Тайна перстня

− Сейчас этой картины там нет, но стрелки руны указывали именно на неё.

− Интересная версия, − сказал я.

Мы подошли к смотрителю библиотеки.

− Отец Джозеф, − спросил Питер, показывая священнику фотографию, − вы не подскажете, что это за картина и где она сейчас?

Падре положил книгу перед собой и, надев очки, стал внимательно вглядываться в фотографию.

− А-а, припоминаю... Когда я только пришёл в Анима, видел эту картину в подвальном помещении архива, но с тех пор она уже много лет не попадалась мне на глаза, наверное, её куда-нибудь вывезли... Насколько я помню, в самом конце войны картину подарил колледжу немецкий художник, пожелавший остаться неизвестным. На ней был изображен тогдашний папа Пий XII.

− А куда её вывезли?

− О, думаю, сейчас вам этого уже никто не скажет. Сами видите, картина далеко не шедевр... да и столько лет прошло...

Мы расстроенно вздохнули.

− Погодите сокрушаться, если вас устроит репродукция, то посмотрите в серой папке вон на той полке, − сказал священник, указывая на верхнюю часть стеллажа в углу.

Конечно, нам подходил такой вариант. Расстелив репродукцию на столе, мы принялись разыскивать новую подсказку.

Его Святейшество был изображён сидящим на резном троне, обтянутом бордовой с золотом тканью. Он склонился над открытой книгой, положив на страницу правую руку. Безымянный палец украшал перстень с изображением рыбака, забрасывающего сети. Папа был облачён в белую сутану, сшитую из тонкого хлопка, белую шейную повязку и белую шёлковую шапочку. Поверх сутаны свисала пелерина из красного бархата, отороченная соболем. Под изображением развевалась ленточка с пёстрым растительным орнаментом, на центральной складке которой чернела надпись: "Pivs pp. XII".

Чтобы лучше исследовать детали, мы попросили у отца Джозефа лупу. До самой темноты мы рассматривали репродукцию, изучили на ней каждый штрих, обсудили десятки теорий, но ни одна из них не натолкнула нас на хоть сколько-нибудь стоящую идею.

− Я вижу, что вы очень увлечены, но, как мне ни жаль, мы закрываемся. Приходите завтра. Отдохнёте, выспитесь. Библиотека открывается рано, − прервал наши поиски священник.

Мы поселились в маленьком отеле на той же улице, где стояла церковь. Когда все разбрелись по комнатам, я лёг в кровать, пытаясь заснуть. Перед глазами стояла картина с Пием XII. В голове крутились разные мысли. То я воображал, что снимаю перстень рыбака с руки понтифика, пытаясь вскрыть его. То представлял, как всматриваюсь в складки облачения и даже заглядываю под маленькую шёлковую шапочку... Вдруг лицо папы стало трансформироваться, и на меня уже смотрел Герхард. Он качал головой и говорил: "Мистер... э... Джон, как я понимаю, даже не пытайтесь. Это сокровище принадлежит нам".

Я удивлённо слушал его, думая: "Неужели такой злодей, как Герхард, смог стать папой?" Мой взгляд упал на развевающуюся ленточку. На ней по-прежнему красовалась надпись: "Pivs pp. XII". Лента колыхалась всё сильнее и сильнее, цветочный орнамент начал разрастаться, превращаясь в разные цифры. Неожиданно Герхард подпрыгнул ко мне, схватив за плечи и начал трясти: "Не смей! Это всё моё!"

− Проснись, Джон, − услышал я сквозь сон голос Питера, который осторожно тряс меня за плечо. − Нам пора.

обновление от 12.12.

Наскоро позавтракав, мы поспешили в библиотеку. Странный сон никак не шёл из головы. Поздоровавшись с отцом Джозефом, я взял лупу и бросился к репродукции, чтобы проверить догадку.

− Как же всё нечётко, − с досадой произнёс я. − Отец Джозеф, а у вас, случайно, нет репродукции с лучшим разрешением?

Священник задумался.

− Вы знаете, − ответил он через некоторое время, − я не большой сторонник всех этих современных подходов, но у нас все книги... как это называется?.. Оцифрованы. Сейчас посмотрю, может, там есть и ваша картина.

Он подошёл к компьютеру. Я в нетерпении последовал за ним.

− Вот, пожалуйста. Смотрите, − произнёс он через несколько минут, освобождая место у монитора.

− Точно! − воскликнул я, глядя на увеличенный орнамент ленточки.

− Что там? − спросила Элизабет.

− Мне ещё вчера эти рисунки показались немного странными, но я не смог сразу сообразить... Вы только посмотрите, это не растительный орнамент, а стилизованные цифры.

− Ну-ка, ну-ка, − в нетерпении оттеснил меня от экрана Питер. − Да, похоже...

