Черная бестия (гл. 1 - 5, начало 6й)

— Ко мне? Записавшись на Игру? Вот уж дурацкий способ...

— Для нее оказалось неприятным сюрпризом, что тебя там не будет. Согласись, если бы Игра проходила, как обычно, лучшего способа выйти с тобой на контакт она бы и в самом деле не нашла.

Может быть...

— Важно здесь то, — продолжал Никольский, — что послали ее иллы, совершенно точно.

Да уж, иллов мне только не хватало для полного счастья!

— Хотя это довольно странный ход, — задумчиво добавил Чак. — Я бы сказал, беспомощный. Впрочем, у нас нет никаких гарантий, что этот ход был единственным.

— Что-нибудь конкретное узнали? Что им от меня нужно?

Чак пожал плечами:

— У Риты, как и следовало ожидать, мозги от лишнего промыты. Но предположить можно. Судя по ее довольно прозрачным намекам, иллам тоже интересен корабль Зико. Так что будь готова к неожиданным встречам.

Жду не дождусь.

— А стрелять я могу?

— Не первая. Конфликт сейчас крайне нам невыгоден.

Ну конечно. Пусть они сначала поджарят одного свободного капитана, а потом уже можно и возмутиться.

— Ладно, — я все-таки сдержала недовольную гримасу. — Понимаю.

— Удачи, девочка, — Никольский встал, протянул мне руку. — Отдыхай пока, на облет тебя вызову. И не светись без дела. Хотя я бы сказал, что до Ледышки тебе совершенно нечего бояться.

— Спасибо, Чак.

Я еще озадачила его своими подозрениями насчет Шейкера, а потом он ушел, и я осталась одна. Заняться ближайшие три дня было совершенно нечем. Разве что, действительно, поохотиться на Костю с Шейкером.

3. ВОСПОМИНАНИЯ

Костю я встретила на следующее утро у Никольского — как говорят люди, на ловца и зверь. Мальчишка сидел, зарывшись в прайсы, Шейкером рядом и не пахло, очень удачно.

Я подсела, вывела себе каталог буксировочных узлов. Спросила небрежно, словно между делом:

— Взялся просчитать вчерашние раскладки? И как оно?

— Дорого, — пробормотал Костик. Поднял взгляд, покраснел, напрягся: — Ой, это ты, Альо.

Я дернула вибриссами и оскалилась:

— С каких пор ты меня боишься? Что произошло?

— Я не боюсь!

Ребенок.

— Я же чую, Костя. Страх, адреналин. У людей это очень ярко.

Он покраснел еще больше. Выдавил:

— Нет... просто я о тебе думал.

Забавно.

Я молча смотрела на него, с видом "жду объяснений, и горе тебе, если они мне не понравятся". Ханны мастера на такие взгляды.

— Понимаешь, — мальчишка вздохнул, — я извиниться хотел.

Не понимаю. За что ему передо мной извиняться?

— Помнишь, ну... Когда мы только познакомились, ты с отцом в отпуск приезжала?

Такое забудешь! Веселенький тогда у нас с Виком выдался отпуск. Мы охотились на иллов, иллы — на нас, а в результате Костик оказался в заложниках, еле успели спасти. Но насчет извинений все равно не понимаю...

— Я на тебя наехал тогда, — продолжал Костик, — насчет наемников. Ну, что ты на того работаешь, кто заплатит...

А-а, вон оно что. Было дело, да. У тогдашнего Костика каша в голове кипела та еще. И временами выплескивалась на окружающих.

— Все мы работаем за деньги, — я кивнула на прайсы, — сам теперь понимаешь, почему.

— Ну... я просто понял, это совсем не значит, что вы продаетесь. Я, наверное, плохо объясняю... В общем, извини. Я тогда был не прав.

Я фыркнула:

— Чего ты сейчас-то об этом вспомнил?

Мальчишка дернул плечом и уткнулся в прайсы. Адреналин в его крови схлынул так же резко, как вскипел, теперь пойдет откат. Наверное, лучше сменить тему.

— Шейкера где потерял? Или вы не вдвоем, а вчера просто трепались?

— Не, вдвоем. Ему нужен напарник.

