Йенс каждые час-полтора сбавляла ход, выбирая ровный участок реки без встречного движения, чтобы пополнить большой бак, вмонтированный в корпус лодки. Прежде, чем открыть горловину и сливать перемешанный с маслом бензин, она пару раз взбалтывала содержимое. Конечно, на ходу всё время качало, но для старшей сестры жонглирование канистрами было скорее возможностью размяться, да продемонстрировать недюжинную силу. Дивясь прожорливости мотора, Кора млела от восхищения, глядя на Йенс, легко ворочавшую двадцатилитровики.
Ещё один городок на правобережье — уже поменьше. Зелень вокруг густела, берега волшебным образом раздвинулись, и река превратилась в широченное водохранилище. Кора почувствовала себя свободнее — как будто берега сковывали, словно стены.
Она выросла возле Синего моря, детство Коры, можно сказать, прошло в тепличных условиях. Отец — дипломат, носивший форму морского офицера — вместе с семьей жил и работал в тогда ещё братской, ещё могучей и огромной Беране. В результате формально родной Савилль девочка не очень-то жаловала — фи, какой-то сухопутный, пыльный город, тоска... Рунай за приличный водоём она не считала, и бывала крайне удручена, когда время от времени приходилось возвращаться в саутскую столицу.
Даже потом, когда жили уже в средней полосе Бераны, каждый год бывали с мамой на юге, иногда ездили на море всей семьёй. В семьдесят четвертом провели там целое лето — с мая по август. Курортный Ош был незабываем — город, откуда праздник, казалось, не уходил никогда. По крайней мере, в летний сезон карнавал не прекращался.
Море... Огромные пассажирские лайнеры, неуклюже разворачивающиеся в гавани. Белые борта ростом с дом, с огромными заклепками и рядами открытых иллюминаторов. Толстенные канаты с металлическими бляхами, чтобы по ним на борт не попадали портовые крысы. Цветные фонарики над палубами, иностранные туристы — кривоногие старички в нелепых шортах и бабушки за семьдесят, с бровями, нарисованными на лбу косметическим карандашом.
Какими счастливыми казались ей черноголовые малыши, жившие здесь всю жизнь! Они могли целыми днями валяться на горячих волнорезах, прыгать в воду с высоты, нырять за ракушками и вообще делать всё, что угодно. Навсегда Кора запомнила запах моря, звуки прибоя и плеск волны, мерно шлёпающей о причал. Блестящие спины дельфинов за кормой прогулочного теплохода, громадный, невиданный плавучий кран в паре сотен метров от пляжа, выбеленную солнцем круглую гальку.
Как-то с мамой они случайно попали на катер, отправившийся на прогулку в трёх-четырёхбалльную волну. Судёнышко переваливалось с одной крутой "горки" на другую, немногочисленные пассажиры быстро позеленели и скрылись в нижнем салоне, опрометчиво считая, что там им станет лучше. А Кора, подставляя штормовому ветру лицо, так и сидела у самого борта на полубаке. Наслаждалась созерцанием пенных волн, разбивавшихся о форштевень, вдыхала брызги и неповторимый солёный запах.
Море было второй её любовью после неба.
Утреннее, тихое и чистое, когда солнечные лучи ещё не коснулись его вод. Дневное, с яркими отблесками на бескрайней глади, со сверкающей искоркой "кометы", ползущей на горизонте, с огромными, яростно орущими чайками, высматривающими рыбу. Фиолетово-чёрное, ночное, слившееся с небом воедино. И одинокий кормовой огонёк последнего рейсового катера, уплывающий в эту черноту, словно в Космос...
Небольшой островок, заросший тонкими деревцами и кустами, стал убежищем сестёр на последующие несколько часов. Солнце висело в зените, жутко хотелось есть, и Йенс решила заняться рыболовством.
Пристав к острову, девушки разулись, и завернув повыше джинсы, выволокли через борт тяжеленного мужика. Расцепили лодки, вторую "казанку" вытащили на берег носом.
Старшая, накопав червей, отплыла порыбачить, и Коре пришлось нянчиться с шофёром. Снимать наручники с него не решились, а надобности мужчине отправлять как-то было надо. Синка спустила с него штаны и отвернулась. На островке больше никого не было — лодка Йенс виднелась аж в сотне метров.