− Тогда всё встаёт на свои места, − произнёс я. − По долгу службы мне приходилось изучать разные системы шифрования. Видимо, барон воспользовался одним из самых простых способов. Как мне кажется, суть здесь следующая: цифры с левой стороны относятся к словам "Pivs pp", а с правой − к числу двенадцать, не зря же они разделены точкой. Двенадцать − это, скорее всего, глава или страница в ключевом тексте, а цифры указывают на номер буквы с начала главы. Тот же принцип и с правой стороны, только номер главы вычисляется сложением порядковых номеров букв слова в алфавите. По крайней мере, так чаще всего делают.

− Ничего не поняла, − улыбнулась Элизабет, − но я тебе верю.

− А что, возможно, − сказал Питер. − Ну, а ключевой текст, конечно же, находится в Библии, на которую возложил руку папа.

Вооружившись новой идеей, мы взялись за расшифровку. Для начала мы скрупулёзно выписали все цифры. Затем рассчитали номер главы, зашифрованный в имени понтифика. Я и раньше слышал о Библии, но мне никогда не приходилось с ней сталкиваться. С удивлением я узнал, что она состоит из нескольких книг, и нам пришлось выбирать главы далеко не один раз. Это была нудная и кропотливая работа. Мы перебрали все возможные варианты, но цифры никак не хотели складываться в слова, хоть немного напоминающие по звучанию человеческие. Поняв, что делаем что-то не так, мы принялись искать ошибку в рассуждениях.

− А почему мы решили, что папа указывает именно на Библию? − вдруг произнесла Элизабет. − Посмотрите, на стене за спиной понтифика висит музыкальный инструмент, похожий на треугольную арфу. Вас это ни на какую мысль не наталкивает?

− Ну, конечно же! Молодец, Бетти, − подхватил Питер. − Этот инструмент называется псалтерий, что по-гречески означает "перебирать струны". Он дал имя книге Псалтирь. Инструмент − намёк на то, что ключевой текст именно Псалтирь и нам нужны не номера глав, а номера псалмов.

Воспрянув духом, мы взялись за работу, благо её было гораздо меньше, чем с Библией, ведь теперь не нужно было перебирать бесчисленное количество книг. Мы быстро закончили но, к огромному разочарованию, из наших трудов опять ничего не вышло.

− Дети мои, − услышали мы за спиной скрипучий голос отца Джозефа, − на некоторое время я оставлю вас одних, настал час трапезы. И вам советую подкрепиться, чтобы набраться сил... А чем это вы занимаетесь? − с интересом глядя на наши вычисления, спросил он. − А-а, нумерация псалмов... Как-то я тоже столкнулся с этой проблемой. Вам известно, что есть различные способы этой нумерации: греческая и иудейская, так называемая масоретская, которые отличаются друг от друга? В латинском переводе, именуемом Вульгата, нумерация совпадает с греческой. Однако в новом переводе, Новой Вульгате, да и во многих переводах на национальные языки, используется именно масоретская. Надеюсь, мои скромные познания помогут вам.

− Конечно, помогут, мы вам так благодарны, святой отец, − поблагодарили мы священника.

− Что-то мы совсем бдительность потеряли. Удивительно, что они до сих пор не раскусили наше враньё про журналистов. Очевидно же, что мы занимаемся чем угодно, но только не сбором материалов для статьи. Давайте не забывать о нашей легенде, − выпалил я, как только отец Джозеф скрылся за дверью.

− Да брось ты эти мантикорские замашки, Джон, − рассмеялась Элизабет. − Мы всего лишь в библиотеке католического колледжа, а не на разведоперации в тылу врага. Кому мы нужны. Думаю у священников и кроме нас дел предостаточно. К тому же нас благословил сам ректор. Ну а если и попадётся кто-то слишком мнительный, то скажу, что натолкнулась на тему, пересекающуюся с моей дипломной работой. Ну или ещё как-нибудь выкрутимся...

Воспользовавшись подсказкой священника, мы быстро получили первые плоды. Из букв псалма сложилось слово populus .

− О! − радостно воскликнула Элизабет. − Мне знакомо это слово. Populus переводится как "народ" или "люди". Это латынь. Я изучала её в университете, а общение с таким человеком, как профессор Бриджел, пожалуй, любого сделает знатоком этого языка. Ты, Джон, наверное, тоже уже немало латинских слов знаешь? − усмехнулась она.

Расшифровка правой части дала нам ещё три слова: agro, chorus и pedes. А вот разгадать левую часть никак не удавалось.

− Agro означает "поле" или "область", − продолжила девушка. − Chorus − "танцы", "пляски", а pedes − "ноги". Получается: "народ в поле танцует ногами". Или, может быть: "народное поле танцующих ног"? Белиберда какая-то...

− Да, пожалуй, без расшифровки второй части ребуса нам не обойтись, − произнёс я. − Возможно, я сейчас скажу глупость, но может, по примеру различной нумерации псалмов, существуют и разные латинские алфавиты? − предположил я.

Элизабет и Питер с недоверием посмотрели на меня, но на всякий случай решили проверить эту версию.

