Родная кровь

— Как дела, Вернон? — "Петуния" улыбается мужу. Толстяк, энергично взмахивая вилкой, вещает о том, какой идиот этот Лесли, отправил дрели на склад в Уокинг, хотя нужно было в...

Обычный семейный ужин.

Через час, когда семейство Дурслей крепко засыпает, я на полную открываю газовые краны.

Взрыв слышен даже из Уокинга.

* * *

Мое отсутствие в Хогвартсе проходит не замеченным. Не только у меня дела вне школы — Филиус Флитвик ездил за книгами, преподаватель Зелий же отлучался за какими-то только ему ведомыми ингредиентами. Дамблдор вообще отсутствует дня три.

А по возвращении он приглашает меня в свой кабинет. Пока я иду, успеваю передумать все на свете и приготовиться ко всему, к чему можно, но мое участие в убийстве "Петунии" и ее семьи вовсе ни при чем.

— Эва, вы можете придумать головоломку для детей лет... одиннадцати? — интересуется у меня директор школы и уточняет: — Для магглорожденных.

— Насколько сложную? — задумываюсь.

— Чтобы можно было разгадать минут за пять-десять. Ну, или хотя бы минут за пятнадцать.

— Для магглорожденных одиннадцати лет — а это первый курс — придется делать с упоминанием только маггловских вещей, — поясняю. — Могу сделать. А принцип головоломки? Насколько большая она должна быть? Для команды или в одиночку решать? Или это посидеть вечером одному? Тогда кроссворд могу нарисовать.

— Кроссворд... О, кроссворд подойдет! — непонятно чему радуется Дамблдор. — Я буду вам признателен.

— Через неделю принесу, — киваю.

* * *

Ожидаю, что смерть семьи, в которой жил Гарри, будет хоть как-то упомянута, но Дамблдор, как и другие преподаватели, молчат, словно ничего не произошло. Я, соответственно, тоже делаю вид, что не в курсе произошедшего.

Гарри же ведет себя странно. Он словно витает в облаках. За завтраком, как и за обедом, ест механически, глядя перед собой в пространство. Меня это беспокоит, и беспокоит сильно.

В гостиную факультета Гриффиндор я могу войти только с разрешения декана факультета, но Минерва МакГонагалл вряд ли допустит меня в свою "вотчину". Кто она — и кто я? Простая преподавательница каких-то магглов...

Или же Магистр Ритуалистики, Эва Мареш?

Упрощенный и укороченный Ритуал Призыва я сотворяю за три минуты. А еще через две передо мной оказывается призрак в парике и заляпанной кровью мантии.

Кровавый Барон, призрак, "приписанный" к факультету Слизерин.

— Доброй ночи, Барон, — здороваюсь.

— Не могу ответить вам тем же, Мастер, — голос Барона сух и холоден. — Чем обязан?

— Мне нужно, чтобы кто-то из вашей бестелесной братии следил за одним из учеников факультета Гриффиндор, — говорю Барону. — И без оповещения Дамблдора.

— Вы уверены, что я соглашусь? Я не Пивз, чтобы изгнать меня, вам нужно будет потрудиться.

— Считаете, что мне будет сложно? — усмехаюсь.

— Нет, но это привлечет внимание Дамблдора, которого вы так не хотите, — призрак подлетает ближе. — Что он сделает с Мастером Некромагии, который вздумал практиковать в стенах Хогвартса?

— Думаю, вам уже будет все равно, — пожимаю плечами. — Я не просто Мастер — я Магистр. Я знаю не только изгнание. Но и развеивание, упокоение, запечатывание в артефакт... Мне несложно проделать это даже одновременно со всеми вами. Со всеми призраками Хогвартса. Но, господин Барон, наше общение может перейти от угроз к взаимной выгоде.

Барон молчит, но в его молчании я слышу заинтересованность.

— Перерождение. Трем из вас.

Молчание становится задумчивым.

— Каждому, — произносит Барон через полминуты.

Улыбаюсь и включаюсь в торг.

