Дело о Конце Света

— Вот оно поросячье счастье, — хмыкнул себе под нос Эдуард, усаживаясь за столик и брезгливо отодвигая в сторону поставленный перед ним бокал красного вина, — Мне водки с тоником, плиз.

К счастью грубость никто не расслышал, поскольку ее заглушило самодовольное заявление Игоря:

— Здорово, да? Всего два доллара и никакого волшебства.

— Конечно. Откуда волшебству взяться, — усмехнулась Анна, одергивая маечку с изображением Пола Маккартни, напрасно стараясь привлечь к ней внимание.

Женская часть компании постаралась явиться во все оружие, кроме Алены и Наташи, вновь представших 'черепахой' и 'львенком', но даже полупрозрачная белая с красивой вышивкой блузка Жанны, не могла сравниться с коротеньким с глубоким вырезом сарафаном Аллы, открывающим завистливым взглядам, будто растущие прямо из плеч ноги и высокую грудь. Зависть прекрасной половины доставались самой женщине, сильной — ее мужу. Мужчины за столом выглядели более однообразно, предпочтя шорты, простенькие рубашки с коротким рукавом и летние ботинки на босу ногу. Отличались только Эдуард в майке без рукавов и шлепках, одетых на носки и Константин в легких брюках и шелковой зеленой сорочке с изображением желтой пальмы.

Когда утолили голод и перешли к десерту, а Маша, словно семечки поглощала наваленную перед ней гору черешни, Анна предложила:

— Давайте в буриме сыграем. Весело будет.

— Кто такой? — поинтересовался захмелевший Эдуард, отхлебывая из четвертого стакана, наполненного водкой с тоником.

— Я называю первую строчку стихотворения, а следующий в рифму продолжает. Например, я говорю: месть Иллуянки не позволит. Продолжайте.

— Вам от возмездия уйти, — равнодушно произнес Костя, приводя Анну в изумление, — Как-то странно вы, Александр, на меня смотрите. Все логично: месть — возмездие. Что может месть не позволить? Уйти от нее.

— Налей-ка лучше Иллуянка, в вине нет места для тоски, — продолжил Эдуард, — Вообще-то я Владимира Семеновича люблю. Вот где поэзия, а Иллуянка ваша — ерунда.

— Какого Владимира Семеновича? — не понял Константин.

— Высоцкого.

— Полечка тоже стихи пишет, — гордо заметил Вадим.

— Перестань, — покраснела Полина и поцеловала его в носик.

— Почему? Почитайте. Нам интересно будет, — попросила Анна.

— Не могу, — еще больше покраснела девушка, — Я, когда волнуюсь, все забываю и путаю.

— Давай я почитаю, — предложил Вадим.

Помню глаза голубо-серые

Помню твою улыбку смелую

Знаю, рядом с тобой мы были

Жаль, что мы почти все забыли

Опять любовь, горят мосты,

Горят прекрасно города

Горят они, горит она

Остались только ты и я

Рисуй огонь, рисуй цветы

И этот красный месяц май

Рисуй быстрей, рисуй скорей

Все забывается, не забывай

— Здорово, правда?

Народ за столиком похлопал в ладоши и Вадим на этот раз сам поцеловал свою милую в носик.

— Теперь моя очередь, — Алла не могла позволить, чтобы внимание досталось, — Я как-то по своему розовому ноуту сумочку подбирала...

— Розового цвета? — ехидно поинтересовалась Алена.

— ...Белого, розовая у меня уже есть, — серьезно ответила брюнетка, — И постоянно на испорченные сайты попадала. Вы понимаете, о чем я?

— Нет, — продолжала издеваться Алена.

— Там еще всякие испорченные фотки показывают, — 'черепашка' и 'львенок' дружно прыснули.

— Перестаньте, — вступилась Анна, — Продолжайте, Алла.

— А однажды случайно увидела стихи про блондинок. Вы же знаете, какие они глупые и все крашенные, — брюнетка с презрением посмотрела на Наташу.

Хотела быть Барби наивной и глупой.

Но стала лишь стервой и ветреной дурой.

Пластмассой, блондинкой, без чувств и без боли. Но видно ошиблась.

Ведь шпилька сломалась и кукла разбилась.

