Р.А.Ц.-2 Танец

— Да ерунда, Егор своих не тронет. Я с ним в Чимкенте был еще, снайпер он от Отца. Один раз у меня беспилотник завалили, а нужно было сепровского оператора снять, он был уникальный какой-то, аж восемью тяжелыми дронами зараз рулил.

— Чешешь!

— Нет, братишки, реально восемью. Он нас прижал совсем, грамотный до ужаса. В одну морду почитай, полк держал. Бог войны как раз замешкался, их там отсекли где-то, ну и Егорша его... того, убрал.

— Так на то и снайпер.

— Все дело в том, как убрал. Я вторым номером пошел, сам все видел. Там подобраться было никак, самое близкое — высотка за полтора кэмэ. Сколько мы туда пробирались, ужас, у меня оба наколенника треснули. Ладно, добрались, давай смотреть — и ты понимаешь, гадство какое, левый угол следующей высотки цель закрывает. Немного, но закрывает. Думаю, уходить надо, смотрю — а в парадное два дрона вошли, тэтэшки. Все, амба. Егор на своем калькуляторе что-то считает, считает... Я кричу ему, пошли, мол, иначе тут прямо зажарят, а он поворачивается и спокойно так говорит человеческим голосом: 'Погоди, сейчас достанем'. Ну что делать, ложусь обратно. Он внешнее ЦУ разворачивает и снова давай считать. Дроны уже до середины добрались, уже слышно их. У Егора была новенькая пятнадцатимиллиметровая 'Указка', их всего штук пять на армию было, значит. Вставляет, патрон, целится, стреляет, ждет секунду, встает. А диспетчер говорит: 'Цель поражена'. У меня даже челюсть отвисла. Ну, мы дронов обошли, по тросу спустились и домой. Вот так вот.

— Как же он стрелял, если угол закрывает? Может, кто другой пришиб оператора?

— Нет, потом специально комиссия приезжала, тело осматривали — его пуля, она с радиомаркером была. Прямо в грудь засандалил, сквозь подоконную стенку. Через три кирпича навылет, кровищи там было...

— Не понял, как так?

— Вот и я не понял, и никто вообще не понял. Пристали к нему, генерал прикатил, повис репьем. В общем, про эффект деривации в курсе?

— Что? В курсе, конечно, но ты все-таки чешешь. Это невозможно. По ненаблюдаемой цели с полутора километров, пусть даже с ВЦУ...

— Ему скажи. У него 'Крест и Пламя' за это дело, а выстрел вошел в учебники как пример.

— Офигеть!

— Вот именно. Сороковой полк с ним в полном составе кровь смешал. Он ребятам пару сотен жизней сэкономил. А вы говорите, слоси...

РАЦ жил. Наперекор всему жил. Аварийный Переход забросил его в совершенно неизведанные дали, на составленных картах звездного неба не находилось соответствия ни с одним известным астрономическим объектом, даже с квазарами и цефеидами, видимыми за миллиарды световых лет, переброшенная территория ограничилась радиусом главного накопительного кольца и подверглась сильным сотрясениям, какие-то эффекты нештатного режима работы Установки оказали странное влияние на людей, но все же деятельность продолжалась.

Огрызок укрепленного района, пострадавший вначале в ходе боевых действий против могущественного врага, соединенных сил пяти кланов биомагической цивилизации 'эльфов', а затем подвергшийся ударной встряске высших физических эффектов при срабатывании уже расплавляющейся Установки, тем не менее, сохранил достаточно сил и средств, чтобы надеяться не на медленное затухание и вырождение, а на создание полноценной небольшой колонии.