-И что вы собираетесь делать дальше? — осведомился беранец, имея в виду "делать со мной".
-Ничего, — буркнула Кора, глядя в сторону и подтягивая ему брюки. -Оставим где-нибудь на таком вот острове, потом рыбаки подберут.
"Это ж не Север, тут и часа не проходит, как увидишь какую-нибудь лодку", — подумала она.
-По мне, так и этот подходит, — хмыкнул шофёр, оглядываясь по сторонам.
Петро давно узнал Боткинское водохранилище в полусотне километров к юго-западу от Терми. Но это по прямой полсотни... Прикинув, сколько девицы отмахали за шесть часов, он едва не присвистнул...
-Вот только руки у меня до этого времени, скорее всего, отвалятся...
Синка заглянула ему за спину — кисти заметно опухли и потемнели. Видимо, Йенс застегнула браслеты слишком туго.
-Ну всё равно, ключей у меня нет, — сообщила девушка пленнику. -Так что молитесь, чтобы она побыстрее рыбы наловила.
"Ротвейлер" скривился, сел на землю, боком привалился к вербе. Примотав его к дереву тросом, Кора вернулась к лодке, свинтила складную пилу, нарезала сучьев для костра, выбирая потолще, сложила "колодцем". Вытащила из сумки полиэтилен, расстелила на песочке у воды.
Тихо подошла на вёслах Йенс, младшая даже вздрогнула, услышав за спиной внезапный плеск. Рыбачка спрыгнула в воду, вытащила лодку на берег.
-Окуни, ерши, краснопёрки, — без особой радости доложила о результатах лова. -И один подлещик. Тощие все, блин, весенние...
На дне пластикового ведра шевелились десятка полтора рыб.
-Там этот... жалуется, руки отекают.
-Да, качественно ты его спутала, — хмыкнула Йенс, увидев пленника.
Мужик выругался сквозь зубы.
-Без матов у меня! — одёрнула старшая. -А то всю ночь в браслетах сидеть будешь и в штаны с.ать. Охота была с тобой нянчиться.
Скрипнув зубами, беранец замолчал.
Кора сняла с предохранителя "ТТ" и демонстративно прицелилась в шофера, а сестра освободила ему запястья. Трос всё равно не давал никаких шансов, да и из положения сидя на земле рыпаться было сложновато.
-Может, ты рыбу приготовь, а я покараулю?
Младшая кивнула, опуская флажок предохранителя — "в Поднебесной всё не по-человечески, шиворот навыворот". Скрести чешую она приготовилась давно — ведь Йенс поймала эту рыбу, а чистить, стало быть, ей...
-Ну и что вы будете со мной делать? — повторил вопрос настырный "ротвейлер", стоило Коре удалиться на десяток шагов.
Поглядывая на стоявшую рядом девушку, Петро прикидывал, что можно сделать — в молодости несколько лет занимался самбо. "Допустим, подсечь ноги — вдруг, падая, выронит пистолет. Но ведь трос всё равно ослабить не удалось... Б..дь, годы не те, положеньице хуже некуда", — про себя констатировал он.
-Чё будем, то и будем — забота наша, — сухо ответила старшая, зубами извлекая сигарету из пачки. -Ты радуйся, что наручники сняли, — она прикурила.
-А вы кто такие вообще? — Петро глядел снизу вверх исподлобья. — Тут вроде в округе и колоний нету...
Йенс хохотнула:
-Ну ты борзой, в натуре, ща я тебе биографию выложу. Подробно, с яркими художественными деталями.
Верная принципу, она сразу стала подыгрывать "зековской" версии.
-Тогда хоть потянуть дай, а то уши пухнут.
Синка во второй раз отметила — не прост шоферюга, ох не прост — сперва дурацкий вопрос "на расслабление", а после сигарету просит, психолог... Но покурить дала, пусть думает, что у него получилось.
Беранец на некоторое время смолк, жадно глотая никотиновый дым, а Йенс большим пальцем правой ноги рисовала в песке, зорко поглядывая на воду — не плывёт ли кто.
