Страна городов 2 книга

Как только построены храмы — вокруг них начинает кучковаться народ. В нашем случае почитатели Уробороса нагромоздили кругов по степи южнее Страны Городов из попавших под руку булыганов с камнем — алтарем посередине и принялись приносить на этих алтарях в жертву того, кто под руку подвернется. Своих соплеменников и животных было жаль — жаба давила переводить, пусть и по жертвенной надобности ценный ресурс. Окрестное зверье тоже не торопилось украсить собой праздник жертвоприношения. А вот соседей — земледельцев иногда удавалось залучить на всегда готовые к таким гостям алтари. Без их, соседского согласия, конечно, но кто их, иноверцев, спрашивать будет? Так и жили бы змеелюбы в состоянии непрекращающегося конфликта с окружающей средой — даже по четвергам, пятницам, и остальным дням недели, если бы не случилось им пригласить как то, год назад, на торжественное богослужение нашу торгово — охотничье — исследовательскую группу. Как обычно, не спрашивая согласия приносимых в жертву, и не интересуясь взглядами приносимых на такой способ проведения досуга. Змеепоклонники встретили наш отряд в степи около нынешней реки Волги, где наши усердно искали нефть поближе к поверхности. "Дегтем сыт не будешь" — гласил девиз нашей химбратии во главе с возмутительницей спокойствия, моей женой, бывшей гр. Петуховой, и я был согласен с ней только до того места, что сыт не будешь — то бишь, жрать (и пить тоже) нефть нельзя ни в коем случае. Но супруга шла дальше в своих амбициях, и подозреваю, что нефть ей нужна была не только для смазок, топлива и освещения в лампах — но в мечтах она явно видела себя в колготках собственного производства и нейлоновых трусиках личной выделки, никак иначе. Что бы там не двигало химиками, но добро на экспедицию я дал. И тут такой пассаж. Несознательные адепты рассчитывали захватить народ врасплох, и атаковали лагерь верхом на верблюдах. Наши выстроили кругом возы на манер чешских таборитов, или американских ковбоев, и встретили недружелюбно настроенных граждан степей ливнем стрел. Для дорогих гостей метательных снарядов не жалели, и превратили несостоявшихся жертвователей за чужой счет в ежиков. Только иголки у них, у ежиков, почему то получились вовнутрь.

Собрав использованные стрелы — сколько удалось, и информацию — насколько удалось разобраться в языке нехороших человеков — редисок каменного века, экспедиция сочла за лучшее возвратиться в Аркаим, откуда стартовала. Не знаю, не знаю. Наверно, было ошибкой возвращаться, не урегулировав конфликт — потеря воинов взбесила вождя немаленького — за три сотни людей, племени. Незадачливые исследователи доложили, конечно о происшествии, но большого значения совет Академии ему не придал — а зря, как показали последовавшие за этим события.

Присоединив к племени еще с десяток кочевавших в относительной близости родов, вождь Эр — Рос бросился в поход отмщения.

Кочевые племена опасны тем, что гораздо легче на подъем, по сравнению с оседлыми — им нечего терять, а пасти скотину можно в любой точке географии. Нехитрый скарб -в тюки и волокуши, и — айда в поход за подвигами.

Народ Уробороса — буду его называть так, ибо за давностью лет название позабылось, а люди растворились среди людей Страны Городов, и племен этой части суши, технологически стоял на уровне среднего палеолита, а социальный строй был вполне себе рабовладельческим, как раз тот случай, когда социальный строй опережает экономическое развитие общества. Каменные орудия и оружие, примитивнейшие керамика и одежда из грубейше выделанных шкур, и при всем при том — четкое понимание племени, рода и семьи, выраженный патриархат и полигамия, религиозные верования с поклонением Времени, символ которого — змей, пожирающий самое себя и возрождающийся из себя сам. Напрягал, впрочем, милый обычай принесения в жертву людей, на чем, собственно, граждане верующие погорели.

