Chapter 1

"Терпи", — мягко сказала Эльдар, как будто она разделяла его боль. — "И вытерпев, стань сильнее".

Подросток уселся на своей кровати, скрестив ноги. Он сделал несколько глубоких вдохов. Нет. Боль всё еще была с ним. Ярость тоже никуда не делась. Он не мог ничего сделать для того, чтобы избавиться от них.

"А почему вы теперь говорите более уважительно?" — спросил он через некоторое время. — "Вы раньше не давали мне титулов".

"Разве я не твой защитник? Разве не рожден твоим умом? Ты Примарх моей воли, бастион моей дисциплины! Приказывай мне, и я повинуюсь".

"Мы твоя мысля, челос. Ты сказал заткнуться, и мы заткнулись", — разъяснил Варбосс. — "Видишь? Коротко, ясно, по-орочьи. Вот это пра`льный способ говорить".

"Мы никогда не были чем-то иным, кроме как твоими помощниками, Синдзи", — Провидица, похоже, сделала реверанс. — "Что радует тебя — радует нас. Что ранит тебя — ранит нас".

"Мы все это почувствовали", — мысль пришла вместе с ощущением чьего-то еще скользкого присутствия. — "Все мы. Твоя боль! Она НАША".

Синдзи поднял взгляд на Космодесантника Хаоса, стоящего на полке, с болтером через грудь. Его покрытое шрамами лицо выглядело яростным, но также странно умиротворенным.

"Она РАНИЛА тебя, и теперь мы познали, что есть боль. И единственный способ погасить эту боль — это ранить ЕЁ".

По всей комнате раздались воображаемые крики:

"Подлый выродок Хаоса!" — Конечно же, Космодесантник был громче всех. — "Я знал! Я знал, что этот день настанет. Я знал, что ты начнешь расставлять сети твоих соблазнов, но я скажу НЕТ! Ты ТАК не преуспеешь!"

"Чо за на?" — Варбосс, кажется, косо посмотрел на этот лирический поворот. — "Слышь, ты бы сюда слез, я тебя попыряю", — обратился он к Космодесантнику Хаоса. — "Мой малой босс не скивигоголовый, чтобы пойти пинать жалких баб".

"Он не обратится", — уверенно сказала Эльдар. — "Легко Прозреть ошибочные методы Хаоса".

Синдзи только сейчас заметил, что на улице идет дождь. В момент вспышки молнии показалось, словно Хаосит повернул голову и ухмыльнулся.

"Так он просто примет это? Станет тряпкой? Над ним будут издеваться, а он и рад, станет мучеником без причины?" — Космодесантник Хаоса начал смеяться, басовито для такой крохотной фигурки, соперничая с грохотом грома на улице. — "Так где уважение, орк? Где справедливость, астартес? И где, старая ты, занудная ведьма, его выбор?"

Все трое не смогли ответить.

"Она непочтительно отнеслась к тебе, светлый лорд, и очень справедливо будет указать ей, что она ошибалась. Это твой выбор, быть ТРЯПКОЙ или прислушаться к зову СИЛЫ. Твое обучение не закончено, и это сделано намеренно. ОНИ хотят, чтобы ты был СЛАБ".

"Это ложь!" — завизжала Провидица. — "Я обучила его всему, что ему нужно знать!"

"Правда? Может, ему и нужно было именно столько ТОГДА, но сейчас — это СЕЙЧАС. Ты обучишь его всему, что он МОЖЕТ сделать?"

"То, что кто-то может... не означает, что он должен..."

"Тьфу! Вы отвратительны. Я могу завершить твое обучение, светлый лорд, и показать тебе, что значит приказывать вместо того, чтобы повиноваться, как брать вместо того, чтобы лишаться, быть почитаемым вместо того, чтобы терпеть оскорбления".

"Эм... а разве оно не, как бы, ну, злое? Я, конечно, благодарен, но не хотел бы попасть в тюрьму".

"Ты знаешь нас, Синдзи. Зло — это просто ЯРЛЫК, который вешает другая сторона. Ему нельзя ВЕРИТЬ. Люди скажут тебе, что зло — это скользкий склон, а добро — это гора. Тяжело быть хорошим, когда вокруг тебя столько зла. Это только демонстрирует, что натуральное состояние человека — это ЗЛО." — Хаосит, похоже, ухмылялся. — "Вот ТЫ — злой?"