— Можно теперь я, — попросила Жанна, — Мои любимые.

Откуда такая нежность?

Не первые — эти кудри

Разглаживаю, и губы

Знавала темней твоих.

Всходили и гасли звезды,

Откуда такая нежность? —

Всходили и гасли очи

У самых моих очей.

Еще не такие гимны

Я слушала ночью темной,

Венчаемая — о нежность! —

На самой груди певца.

Откуда такая нежность,

И что с нею делать, отрок

Лукавый, певец захожий,

С ресницами — нет длинней?

Красиво, с чувством продекламировала женщина и обратилась к дочери:

— Машенька, а ты расскажешь?

— Нет.

— Расскажи, пожалуйста. Помнишь, ты нам с бабушкой на Новый год читала.

— Не хочу. Целый год в школе стихи учила, дай хоть в каникулы отдохнуть.

— Оставьте ребенка в покое, — неожиданно для Свиндича вступился Эдуард, — Пусть отдыхает. Лучше вон тех двоих выросших бестолочей заставьте.

— Чегой-то мы бестолочи, — возмутилась Алена, — Я, между прочим, в Педагогическом институте учусь. Стихи? Пожалуйста.

Поймали птичку голосисту

И ну сжимать ее рукой.

Пищит бедняжка вместо свисту,

А ей твердят: Пой, птичка, пой!

'Львенок' залился хохотом.

— Поймали и ну сжимать рукой, — давилась она смехом, сжимая и разжимая ладонь возле груди, — Фью, фью. Поймали и сжимают.

— Пэтэушница, — разозлилась подруга, — Понимала бы чего. Это Державин. Русская литература восемнадцатого века. Я по ней экзамены в мае сдавала.

— Смотри Маша, кто твоих детей учить собирается, — впервые за все время знакомства Свиндич увидел, как улыбается Эдуард.

— Никого я учить не собираюсь, — окончательно обиделась Алена, — На зарплату учителя сегодня не проживешь, а диплом мне нужен только родителей успокоить.

— 13 —

Южные сумерки быстротечны. Вроде еще недавно светило солнце, как вдруг тебя окутывает ласковая уже не жаркая, но и не холодная тьма, манящая на прогулки в аллеи, подсвеченные иллюминацией и зазывающая на вечерние представления аниматоров. Подопечные разбрелись и 'чемпарбюраски' остались за столом втроем.

— Выходит, стихи пишут Полина и Жанна. Ее мне больше всего понравились, — поделился впечатлениями Игорь.

— Эх, ты, темнота, — улыбнулась Анна, — Мне тоже понравились, только они не ее, Цветаевой. И стихи Аллы я тоже в интернете видела, значит, не ее. Хватит замалчивать очевидное — Константин один в один повторил фразу из послания.

— Может совпадение?

— Не верю я в такие совпадения, — покачал головой Свиндич, — Завтра попробую его номер осмотреть, а вы остальными все-таки займитесь. Этернел должен внутри 'гения' найти нечто такое из-за чего тот сможет люто ненавидеть мир. Попробуйте расспросить, кому как живется, только аккуратно. Вы сейчас куда?

— К морю. По холодному песочку босиком погуляем, — ответила Анна.

— Хорошо. А я в бар загляну и спать.

Вокруг бассейна было тихо и безлюдно, а вот соседнее питейное заведение оказалось переполнено — все столики заняты.

— Здравствуйте. Вы меня помните? — обратился Свиндич к Марине, добравшись до стойки.

— Помню, вы Саша, — улыбнулась девушка, — Джентльменский набор?

'Как же она так улыбается. Прямо магия какая-то' — в очередной раз поразился Саша, прежде чем ответить, — Если только наполовину — виски.

— То есть по вечерам вы не джентльмен? — и снова улыбка пронзила Свиндича насквозь.

— Веско. Тогда давайте весь комплект.

— Я вам побольше налью, а то через пять минут смена кончается, а кроме меня здесь никто не знает о вашем джентльменстве.

— Намек понял. Провожу.

— Ни в коем случае, если не хотите меня работы лишить. Садитесь. Вон места освободились.

Народ и правда стал покидать бар, перемещаясь в амфитеатр отеля, где начиналась детская дискотека.

