Бесполезный попаданец. Книга 2

— Хм... Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается? А как вы здесь оказались, Михаил Иванович?

— Стреляли — и опять засмеялся.

— Вы все-таки посмотрели тот фильм?

— Да, причем несколько раз. Фильм хороший. Но режиссеру все же стоит к нам обратиться.

— Ну да, с точки зрения психиатра, люди делятся на больных и необследованных...

Всех пришедших с шефом, мне не рассмотреть. Человек пять минимум. Стараюсь себя держать и слежу, чтобы опять не начать "мыслить вслух". Но после начала настоящего разговора это делать проще.

— А все-таки, Михаил Иванович, насколько помню, на момент выстрела, я находился в Москве. Вы разве уехали из Энска?

— Нет, Андрюша. Я в Москве временно. Можно сказать, на симпозиуме. Вы же знаете, что такое симпозиум?

Вопрос на эрудицию. Шеф, раскручивает на наш обычный разговор, когда я выдавал перлы. Хочет похвастаться коллегам. Я не подвел.

— Конечно знаю, греческое слово, означает мужскую компанию, связанную общими интересами по жизни и работе, собравшуюся для совместного принятия спиртных напитков и нескучного времяпровождения.

Психиатры на мои шутки реагируют по-разному. Я вижу несколько лиц, у двоих — улыбки, а еще двое продолжают смотреть серьезно и очень внимательно.

— Не совсем так, но в целом верно. В русском языке одним словом и не скажешь.

— Почему? Есть и у нас аналог, но к сожалению, оно нецензурное и вслух нельзя произносить.

— Да, да, Андрей, я вижу вы не изменились, и это хорошо. А я действительно здесь на симпозиуме или конференции, врачей. Сообщение о стрельбе и ранении школьника прошло на закрытых политинформациях, но фамилия пострадавшего мне показалась интересной, так что не проведать не мог. Ну а своих коллег пригласил познакомиться с интересным человеком. Тем более в моем докладе, есть и о вас, уж простите. Там, разумеется фамилии нет, но для нескольких друзей сделал исключение.

— Я не против. Михаил Иванович, а правда, что вы во всех людях видите раздвоение личности и потому даже к детям обращаетесь на "Вы"?

— Я знал, что вы меня не подведете! Как вам коллеги?

Коллеги молчали. Даже те, которые веселились. Для меня они так и остались коллегами шефа. Никто не представился. Двое, те кто не смеялись, все время смотрели пристально и серьезно. Иногда от их взгляда мурашки пробегали. Возможно было еще два или три человека, но их не рассмотрел и не запомнил. Определил их, больше по репликам, которые они отпускали.

Эта встреча была первой. Потом посетители пошли косяком. Примчались родители, грустно смотрела мама, но не ругалась. Папа укоризненно качал головой, расстраиваешь маму в ее положении. Я в основном молчал. Немного я успокоился, после разговора с "человеком в штатском".

Он предложил не пугать мою маму. А она еще не напугана разве? Нет, родителям сообщили, что у меня всего лишь тяжелая форма аппендицита. "Обострение с осложнением". И вообще эта информация теперь официальная, так, якобы решило руководство. Судя по его взгляду, располагающееся этажом выше. Кэгэбэшник смотрел напряженно, он не знал, что я сам готов был предложить этот вариант и сейчас с трудом сдерживал эмоции, за малым не кричал от восторга. Хорошо, что уже не "мыслю вслух". Немного похмурился. В ответ получил заверения, что преступников все равно ищут и найдут, а меня охраняют. Да и потом будет помощь. "Мы люди благодарные".

В общем с этой стороны все получилось хорошо. Пуля, попавшая в живот, прошла удачно, не задев важных органов, кроме кишечника. Как раз в районе аппендикса, который и вырезали по случаю, вместе с еще небольшим количеством "лишних кишок". Шрам больше стандартного, но так бывает. Шрамом замаскировали и выходное отверстие, на спине. А вот две дырки на руке, буду объяснять тем, что в деревне сорвался с забора и напоролся на старый гвоздь. Толстый, кованный, но это было совсем в другое время.

Несколько раз приходили из милиции. Увы, но ничем им помочь не смог. Люди незнакомые, почему стали стрелять и сам не знаю. А я и правда не могу понять, кто это такие. Ухватились за малую зацепку, что мол я услышал слово "волына", перед потерей сознания.

При каждом посещении работников МУРа, присутствовал и кэгэбэшник. Но он всегда молчал, только внимательно слушал. Наверно оного его присутствия хватало, чтобы милиционеры или следователи (я в них не очень разобрался), вели себя сдержано.

Но мне немного рассказали с одобрения "куратора", о том, что произошло после выстрелов. Мол, на мою защиту бросился кто-то из прохожих. Его поддержали еще несколько человек, правда задержать никого не удалось.

Проведал меня и представитель маршала Гречко. Еще зимой, при личной встрече, тот меня предупреждал о чем-то подобном, но за полгода никто не приезжал, я решил, что "с глаз долой из сердца вон", а вот подишь ты. Разумеется, я не сразу ему поверил. Мало ли людей в штатском сейчас крутится вокруг. Но тот в качестве пароля рассказал о свадьбе дочери Романова.