"Да нет, конечно!"

"А еще это может означать, что есть большое добро и малое. Большое зло и меньшее. Есть столько вещей, ПЛОХИХ ВЕЩЕЙ, которые могут делаться для Высшего Блага, но нужно спросить себя, для ЧЬЕГО блага? Империум и его дохлый Бог, Орки со своими бесконечными массовыми убийствами, Эльдары и множество душ, которые они так легко обрекают на погибель — МНОГИЕ назовут ВСЕХ НАС злом. Мы ХОРОШИЕ только в глазах тех, кому мы служим. Методы-то одинаковые, только цели отличаются".

"Это всё оправдания. Я не собираюсь поклоняться Хаосу и вредить Минасе-сан", — уверенно сказал Синдзи. — "Мне нравятся Темные Боги, которым ты служишь".

Хаосит засмеялся еще громче.

"Светлый лорд, это ТЕБЕ я служу. Я ЗЛО, только когда ты сам делаешь зло. Я твой СЛУГА, и только твоя воля мне ЗАКОН. Я ХАОС! Я не Добрый и не Злой. Хаос связал нас, чтобы я служил тебе, и служить тебе я и БУДУ. Я НИЧЕГО не прошу. Я НИЧЕГО не прошу тебя делать. Я отдаю тебе ВСЁ, если будет на то веление Хаоса. Это уже В тебе, мой светлый лорд, и поэтому я могу говорить. Оно уже в тебе, мой светлый лорд, и это СИЛА, которую ты ИЩЕЩЬ".

"Почему ты зовешь меня светлым лордом?"

"Ты такой же, как и Темные Боги, которым я раньше служил. Ты яркий и бесконечный, мой лорд. Я не буду просить их Добра или Зла, ты в любом случае будешь сиять. Попроси справедливости, и я принесу тебе справедливость. Ничего больше. Ничего меньше. ХАОС хорошо тебе послужит".

Синдзи был ошарашен. Он знал, что эти разговоры проходят целиком в его голове, он знал, что занимается этим для своего развлечения, он знал, что их советы пока были полезны, поскольку они указывали на возможности, о которых он сам и не задумывался. ТОЧНЫЕ было единственным словом, которым он мог их описать.

Снаружи продолжал шуметь дождь, и звуки раненой природы бились в его окна, словно дыхание бешенного волка.

Он никогда не думал, что его фантазии окажутся такими детальными. Он занимался этим годами. Он выдохнул и сел ровно.

"Что ты можешь сделать?" — спросил он.

Он мог чувствовать чужой триумф. А еще он мог ощутить правду в каждом произносимом им слове. Хаос не был отдельным от него злом. Его фигурки никогда не заставят его что-то сделать против его воли. Это была его галлюцинация, и только по его разрешению этой галлюцинации было позволено существовать.

"Вторая половина того, что создали эльдар. То, что продолжает ускользать от тебя".

Подросток встал.

"Чо за? Нах ты хаота слушаешь ваще? Чо мудрить и химичить? Иди вмажь кому-нить! Тебе сразу полегчает, увидишь".

"Командир, нет! Хаос многое обещает, и эти обещания всегда ведут к падению. Даже величайшие не могут не испортиться от его касания. Сделай это, и он навсегда получит часть твоей души".

"Синдзи! Вспомни!" — крикнула Провидица, в её голосе было больше всего отчаяния. Эльдар знали его искажающую натуру. Против этого даже их Видение не помогало. Только мон-кей и их отрицание судьбы могло как-то отражать его, но всегда ценой того, что они превращались в тех монстров, с которыми сражались. — "Мы можем только предложить тебе совет, но именно ты должен делать эти вещи. Это ты и только ты должен страдать. Остановись или эти мысли пожрут тебя!"

"Меня это не волнует!" — заорал Синдзи. Он вскочил на ноги и схватил Космодесантника Хаоса с полки. Затем он подошел к окну и уставился на бушующую тьму снаружи. Он поставил фигурку.

Он смотрел на свое отражение в стекле. Он быль чуть больше, чем просто ребенок, худая фигурка без намека на физическую силу. Хаосит стоял там, безмолвно выражая готовность служить и почтение.