* * *

Маггловский кроссворд, говорите? Раз плюнуть. Не мудрствуя лукаво, я отлучилась в ближайший город от Хогвартса, Эдинбург, и там купила несколько детских журналов. Собрав воедино несколько кроссвордов, получила искомое.

Никаких вопросов, касающихся мира магии — только маггловские, типа "На какой цвет светофора положено переходить улицу?"

Придирчиво оглядываю пергамент, на котором начерчен мой кроссворд. Вообще его может и семилетка разгадать, но Дамблдор вряд ли заметит такие нюансы. А вот то, что ответить на половину вопросов может только маггл или магглорожденный, это факт. Многие дети даже на третьем курсе не знают, что такое светофор.

Сворачиваю пергамент в трубочку.

* * *

А в полпервого ночи третьего января меня выдергивает из постели Пивз.

— Ваше Магистерство, — полтергейст трясется, как осиновый лист и боится поднять на меня глаза, — там... там ваш Поттер... ну... он...

— Что с ним? — смотрю на Пивза, от чего тот съеживается в крохотный шарик. — Говори!

— Он нашел зеркало...

От страха в голосе призрака мне становится не по себе. Тело само выпрыгивает из кровати, нацепляет на себя мантию, навешивает амулеты и артефакты против слежки и еще массы всякой нежелательной дряни, которая может встретиться по пути...

— Какое зеркало? — спрашиваю, прокручивая в голове перечень всевозможной Темномагической дряни, начиная от Зеркала Душ и заканчивая Зеркальными Вратами.

— Зеркало... Erised.

— Какое-какое? — переспрашиваю,

— Erised... — голос полтергейста звучит тише шелеста, — но я отведу.

— Веди, — вылетаю в коридор.

* * *

Пивз приводит меня в заброшенный класс и исчезает, едва я оказываюсь у его дверей. Открываю дверь и обнаруживаю Гарри перед огромным зеркалом в старинной раме, по ободу которой идут буквы. "Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi". На первый взгляд похоже на какой-то язык, но по детской привычке разгадывать ребусы читаю надпись наоборот...

Понятно, почему это зеркало назвали "Erised". "Еиналеж", если не по-английски.

— Мама... Папа... — Гарри протягивает ладонь и касается стекла.

Зеркало показывает самое большое желание человека. У моего Гарри это родители...

— Гарри? — зову мальчика.

Но он меня не слышит. Приходится подойти и взять его за плечо.

— А... профессор Богдан? — Гарри оборачивается ко мне, но потом тут же снова смотрит в зеркало.

— Это зеркало показывает ненастоящие вещи, — тихо говорю племяннику. — Оно показывает то, что ты хочешь. Твое самое заветное желание.

— Так это все... не на самом деле? — голос Гарри едва слышен.

— Нет, — отвечаю, стараясь не смотреть в зеркало. — И оно опасно.

— Чем?!

— Оно заставляет тебя смотреть в себя снова и снова, — поясняю. — И однажды ты обнаружишь, что стоишь... с другой стороны. А на твоем месте — кто-то другой.

— Ну и пусть, — спокойно отзывается Гарри. — Зато там я буду с мамой и папой...

— Нет, Гарри, — говорю ребенку. — Там... там ты будешь со своим худшим кошмаром. То, что ты видишь — обманка. Завлекаловка. То, что тебя притянет. Понимаешь?

— Это... это как ловушка, да? — вскидывается Гарри.

— Да, — киваю. — Пойдем. Не ходи сюда больше.

Когда мы с Гарри выходим из класса, краем глаза я замечаю, как в зеркале на короткий миг проступают черты того, кто там притаился...

— А что вы там видели? — интересуется Гарри, едва поспевая за мной. Веду ребенка за руку, направляясь к башне Гриффиндора.

— Я видела того, кто там сидит, — отвечаю честно.

— А... — глаза мальчика широко распахиваются, делая его на секунду копией Лили, — это ваше заветное желание, что ли?

— Нет, — отвечаю. — Просто... Я Мастер-Артефактор. Подобные вещи не имеют от меня секретов.

— А он... страшный?

Останавливаюсь, оглядываюсь на Гарри.

— Он... Он хуже, чем твой самый жуткий кошмар, Гарри, — серьезно говорю испуганному мальчику. — Поэтому... не ходи.