Как всегда, и как обычно, бывает, приход орды, несмотря на предупреждение, получился неожиданным. Хорошо, что наученные тысячами лет борьбы за выживание люди при появлении неизвестной вооруженной орды поселками разбегались по лесам, по долам, кто успевал — бежали в Аркаим, кто нет — прятался в кушири лесные, оставляя врагу имущество. Кочевники двигались неспешно, поглощая поселки, тщательно проверяя места на предмет полезных припрятанностей, схронов — ухоронок. Найденные полезности — тщательно упаковывали в тюки, ненужности вместе с отловленными жителями — пускались в жертву. Над лесостепью поднялись столбы черного дыма. Город заполнили беженцы.

Администрация оставляла в городе мужчин, способных держать оружие, городе, детей и женщин, стариков, отправляла на Остров Веры. Гонцы из города шли один за одним. Почти что вместе со свалившимися с неба родственниками моих ребят и Быстрым Сайгаком, приведшим их на Остров, очередной взмыленный посыльный, как прославленный Фидипид Согласно Геродоту, Фидиппид (Pheidippides) был гонцом, безуспешно посланным за подкреплением из Афин в Спарту и преодолевшим дистанцию в 230 км менее чем за два дня., упал на галечнике у сторожки стражи на рынке, и только успев сказать :"Помогите, Город Неба в опасности!" потерял сознание от переутомления. Парня откачали, и узнали невеселые новости.

Решение совета Академии было единодушным — так как своих мы не бросаем, выдвигаемся максимальным числом стражников, берем, как бы не хотелось, помощников из питекантропов и неандертальцев. Ребята из охраны, пришедшие с отцом Федора, просились идти с экспедиционным корпусом, порывались идти в бой и другие взрослые из свалившейся — в буквальном смысле на нашу шею родни, но их оставили в лагере. Точку в споре поставили, как не странно — врачи. Прибывший Александр Фомин — врач терапевт высочайшей квалификации, взятый Автономовым сюда и наш Рома Финкель, ходящий за старшим товарищем хвостиком, и непомерно раздувающийся от гордости, когда Фомин обращается к нему за советом, начиная просьбу со слова "Коллега". Они встали стеной, с привлечением младшего медперсонала, на защиту Города от неизвестных еще микроорганизмов, которые могли быть у наших гостей. К тому же все прибывшие нуждались в курсе реабилитационного лечения с помощью нашего эликсира, а отец Феди — вполне серьезного курса терапии. Если мы волей неволей больше полугода варились в собственном соку, и прошли такой карантин "автоматически", то от "свежих" людей, жители Города и Степи вполне могли подцепить какую-нибудь неизлечимую для них пакость.

Дискуссию вызвало решение — брать ли группу силовой поддержки — пятерых гигантопитеков, под командованием Клавы. Та сама с родней явилась и настояла на участии, даже обиделась сначала, что за нее решают — помогать ей с сородичами нам, или нет. Слабые аргументы о необходимости сохранения численности гигантов, были задушены на корню — или мы с вами во всем, мы — члены племени со всеми правами и обязанностями, или — мы уходим, извините за ошибку, спасибо за теплый прием и приют. В конце концов гигантских людей взяли с собой.

Еще одной проблемой, как ни странно, стали смилодоны. Никто еще не определился — как относиться к этим огромным котам? По поведению и разумности они были на уровне не ниже дельфинов, и если еще учесть появившуюся возможность ментального общения с ними... Проблемой, скорее было то, что не хотелось давать им попробовать вкус человечины — вынесенный из наших времен предрассудок о том, что зверь попробовавший мясо людей, станет потом людоедом, не давал покоя и нам. Так что проблемой, скорей, было не дать увязаться за нами котам. Ага, размечтались — наивные индейцы!

