Втащив тяжёлую повозку наверх, рабыни могли немного передохнуть. Как только погонщик разрешил это, Хлоя отрешённо плюхнулась в пыль, растянувшись под повозкой. Мухи чёрными роями закружились над потными, грязными телами женщин. Между полузакрытыми веками сестры едва просвечивали полоски белков, свидетельствовавшие о приобретённой привычке никогда не расслабляться.
Я вглядывалась в её искалеченное лицо, читая мысли. На долю сестры выпало, пожалуй, всё-таки поменьше страданий. В основном, это была тяжёлая и грязная работа, да мужские издевательства. Жестоко наказывали её лишь несколько раз, и без такого изощрённого садизма, как в своё время меня.
Вдруг глаза Хлои широко раскрылись, взгляд стал кровожаден, она заскрипела зубами, сгорая от жажды отомстить всем и вся. Приступ ожесточённости сменился мечтой о смерти: жить в непрестанных мучениях больше не было силы. Замыслив самоубийство, Хлоя никак не могла найти путь его осуществления. Внезапно, её осенило...
Домашние рабыни перенесли в кувшинах привезённую воду, и пинки надсмотрщика заставили Хлою и её товарок по несчастью выбраться из тени. Повозка покатилась под уклон, погонщик сидел наверху, тормозя, дабы не потерять управления, а невольницы понуро трусили рядом. Пройдя последний поворот, погонщик всегда отпускал тормоз, чтобы заставить прикованных мчаться изо всех сил. Если какой-нибудь женщине в этот момент случалось упасть, повозка за руку волочила её по камням, покрывавшим нагое тело несчастной глубокими ранами. Сестра теперь была впереди, дожидаясь максимальной скорости.
В этот раз боги оказались к ней благосклонны. Гремя деревянными колёсами, телега неслась во весь опор, и рабыни бежали огромными шагами. Уже зная, что произойдёт через мгновение, я видела, как Хлоя рванулась вперёд. Собрав последние силы, она смогла обогнать повозку, натянув свою цепь. Спутанная копна густых волос трепалась за спиной, словно чёрный флаг освобождения.
Ещё шаг — и она, повернувшись, беззвучно и стремительно нырнула под колесо...
Точно в бредовом сне я увидела, как повозка с хрустом размозжила голову. Завизжали невольницы, пыльная дорога окрасилась широкой кровавой полосой. Страшный экипаж тряхнуло, и маленькое истерзанное тело бешено запрыгало в клубах пыли, оставляя на острых камнях кожу и плоть...
* * *
-Ты Артемис? Артемис Аксиопена, Богиня, воздающая по деяниям! Я узнала тебя! — Хлоя произнесла это на греческом, звучном языке моей пятой, земной родины.
Словно луч солнца озарил чёрные бархатные глаза, в сознании сестры пронеслось: "Боги пощадили, я умерла и теперь избавлена от страданий!"
Внутренне я усмехнулась — почти те же мысли, что и у меня тогда. Можно было, конечно, принять облик прежней Элос, но так лучше для сестры: сейчас ей легче поверить, что она на Олимпе, чем в то, что мы с нею живы.
Хлоя утопала среди лазоревых кружев подушек, рассыпанных по кровати голубой спальни. Очаровательное лицо, всё тело сестры избавилось от страшных следов перенесённых ею страданий. Хлоя не сводила глаз, разглядывая меня с восторгом и страхом. Решила: "не стоит лежать в присутствии Богини", тут же поднялась, молитвенно сложив ладони.
Обласкав взглядом фигурку сестры, я поймала себя на мысли, что уже представляю Хлою в своей постели! Чёрт! Однако и развратилась же я в последнее время!
А она смотрела на меня невинными лунными глазами, не подозревая, о чём раздумывает "Артемис".
ВЛАСТА
Утром все мы приветствовали друг друга в большом бассейне. Дэфа откровенно разглядывала новеньких. Вета и Хлоя были похожи — маленькие, изящные, по-девичьи слабые, с едва заметными холмиками грудок. Землянка пошире в бёдрах, с более круглыми ягодицами и икрами. Вета вообще напоминала подростка — хрупкие ножки и руки, правда, изящной, отточенной формы. Она в своё время и привлекла меня контрастом непорочной внешности и довольно рискованных манер...