— Не пойду, — Гарри зябко ежится.

* * *

К себе в комнаты возвращаюсь после того, как убеждаюсь, что Гарри благополучно оказывается в башне Гриффиндора. И только усевшись в кресло и прикурив сигарету, начинаю осознавать произошедшее.

Зеркало с Невоплощенным. И ребенок. Не Окклюмент, без амулетов. Не первый раз уже смотрелся в него. И не факт, что он не пойдет смотреться в него снова — Невоплощенный вряд ли отпустит свою жертву.

Встаю из кресла и гашу сигарету.

"Erised" нужно уничтожить.

Но, к моей огромной досаде, зеркала в пустом классе, который я покинула не больше десяти минут назад, уже нет. Я еще раз проверяю, правильно ли я пришла, заодно заглядываю в соседние помещения.

Классом я не ошиблась, но оно отсутствует.

И это мне крайне не нравится.

Шагаю прочь в задумчивости.

* * *

С Кровавым Бароном мы договорились, что Перерождение будет проходить циклично. Сперва отправится Серая Дама и еще двое призраков, через месяц — еще трое. И так до тех пор, пока не уйдут все. Кровавому Барону же я сделаю отвязку от Хогвартса и привяжу к артефакту Защитника, который будет находиться у меня или у Гарри. Барону придется исполнять роль духа-охранника в течение ближайших ста лет. Ритуалы же займут времени до июля, как раз до конца учебного года.

Все-таки призраки — полезные. Они подсказали мне, что Ритуалы Перерождения можно проводить в Запретном Лесу, а не в Хогвартсе. В Запретном Лесу, даже если Дамблдор что и учует, то вряд ли побежит туда ловить ритуалиста, то есть меня, позволяя мне благополучно все закончить.

Но для Ритуала Перерождения, как и для большей части подобных, нужна жертва. И, разумеется, откормленная. В отличие от Ритуала Кровного Поиска, требования к откормке не такие жесткие, но, тем не менее, без помощи Андерсона мне не обойтись.

К нему я обращаюсь в первый же день, когда студенты возвращаются с каникул. Я не уточняю, для какого именно Ритуала мне нужны жертвы — просто выдаю список трав и катренов. Он выслушивает меня и кивает.

— Хорошо, профессор Богдан. Каждый месяц к растущей луне по одному белому голубю. Все сделаю.

— Вы опять меня выручаете, — улыбаюсь.

Андерсон снова кивает, а затем, видимо, что-то решив для себя, произносит:

— Профессор, а какие предметы вы вели в Дурмстранге?

— Артефакторику, — отвечаю то же, что и Дамблдору в свое время. — Я Мастер-Артефактор.

— О! — восхищенно приподнимает брови Андерсон. — Эм... профессор, а можно у вас получить консультацию... по профилю?

— Разумеется. Что именно вас интересует?

— Это... это лучше обсудить не здесь, — Андерсон кидает быстрый взгляд на стену и потолок, подразумевая наличие "прослушки". — Скажем, если в ближайшую субботу... в "Кабаньей голове" в Хогсмиде?

— Вполне, — соглашаюсь. — Буду рада вам помочь.

* * *

"Кабаньей Головой" оказывается задрипанный трактир. Его владелец, до ужаса похожий на Дамблдора, окидывает меня равнодушным взглядом и отворачивается. Я прохожу к пустому стулу, стараясь не обтирать мантию о грязные углы, но меня останавливает голос Андерсона.

— Профессор Богдан!

Оглядываюсь. Ричард Андерсон делает мне приглашающий жест наружу. Поправляю сумку, в которой лежат необходимые мне принадлежности, выхожу.

— "Кабанья Голова" была лишь предлогом, — произносит Андерсон. — На самом деле разговор будет не здесь. И... профессор, консультация нужна не мне, а одному... влиятельному человеку.

— Почему же он не обратился ко мне напрямую? — смотрю на слизеринца.

