Зря спящий проснулся

— Вьетнам? — спросил он после продолжительной паузы. — Таиланд?

— Хорошо, хорошо. Еще какие?

— Больше не знаю, честно. Я, кажется, бывал в этих странах. Что-то проскальзывает перед глазами, то ли атлас, то ли рекламный проспект.

— Проверить легко — страны центральной Африки?

— Ноль вариантов. — Максим снова ожесточенно потер виски. — Не знаю. Конго, блин.

— Ладно, значит у тебя просто есть какая-то ассоциация с юго-восточной Азией.

— И я не географ, да?

— Что? — Андрей оторвался от краткой записи в журнале.

— Ну, ты спрашивал это затем, чтобы выяснить, не географ или геолог какой-нибудь я, да?

— Ах, да, точно. Географ, конечно. Прости, я отвлекся. Давай перейдем ко второму нашему вопросу и закончим. А то у тебя уже синяки под глазами начали проявляться, нужно отдохнуть.

— Давай, — с большой охотой сказал Максим.

— Когда ты был в коме, то какие-то сновидения или видения к тебе приходили? Когда ты вышел из комы, но находился еще в пограничном состоянии, что-то приходило во снах? Образы, мысли, идеи?

— Не помню. Это как одна большая темная ночь, в которой ничего нет. — Максим нервно забарабанил пальцами по краю тонкого одеяла. — Темнота, которой не существует, и поэтому она абсолютная.

— То есть, ничего четко выраженного?

— Совсем.

— Ладненько. — Андрей захлопнул журнал и поднялся со стула. — Тогда я прощаюсь, удачного выздоровления. Встретимся завтра. Может, кстати, принести чего? Почитать или вкусненького?

— Даже и не знаю. Последних газет?

Андрей щелкнул пальцами.

— Отличная идея! Ну, пока. У меня еще пациенты на сегодня, приятно было познакомиться.

Он вышел из палаты и остановился посреди холла. Оглянулся. Ничего не изменилось, все так же суетливо бегали, занятые своими делами. И только когда из темного угла, за автоматами с едой и питьем, отделилась фигура Кости, Андрей заметил его.

— Вот, держи, на следующих встречах будешь вставлять себе в ухо — это передатчик. Мы сомневались, нужен он тебе или нет, но после этого сеанса вышло так, что нужно.

— В смысле? — Андрей взял крохотную таблетку телесного цвета и осторожно заложил ее за прозрачное поле своей папки. — Что такое случилось?

— Реакция объекта.

— И?

— Не могу сказать большее.

— Нет, можешь, — Андрей внезапно разозлился и сделал шаг вперед, встав к Косте чуть ли не вплотную. — Я имею контакт с человеком, который, по вашим словам, может как-то изменять чертову погоду во всем мире!

— Не изменять, она от него напрямую зависит, хотя мы еще на сто процентов не уверены.

— Да без разницы! Мне нужна любая информация по поводу того, как я влияю на него, и как он влияет на погоду! Я не могу сказать ему: "Слышь, Максим, ты знатный козел", а потом в новостях узнать, что гребаный Люксембург накрыло градом, размером с арбуз!

— Ты не должен об этом думать.

— Я не могу об этом не думать. Знаешь, сколько раз я посмотрел в окно во время нашей недолгой с ним беседы? Шестнадцать раз, я специально считал, потому что когда я поворачиваю голову вправо, то в шею мне колет какая-то нитка в этом дорогом, но дурацком костюме. Шестнадцать раз. И если уж я в деле, то почему бы мне не знать всех тонкостей.

— Это не дело. — Костя был непреклонен. Казалось, что его вообще не волнует, как ведет себя Андрей, но тот заметил, как расширились его зрачки, когда он приблизился. Основные человеческие инстинкты еще никто не отменял. — Это серьезная, глобальная работа, если ты еще не понял. В нее вовлечены не только мы, несколько десятков людей вот тут, в этом здании, но и остальные миллиарды, что живут и не знают об объекте ни грамма. Мы... мы пока знаем о нем очень мало. И ты будешь одним из винтиков, что поможет ФСКО узнать больше, узнать максимум.