* * *

Мурзик сидел на своем любимом месте — у кресла вождя Рода и довольно щурился, посылая своему другу образы, сводящиеся в принципе, к следующему — "Вот еще, есть членов своего прайда — а вы все его члены — у саблезубых не принято. Кто потом нас кормить и расчёсывать будет? С кем нам потом играть? А чужие двуногие — охота была их кости из зубов вытаскивать! Вот поиграться, по земле покатать — мы с большой охотой! Еще порычать можно — двуногие так интересно убегают — как большие степные тушканчики! Обхохочешься! И я пойду, и самки, и молодежь — их учить защищать границы клана нужно. А зря никто никого убивать не станет, мы же не глупые медведи!"

Ну, вот, еще помощнички на мою бедную голову — убивать они никого не будут! От одного только рявка кочевник скончается — по — медвежьи, то есть, мяу — и разрыв сердца. Или — инфаркт, по выбору потерпевшего. Но пришлось взять и их — иначе увяжутся самостоятельно. Решению взять смилодонов неожиданно, но недолго противился Федька, с примкнувшим к нему Сергеем Платоновым — они на полном серьезе утверждали, что смилодоны только — только, де стали привыкать к своим друзьям — проводникам, налаживать с ними ментальный контакт, а их — в бой. Вдруг их любимых кисок поранят, зацепят шальной стрелой... У меня в голове творился на разных уровнях восприятия полный кавардак, перекрываемый смехом Мурзы — огромный кот веселился вовсю, представляя и посылая картины тяжкого ранения своих детишек, вымахавших с небольшого бычка каждый, и несущих их в больницу со слезами на глазах Платонова с Автономовым. Тьфу. Бардак и никакой воинской дисциплины. По случаю хорошей погоды совет проходил на свежем воздухе, и вокруг советующихся собрались все свободные — и мохнатые, и гигантские, и не очень гигантские. Вот, гигантопитек аккуратно посадил на плечи неандертальца и человека — чтобы лучше было видно и слышно, а вот — крупная самка смилодона — пришла недавно, характер имеет гордый и независимый, не подпускает особо к себе никого, но явно выделяет командира стражников. Сейчас Фея на пузе, извиваясь и стараясь быть как можно менее заметной, поползла под руку к Федьке и смотрит умоляюще — я же, мол, такая послушная киса, маленький котеночек, неужели ты оставишь меня без своей заботы и опеки? Меня же тут все обижать будут.... Ага, маленькую, двухсоткилограммовую, двух метровую ... Бедная киса — совсем малышка, по сравнению с трехметровым Мурзой — он, сердешный, до трехсот кило вымахал и клыки по полметра отрастил — с мамонтами, что ли соревнуется? Тоже страдалец — явно обижается, что его не берут, просят остаться лагерь охранять! Только аргумент — как же тут без тебя — кто за детьми — котятами и ребятами присмотрит? Убеждает вредного кота. Трогательное единение всего народа.

Я, наконец, встал со своего места и прекратил начинающийся беспредел, решительно стукнув по столу кулаком. Хватит. Повеселились, проявили недюжинное единство и готовность "нерушимой стеной, обороной стальной..." все, "сиротки" мои — достаточно. Теперь слушайте боевую задачу. Объявляю порядок действий.

Со мной пойдут:

— Племя Мамонтов — двадцать человек, со щитами копьями и мечами. Племя Кремней и Волков по тридцать человек, с тем же оружием. Стража выделит два десятка постоянного состава со своим штатным оружием и оставит в лагере три — не забыли еще события пятилетней давности? Не забыл никто, и возражений не было.

— Племена Волков и Мамонтов дадут стрелков из лука и всех арбалетчиков, пусть двигаются навстречу беженцам и прикроют от кочевников. С ними пойдут трое... нет — пять вожатых с молодыми смилодонами ... Получив посыл от Мурзы, я уточнил — пятым смилодоном пусть будет нашего дорогого Феди подруженция — почти взрослая самка из пришедшего последней зимой прайда — Фея не даст разгуляться четверым оболтусам кошачьего племени, не то они впятером всю живность перепугают на пятьсот верст в округе.