Стоило Свиндичу присесть, как перед ним вырос Эдуард Семенович с очередной порцией водки с тоником:

— Позволите?

— Пожалуйста, — пожал плечами Саша.

— Можно на ты? Эдик.

— Саша.

— Ты вот сказал, будто я людишек ненавижу, так я и себя не всегда люблю, а ты 'людишек'...

Тем временем Марина направилась в подсобку, но перед дверью остановилась, обернулась и помахала Саше ручкой. Тот радостно помахал в ответ.

— О чем вы говорите? — снова обратил внимание на Эдуарда Саша, когда Марина скрылась за дверью.

— Говорю, скорей бы уже конец света настал. Смотрю, барменша понравилась, но все одно ничего хорошего не выйдет. Ненавижу женщин, еще больше, чем людей. Знаешь, у меня ведь семья. Была. Жена, дочь и фу, — Эдуард дунул себе на ладонь, — Нет. Появилась такая молоденькая, личико светлое, судьба несчастная. Слово себе дал, все сделаю, пусть счастливой будет. Стала. Только без меня. Уехал ненадолго, она мне эсемески шлет: 'Смотрю передачу 'Жду' и чуть не плачу. Соскучилась сильно', а сама в это время с другим в постели. Я ее потом спрашиваю: 'Как же так. Ты же писала — скучаю?'. Знаешь, как отвечает? 'Я действительно скучала'. Спрашиваю: 'В постели с другим?'. 'Нет, — отвечает, — Но только все закончилось, очень тоскливо без тебя стало'. Вот так-то. Пить еще будешь?

— С меня хватит на сегодня. Я спать.

— Вольному воля. Пойду, шоу местное посмотрю.

Опьянение хоть и медленно докатилось до сознания. Оказавшись в номере, Свиндич принял душ, но после хватило сил лишь добраться до кровати и рухнуть на нее. Хорошо, Игоря еще не вернулся. Стоило закрыть глаза, как перед Сашей вновь предстала Клеопатра. Она опять сидела в кресле на палубе корабля, а Марк Антоний стоял перед ней на коленях.

— Повторяй, — потребовала царица, — Я, признаю тебя своей единственной госпожой...

— Царица, ваш джентльменский набор, — рядом с Клеопатрой появилась Марина и передала ей пиво и виски, — Извините, нам бы с Сашей вдвоем остаться.

Клеопатра послушно поднялась с трона и удалилась.

— Марина, вы такая, такая, — успел произнести Марк Антоний и тоже исчез. Крепкий, без видений сон, накрыл Свиндича.

— 14 —

Утро ворвалось в сознание пением птиц за окном и ярким солнцем, бьющим по глазам.

— Вставайте, дядя Саша, а то на завтрак опоздаете, — сообщил уже умытый и одетый Игорь, — Я за Аней.

Ресторан встретил обыденностью завтрака. От вчерашнего ощущения праздника и следа не осталось. Два турка неторопливо занимались своим делом, равнодушно взирая на выстроившуюся к ним очередь. Один жарил на громадном противне глазунью, второй оладьи. И то и другое выглядело соблазнительно, но стоять не хотелось. Пришлось ограничиться парой сосисок в остром томатном соусе, и намазанным маслом куском удивительно свежего, прямо пышущего серого хлеба, посыпанного кунжутом.

Как Свиндич не торопился, но в холл он пришел из всей группы последним. Ильсар оказался, рослым и хорошо сложенным смуглым мужчиной лет сорока c более европейскими, чем ожидалось чертами лица и красными от недосыпания глазами.

— Вчера только группу ночью привез, а с утра к вам навстречу, — пояснил он, разговаривая на русском почти без акцента.

Все время встречи гид не сводил глаз с Жанны. Создавалось даже впечатление, будто он разговаривает лишь с ней одной.

— Вы у нас гости привилегированные. Не часто ваши соотечественники заказывают персональные экскурсии, да еще и в Каппадокию. В России она не слишком популярна. Хотите еще и Памукалле посетить? Хорошо. На один день не советую. В самую жару попадете и множество людей. Лучше на два дня, но тогда получается только завтра, иначе в Каппадокию опоздаем. Согласны?