— Я согласен с этим, я не спорю.

— И если тебя интересует реакция, то вот что — когда ты спросил про юго-восточную Азию, примерно в этой же области начал образовываться циклон. Не ураган, не шторм, ничего. Просто циклон с облаками и незначительное повышение температуры. Будто кто-то попытался заглянуть туда с небес. Это все, что я сейчас могу сообщить. И я поговорю с руководством по поводу твоей информационной осведомленности.

— Будь добр. — Андрей натянуто улыбнулся и быстрым шагом направился к лестнице, даже не оглянувшись назад.

Уже у себя в номере он чуть ли не с разбегу бросился на кровать, ухнув пружинами жесткого матраса, и вытянулся в струнку, хрустнув костями. Идеальный белый потолок над ним излучал спокойствие.

"В какие сумасшедшие дебри я ввязался?", подумал он. "Уму не постижимо".

Он крепко заснул уже через пять минут, не снимая одежды.

Времени было два часа дня. Такое случилось с ним впервые.

ДЕНЬ 5

Планерки проводились в круглой комнате, напоминающей стенки стакана изнутри. Когда Андрей вошел в нее, за большим столом, из темно-коричневого матового дерева, сидел только Илья Юрьевич. Перед ним лежал планшетный компьютер, по которому он лениво тыкал пальцем правой руки, левая же подпирала его массивную щеку, как колонна в греческом амфитеатре.

Как и в любом другом помещении здания ФСКО, тут была минималистическая обстановка, ограничивающаяся лишь самыми необходимыми вещами. Выключенный проектор, большой белый прямоугольный кусок экрана на стене, стулья (не больше пятнадцати), пресловутый стол, и рыбьи глаза ламп, встроенных в потолок для освещения холодным светом.

— Доброе утро, — сказал Андрей, присаживаясь. У каждого, кто допускался до планерок по объекту, за столом предполагалось свое собственное место, обозначенное номером на спинке стула. Когда Андрей пришел на первую, предварительную планерку, то ему сперва показалось, что цифры — лишь номенклатурная нумерация, но разброс был слишком велик и беспорядочен. Так он узнал, что среди допущенных есть номера выше девятнадцатого, но строго до тридцать третьего.

— Доброе. — Илья Юрьевич, как всегда, был сосредоточен и ни капли не благодушен. Каждая такая встреча с ним заставляла Андрея тратить все больше сил на то, чтобы заставлять себя вежливо улыбаться.

Сегодняшняя планерка, вторая по счету, должна была пройти в полном составе всех участников, из которых Андрей знал немногих — неотесанного главного управленца персоналом, главного доктора, главного статиста и главного из службы охраны. Костя на планерки не допускался.

Все суть, как он понял, сводилась к обсуждению прошедшего дня и раскрытию собранной систематизированной информации каждой из служб, которых было достаточно на обслуге объекта. И хотя Андрей знал, кем является спящий на самом деле, но его больше впечатляли не его способности, а то, сколько сил кидало государство на исследование этих способностей. Это поражало своими масштабами, особенно с учетом горьких знаний о пресловутой государственной опеке над иными аспектами жизни и жизнедеятельность в России.

Ровно в девять двери открылись и в комнату начали входить допущенные. Первым влетел человек в военной одежде. Андрей не разбирался в погонах и прочих атрибутах, так как даже не служил в армии из-за проблемной спины (когда он рассказывал об этом друзьям, все кивали, улыбаясь, а затем таинственным шепотом спрашивали, сколько он все же отдал за "белый билет"), но судя по выправке, взгляду, возрасту около пятидесяти лет, и одной крупной звезде под непонятной эмблемой, это был кто-то из высших чинов.

Андрей уловил краем взгляда, что Илья Юрьевич вскочил, вытянувшись стрункой, и тоже встал, приветствуя всех открытым взглядом и ровнозубой улыбкой.

