* * *
Свет заставил меня открыть глаза, а с ним я ощутил резкую боль в мозгу, затем, немного осмыслив происходящее, дополнительно выяснил: у меня всё тело такое — одна сплошная рана. Я оказался на койке, и мои руки в бинтах, подозреваю: в них также голова и ноги. Однако поднялся сам, без посторонней помощи, и лежал один в двухместной палате. Можно даже сказать: номер "люкс". Обычно такие "апартаменты" приходится бронировать заранее. Знать Самедов расстарался, а больше некому.
— Ню-ню...
Я повернул голову направо, потом налево, и уже хотел встать на ноги и подойти к зеркалу, как с иной стороны двери — коридора — донёслись приближающиеся шаги. Ко мне доставили иного постояльца, больше смахивающего на погорельца с черепно-мозговой травмой во всё лицо, представляющее собой один большой синяк.
Эко его, а неслабо так припечатала землица-матушка.
— А вы чего встали, больной? Лежать! — прикрикнула медсестра на меня, выставляя за двери санитаров, доставивших мне соседа для компании.
— В могиле отлежусь — и как-нибудь в другой раз!
— Господи, ну и больные пошли! А действительно они — и все как один — на голову!
— Так ведь, контуженый... — улыбнулся я, во всяком случае, попытался, а на деле вышла гримаса оскала. — Мне бы чего-нибудь...
— Успокоительного?
— Желательно обезболивающего!
— Только местный наркоз!
— Как у него? — кивнул я на "синяка". — Он хоть живой — дышит?
— Пока санитары везли его на "катафалке", дышал!
— Понял, разберёмся — сами! Свободна!
— Хм... грубиян! — хмыкнула недовольно медсестра.
Хорошо, что хамом не обозвала, а ведь запросто могла — чего стесняться по нынешним временам?
— И кто это тут у нас, а? — отвлёкся я на тело по соседству.
Оно отказывалось подавать какие-либо призраки жизни.
— Эй, товарищ! Или быть может вы, господин?
Тишина — гробовая — и насторожила меня.
— Хозяин! — решил пошутить я не к месту — чёрт дёрнул или бес попутал — не знаю, но вышло кое-что, что заинтересовало меня.
— Крабат... — молвил одно-единственное слово "синяк".
— А я — Санёк. Стало быть, Александер!
— Крабат...
— Ага, пластинку заело?
— Крабат...
— У-у-у, как всё запущено...
— Краба-а-а...
Мне пришлось зажать рот нервному соседу по палате.
— Т-с-с! Мы здесь не одни!
Я убрал руку.
— Хозяин! — открыл один глаз больной, поскольку иной заплыл у него синевой, и выглядел, как у азиата.
— Гастарбайтер что ли? Твоя моя не понимать... твою!
— Крабат...
— Да я понял... — уверил я соседа по палате, пока он не свёл меня с ума этим странным и непонятным мне словом. — Пойдём дальше: ты сказал — хозяин!
— Чего желает, мой повелитель?
— Ню-ню... — спутались у меня мысли. — Где-то я уже это слышал? А, кажется, вспомнил: на "Варик" подсел, как мой племяш, играя день и ночь напролёт не один год, пока не хлопнулся таблоидом о "клаву"?
Дальше можно было не продолжать разговор, а мне и вовсе следовало закрыть эту тему, пока я вновь не услышал:
— Крабат... — снова вырвалось у соседа избитая фраза в одно слово.
— Да тебя, похоже, того — задели в лицо из-за него! Ну, точно!
У меня самого чесались кулаки, хотя и обладал прежде приличной выдержкой после юных лет закалки в потасовках. В мои-то годы это не с руки — распускать их по любому поводу и без повода — на то и голова на плечах, чтобы думать, а не только есть в неё, да использовать в качестве подпорки головного убора.
— Крабат... — едва уже не орал псих.
И почему я так решил: он — псих? А на вид обычный погорелец. Стало быть, комп заглючило или в сети замкнуло, и его неслабо так коротнуло.
— Сестра! — позвал я дежурную медсестру.