— И он позвал тебя, значит. Чем заняться думаете? Или секрет?

— Не знаю, посмотрим, — Костик поднял голову от прайсов, взъерошил волосы. — Я тут пока оснащением займусь, он сказал, слетает куда-то. А там видно будет.

Салага. Надо и правда Вику сказать, пусть мозги сыночку вправит. Кто так дела ведет, неизвестно что с неизвестно кем, зато парень хороший. Допрыгается он.

Пришел Никольский, махнул мне рукой:

— Альо, я тебя ждал!

Я кивнула Костику:

— Удачи, капитан Легенда. Смотри только, и правда в легенду не войди, разузнай сначала, что к чему, а потом ввязывайся.

Вряд ли, конечно, послушает, но вдруг.

У нас здесь, вообще-то, не слишком принято вытирать молодняку сопли. Набьет шишек — поумнеет.

У абсолютной памяти один большой недостаток — она действительно абсолютная. К невозможности забыть я привыкала долго и тяжело, пока не научилась отодвигать ненужные воспоминания в дальний угол разума и закрывать за ними дверь. И я очень редко позволяла себе вспоминать то прошлое, когда родители были еще живы. Боялась, наверное. Вызвать воспоминания куда легче, чем загнать их потом обратно в кладовку.

Я попросила Никольского показать мне тот договор, о котором он говорил. Думала, откажется: секретность еще никто не отменял, мало ли, насколько оно лично меня касается, главное, к работе отношения не имеет. Но Чак дал, даже разрешил с собой забрать, только предупредил, чтобы дальше меня не пошло.

Вернувшись домой, я налила себе сливок и начала читать.

Все оказалось довольно-таки странно.

Начать с того, что договор был не между ханнами и людьми, а между родом Мраллау и СБ Земли. Бред какой-то: ханны не заключают договоров с чужими расами от имени рода, без одобрения Совета Семей. СБ... возможно, я не знаю всего, но СБ, кажется, тоже не имеет права на дипломатические действия без санкции правительства. Двойное нарушение? Или на самом деле все согласовано и одобрено? Скорее второе: ИО Триали в качестве независимого наблюдателя и гаранта исполнения договора — это в высшей степени серьезно.

Сам текст я пока проглядела мельком, не вникая в детали. С меня хватило главного: договор был о создании "биоконструкта на основе генетического материала двух рас". Название проекта заставило меня фыркнуть: "Бестия".

Позерство в квадрате.

Намного больше договора меня заинтересовал приложенный к нему контракт отца на сдачу генетического материала. Я пробежала глазами по заголовкам разделов. Донор имеет право, донор обязан, вознаграждение, особые условия, ответственность... Вернулась к договору. Права и ответственность сторон можно пока пропустить, а вот раздел "ТТХ конструкта" — это интересно. Обязательные свойства. Желательные свойства. Нежелательные. Меры безопасности. Количество и сроки получения конечного продукта.

Продукта, вот именно.

Чем больше я читала, тем меньше понимала. Я не видела в этом эксперименте ни толку, ни смысла. Я не могла поверить, что человек, читавший этот договор и подписавший этот контракт — мой папа. Любовь по контракту — абсурд, а папа меня любил. Я знаю. Такое не подделаешь.

Кажется, я начинала понимать, почему Никольский говорил о сочувствии, морали и этике. У людей есть довольно емкое определение: "не по-людски". Исключительно подходящее и к этому договору, и к этому контракту.

Я закрыла оба документа и вызвала Никольского.

— Значит, я бестия?

Он буркнул что-то неопределенно-смущенное.

— Чак, — фыркнула я, — отключи мораль и этику, и сочувствие тоже, если оно у тебя вдруг прорезалось. Мне нужны твои мозги. Я ничего не понимаю.

— Я сейчас занят, — выдал он. — Если хочешь, подскочу к тебе ближе к ночи.

— Было бы замечательно.

— Договорились. С тебя кофе и еда.

Ну, это уж само собой.