Лица девушек отличались больше: Хлоя жгучая брюнетка, с прямыми и жёсткими волосами, Вета, напротив — вся в крупных светлых локонах. Брови амьанской красавицы разлетались кверху и в стороны, у Хлои они были аккуратно закруглены. Одинаково грустные глаза девушек заметно разнились формой: раскосые, узкие хортосские — у Веты, и овальные, навыкате — у сестры Элос. Филигранно тонкий нос Веты был бы противоположностью тяжеловатому, сросшемуся со лбом носику Элос, если б оба не оказались довольно большими. Чувственные губы украшали обеих, только у Веты нижняя была больше. Вообще, лицо Веты смотрелось суховато-острым, скуластым, хищно заострённым, а в девушке с Земли бросалась в глаза мягкость, незащищённость, подчёркнутая меланхоличной печалью глаз.
Не обладая даром чтения мыслей, но имея достаточный опыт, Вета кожей почувствовала пристальные взгляды новых подруг, особенно Дэфы. Глаза их встретились, я почувствовала, как приятно Вете внимание такой сильной, красиво сложенной девушки. А ещё этот опасный взгляд, старый шрам через всю щёку! Моя маленькая хищница всегда была неравнодушна к крутым девчонкам...
Она медленно сделала несколько кокетливых шагов, потом овладела собой, оглянулась на меня и покраснела.
Дэфа безмолвно оправдывалась, в свою очередь: "...не думай, я не соблазняю её".
Не ответила конкретной мыслью, но тёплое чувство, отосланное обеим, дало понять, что я не в обиде и всё понимаю.
На самом деле я мечтала, чтобы все мы стали подругами — каждая для каждой и все вместе.
Вернула к жизни свою младшую сестрёнку, и очнувшаяся Анне сразу засыпала меня сотнями беспокойных вопросов:
-Власта! Я жива?! Что это было? Где мы? А деньги? Да что это с твоим лицом?!
Хорошо, что она вообще меня узнала, — в сорок два-то года.
Сказала сразу. Она схватила меня за плечо, изумлённо вытаращив глаза. Крепко, по-отцовски, выругалась, но поверила.
-А что теперь все нагими ходят? — сестра неожиданно хихикнула, помахав в воздухе голыми икрами. -И вообще, легко как-то, мы что, не на Поллуксе?
Ей пришлось рассказывать намного дольше, чем Вете, на целых двадцать два года.
Анне то и дело удивлённо вскрикивала и ошеломлённо переспрашивала, подпрыгивая от восторга. И всё это с бурей неистовых восклицаний и шаловливых гримас, которые, надо сказать, очень шли сестрёнке. Глаза её, и без того большие, временами становились невообразимо огромными. Например, когда она слышала о боях с ансартами, восстании флота, о каперстве... Я чувствовала, что Анне искренне гордится мною, и мечтает о такой же жизни.
-Ты научишь меня всему? Я хочу быть тебе хорошей сестрой, адмирал Касс! — на щеках Анне выступил румянец, посерьёзневшие глаза запылали вдохновением.
Глава 19. СУДЬБА ВОЗНАГРАДИТ ОТВАЖНЫХ
ВЛАСТА
Возвращение Арен тревожило меня — всё-таки она сама решила уйти из жизни.
Увидев моё лицо, она мгновенно посерела. Судорожно провела ладонью перед глазами, как будто прогоняя наваждение, потёрла рукой в том месте, куда ужалил смертельный луч.
-Хочу предложить тебе кое-что... — негромко произнесла я.
Как и все вернувшиеся, в первые мгновения Арен ничего не понимала. Слабо улыбнувшись, как тяжелораненая, подумала: "Это что за место?"
Специально для встречи с нею я вообще убрала из розовой спальни все интерьеры. Мы как будто висели в тумане — я и она, ничего больше.
-Ты решила уйти из жизни... Каждый имеет на это право. Тогда, много лет назад, я очень страдала. Искала твоего жениха, но гад успел удрать с Ониска.
Арен не сводила с меня напряжённого взгляда.