Та явилась, когда я загнул раз по пять пальцы на каждой из рук, подсчитывая точное количество слова "Крабат", опасаясь сбиться, и уже подумывал об использовании ног с аналогичной целью.
— Господи! И чего вам надо всем от меня?
— Тут товарищ требует...
— Крабат... — подсказал мне псих, а то я начал уже подзабывать.
— Случаем не его фамилия? Или какого-нибудь ещё его, ну очень близкого родственника?
— Если только по материнской линии, — последовал от медсестры неоднозначный ответ с намёком: ещё раз побеспокоим её по пустякам, и узнаем не только, кто у нас был с соседом в роду по материнской линии до седьмого колена, а подозреваю: и в глубокой древности.
— А ты — Крабат...
— Хозяин!
— Нет, ну ты слышала?
— Вы, его работодатель — этого азиата? — озадачила меня медсестра.
Мало мне было психа-соседа, а тут ещё она тупить начала и напрягать.
— Я что, похож на барыгу?
— Не знаю я, как и то: кто вы!
— А мы где, сестра?
— В больнице, братан!
— Я при исполнении!
— Ну, извини, чуток ошиблась!
Ни хая се, ошиблась она! И чем думала, когда предъяву гнала? Одно слово — женщина! Хотя нет, много хуже — баба!
— А что там записано в дежурном журнале на меня — какая информация?
— Вам это, больной, не положено знать!
— Как так! Ведь положили же! А вдруг не меня — ошибочка вышла?
— Вы — псих, гражданин?
— Не, это скорее он, а не я! И я нормальный, вот только голова немного кружится...
— А вы придерживайте её руками, и желательно, делая это на подушке в горизонтальном положении.
— Я, помниться, у вас просил: обезболивающего или болеутоляющего чего-нибудь, сестра!
— Стену видишь?
— Понял! Спасибо на "добром" слове!
— Всегда, пожалуйста!
И зачем только звал? Да и сосед снова позвал:
— Крабат!
— Блин, слышь ты, акробат, ща в окно у меня выпрыгнешь, если не замолчишь! Заткнись, будь человеком!
— Крабат!
— Хорошо, сейчас выйду и найду, а из-под земли тебе его достану!
Псих притих. Хм, к чему бы это? Я проанализировал, что сказал ему — последнюю фразу — по словам, а затем едва ли не по слогам и буквам: "Земля — достану... из-под... сейчас..."
Так вот оно что — кто ты, что за северный олень! И откуда у тебя рога растут! Оттуда, откуда у меня ноги, и тянут к земле! Сатанист, стало быть, сектант!
Что-то на меня нашло, и я решил отплатить той же звонкой монетой психу, сам едва ли не уподобился ему, напялив на себя простыню, изображая приведение точно Карлсон, и выключил свет, поскольку за окном было ещё темно.
— У-у-у... — завыл я, расправив крылья — простыню на руках — и налетел на психа. — Что ты хочешь узнать? Я стану твоими глазами и ушами? Говори, проклятый!
— Крабат... — последовал многообещающий и обнадёживающий ответ. А то я не знал, о чём изначально пойдёт речь.
— Чё за хрен? И с чем его едят?
— Хозяин! — снова "порадовал" меня словоохотливый сосед, уложившись вновь в одно-единственное слово, но в то же самое время ёмкое. А главное как сказал — точно сук отрезал, на котором мы сидели оба.
— Крабат — хозяин! Верно?
— Да-а-а...
Вау! Супер! Круто! Мой сосед заговорил почти что по-человечески, зато я уподобился собачке, и мне неожиданно вспомнился Пупсик, из-за которого я нынче превращаюсь в психа — окончательно и бесповоротно.
Да ладно об этом, продолжим дальше наш весьма захватывающий и интригующий разговор по душам с соседом.
— Где его искать? Можешь подсказать? И вообще: кто он такой?
— Слуга...
Краткость — сестра таланта. А мой сосед просто кладезь, иначе при всём желании и не скажешь, как и нужных слов не подберёшь.
— Чей или чего?
— Тьмы... Она зовёт меня!