Сверкнула молния. Всё в природе, все, кого он видел, выглядели более надежными и сильными чем он. Никто не хотел его, его опекуны тосковали по своему сыну, он не нужен был даже собственному отцу, а первый человек, которому он открыл свое сердце, разорвал его надежду на клочки.

"Покажи мне".

"Как ТЫ пожелаешь, светлый лорд..."

Он хорошо спал в ту ночь, без снов. Он варился в своей свежеоткрытой ненависти. В другое время он бы познал её значительно раньше. Но только тут она была чистой и аморфной, податливой, способной отлиться в любую форму.

=][=

Было светлое и свежее утро. Ничто так не заставляло мир выглядеть чистым и новым, как легкий дождик. Цвета выглядели более яркими, воздух был чистым и сладким. Синдзи встал поздно, в кои-то веки. Его опекуны позволили ему спать дольше, словно бы подтверждая постепенное изменение его статуса. Он больше не был ребенком, с которым нужно было нянчиться.

Он проснулся, а кругом стояла тишина.

"... ребята?" — Он посмотрел на свои пластиковые фигурки, и в утреннем свете они оставались неподвижной пластмассой. Впервые за долгие годы Синдзи был одинок в своих мыслях.

Даже Космодесантник Хаоса ничего не сказал. Синдзи испугался.

"Ой, да ладно, вы все меня теперь ненавидите или что?" — Ответа не было. Подросток вздохнул. Он вытряхнул из себя остатки сна и подошёл к окну. Открыл его и впустил в комнату свежий воздух. Сделала глубокий вдох.

Мир был новым. Вчерашний день казалось безумно далеким. Да, он предположил, что вчера он просто сглупил. Он легко может прожить и без Минасе. Он теперь будет старшеклассником. Еще он предположил, что просто вырос, и теперь ему не нужно полагаться на кого-то, кто будет думать за него.

— Поздравляю, Синдзи, — сказал его дядя за завтраком. — Как себя чувствуешь?

Он остановился и тщательно обдумал этот вопрос.

— Какую-то пустоту.

Мужчина ухмыльнулся.

— Ага, это потому, что ты привык к ежедневной рутине и не знаешь, что делать без неё. Но изменения — это хорошо, Синдзи. Ты можешь заниматься именно тем, чего сам хочешь. Впрочем, ты вернёшься к старым привычкам после начала занятий", — он взмахнул рукой. — Лучше наслаждайся, пока можешь.

Синдзи кивнул, будучи совершенно согласен.

Мицугане Аяне знала, где живет Икари Синдзи. Она заходила несколько раз, но впервые она шла туда сама и по собственному желанию. Её захлестывала нервозность. "Что я скажу?" спрашивала она себя. "Ой, ну это безнадежно", — ей с трудом хватало концентрации, чтобы обходить лужи на пути.

Из окна Синдзи доносилась музыка. Она была быстрой, похожей на обычные цепочки идеальных нот, но в ней было как-то больше страсти... злая, пышущая энергией, именно так она могла бы описать её.

Она не знала, чего она ожидает при встрече, но её обрадовало то, что он был спокойным и без опухших глаз. Конечно, подумала она, мальчики не плачут, чтобы заснуть, как она. Она желала принять на себя его страдания, и боже, неужели это сработало.

— Привет, Мицугане-сан, — вежливо улыбнулся Синдзи, но похоже, что он как-то уменьшился.

— Эм, мы не в классе, Икари-кун. Не нужно быть таким формальным.

Крохотный отблеск удовольствия появился в его глазах.

— Немножко лицемерно с твоей стороны, Аяне-чан?

— Ах ты! — она отвернулась, борясь с румянцем. Потом украдкой глянула на него, на его расслабленную фигуру. Может даже слишком расслабленную? Это самоотречение?

— Так зачем ты зашла, Аяме-сан?

Она вздохнула. Похоже, большего от него не добиться.

— Мы можем... поговорить?

Синдзи глянул через плечо. Его опекуны, похоже, только что не удрали из помещения. Они хихикали, как сумасшедшие, когда к нему пришла девочка. Он считал, что взрослые немного странные в этом отношении. Так легко начинают смеяться. Это жалко, правда.