Мужчина выплюнул докуренную "верблюжатину". У берега затрещал, разгораясь, костерок. Кора уже выпотрошила добычу, обмыла, запустила в котелок, налаживая уху. Она предпочла бы, конечно, жареную рыбу, но в их положении это было непозволительной роскошью. Без сковороды, без масла... Ладно, хоть соль ещё отыскалась в сторожке..
Пообедали. Оставили мужику пару глотков — самим было мало. Теперь сторожила младшая, а Йенс принялась соскребать кое-какие цифры на бортах первой лодки. Нужно было подправить номер, изменить его на похожий — тройку на восьмёрку, четвёрку на девятку. Чуть-чуть чёрной краски нашлось, а номера — чем чёрт не шутит, — могли уже и числиться в розыске.
Проследив за Йенс, мужчина ухмыльнулся:
-Наивно. Первый же ментовский катер прицепится — цифры-то всё равно разные.
Петро начал давить на психику младшей, ясно понимая, что именно она слабое звено преступного дуэта.
-И вообще, вы потеряли массу времени, нужно быстрее двигаться, а не загорать...
-Вам послышался вопрос? — вежливо оскалилась Кора. -Для здоровья полезней молчать, а то пасть заткну. Носками.
Девушка придумала самую страшную, по её мнению, кару, не считая смерти.
Беранец смолк, но его цель была достигнута — преступница занервничала. Петро чуток призадумался.
Со старшей было ясно — вожак, представляет несомненную опасность. "А что за роль у этой? С первого взгляда — интеллигентка сопливая, а примешься копать вглубь — лопата на камушки натыкается... Чёрт-те что и сбоку бантик".
Пропитые мозги бывшего кагэбешного следака раскручивались всерьёз. "Давненько не брал я в руки шашек" — про себя усмехнулся он. Да что тут особенно думать — главное, снять петли да верёвки, а там уж он с девицами разберётся..."Вот эту бы, очкастую, подловить. Из неё супротивник никакой, а стволом снабжена вполне боеспособным".
То ли с голоду, то ли ещё от чего, раскалывалась голова — онемел затылок, словно по башке дали... Ненависть к соплячкам переполняла мужика нешуточно, и только остатки прежней выучки, да чувство самосохранения заставляли его оставаться сдержанным.
Йенс закончила малярные работы, девушки стали собираться в путь. Старшая надела беранцу наручники и принялась разматывать трос. Отвязав пленника от дерева, скомандовала "подъём", и повела к лодке. Кора грузила сумки, шлёпая по отмели.
Петро, сидя у дерева, незаметно и терпеливо растягивал связывавший колени старый ремень, и теперь, поднявшись на ноги, почувствовал, что петля вот-вот свалится наземь. Вдруг на другом конце островка взревел мотор невидимой за деревьями лодки. Йенс чуть повернула голову на звук, отвлеклась на секунду. Это был шанс, и упустить его мужчина не мог.
Сбросив с ног путы, он наклонился вперёд, перенёс вес на левую ногу, а правую резко выбросил назад. Отставной чекист вложил в этот удар всю накопленную за последние часы злость. Синка отлетела метра на три и обрушилась в ракитник. Беранец бросился за ней, спеша добить ошеломлённую девушку ногами. Кора тоже оглянулась на звук, но мгновением позже. Она увидела барахтающуюся в кустах сестру и летящего на неё мужика.
"Раз" — девушка сунула руку в сумку и схватила пистолет. "Два" — выхватила оружие, направила его в цель, большим пальцем выключив предохранитель. "Три" — нажала спуск, затворная рама "ТТ" дважды дёрнулась, выбрасыватель плюнул гильзами. А на счёт "четыре" Коре стало страшно — сдерживая рвущийся из груди крик, она метнулась к раките. Синке показалось, что пули могли задеть сестру.
Прозевав классический "уширо", Йенс просто взбесилась. Уже сгруппировавшись, чтобы одним движением вскочить, она заметила в руке младшей пистолет, и предпочла остаться в горизонтальном положении. Два негромких хлопка — взбунтовавшийся пленник рухнул наземь. Руки его так и оставались скованными, мужчина пропахал по земле небритым лицом, лоскутами сдирая кожу.
Бледная как смерть, Кора неслась от лодок огромными прыжками, и старшая поняла — уже можно вставать.