— Не совсем так. Ему нужен специалист, который мог бы определить один артефакт. Неважно кто. Обращаться к британским умельцам опасно, а иностранных еще надо найти. А вы, во-первых, Мастер Артефакторики, во-вторых, выпускница Дурмстранга, значит, предубеждений против Темных вещиц не имеете. В-третьих, вас тут мало кто знает, поэтому...

— Ясно, — усмехаюсь. — А, в-четвертых, вы, похоже, очень задолжали этому влиятельному человеку, поэтому стараетесь не просто свести меня с ним, но и подчеркнуть свое участие в этом.

Андерсон неудержимо краснеет, сбивается с шага и жалобно шмыгает носом.

— Э... ну... как бы... да, в общем.

— Как зовут-то вашего... "влиятельного человека"?

— Э... Малфой, — признается Андерсон. — Люциус Малфой.

— Председатель Попечительского Совета? — вздергиваю бровь.

— Ну... ну да.

— Хорошо.

Когда мы отдаляемся от Хогсмида на приличное расстояние, Андерсон достает из-за воротника небольшой амулет.

— Многоразовый портключ. К нам домой, — поясняет он и протягивает руку.

Вздыхаю и крепко сжимаю ладонь слизеринца.

* * *

Дом Андерсонов оказывается большим ладным коттеджем посреди живописного парка. Видно, что парк не сажали, а лишь облагородили участок дикого леса. Мы приземляемся рядом с воротами. Андерсон прижимает руку к створке, и только после этого они распахиваются.

— Ричард? — строгая дама лет сорока глядит на нас. Она удивительно похожа на моего спутника, и я понимаю, что это, скорее всего, его мать.

— Мама, — Андерсон подтверждает мою догадку. — Профессор Богдан, позвольте вам представить мою маму... Айрис Андерсон. И, мама, это профессор Богдан.

— Эва Богдан, — представляюсь.

— Рада знакомству, мисс Богдан, — кивает мне миссис Андерсон. — Добро пожаловать.

— Взаимно.

Меня приглашают в дом, проводят в комнату.

— Это вы Мастер Артефакторики, которого мой сын обещал Малфою? — интересуется миссис Андерсон, когда мы устраиваемся в кресле с чашечками чая.

— Да, миссис Андерсон.

— И преподаете маггловедение?

— Почему бы и нет? — пожимаю плечами. — Я полукровка. В жизни магглов разбираюсь.

— И это вам мой сын откармливал козла?

Прямота собеседницы немного шокирует. Я едва не давлюсь чаем, но согласно киваю.

— Да ладно, мисс Богдан, — фыркает миссис Андерсон. — Я, признаться, удивилась, когда Ричард рассказал, чей этот козел и для каких целей. Но не более того. Знаете, мы никогда не поддерживали всю эту политику Дамблдора с запретом Магии Крови. После падения Лорда старик как взбесился — все запрещает. Половина Родовых Амулетов стали внезапно запрещенными... Специалистов по Темным Артефактам днем с огнем не сыщешь. И по проклятиям. Либо в Азкабане, либо убиты. Либо сбежали из страны.

— А артефакты остались, — понятливо киваю.

— Конечно, остались, — соглашается миссис Андерсон. — Знаете, скажу вам по секрету — бросайте вашу школу и магглов, займитесь артефактами. К вам очередь до Лондона выстроится.

— Ага. Только авроры в ней стоять не будут, — скептически хмыкаю.

— Не будут, — опять кивает моя собеседница. — Но это маловероятно. С вашим профессиональным уровнем клиентов не на улице находить будете. Очень многие будут заинтересованы не в том, чтобы сдать вас аврорам, а чтобы иметь хорошего Мастера под рукой.

Я собираюсь ответить, но в комнату входит Ричард Андерсон.

— Мистер Малфой скоро прибудет, — говорит он, нервно потирая ладони. — Я... я сказал, что нашел необходимого ему специалиста.

* * *

Малфой заявляется через полчаса. Я с интересом оглядываю платинового длинноволосого блондина с тростью. Его лицо кажется мне знакомым, но потом я вспоминаю, что видела среди слизеринцев-первокурсников такого же белобрысого мальчишку — по всей видимости, его сына.

— Люциус Малфой, — представляется блондин, с неменьшим интересом оглядывая меня.