-Сейчас многое изменилось. Теоретически, все могут жить вечно, позабыв о болезнях и старости, — я сделала паузу, чтобы дать ей время осмыслить. -Мне представилась возможность вернуть к жизни погибших подруг, и я предлагаю тебе это. Ты можешь быть с кем хочешь — с мужчиной или с женщиной, остаться с нами или уйти. Проблем, заставивших тебя нажать тогда спуск, сегодня нет... Конечно, это не означает, что проблем нет вообще...
Непередаваемая буря чувств, пронёсшаяся в душе Арен, отразилась на потрясённом лице. Обрывки мыслей, эмоции, переполнявшие её, даже мне были иногда не совсем понятны. Но главное, о чём она думала, было: "...так она помнила обо мне много лет???"
Усилием воли овладев собой, Арен спросила:
-Какой сейчас год? — голос её вдруг сорвался, она закашлялась.
-Девять тысяч двести сорок седьмой. Я пережила тебя на двадцать лет, а потом шестьсот два года спала в анабиозе.
-А мне сейчас сколько? — беспокойно шевельнулась Арен, и я услышала в мыслях, что она хочет взглянуть на себя в зеркало.
-Столько же, нет и тридцати, — успокоила я её.
"Вот, теперь она будет старше... А эта причёска намного лучше, чем колючий "ёжик" — пронеслось в голове подруги.
-Власта, скажи, зачем я тебе сейчас, ведь ты можешь всё, у тебя много красивых женщин, наверное, ты очень богатый, могущественный человек, раз можешь возвращать из небытия? Что я для тебя? — она пытливо глянула на меня серьёзными, глубоко запавшими глазами.
-Ты — моя жизнь, ты годы моей жизни. Скажи, оттого, что я дышу много раз, каждый из этих глотков становится ли для меня менее ценным?
Арен вздохнула, смуглые щёки южанки вернули нормальный цвет, на лицо набежала улыбка облегчения: "Ну поцелуй же меня наконец!!!" — подумала она.
Дворцовый интерьер розовой спальни вернулся на место, и Арен, отдыхая в моих объятиях, восторженно рассматривала скульптуры. В любви она была противоположностью Вете — мягкая, ласковая и романтичная. Пальцы были всегда нежны, прикосновения — легки, словно дуновение ветра.
Я подумала — они хорошо дополнят друг друга. Вета бывала разной, но подлинным лицом хортоски была яростная, ненасытная страстность, изощрённая до садомазохизма. В постели она становилась бешеной, утрачивая всякий контроль над собой, доводила себя и меня до совершенного изнеможения. Царапалась, кусалась, принималась щипать себя, вскрикивая от боли и всё сильнее возбуждаясь. Она должна была трахнуться сотней невообразимых способов и затолкать в себя всё, что было можно — только тогда успокаивалась, чуть дыша от усталости. Вот темперамент Дэфы немного напоминал мне Вету, недаром они сразу обратили внимание друг на друга.
Ещё тогда, на "Победителе", заметив у Веты способность возбуждаться от несильной боли, я с удовольствием подыгрывала ей. Через несколько дней после отхода с Хортоса мы захватили транспорт "Вотара", и я была уверена, что Вета станет достойной сменой Вилар в моих развлечениях с пленницами. Не ошиблась...
Полюбопытствовала, кто чем занимается на "Солнце". Элос была в центральном зале, на вахте, Дэфа с Ламеном упражнялись в стрельбе, а все пять девочек впитывали информацию, полулёжа в виртуальных шлемах.
-"Ну, как там, ничего нового?" — мысленно обратилась я к Элос.
-"Да нет, на курсе. Похоже, мы можем переправлять души в одиночку, втроём дело пойдёт быстрее. Триста двенадцать человек возьмём с "Победителя", а где ещё почти пятьсот десантников?"
-"Надёжнее погибшие — они уже прошли через всё это, можно в какой-то мере предвидеть их поведение в критической ситуации. В сражении при Шитобе мы легко найдём и больше, только выбирай!"
Побеседовав таким образом, я мысленно вернулась в спальню. Глаза Арен были уже закрыты, и она едва заметно шевелила губами во сне...