— Свадьба была?

— Угум. — задумчиво произносит собеседник.

— Ну и чем там все закончилось?

— Примерно тем же, о чем маршала предупреждал.

— Разбили сервиз?!

— С сервизом все непросто. А вот то, что "голоса" начали трубить о том, что разбили ценности из Эрмитажа, все как по писанному.

— А потом?

— Суп с котом... Опровержения наши не давали, мол нечего подыгрывать врагам. Письма якобы от ветеранов потоком шли. С возмущением. Короче Григорию не позавидуешь. Зачем все это?

— Неужели непонятно — его этим практически списали.

— Кто спишет? Леонид Ильич в курсе, что все подстроено, политбюро тоже. Григорий так и останется у власти.

— Он останется у власти, но на самый верх ему путь уже закрыт. Эту историю будут вытаскивать еще не раз. А что там на самом деле произошло? Известно?

— На сто процентов я бы не утверждал, что ничего не было. Свадьба была в узком кругу, народу мало. Но маловероятно, чтобы привозили посуду из музея. Зачем? Перед кем красоваться. Там только родные были. Немного подкузьмил и я, к сожалению.

— Это еще как?!

— Андрей Антонович, именно меня попросил подобрать подарок на свадьбу. Я и подобрал на свою голову. Думал будет как лучше...

— А получилось как всегда? Не томите, что за подарок?

— Недалеко от твоего города, есть городок Мамково.

— Знаю. — кажется я начал догадываться, — фарфоровый завод.

Угадал.

— Там производят очень хорошую посуду, да, фарфоровую. Сервизы очень красивые, их почти не встретишь в свободной продаже. Очень много идет на экспорт. Вот там я и заказал красивый сервиз, свадебный на двадцать четыре персоны. Там даже есть несколько лишних тарелок, специально предназначены, чтобы их разбить на свадьбе. У иностранцев такого обычая нет, они считают их бесплатными, запасными.

— И в чем проблема? Хороший подарок. Может эти тарелки, лишние и разбили?

— Вполне возможно. Самое смешное и грустное, что этот сервиз называется "Эрмитаж".

— Круто!

— Причем здесь наклон?

— Нет, не причем... Это выражение... оно же старое, известное!

— Хм... не слышал. И что означает?

— Примерно, как "ну надо же!". Может использоваться в разных случаях.

Собеседник посмотрел на меня недоверчиво, потом продолжил.

— Если бы не твое предупреждение, заранее, я так и подумал бы, что сам послужил источником такой сплетни. Но понятно, что все спланировано было заранее. А наш подарок, скорее всего и не смотрели. Но боюсь, что он может послужить поводом к недоверию между Андреем Антоновичем и Григорием.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Интерлюдия. Разговор между маршалом Гречко и сыном его фронтового друга, несколько позже.

— Ну и как тебе мальчишка?

— Порой, кажется, что это взрослый человек, умудренный опытом. Слишком много знает и понимает. Но через минуту, вижу, что это не так, предо мной — школьник. Но его слова разумны.

— Передавал что-то?

— Да. Несколько советов. Как он говорит, у нас страна советов, поэтому могу только советы.

— Давай.

— На следующий год тридцатилетие победы, дал рекомендации, наградить посмертно тех, героев, мимо которых прошли награды. И говорит, лучше не тянуть до девятого мая, а провести награждения, как только будут готовы документы. А уже девятого можно и упомянуть.

— Идея хорошая, только спекуляций в этом деле много. Впрочем, и заслуживающих наград тоже много.

— Он назвал две фамилии. Летчицы. Воевали на истребителях, более десяти побед каждая. Погибли в бою. Были представлены еще тогда к званию героев Советского союза. Но обе погибли за линией фронта, и считались пропавшими без вести. Тогда, как он говорит, не давали героев, пропавшим.

Маршал согласно кивает.

— Недавно их места гибели найдены, летчицы опознаны по номерам наград и деталей самолетов. Их торжественно захоронили.

— Фамилии?

... открывает блокнот.

— Лидия Литвяк, погибла в августе сорок третьего и Буданова Екатерина Васильевна, погибла в июле того же года. Обе из женского истребительного полка.

— Откуда он знает о них?

— Говорит, что о Литвяк услышал, будучи в тех местах. Ей как раз ставили памятник в семьдесят первом. Потом поднимал информацию, через знакомых историков, узнал о ней и Будановой подробнее. Буданова похоронена тоже на Украине.

— А неплохо... Да, неплохо может получиться. Еще кто-то?

— Нет, назвал только две фамилии, говорил, что и министерство само может найти таких людей.

— Эх, все непросто. Сколько уже было таких комиссий! И сейчас постоянно работают люди. А сколько попыток спекулировать на этом. Одни требуют наград, другие якобы разоблачают награжденных, в том числе и во время войны. Но летчицы — это хороший случай. Я попрошу проверить все. Если это так они достойны.

Маршал задумался почти на минуту. Собеседник его не торопит.