— Я не ослышался! Ты заговорил — целыми предложениями — научился составлять больше одного слова в них? Гений — определённо!
Что-то я отвлёкся. Псих снова уставился в непонятках на меня. Только не вздумай мне сказать...
— Крабат!
— А-а-а... — не сдержался я. — Гори оно всё синим пламенем!
И продолжил глумиться далее над психом, а возможно, что и над собой:
— Я лишь тень былого величия! — напомнил я психу: играю роль призрака. — И нам с хозяином нужен мир — желательно весь! Ты готов нам помочь?
— Мой долг повиноваться — я призван служить!
— Лады, призывник! Что ты хочешь за свои услуги?
— Обрести вечную жизнь!
— Стоп! Ты это о чём?
— О бессмертии!
— А в курсе, что первое правило обретения бессмертия — смерть!
— Да-а-а...
— Зачем же так громко об этом орать на всю больницу?
В палату к нам влетела медсестра, уж лучше бы сразу кумулятивный снаряд, чем она.
— Это что за маскарад? Вы что, совсем больные?
— Ага, — стащил я с себя простыню. — Скучно стало, вот и решил развлечься, а заодно и соседа поразвлечь. А то у вас тут такой режим, что — напьёмся и лежим!
— Я пожалуюсь главврачу на вас!
— Давно пора, а то скоро на работу! И соседу со мной прогуляться пора кое-куда, вот Самедов обрадуется! Как думаешь, псих: он обрадуется нам или как?
— Крабат... — последовала привычная фраза в его исполнении.
— О, брат, твой диагноз я могу поставить тебе и до обхода дежурного врача!
— Психи ненормальные! — хлопнула дверью медсестра, и понеслась срывать зло на иных больных достающих её в ночную смену и не дающих спокойно поспать в "каморке".
— Тебя как звать? Только давай не будем звать того, кем ты уже проел мне всю плешь!
— Крабат...
Старые песни о главном — надоел, до чёртиков. Пойти, что ли и впрямь прогуляться, а заодно свои вещи найти, поскольку вид больничной пижамы наводил на меня самого смертную тоску и уныние почище, чем сосед по палате.
— Не пропадай, лады, призывник! Дождись, вместе и уйдём по-тихому...
Я скользнул за дверь, холл был чист, медсестра орала где-то в палате — иной, а таких у неё было прилично, и не только двушек, но и коммуналок — и не успел сделать на воле шагу, как услышал вдогонку:
— Куда? Стоять!
Ещё бы добавила — бояться.
— Надо... — ответил я, кося под психа.
А что — очень удобно.
— Что значит — надо?!
— Пи-пи...
— А, аа — не хочешь сделать?
На пол, что ли присесть, хотя б для виду и пугнуть эту дуру? И снова повторил, как сосед:
— Пи-пи...
— Слышь ты, пи-пи! — встала в проходе медсестра, загородив собой пространство передо мной, оттеснив назад к палате. — Пи-пи-ишёл на место! Живо, пока я не вызвала санитаров!
— Пи-пи... — скакнул я за дверь.
— Э-э... — заглянула следом за мной в палату медсестра. — Ща утку принесу!
— Слыхал, призывник: нас обещали покормить — дичью! — съязвил я ей в ответ.
— Вот психи! Так попасть с ними! — всплеснула руками она. — Скорей бы уже моя смена закончилась!
Ага, и наступило бы утро. С врачом куда проще толковать, чем с этой бестолочью — я надеюсь.
— Крабат...
Где-то я уже это слышал, и, по-моему, даже знаю от кого, в кого не желал тыкать пальцем, хотя если бы в глаз — свет потушить, этому психу — вдруг уймётся?
Однако отринул сию предательскую мысль, и подошёл к окну.
— Ё-маё! Да мы живём, псих! Тут всего-то второй этаж!
Дополнительно к зданию примыкало иное низенькое строение с плоской крышей, и до него рукой подать — точнее ногой — достаточно через подоконник перелезть, да вот в оке отсутствовали ручки.
— Знать и здесь бывали случаи дезертирства, призывник! Что ж нам так не свезло с тобой, а?
— Крабат...