— Федор, возьми с собой еще гномов и отряд питекантропов для обеспечения в пути, всего у тебя будет примерно пятьдесят воинов. Без нужды в бой не лезьте. По пути встречающихся беженцев отправляйте с питекантропами — проводниками сюда, на Остров. Пусть питеки (питекантропы) помогут людям добраться до Острова — глядишь, вражда совсем поуляжется, а то некоторые на них все еще косо смотрят. Когда таким манером выйдете в районы городских поселений — подождите нас, не торопитесь в бой. Отлавливайте тех кочевников, кто попадется, по возможности, организуйте им там "спокойный" сон — пусть наши мохнатые приятели услаждают слух змеюкиных друзей ночными концертами, в общем — пакостите по мелкому, да прихвати с собой Антона Ким, с женой и ее зверем — они у нас мастера на эти дела, живут под девизом: "сделал гадость — на сердце радость," вот, блин, семейка ядовитая! С тобой — все. Забирай людей — и вперед.

Федор коротко кивнул и умчался. Через четыре дня он уже лихоимствовал на берегах Ишима и в районе города. Через шесть дней — орда собралась в компактные кучки вокруг города, который с налету взять не смогла, и от лагерей отваживались отходить только мелкими группами по тридцать — пятьдесят лиц кочевой национальности. Меньшие группы вырезались подчистую. старались, конечно, обходиться без смертоубийства — удар кистенем по бестолковке надежно отправлял в беспамятство любителей чужого добра, но возвращались оттуда не все отправленные, частенько переходя без пересадки в поля вечнозеленой степи с тучными стадами — или что там им жрецы от слова пожрать — обещали в посмертии? Что стража, что охотники племен, снабженные маскировкой островного производства, умели подкрасться совершенно незаметно. А про умение смилодона прикинуться меховой ветошью и неожиданно взять за шиворот зазевавшегося — я и не говорю. Только по молодости ни звери, ни люди не умели еще себя контролировать в полном объеме, и поэтому частенько нечаянно преувеличивали силу удара. В таком случае незадачливый страж получал хороший нагоняй от командира, а боевой кот — от вожатого, примерно в такой форме:

— Брось каку! Брось, кому говорю — а то заболеешь дизентерией! Ну сколько раз я тебе говорила — не бери в ротик немытое, выплюнь его — он целый год, наверно, не мылся! Фу, кому сказала! — Примерно так отчитывала свою Молнию единственная в группе вожатых Матниязова, уговаривая выплюнуть прихваченного невесть где воина кочевников. Она увязалась к Федору в передовой отряд, несмотря ни на что. Аргументами просьб и уговоров были и мужской шовинизм с требованиями полной эмансипации и жалобы Эльке на засилье мужиков в Страже, "творящих что хотят", и подлизывание к ней же на предмет, что нельзя отряд оставлять без женского пригляда. Не знаю, что сработало больше, но Язва — Матниязва, как стали называть ее бойцы отряда из моих "попаданцев", или "Старшая жрица богини Гигиены" — для всех остальных, примкнувших позднее, отправилась на подвиги с Федькиной разведкой, выполняя должности как санинструкторши, так и проводника — вожатой своей боевой кошки Молнии. Впрочем, жаловаться на нее не приходилось — девушка с обязанностями справлялась хорошо. И мужчины — кто бы сомневался, на ее фоне старались "соответствовать"

Остальному народу была поставлена задача на выдвижение в стиле римской пехоты — впереди саперы вместе с поварами, сзади войска с обозом. Быстрыми переходами добежали до Аркаима пятьсот километров, с ручными тележками для вещей, за десять дней.

Окрестности застали в разоре и запустении. Поля были вытоптаны, народ, не успевший уйти в город, под защиту стен, удрал по лесам — по горам, бросив имущество, жизнь — дороже. Пока двигались — к нам присоединились еще с три сотни жителей Страны Городов — этакое народное ополчение. Они слонялись по лесам, вредя захватчикам по мелочам, с нашим прибытием воспрянули духом, и получив подкрепление в лице Стражи и кошачьих проводников, принялись гадить непрошенным гостям уже по крупному.