— По более серьезным вопросам спрашивал?

— Да. Попробовал выяснить, что советуют его товарищи.

— И как?

— Неоднозначно. Лично для вас рекомендовал быть осторожным. Особенно в вопросах здоровья. После обследования или лечения в цековской клинике, говорит много кто потом скоропостижно скончался. Причем естественным образом. И многие эти смерти сыграли на руку главе КГБ.

— Фамилии?

— Не назвал, но сказал, что Вам стоит поберечь здоровье и обращаться только к своим проверенным докторам.

— Эх... если бы все так просто... Еще что?

— Начал рассуждать о сокращении армии, дедовщине и так далее.

— Об этом мы и сами можем порассуждать. Твое мнение — откуда берет информацию, советы?

— Про летчиц вполне мог сам накопать. У него родня в тех краях живет, бывает у них. Услышал, зацепился и раскрутил. Связи у него вполне официальные среди историков есть. Все же журналист. Вот о политике... Я мог бы допустить, что оттуда же — из газетной среды. Там много муссируют и дедовщину, и другие проблемы. Писать не пишут, а разговоры разговаривают. Но свадьба Романовой... Если все сработано нашими кэгэбэшниками... То и среди них о предстоящем могли знать лишь считанные люди. А уж в то время, когда и сам Григорий о свадьбе еще не знал... Источник слишком высоко.

— Или из незаметных людей.

— ???

— Те, кого мы не замечаем рядом с собой. Думаешь почему я с тобой общаюсь на эти темы вдали ото всех. И не только от стен. Дворники, сторожа, электрики и так далее. Всегда рядом может оказаться такой человек, которого мы воспринимаем как вещь, приложение к нашему быту. Тот же калибр пять-сорок пять для автоматов. Да, я воспользовался случаем и припомнил секретчикам, что они ворон считают. Уже весь мир знает. Но думаю, Андрей не простой школьник. Ученики и на самом деле о таком не могли слышать.

— Восстановить наблюдение за ним?

— Не надо. Сейчас его плотно будут пасти органы. Кстати, не могли его попытаться убрать, за связь с нами?

— Нет. Если только это не предупреждение. Если бы хотели убрать — то убрали бы и намного проще. Он много разъезжает — несчастный случай организовать проще простого. А чтобы стрелять в центре Москвы, да еще и не убить при этом... Все как-то топорно. Скорее всего и правда, те самые уголовники, которых уже арестовали.

— Ладно. Контакт ему оставил?

— Да, если что-то будет новое или срочное — обещал связаться.

— Ну и хорошо.

После раздумья маршал добавляет.

— А по армии... надо устроить ему экскурсий несколько...

— Организовать?

— Нет, не надо. И так ты светишься в центре часто, на это и Виктора хватит, ему поручу. Кубинка ему видите ли понравилась. Пусть и в Монино съездит. Да в компании. И... да, тебе не стоит, но своего человечка организуй на это время, пусть посмотрит, как все пройдет. Сможешь?

— Думаю, без проблем. Наша епархия, найду возможность.

— Отлично, на том и порешим. Но твой, пусть не вмешивается, только смотрит и слушает. На агитацию у меня есть, кого привлечь. Пусть покажут себя.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Приезжал ко мне и Серега Николаевич. Когда увидел его, немного испугался, думал, что всплыла история с нашими раскопками. Но нет. С бывшими зеками и моими помощниками, расстались мы на нехорошей ноте, но сейчас ведем себя, будто ничего не случилось.

К этому времени я уже хожу, потому и разговариваем в небольшом скверике, рядом с моим корпусом. По меркам нашего города — это парк. Но здесь — больничный двор, потому и можно гулять без проблем.

— Андрей, мы продали комплект для автосервиса.

Вот так новость.

— Помнишь Гиви?

— Еще бы.

— Ты сам ему назвал тогда цену, я помню.

— Да я назвал, чтобы он отвязался. Потому и заломил ее.

— Представляешь, он согласился, привез двадцать тысяч.

— Ну молодцы, что еще сказать. Хотя стремно как-то все, в барыг можем превратиться.

— Это одна сторона вопроса. Я чуть позже к ней вернусь, а главное, мужики решили, что половина денег твоя.

— С чего вдруг?

— Идея со станками полностью твоя, организация тоже. Да, народ работал над деталями, материал доставали, зачасти. Но ты затеял все, денег давал, да и после того, как заболел, решили, что тебе деньги будут нужны.

— И что все согласны?

— Нет, конечно, двое посчитали себя обиженными, скорее всего уйдут.

Серега назвал их фамилии, но я не помню даже кто это. Вокруг музея народу сейчас крутится слишком много. В лицо узнал бы, а вот по фамилиям...

Со станками все вышло просто — при изготовлении, сделан был запас по деталям. Рассчитывал, что при отладке и сборке часть деталей испортим, ведь расчет был только теоретический, не удалось найти ни схем, ни чертежей готового оборудования. Также иногда заказ на одни и те же детали давался разным людям, кто сможет — сделает или достанет. Но получилось, что все смогли, вот и остались запчасти.