К тому же, людям явно очень сильно повезло. По крайней мере, по расчетам физиков и инженеров, при финише РАЦ должна была выделиться энергия, в форме и количестве достаточных, чтобы окончательно доломать все, что не вышло из строя при Переходе, плюс прекратить жизнедеятельность всех организмов крупнее простейших. Но что-то компенсировало этот разрушительный импульс. Затем, место, в котором они оказались, являлось до изумления землеподобной планетой. Чуть меньшая сила тяжести, чуть больший радиус, единственный исполинский континент, покрывающий почти половину площади, и буйство дикой жизни на суше и на море, настоящий рай для биологов. Финиш произошел в средних широтах, где было не столь туго с разнообразной смертоносной гадостью, коей кишел жаркий влажный экватор, и не так уж свирепствовал холод, в приполярных районах доходивший до минус восьмидесяти-девяноста градусов. Здешняя флора и фауна частью была даже съедобна (и весьма питательна!) — впрочем, самих людей со всем энтузиазмом также немедленно попытались включить в пищевые цепочки местные обитатели. Люди успешно сопротивлялись, используя главный аргумент — свой разум. В рацион прочно вошло мясо больших животных, похожих одновременно на лосей и слонов, а потому названных без особых затей 'слоси'.

Да, приходилось охотиться, выделять специальные команды добытчиков, наладить выращивание биомассы ('биомяса', как шутили технологи) пока не удавалось. Не хватало буквально всего. Уцелело главное — n-домен, бездонное хранилище самой разнообразной информации, плеть реакторов и законсервированные гибкие производственные линии, что позволяло в будущем развернуть полноценные циклы технологических цепочек, но вот с сырьем дело обстояло туго. Месторождения еще только предстояло разведать и приступить к их разработке, несколько запущенных на орбиту спутников занимались только задачами картографирования и топосъемки. Уже было выделено несколько сот перспективных морфоструктур, к которым в дальнейшем предполагалось направить экспедиции для проведения полевых изысканий. Пока же приходилось обходиться тем, что имелось под рукой, разбирать и резать завалы рваного перекрученного железа, расчищать обвалившиеся тоннели к небольшим, на первое время, запасам стратегически важных материалов и веществ.

Впрочем, даже среди невероятного количества просто срочной, сверхсрочной и не терпящей отлагательств работы люди находили время, чтобы поднять голову и полюбоваться небом, которому предстояло стать родным невесть на сколько лет. Днем по нему неспешно шествовало яркое солнце и призрачно посверкивала третья луна, сложенная какими-то кристаллическими породами и видимая даже в такое время. Ночью же... Ночное небо было пугающе прекрасно. Одна его половина была усыпана драгоценными камнями разноцветных звезд, невероятно крупных в чистейшем воздухе, не тронутом плодами технического прогресса. Венцом короны служила потрясающая грандиозная спираль близкой соседней галактики, видимой под большим углом, почти с ее оси, а потому доступной для обозрения с самого выгодного ракурса во всей ее красоте. Три быстрых небольших луны играли в догоняшки, внося в это астрономическое пиршество свою лепту, и наискось через небосвод протягивалась туманная лента здешнего Млечного Пути. Через сколько-то миллионов лет две галактики обещали столкнуться, порождая одно из самых величественных и масштабных событий во Вселенной.

Другая половина слепила глаз бездонной черной пустотой. В земном небе, куда ни направь телескоп, обязательно увидишь хоть пару звездочек. Выставь экспозицию в пару сотен секунд — проявятся более удаленные светила, а при паре миллионов сможешь разглядеть самые дальние галактики, образовавшиеся чуть ли не сразу после Большого Взрыва. Здесь же... Ни одного самого слабого лучика не пробивалось из этой темноты, ни единого кванта света или иного излучения не улавливали чуткие приборы. В той стороне не было поистине ничего. Тьма и свет делили небо пополам, словно бы планета находилась на самом Крае Вселенной, откуда звездный водопад низвергался в глубины первородного мрака, и это невероятное зрелище будило тени смутных фантомных воспоминаний в душе любого, кто дерзал смотреть на божественное великолепие мироздания...