-Ты цела?? — выдохнула сестра.
-Да вроде. — Йенс улыбнулась. -Ну что тут у нас, поглядим...
Девушки склонились над пленником. Бурые пятна расплывались на клетчатой мятой рубашке — одно в районе поясницы, другое между лопатками. Пульса уже не было.
-Сматываться надо, а то будет, как в анекдоте, — хмыкнула старшая.
Кора согласно шмыгнула носом, потом спросила всё-таки:
-А в каком?
-Да вот, встретились как-то два наших бизнесмена, из новых. — Йенс взяла мертвеца за плечи, кивнула младшей — та ухватилась за лодыжки. -Выпили, разговорились...
Труп был каменно тяжёл, Йенс чертыхнулась.
-Первый говорит: "Слышь, на днях с братанами слетал на рыбалку... Ну вощем, короче, закидываю удочку, а тут бац — и сразу клюёт. Ну это, я короче, засёк-подсёк, всё как по науке, и сразу тянуть. Нетянится. Я братков на выручку. Ну ты в курсах, у меня братки знатные, в беде не бросят. Ну, короче, три часа возились, вытащили. Осётр. Пять метров длиной, восемьсот килограмм". А второй ему: "Ты чё мне фуфел тут прогоняешь конкретно?! Я книги читал, осетры, эти самые, больше чем два метра не растут. Урежь осетра нах!"
Вытащив тело на берег, девушки опустили его рядом с носом ближайшей "казанки".
-Рыболов ни в какую — "Да ты ты чё, братан, я тебе конкретно отвечаю — пять метров, я измерял, братки измеряли, пять метров ровно. Ну хошь, в натуре, стрелу забьем?!". "Ну ла-адно, стрелу... слушай лучше мою историю", — отвечает другой...
Кора стянула вторую лодку на воду и закрепляла буксир.
-Ты пару минут не смотри на берег, ладно? — Йенс наклонилась над мертвецом, расстёгивая ковбойку, вывернула ему карманы, продолжила. -Так вот, второй говорит: "Вощем ходил я как-то раз на охоту. Ну, взял свою конкретную помповушечку — у кабана бошку в клочки разрывает. Хожу, типа, по лесу, бац — морда лосиная прямо из кустов, ну, ясно, шарахнул в упор. Вощем лося завалил, а тут егерь на меня вылазит. У меня, как назло, ни разрешения на ствол, ни разрешения на охоту. Чё делать — короче, егеря тоже порешил... Тащу его в овраг, листьями-ветками присыпать, а тут по дороге "нива". Пять человек. Меня заметили — пришлось всех положить. Раз уж на мокруху пошел, на хрена мне свидетели..."
Рассказывая байку, старшая взрезала трупу брюшину — чтобы не всплыл, набросила на шею верёвочную петлю. Голос синки не дрогнул:
-Первый смеётся: "Ну ты го-онишь, братан!" "Я? Ты лучше урежь осетра!" "Нет", — рыбак стоит на своём. "Был осётр, пять метров, зуб даю". "Был? А я вот веду "ниву" со жмурами к обрыву — поджечь да столкнуть, а тут как на грех автобус туристов — тридцать два человека. И на меня пялятся, тачка-то дырявая вся, внутри мертвяки в кровище... Хорошо, хоть патронов с картечью хватило". "Че-его?!" — рыбак начинает злиться — "Совсем охерел?!" "Да нет" — говорит охотник, -"Но ты всё-таки лучше урежь своего осетра, а то я полрайона перемочу..."
Йенс столкнула в воду дюральку с мотором, оглядела берег. Склонилась, подобрала с песка гильзу, на отмели, в полуметре отыскала вторую. Размахнулась, запустила маленькие цилиндрики далеко в воду.
-Вот и я говорю, чтобы нам автобус туристов не дождаться, давай-ка мотать отсюда...
В "казанку" с подкрашенным номером перегрузили оставшиеся полными канистры. Теперь, когда сёстры снова остались наедине, от лодки-прицепа решили избавиться — очень уж несуразный расход топлива получался. Со второго мотора Йенс сняла свечи, хотела свинтить и карбюратор, да времени не было.