— Стекло что ли разбить, так не варвары...
Оставалось вынуть его из штапиков, для чего мне требовался нож или тонкий и плоский предмет металлического происхождения.
— Ничего — всё равно уйдём, призывник!
— Крабат...
— Нет, так дело не пойдёт, акробат! Давай сразу договоримся: я говорю — ты молчишь! И ты говоришь, когда я спрашиваю у тебя! Ясно?
— Крабат...
— Угу, вижу, что понял с первого слова.
— Крабат...
Моя чаша терпения выплеснулась через край — меня эмоции захлестнули, и секунду спустя псих затих. Ещё бы, я ж завязал ему своё полотенце на лице, перекрыв кислород — рот, а его полотенцем ему ещё и руки за спиной.
— Вот так-то лучше будет, Крабат! Тьфу ты... Ё-маё...
Честное слово — вырвалось! А приелось оно мне, как и этот псих! Да не привык я бросать людей в беде, поскольку в моём случае, как и с психом — медицина бессильна. Мне хотелось жить, а ему — возможно бы и помогла... сдохнуть, да самому требовался живым.
Кажется, я что-то нащупал, кое-какую ниточку. Оставалось аккуратно потянуть, глядишь, и окажется верёвочкой от того, кому я задолжал, а мне за Лукина и его ребят этот Крабат.
Во-ё-о... Ведь зарёкся же не упоминать его!!!
Глава 4
— Так-так... — сказал патологоанатом, склоняясь над трупом. — Посмотрим, посмотрим, что тут у нас.
Расстегнув молнию плотного чёрного целлофанового мешка, он взглянул на останки, доставленные к нему с места преступления.
— О как! — воскликнул он. — Хм, знатный экземплярчик! Давно мне ничего подобного не попадалось на глаза!
Санитары исчезли сразу, как только доставили груз-200 сюда, а вместо них при патологоанатоме остался дежурный полицейский в звании младшего сержанта, о чём свидетельствовали две полоски-шеврона на каждом из погон.
При виде того, что открылось его взору, ему стало нехорошо, а тут ещё патологоанатом решил "подшутить" над ним:
— Помоги мне вытащить "жмурика" из мешка.
Фраза патологоанатома заставила стража порядка согнуться буквой "Г", и не в силах сдержаться от рвотных позывов, запачкал пол содержимым желудка.
— Я, конечно, благодарен тебе за то, что ты залил мне кафель в морге, поскольку всё равно собирался попросить тебя прибраться тут в виду отсутствия уборщицы, но прежде дело!
Патологоанатом дал понять сержанту: отпираться бессмысленно, он попал, и круче некуда. Запахи в морге сводили его с ума, и то ли низкая температура здесь заставляли его дрожать и трястись, то ли временные постояльцы, кои не выглядели жильцами, напротив все кроме них двоих в нынешний момент больше не жильцы... в этом мире.
— Надень маску и перчатки! — настоятельно посоветовал патологоанатом. — И сделай пару глотков вон из той склянки, если сможешь — сразу полегчает!
Сержант закашлялся, отплёвывая спирт.
— Чистоган! Это тебе не разбавленное пойло, под названием "водка", пить суррогатом! Натурпродукт! — продолжал глумиться патологоанатом над стражем правопорядка, взяв паузу, давая тому возможность окончательно придти в себя. — Эй, там, на барже! Сержант...
— А... — откликнулся тот на призыв извне.
— Ноги в руки — и не свои, а этого трупа из двух половин — и делом занялись! На раз-два...
Успокоительное в качестве пары глотков спирта, принятых полицейским внутрь, наконец-то подействовали должным образом, и отвращение к останкам мертвеца исчезло безвозвратно, даже напротив, забурлила кровь, как у маньяка. Глазки так и забегали, а зрачки заблестели.
Крови у трупа не было, да и сам он не представлял собой твёрдый камень. На эти странности и обратил своё внимание патологоанатом.
— Это интересно, и в то же самое время подозрительно — даже очень! Выходит, этот труп не умер и живёт какой-то своей жизнью!
— Так может он этот, как его — зомби!