Полковник Горченко шевельнулся в кресле и усилием воли отмел некстати накатившие воспоминания. Четыре года они уже провели здесь, полных четыре года тяжкого, на грани невозможности, труда, постоянного и непрерывного преодоления себя и выпавших на их долю обстоятельств, успехов и неудач, потерь и обретений. Теперь, оглядываясь назад, можно было говорить о том, что были решения оптимальнее, пути покороче — но тогда, в бешеной круговерти первых дней, когда за неделю только от неведомой местной заразы умерли сразу восемь человек, приходилось действовать хоть как-нибудь, главное — вообще действовать. Сейчас, подводя итог прошедшему времени, Горченко мог с гордостью сказать, что основная первичная цель достигнута — они выжили. Выжили, и даже сумели не слишком откатиться назад. Металлургический завод дал первые тонны чистых порошков и кристаллов, неподалеку обнаружилось месторождение хорошего концентрированного желтого кека, после двадцати сухих скважин двадцать первая дала небольшой поток нефти. Всем без исключения людям пришлось вспоминать вторые и третьи специальности, отложив на дальнюю полку сознания ратное дело. К счастью, армия — хороший учитель. Кадровые офицеры были обязаны обладать какой-либо дополнительной профессией, без этого потолком являлось уже лейтенантское звание, зато за наличие шла отдельная статья доплат. Некоторые уникумы ухитрялись изучать две, а то и три-четыре специальности, в итоге набегала солидная сумма, порой превышающая доход по основной линии. Впрочем, коллекционеры армейских ВУС также увеличивали свой оклад — так и появлялись пилоты с десятком записей в летной книжке и водители, способные управлять любой техникой от мотоцикла до экскаватора.

Вообще, геологи — нынче переквалифицировавшиеся в планетологи — чуть ли не рвали волосы друг другу из бород. Планета, которую решили назвать Фея, что ни день подкидывала им загадки. Полиметаллическая руда, которой питался металлургический завод, добывалась в двух местах карьерным способом, и по химическому составу напоминала сгущенную до твердости камня морскую воду. В ней присутствовала вся таблица Менделеева, все стабильные, редкоземельные элементы и даже несколько нестабильных. Какой природный процесс мог бы вызвать образование такой невероятной горной породы? Руда немного фонила, зато позволяла глубокой переработкой выделять все необходимые вещества. Добыча же не представляла никакой сложности, после проведения вскрышных работ оставалось лишь грузить ее роторным экскаватором на конвейер — внешне порода представляла собой слегка спеченный рыхлый крупнозернистый песок. Очень высокое содержание редкоземельных металлов дало возможность применять ранее недоступные ввиду стоимости технологии — сталеразливные стаканы из оксида скандия, иттриевое напыление вместо хромирования, и как апофеоз — осмиевые сердечники боеприпасов, превосходящие обедненный уран по всем параметрам, от плотности до пирофорности.

В радиусе тысячи километров обнаружилось множество разнообразных полезных ископаемых, от каменного угля до кимберлитовой трубки с неплохим содержанием технических алмазов. Скважины давали небольшой выход продукта, основная часть месторождения была представлена очень тяжелой высоковязкой нефтью, вследствие чего пришлось разрабатывать ее шахтным способом. Измученные загадками геологи шутили: 'В горе поселились гномы и нашли в ней изумруды, олово и цинк. Причем все сразу в одном штреке.'