Время до вечера я заняла уборкой в мастерской. Давно собиралась разобрать скопившиеся там залежи полезного и условно полезного хлама. Обычно возня в ангаре и мастерской меня успокаивала, не подвел способ и сегодня. К вечеру все сверкало чистотой, кроме меня — мне срочно нужно было смыть с шерсти пыль, масло, растворитель и черт знает что еще. И вроде ж всегда все по местам кладу в закупоренном виде, откуда что берется?!

К приходу Чака я едва успела обсушиться. Немного раньше, и была бы картина "мокрая курица". Несолидно. Особенно для бестии, тьфу, придумали же!

— Чак, послушай! — я, почти не глядя, сгребла на стол все, что оставалось в рундуке съедобного, — я прочитала этот договор и ни черта не поняла! Ешь, кофе сейчас сделаю. Ты извини, что я тебя дергаю из-за таких древних дел, когда у тебя работы выше головы, но у меня просто мозги кипят от вопросов!

— Ладно, давай свои вопросы. — Чак, кажется, мне сочувствовал, и я бы напомнила ему, что в жалости не нуждаюсь, но сейчас меня волновало другое.

— Я не понимаю! Чем плохи люди сами по себе и ханны сами по себе, зачем им понадобилась я, чего им не хватало?! Ты говорил, они хотели соединить лучшие качества ханнов и людей. Ну, я прочитала, что они хотели получить, можно это и так назвать. Совместить скорость и гибкость нервных процессов, звучит красиво. Хотя лично я всю жизнь считала, что собрала как раз не самые лучшие качества.

— Да, — едва не подавился Никольский, — ты та еще гремучая смесь.

— Крутого пилота и бойца проще получить из ханна, классному разведчику ханнские качества только помешают! Если они хотели отправить экспедицию, какую-нибудь дальнюю разведку затеять, да любые совместные действия, проще было подобрать команду! Зачем тратить годы, десятилетия на получение гибрида, из которого еще неизвестно что вырастет?!

— Ну почему же, — с нарочитой серьезностью возразил Чак, — выросла очень даже удачная Альо. Только у тебя сейчас кофе сбежит.

— Чер-р-рт!!!

Кофе я спасла. Почти. Чак отхлебнул, одобрительно кивнул и сказал уже на самом деле серьезно:

— Чувствуется, что ты с людьми выросла. У тебя наша логика. Видишь ли, Альо... — Никольский поставил кружку, сплел пальцы в замок. — Ты уже пять лет общаешься с ханнами достаточно много, но ты до сих пор не вполне их понимаешь. И, я думаю, до конца не поймешь. У них принципиально иное общество.

— Ну да, кланы и Совет Семей, — я фыркнула. — И не хочу понимать, зачем мне. Нерационально, запутанно, любой вопрос решается исключительно из соображений, у кого на данный момент когти острее, и плевать на разумность решений, если традиции соблюдаются. А общаюсь я в основном со своими, с Мраллау.

— Вот и поинтересуйся у Мраллау, зачем им понадобилось скреплять сепаратный союз с людьми по традициям ханнских кланов. Может, они смогут ответить. Моей логики тоже на это не очень хватает.

Не поняла!

— Погоди, Чак. Давай подробнее, я что-то упускаю, кажется.

Он пожал плечами:

— Насколько я знаю, а я знаю только то, что тогдашний глава рода Мраллау сказал нашему тогдашнему начальству, около тридцати лет назад у рода возникли серьезные проблемы с территориями. Конфликты с соседями, утрата позиций в Совете и что там еще определяет притязания. Проблемы были настолько серьезны, а перспективы благоприятного исхода настолько мизерны, что совет клана принял решение заплатить людям за помощь в поиске мира, пригодного для колонизации.

Я кивнула. Очень на то похоже, а еще, похоже, эта проблема так и не решилась за тридцать, то есть двадцать пять лет. Не зря же весь клан Мраллау перебрался на Хррраус, как только его отдали ханнам.

Но, погодите...

— Постой, Чак. При чем тут колонизация и вообще новые миры? Договор не об этом совсем!

— Еще бы он был об этом, — хмыкнул Никольский. — Если бы Мраллау открыто признали сепаратные поиски новых территорий, их бы съели сразу. Договор о сотрудничестве замаскирован в приложениях, так, чтобы ханны без консультаций не разобрались. А чтобы у них не возникло даже подозрений о необходимости консультаций, на поверхность вынесено другое.

