, говори быстрее дальше.
— Постепенно в замке об этом узнали и стали относиться ко мне... как к прокаженному. Разговаривали со мной только при большой необходимости. Зато доверие господина графа ко мне резко возросло. А уж после того как он зарезал своего начальника гарнизона, я и вовсе стал его доверенным лицом.
— А на начальника гарнизона донес ты?
— Я, милостивый господин. Именно после этого граф решил перепрятать его.
— Что перепрятать? Говори внятно!
— Бочонок с золотом. Я помогал ему в этом. Одному там не справиться.
— Гм! Золото — это хорошо. Тут у меня мысль одна возникла. Ты не хочешь остаться в замке?! В должности помощника управляющего.
— А это возможно, ваша милость? Я Бога буду за вас молить, если вы позволите мне остаться! Я клянусь вам, что буду служить вам верой и правдой! Я....!
— Хватит! Джеффри, займись им.
Поздно вечером ко мне постучался Анри Буше. Он проводил меня к вскрытому тайнику, где уже нас ждал Джеффри. После чего школяр был отослан, а увесистый, хорошо просмоленный, бочонок, набитый золотыми монетами, не менее двух пудов весом, мы перепрятали. Теперь о месте, где хранится золото, знали только двое: я и мой телохранитель.
Две следующие недели, я под наблюдением Лю восстанавливал свое здоровье, и одновременно, частью от скуки, а по большей части от непомерного рвения своего нового управляющего, стал вникать в обязанности хозяина замка. Управляющий каждое утро приносил мне отчет о проделанной работе за прошлый день и чуть ли не по-детски обижался, когда я не вникал во все мелочи. Два дня он детально изучал замок в сопровождении бывшего школяра, а затем они вместе объездили все близлежащие окрестности и переговорили со старостами близлежащих деревень. Привезя доклад о состоянии владений, он попросил моего разрешения уменьшить на четверть налог с крестьян. Я дал ему это разрешение. Почему не дать?! Честно говоря, я уже не считал этот замок своим, а обычным временным пристанищем, вроде придорожной гостинице. А вникал я в замковое хозяйство, по большей части оттого, чтобы пришла пора заполнить этот пробел в моем дворянском образовании. В замке уже вторую неделю трудилась крестьянская семья из шести человек в качестве слуг, которых управляющий привез из деревни. Затем он съездил в городок, находящийся в девятнадцати лье от замка, и завербовал там шесть солдат для гарнизона замка. Там же он нанял на временную работу кузнеца и шорника. Этот городок, входивший в ленные владения графа, ненавидел его не меньше, чем окрестные крестьяне. Когда горожане узнали, что замок сменил владельца, то устроили себе, как мне передали, большой праздник.