* * *
Тогда мы должны были захватить тенсийский караван, но нарвались на сторожевых псов, маскировавшихся под транспортники. Их было четверо — крейсер и три эсминца. "Йитард" и "Ялст" связались с эсминцами, я решила потягаться с крейсером. Использовать можно было только преимущество в ходе, что мы и делали, до поры до времени.
Пока я бегала от него, огрызаясь ракетами, наши ухайдакали тенсийца и остались в равных условиях, два на два. Противник попался опытный, было нелегко, повреждения имели уже все корабли. Я боялась за двигатель, и "Таркон" под моим управлением вертелся, словно уж на сковородке.
Резко увеличив скорость, обошла дерущиеся эсминцы, и с неожиданной позиции атаковала одного из тенсийцев. Наши ракеты достигли цели, сверкнул взрыв — и второй вражеский эсминец потерял ход, двинувшись куда-то в сторону по сложной траектории. Его бы добить, да этот чёртов крейсер! Вот он, уже в опасной близости. Я опять рванула в сторону, надеясь, что тенсиец погонится за "Тарконом". Но он явно не собирался преследовать, и начал заходить для атаки по кораблю Жесса.
Поняв свою ошибку, я скомандовала ребятам разойтись в стороны, и развернула эсминец с такой перегрузкой, что у самой щёки отвисли. Казалось, заскрипел даже корпус корабля, но "Таркон" и его экипаж выдержали. Я понеслась навстречу на полном, выжимая из реактора всю его силу. С такого расстояния стрелять было бессмысленно.
Тенсийский крейсер пытался преследовать "Йитард", как будто бы знал, что тот не может дать полного хода. Сейчас их скорость была примерно равна, и Жесс вскоре мог быть настигнут. В свою очередь, я нагоняла тенсийца, но он этого словно и не замечал. Только сделав залп, я добилась того, что крейсер оставил в покое "Йитард".
Но в это мгновение в углу экрана полыхнуло, и капитан "Ялста" Екар завопил, что его корабль поражён сразу двумя ракетами. Видимо, это не был наш лучший день — буквально через минуту по ракете в двигатели получили я и Жесс. И оттого, что последний эсминец тенсийцев тоже потерял ход, легче не стало: крейсер-то остался цел и невредим!
Теперь уже не особенно торопясь, неповоротливый ублюдок развернулся, чтобы поодиночке добить нас, беспомощно болтавшихся в пространстве. Экипажи судорожно пытались вернуть своим кораблям способность двигаться, но времени на это не осталось. Его было ровно столько, чтобы выпить за упокой собственной души.
Все наши семнадцать оставшихся "ТОРов" ушли навстречу угрожающе росшему в центре экрана тенсийскому крейсеру. "Бессмысленная жертва", — опустошённо думала я тогда, выжидая момент для последнего залпа. Им было нечем остановить боевой корабль такого класса.
Истребители с кораблей Жесса и Екара тоже навалились на тенсийцев, в результате грандиозной бойни нескольким "ТОРам" удалось добраться до крейсера. А он был уже на расстоянии выстрела от недвижимого "Таркона".
Тогда в динамиках рубки прозвучал неожиданно спокойный голос Вилар:
-Власта, я люблю тебя, слышишь? ...Будь счастлива...
И ударила слепящая двойная вспышка.
Нас качнуло, а тенсиец стал неуклюже заваливаться, потерял ход и управление, пошёл по инерции боком, едва не столкнувшись с "Тарконом".
Сотни людей и три онискианских корабля были спасены.
Уцелевшие пилоты прибыли для доклада. Это были кэплей Хорн и второй лейтенант Лира Дэй, оба крепкие, небольшого роста. Они победили в жестоком бою, это было ясно по лицам: багровые пятна кровоподтёков от лопнувших при большой перегрузке капилляров, опухшие глаза, налитые кровью.
-Первый пилот Вилар Санин и пилот Долл Ринк ценой своих жизней поразили тенсийский крейсер. Рядом была пилот Дей, — доложил Хорн.
-Расскажи, как она погибла, — обратилась я к Лире не по Уставу, и не узнала своего голоса.