Когда, следом за военным, вереницей вошли люди в гражданских одеждах, двери закрылись, все заняли свои места и уселись.

Никаких рукопожатий, никаких знакомств. Все очень скупо и без лишних фамильярностей. Возможно, это было одним из правил всеобщей тайны, нависшей над ФСКО, но Андрею, как психологу, в такой ситуации было не слишком комфортно. Он терял нити управления людьми, они выскальзывали из рук, и оставляли его ни с чем.

— Кхм. — Военный громко откашлялся в кулак, блеснув массивным обручальным кольцом на волосатом пальце. Надел квадратные очки с толстой оправой на кончик носа и оглядел всех поверх них, наморщив лоб. — Итак, мы собрались, и будем собираться здесь впредь, для одной лишь цели — принятия решений по объекту.

Он опустил руку куда-то вниз и в тот же миг из едва заметных щелей в столе, о которых Андрей даже и не подозревал, выскочили, как черт из табакерки, плоские карточки с именем, отчеством, фамилией и должностью всех, кто присутствовал на собрании.

Военный оказался генералом армии, Яковлевым Никитой Федоровичем. Именами остальных Андрей предпочел не забивать голову до поры до времени, лишь отметив, что Илья Юрьевич был полковником.

— И прыгнем с места в карьер, так как времени у всех в обрез, нужно работать, работать и еще раз работать на благо нашей страны и... выходит, что и всего мира, так?

Он улыбнулся и многие, чьи лица видел Андрей, заулыбались в ответ.

— Приятно чувствовать себя причастным к великим событиям, господа! Дослужился до стольких лет и все не думал, что случится на моем веку что-то действительно важное. Ну да ладно. — Он несильно хлопнул ладонью по столу. — Начнем мы с Андрея Геннадьевича. Если кто не знает, что такое личный психолог, то я поясню — господин Кузнецов работает у нас непосредственно на передовой, лично контактируя с объектом.

Никита Федорович многозначительно поджал губы и все, кого видел Андрей, сделали практически то же самое. Он и сам чуть не поддался стадному инстинкту, но вовремя сдержался.

— Я...

— Вставать не надо, — генерал осадил его порыв рукой. — Если только у вас нет визуальных материалов для проектора.

— Нет, нету. — Андрей погладил свой папку, ощутив ребристую текстуру ее покрытия, откинулся на стуле поудобнее и начал. — Очень рад вас видеть здесь, надеюсь, что мы с вами проведем хорошую, плодотворную. Что касается моей части... Идет уже пятый день контакта с Максимом — как назвал себя Спящий — и вот что за это время выявлено. Перед нами стояла задача выяснить личность объекта путем нехитрых логических и технических приемов.

— Мы проверяли его на самом современном бесконтактном детекторе лжи, — перебила сухая остроносая женщина лет сорока с табличкой "Буруева Марина Васильевна, эмоции". Андрей усмехнулся и побарабанил пальцами по столу. Что за наука такая — эмоции? Стоило бы уточнить попозже.

— К сожалению, я не знаю, Марина Васильевна, что вы выяснили, скажу, что узнал я, — продолжил он. — Судя по поведению объекта и его реакции, он на самом деле не знает ничего, вообще ничего, о себе и своей личности. У него нет никаких ярко выраженных профессиональных навыков, просто обычный человек, каких много. Из личных умозаключений хочу отметить, что он, возможно, работал в финансовом секторе. Либо он представитель какой-то влиятельной семьи или сообщества, но просто так часы за десять тысяч долларов люди не носят, согласитесь.

— Мы проверили все известные случаи пропаж более или менее известных людей.— Свистов Владислав Владимирович, начальник охраны, крепкий мужик со сломанным носом и плечами, неловко чувствующими себя в пиджаке. — Проверка проводилась за... эээ... весь прошедший год, потому что объект мог исчезнуть гораздо раньше, чем мы его нашли. Но никого, совпадающего по описанию, обнаружить не удалось.