— Я? — выходит, я и вовсе никому не нужная ионная завеса, отвлекающий маневр? Ханнам до такого не додуматься, это люди. Мне вдруг остро захотелось посмотреть в глаза человеку, который придумал такой способ маскировки истинного договора. Просто посмотреть в глаза...

Никольский, кажется, что-то понял. Вздохнул, поставил кружку, сцепил пальцы в замок.

— Видишь ли, Альо, в клановом обществе, причем когда-то в глубокой древности это и у людей практиковалось, принято действительно важные альянсы скреплять общей кровью. Но у людей по-разному бывало, а у ханнов строго: брачный союз и общий потомок. Пока потомка нет, альянс вступившим в силу не считается. Так что в данном случае всего лишь акцентировали внимание на необходимом следствии.

Ругательство застряло у меня в глотке. Ну ни черта ж себе! Получается, весь сыр-бор затеян только ради пыльных традиций моих, в смысле маминых, родичей?!

— Кстати, если этот самый потомок погибает по вине одной из сторон, союз тут же переходит в состояние войны, — добавил Чак. — Думаю, именно поэтому ханны вас не трогали все те годы, хотя и объявили Зико и Алексея врагами.

Хм-м... похоже на правду, и объясняет многое. Я фыркнула, представив внезапный налет ханской гвардии на наш ангар. С них бы сталось! Им такая операция — легкая разминка. Теперь, изучив маминых родичей вблизи, я не сомневалась — не очень-то они хотели мстить. Между ними и моими родителями была не война, как я привыкла думать, а скорее вооруженное перемирие.

— Ладно, ханнов я поняла. А люди? Им что за выгода идти на поводу чужих традиций против собственной, как ты там выражался, морали, этики и общественного мнения?

— Не преувеличивай, — Чак недовольно скривился. — Общественное мнение в данном случае роли не играло, все шло под грифом "совершенно секретно". Мораль с этикой нашу службу волнуют редко, сама знаешь. А выгода... Ханнские военные разработки, например. Вполне приемлемая цена.

Замечательно, все веселее и веселее. Я с трудом подавила желание проехаться по столу выпущенными когтями, просто так, пар сбросить.

— Мне аж интересно стало, какие именно разработки поимела наша СБ на моем рождении. Не расскажешь?

— Не помню, это рыть надо. Да ладно, оно тебе надо? Это все частности. — Чак поглядел мне в глаза, слегка улыбнулся и вежливо отвел взгляд: — С какой бы ерунды оно ни началось, важен итог. Твои родители тебя любили. По-настоящему. Ты была их ребенком, Альо. Не экспериментальным материалом, не ценой за военные разработки и перспективу расширения территорий, просто ребенком. С тобой играли в прятки, вытирали сопли и пели колыбельные. Помню, Лешка однажды примчался ко мне встрепанный и с трясущимися руками и отказался лететь на срочное задание, потому что ты болела и он боялся тебя оставить. С твоим лечением поначалу сложно было, пока не набралась база для медтехника.

Я кивнула: уникальный организм он и есть уникальный, до сих пор иногда влипаю, то аллергия на ровном месте, то еще какая ерунда. Сейчас, правда, с лечением проблем нет, до медотсека добраться, в ванну плюхнуться... а ведь действительно, медтехник лечить не может, если исходной нормы в базе нет...

Чак взял меня за руку, и я даже не дернулась, хотя не люблю чужих прикосновений.

— Мой тебе совет, наплюй на этот договор. Лучше сядь и разреши себе вспомнить свое детство. Ты сама увидишь.

Может быть, Никольский прав, думала я. Может быть. Но сейчас меньше всего мне нужны детские воспоминания. Наверное, зря я попросила посмотреть этот договор. Он не прибавил мне душевного спокойствия, вместо ответов нагрузил кучей новых вопросов, а самое печальное — пошатнул доверие к тем, кого до сих пор я считала друзьями, соратниками, родичами, в общем — своей стороной. Притом что другой стороны у меня все равно нет.