— С-о-о-гласны, — пропела Алла.

— Тогда я сейчас подробно узнаю про транспорт и места в гостинице на одну ночь, — гид отошел в сторону, поговорил на турецком языке по телефону, а вернувшись, объявил, — Договорился. Автобус завтра в шесть утра. Ночлег в Памукалле забронировали. Девушка, вы не из Ленинграда? Мне кажется, мы уже встречались.

— Вряд ли. Я из Москвы, а в Питер только на несколько дней приезжала. И в Турции впервые, — потупила глаза Жанна.

— Со мной наоборот: в Ленинграде учился, а в Москву приезжал на Кремль смотреть. Русские друзья говорили, будто москвичи и ленинградцы не слишком любят противоположные города. Мы меня поняли? Наверно, вечное чувство соперничества двух столиц. А я все русское очень люблю. И Ленинград, и Москву.

'Особенно рыженьких москвичек', — усмехнулся внутренне Саша.

— 15 —

Время до полудня самое комфортное для загара и купания и сейчас в бассейне царила невообразимая суматоха. Мячи, надувные матрасы и люди летали, крутились, сталкивались друг с другом в миллиарде брызг, окруженные несмолкаемым визгом.

Бросив взгляд в сторону еще закрытого бара, и убедившись, Марины на месте нет, Саша хотел искупаться, а потом поискать Константина, но до воды добраться так и не сумел.

— Александр, как ты? — поймал Свиндича на подходе к бортику Виталий.

— Самолет! — улыбнулся Саша.

— Вы его извините, — добавила стоящая рядом с десантником дородная женщина с немного испорченными возрастом, но все еще красивыми чертами лица, — На самом деле он совсем не такой. Просто на отдыхе расслабился.

— Знакомься, моя жена Светлана. Вредная, но очень любимая штучка, — приобнял за полную талию женщину десантник. В ответ та, шутя, ударила Виталия по руке:

— Отстань. Я тебе еще вчерашний загул не простила.

— Как же так, мадам? Ведь я целых три раза заслужил прощение. Саша, три минуты одиннадцатого. Здоровья ради?

— По одной и не больше, — предупредила мужа Светлана, — Приходите потом к нам, Александр. Мы вам лежак заняли.

— Теперь и окунуться можно, — предложил Виталий, когда они выпили виски и пиво.

— Почему бы и..., — почти согласился Свиндич, но за стойкой бара появилась Марина, сметая из головы Александра все здравые и связанные мысли, — Я чуть позже.

— Понял, не дурак, — подмигнул десантник и удалился, а Свиндич подошел к девушке.

— Привет.

— Здравствуйте. Смотрю, вы всегда джентльмен: и ранним утром и поздним вечером, — рассмеялась девушка.

— Вы на виски намекаете? Не до такой степени я и джентльмен. Просто отдых...

— Не смущайтесь. Я шучу.

— Марина, расскажите о себе.

— Обо мне? Ничего особенного. Самое интересное приключение в жизни — приезд сюда.

— Откуда родом? Где учитесь? Наверно в инязе? Приехали в языках разговорного опыта набраться? Я уверен, вы очень интересный человек.

— Скажете тоже. Родилась в небольшом украинском городе, закончила финансовый колледж, и языки плохо знаю. Немецкий еще ничего, а английский совсем плохо. Поэтому и в Америку не взяли.

— В рабство? — попытался пошутить Свиндич.

— Смешно. Не знаю, куда меня не взяли, но вот я здесь. Недовольны?

— Доволен.

— И я рада.

— Платят много?

— Сначала разговор шел о пятистах долларах в месяц, потом про триста, а теперь сто пятьдесят.

— Зато море.

— На море нельзя. Нам в выходной запрещено показываться на территории отеля. Или в комнате сиди целый день, или уезжай в другое место гулять.

— Тяжело, — посочувствовал Свиндич.

— Немного. Хотя, после того, как мы добирались до места работы, все ерунда. Летели через Стамбул, а разница между нашим рейсом и местным двадцать минут. Естественно опоздали и восемь часов сидели в аэропорту. Вот где действительно тяжко. А здесь мне все равно нравится. Любопытно общаться. Много интересных людей. Вот вы, например.