Самой же большой загадкой были так называемые 'Прелести Тилоттамы' — найденные в регионе отпечатки, похожие на следы ног, рук и прочих частей обнаженного женского тела, выдавленные на массивных камнях чем-то очень высокотемпературным. Гранит и базальт буквально расплескивались в стороны от прикосновения этого чего-то, затем застывая и сохраняя на века очертания соблазнительных изгибов полностью антропоморфной женской фигуры. После обнаружения 'Прелести' были исследованы самым тщательным образом, с привлечением всех имеющихся способов, доступных человеческой науке, но внятных результатов так и не появилось. При такой температуре в материал подложки, сиречь в камень, обязательно должны были быть вплавлены частицы того, с чем он соприкасался, однако увы, ничего подобного обнаружить не удалось, словно апсара была раскаленной статуей из платины или иридия. Возраст отпечатков также датировался с большим разбросом в несколько веков, а вот размеры совпадали идеально, до миллиметра. Все это вместе взятое выглядело так, словно некая неуязвимая девушка на протяжении около тысячи лет использовала Фею в качестве курорта — погреться в фотосфере звезды там, затем немного остыть в гранитном шезлонге, принять грязевую ванну мягкого базальта, а когда отпуск закончится, упорхнуть в неведомые дали.

9.

Орхэи спускалась все глубже. Перестрелка позади стихла, и она ожидала, что спутник скоро ее догонит. В любом случае, она передвигалась медленнее, чем могли бы что он, что те, гнилые, так что оставалось только идти вперед и надеяться. Извилистые каверны сменяли одна другую, постепенно уводя все ниже и ниже. Пахло камнем, почему-то сухим, хотя вода всегда идет вниз. Мох уже не покрывал стены сплошным ковром, а ютился жалкими клочками в наиболее сырых закоулках. Стало немного светлее, впереди забрезжила бледная тень далекого света. Любопытство сразу высунуло нос из норки, где оно скрывалось во время стали и взрывов, и принялось убеждать хозяйку, что свет этот совсем даже не обычен. Действительно, далекие отсветы несли оттенок невероятного здесь, под землей, радостного и чистого солнечного света. Обостренное восприятие Видящей улавливало и наличие значительной ультрафиолетовой компоненты, причем странного характера, в виде узкоспектральных полос, разделенных пустыми промежутками. Ее глазам она вреда бы не причинила, но человеку долго смотреть на источник, чем бы он ни был, определенно не стоило.

Шагов онна не замедляла, наоборот, немного ускорила их, насколько было возможно в ее нынешнем состоянии. Раз уж Рагн 'сказал', что путь безопасен, значит, таковым он и являлся. Вскоре впереди показался поворот, из-за которого било интенсивное сияние, ложившееся желтовато-белым овалом на боковую стену. Пришлось все-таки остановиться, давая глазам время на аккомодацию после полного мрака подгорных тоннелей, затем Орхэи двинулась дальше. Миновав поворот, она ожидаемо вышла в большую полость, всю залитую ярким светом. Было очень тихо. Тоннель выводил на узкую кольцевую террасу, опоясывающую всю пещеру, по краю террасы шла невысокая балюстрада из металлических труб. На куполообразном потолке в беспорядке были прикреплены стандартные армейские прямоугольные лампы, но основной поток освещения шел снизу. По выровненному полу пещеры были расставлены: два пятитонных контейнера с пучками проводов, небольшой штабель ящиков защитного цвета, пирамида с десятком УСК 'Шелест' разной комплектации, рабочее место в виде пяти массивных стоек 'числодробилок' и кресла, окруженного полукольцом широких экранов. Сбоку за контейнерами ненавязчиво громоздился самый настоящий 'Мангуст' — тяжелый зенитный ракетно-артиллерийский комплекс на танковом шасси. Стволы двух сорокамиллиметровых сверхскорострельных шестистволок по сторонам массивной угловатой башни, казалось, излучали тьму и холод, живо напоминая о бренности бытия. И как только затащили эту махину в подземелье? Впрочем, даже она терялась на фоне основной достопримечательности пещеры. В центре ярким светом сияло... нечто. Огромная, метров пять в диаметре, играющая живым огнем полупрозрачная линза мягких, округло-выпуклых форм. По виду — настоящий благородный опал самого высшего разбора, только невозможной величины. Переливы света буквально завораживали, притягивали к себе взгляд, тонущий в игристом сиянии.