— Если он вообще человек, — заметил Андрей.

— В смысле не человек? А кто же? Инопланетянин?

— Кто угодно. Мы столкнулись с чем-то необычным и невероятным, не укладывающимся в рамки человеческого, поэтому Максим может быть кем угодно, абсолютно. Даже богом.

В комнате повисла тишина. Генерал снял очки и аккуратно положил их на стол, вопросительно склонив голову набок.

— То есть вы считаете, что мы имеем дело с богом? — спросил он серьезно.

— Повторюсь — все возможно. Вещи можно называть разными именами, смысл от этого не меняется. У нас всего два варианта — либо это человек, которые получил необычные способности вследствие каких-то причин. Либо это не человек вовсе. Это еще предстоит выяснить.

— Ладно. — Никита Федорович сделал какую-то пометку в своем планшетном компьютере. — Что же мы имеем на данный момент?

— Итак. Он не врет. Он ничего не помнит. Он не знает о своем даре. Он весьма образованный и умный.

— Если он образованный и умный, то не может ли он нас хитро обманывать?

— По моему мнению — нет. Вернее, может, но не обманывает. У него реальная амнезия. И мой вердикт таков, что нужно приступать ко второму шагу — вовлечению объекта в реальную действительность. Ждать уже нельзя, иначе он мне не будет доверять, если мы сильно затянем ложь и сказки по поводу его нахождения в обычной больнице. Про вранье может еще дополнить госпожа Буруева, ведь так?

— Да. — Марина Васильевна встрепенулась и одернула на себе жесткую кофту унылого темно-синего цвета. — Да, могу. Параллельно с Кузнецовым мы проводили исследование объекта на ложь. Так как для человека, который не помнит ничего, трудно установить рубежную линию, от которой нужно отталкиваться при определении лжи или правды, мы попросили добавить в план Кузнецова несколько тестовых вопросов-заданий.

— Я немного удивился, увидев их в листе, но почти сразу догадался, зачем они нужны, — подтвердил Андрей, но Буруева не обратила на него внимания.

— Объект успешно справился с заданиями, мы сняли отпечаток его эмоционального фона, и в дальнейшем, когда Кузнецов использовал свою методику выяснения личности попеременно с обычными вопросами, опять же нашего отдела, то все мы пришли к выводу, что объект не врет и не прикидывается.

— Отлично. — Генерал вновь надел очки. — С вашей частью покончили. Теперь с тем, что происходит вне ФСКО. Что скажет метеослужба? Силкин Игорь Константинович, чем порадуете?

Лысоватый мужчина лет тридцати, помяв жидкую бородку и выпятив влажную нижнюю губу, встал со своего места и направился к экрану. Возле него, на полочке, лежала лазерная указка и пульт от проектора. Взяв их бледными руками с длинными пальцами и едва не уронив, начальник метеоотдела начал говорить о том, что интересовало Андрея больше всего во всей его работе — о силе Максима.

— Кому-то нужно объяснять, чем занимается наша служба? — спросил Силкин дребезжащим старческим голосом. Все отрицательно помотали головами, и он скептически кивнул в ответ. — Хорошо. Мы проделываем очень большую работу двадцать четыре часа в сутки. Но, что еще важнее, у нас на руках есть все данные метеослужбы России за сто с лишним лет. Эти карты... карты изменений погодных условий, позволяют нам отслеживать влияние объекта на окружающую среду. На данный момент, — он замешкался, щелкая пультом переключения слайдов. На экране возникла карта Земли с тепловыми схемами, — вот что мы имеем.

— Уже где-то три месяца везде, я подчеркну это особо, везде на Земле стоит очень спокойная, тихая погода в пределах местных норм. Никаких ураганов, штормов, смерчей и всего прочего. И так было ровно до того дня, пока объект не вышел из комы. С тех пор все вернулось на свои места в плане капризов природы, но акценты немного сместились.