— О, Синдзи. Я слышала, что Минасе с тобой сделала. Это было так грубо и отвратительно! Ты заслуживаешь лучшего!

— О. Я так думаю, что это она тебе рассказала?

Она замешкалась.

— Ну, не то чтобы, но все заметили разницу между тем, как ты выглядел до и после разговора. Синдзи! — Она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. — Все знают!

Он нахмурился. И он представил, что Кобаякава разболтал всё ближайшим друзьям, а с учетом Гретчинов неподалёку слух разлетелся по всему городу.

Он пожал плечами.

— Ой, ну. Ничего не поделаешь.

— Ты не должен так говорить! — почти крикнула она. — Только потому, что она симпатичная и богатая, не дает ей права относиться к остальным, словно мы ничего не значим. То, что она сделала, это было просто... неправильно. Почему не ты? Ты хороший, умный и добрый... и милый..." — она начала плакать, — ...и ты не заслуживаешь того, чтобы твои чувства вот так вот растоптали! Ты должен... ты должен знать, то все тебя не нелюбят. Ты должен знать, что есть другие, кто о тебе думает как... ты, по крайней мере, был таким храбрым. Хотела бы я быть такой же храброй...

— Аяне-сан...

— Ой, прости, но...

— Я уже знаю.

Она бросила на него острый взгляд, глаза расширились за очками.

— Что? — выдохнула она. Её лицо пылало. Конечно же, он знал. Но тогда почему он ничего не говорил раньше? Это тоже было жестоко.

— Но есть кое-кто еще.

Девочка кивнула, вытаскивая платок.

— Это я тоже знаю. Я просто не могу сравниться, да? Я не такая умная и симпатичная или образованная и...

Синдзи чувствовал, что она заходит на знакомую территорию, и решил вывести её с этого пути.

— Нет, у МИНАСЕ есть кое-кто, — он пожал плечами. — Я не могу такому помешать.

Аяне смотрела на него с очень удивленным лицом.

— У неё?

— У неё, — Синдзи сам не знал, зачем, но слово в слово рассказал ей о том, что произошло. Он смаковал прошедшее, и, несмотря на унижение, он почувствовал облегчение от того, что поделился уродством её личности.

— Э-это скандально! Как долго это происходило? — Предполагаемая лучшая подруга встала и принялась расхаживать туда-сюда. — Серьезно! Что она вообще о себе думает! Мы еще слишком молоды. Ты просто пригласил её поесть...

— Клубники.

— Поесть клубники, — девочка кивнула. — Это даже не свидание. А её уже кто-то ждет в старшей школе? Что она о себе думает? Что она делает?"

Синдзи опять пожал плечами.

— Думаю, она это и затеяла. Это символ статуса для неё, выбраться из своей социальной ниши. А тот, старший, я думаю, радуется тому, что кто-то вроде неё связан с ним. Семья, связи... Думаю, что оба не понимают, что они делают. — Он вздохнул. — Мы пока слишком молоды.

— Ты... говоришь не как молодой, — заметила Аяне. Именно это и притягивало её к нему.

Синдзи засмеялся, но грустно и над собой.

— Часть меня думает, словно её десять тысяч лет, — он сделал глубокий вдох и наклонился. — Или это просто недопереваренный сыр.

Девочка не знала, что ей делать с более простым и игривым Синдзи. Она чувствовала свою вину, но это было превосходно. Словно бы всё произошло ради этого шанса.

— Нет, не думаю, что нам стоит встречаться, — сказал Синдзи, его голова всё еще свисала с кресла, словно он клевал носом.

Аяне почувствовала, что её сердце остановилось. Вот как ЭТО ощущается. Вот теперь она могла действительно понять.

— Что мы такое, Аяне-сан? Друзья? Мы еще слишком молоды, зачем менять это? Зачем изменять эту удобную дистанцию ради чего-то, что мы не можем Увидеть? — Он поднял руку и начал слегка ею помахивать. — Чувства — они как бабочки... позволь им летать так, как им хочется, и они снова и снова будут возвращаться к цветку.

Она ухмыльнулась. Как глубокомысленно.

— Обычно люди говорят о лошадях: отпусти её, и если она вернется — она твоя навсегда.

Он поднял голову.