− Во, нашла. Смотрите, что нам говорит интернет, − сообщила Элизабет, глядя на экран смартфона. − Архаичный латинский алфавит, образованный из греческого, содержал двадцать одну букву. Классический состоит из двадцати трех. Современный, совпадающий с английским, из двадцати шести, а собственно латинский алфавит, не включающий w, из двадцати пяти. Так что, Джон, твоя догадка вовсе не глупость.

− Похоже, нам нужен классический алфавит, ведь в слове "Pivs" используется буква v, а не u, которой нет в этом алфавите.

И действительно, применив классический алфавит, мы получили ещё четыре латинских слова: feodo, custos, mansit и dominus.

− Feodo − это "плата". Custos − "страж" или "хранитель". Mansit можно перевести как "обитель". Ну а Dominus, что-то типа "владыки" или "правителя", − сообщила Элизабет.

− И что это даёт? Хранитель заплатит нам в обители владыки, когда народ будет танцевать ногами в поле? Опять полная ерунда...

− Есть идейка, − с искрой в глазах произнёс Питер. − Вы же помните, что мой дед был русским? Я, естественно, неплохо знаю этот язык. Он относится к славянской группе, языки которой имеют между собой много общего. Так вот, людьми поля − полянами, называло себя древнеславянское племя, из которого образовался польский этнос. Так что, вполне возможно, что в этой загадке говорится о поляках.

− Ух. Ну, тогда всё складывается: нам укажет на сокровище хранитель могилы польского короля. Только при чём тут этот загадочный танец ногами?.. − рассуждал я.

− Хи-хи, − послышался смех Элизабет, которая, услышав новую версию, тут же полезла в интернет. − Какие же забавные прозвища у польских правителей... Только послушайте: Болеслав Лысый Рогатка, Владислав Тонконогий, Болеслав Кривоустый... И вот, обратите внимание: одного князя из династии Пястов, правившего в начале тринадцатого века звали... Мешко Плясоногий!

− Вот это да! − поразились мы с Питером.

− По сообщению средневекового польского историка Яна Длугоша, − продолжала читать Элизабет, − Мешко Плясоногий был захоронен в Краковском соборе. В результате получаем вполне стройный и разумный текст: о сокровище мы узнаем от охранника Краковского собора, где погребён князь Мешко Плясоногий. Так что собирайтесь, мальчики, пора посетить Польшу.

− Ну, вы даёте, − сказал Питер. − Я за несколько лет столько не ездил по Европе, сколько мы с вами исколесили буквально за несколько дней.

Увлечённо разгадывая шарады, мы даже не заметили, когда вернулся отец Джозеф. Попрощавшись с ним и попросив его передать нашу благодарность отцу Максимилиану и ректору, мы покинули колледж и тронулись в путь.

обновление от 15.12.

Глава 7

Краков, эта древняя столица Польши, сразу покорил меня неповторимой архитектурой, созданной поколениями искусных мастеров. К счастью, разрушительная Вторая мировая война пощадила его, а бомбёжки, сильно изменившие облик многих прекрасных городов Европы, обошли стороной. В Кракове сохранилось много ценнейших исторических памятников, что придавало ему особый шарм старины.

На левом берегу Вислы возвышался Вавельский холм, который по праву называют сердцем Польши. Словно прекрасной диадемой, холм был увенчан старым Королевским замком. Именно к нему, а вернее, к расположенному рядом кафедральному собору Святых Станислава и Вацлава, мы и отправились.

Нынешний храм выстроили на месте двух более древних костёлов. Кроме основных целей, собор веками выполнял и роль придворного храма. В нём короновали, крестили, венчали и хоронили правителей Польши. За долгие годы собор много раз перестраивался. Храм был сравнительно небольшим, но к нему примыкали три могучие башни: Часовая, с огромными старинными часами, Зигмунтова, с громадными колоколами, и романтично названная башня Серебряных Звонов − каждая со своими легендами и неповторимым стилем. Кроме башен, к собору прилепились целых девятнадцать часовен разных эпох. Все они находились в удивительной гармонии, создавая символический образ Польского государства.

Удивляли висящие на тяжелых цепях кости доисторических животных: череп шерстистого носорога, берцовая кость мамонта и ребро кита. По народному поверью считалось, что церковь будет стоять до тех пор, пока эти кости защищают вход.

Внутреннее убранство храма произвело на нас впечатление величавой суровости: глухая кладка стен из кирпича и камня, узкие стрельчатые витражи, большое ажурное окно-розетка в готическом стиле, богатая отделка из позолоты и мрамора. И особо выделялось сделанное из чёрного дуба огромное распятие Спасителя.

Под алтарём собора расположилась усыпальница. Узкие коридоры, словно лабиринты, вели в разные стороны к маленьким залам, в которых нашли последний приют правители Польши и выдающиеся граждане этой страны.

В поисках неведомого стража из ребуса мы провели в соборе несколько часов, но так ничего и не обнаружили.

− Давайте хоть немного передохнём, − взмолилась вконец вымотавшаяся Элизабет.

− Давайте, − поддержал девушку Питер. − Заодно перекусим, а может быть, и какую-нибудь подсказку найдём снаружи.