Оратай

* Пожад — светило этого мира. (Прим.авт.)

Поправив литовку, сложив в погребе комплект еды на завтрашний день, смазал колеса повозки и уж было собрался посмотреть узел, которым меня наградили, да глянуть кошель, посчитать чешуйки копиек, как в ворота постучал паренек лет восьми. Всё лицо было красным от напряга, запыхавшийся он тащил куль килограмм на пятнадцать.

— Ты что ли полоумный Онисим? — Спросил он прищурившись

— Чего? — В некотором шоке ответил я.

— Да мамка наказала отнести куль с горчой полоумному Онисиму, коли тот и вправь дает муку за нее, "а то нас великое множество, лишняя мука не помешает, коли полоумному не гожа". — Передразнил он кого-то.

Усмехнувшись на такое заявление я сказал, — я Онисим, токма не зови полоумным, то обидно. А "великое множество" энто сколь?

— Вестимо, мамка, бачко, Марфа, Мира, Аля, Маля, Ждана, Яся, Броня, Изя, Боря, Лад, да я. Во! Не счесть. — Сказал он загибая пальцы, когда пальцы закончились он немного смутился, но тут же опустив руки продолжил без счета.

Хм... Изя?

— Ну, Изослав, братец мой молодший, о руке с половиною летов.

— Ладно, постреленок, пошли в амбар муку мерять будем.

Как меру взял ковшик литра на полтора. Получилось восемь с половиной ковшей горчичного семени и я честно отмерил четыре с четвертью ковша муки в тот же куль. Парнишка недоуменно посмотрел на куль, все еще не веря, что за такую дрянь можно чистую муку отвешивать и видимо пока я не передумал, порскнул вон из калитки, только пятки мелькали.

Не успел я добраться до своей ухоронки с наградой, как у калитки вновь послышался шум. Выглянув со двора, увидел с десяток ребят разного возраста с кулями примерно от пяти до десяти килограмм и двух женщин, да у каждой аж по два ведра полные горчицей. Через пару часов, раздав почти половину муки я набрал полную кадь семян горчицы, видимо выбрав все, что было у односельчан, а судя по тому, что некоторые по два раза приходили, то часть семени еще и из Силовичей прихватил.

Заявив во всеуслышание, что сбор семян закончил, закрыл калитку и пошел "чахнуть над златом". Им только дай, так они и со всего княжества семян наберут.

Наконец дошли руки. Достал полотно с наградой в которое второпях сунул и кошель от барина. Тридцать копиек настроили на оптимистический лад. Живу! Вместе с теми, что остались от моего "шопинга" в местном "гипермаркете" получается сорок семь, минус 12-14 копиек на выкуп невест, еще пять на муку, 3-4 на семена и разные овощи-фрукты, восемь за аренду пашни, да 1-2 на прочие расходы. Итого выходит в растрату на этом лете максимум 33 копийки, да четырнадцать еще остается. Учитывая, что корова стоит 5-6, а стельная 7-8 копиек, то это просто огромная сумма для обычного крестьянина. Как пройдет страда, половина веси соберется на ярмарку, что проходит в тридцати верстах отсюда, в городище Честеславль. К тому времени я навяжу с десяток пугал на продажу. Сам поехать не смогу, хозяйство не оставишь, но дядька Горазд за малую лихву обещается их продать. Не забыть бы для барина куколку сделать, может тоже малость отсыплет, от щедрот-с.

В холстине, кстати не плохой, я обнаружил конический шелом с защитой переносицы и бармицей, там же лежали наручи накидка на тело типа пончо, только подгоняемая ремешками по бокам, поножи и сапоги-калиги с высокими голенищами. Весь комплект доспеха был очень легким, и из железа в нем были только бармица, обруч по краю шелома, кольчужная защита паха и мелкие заклёпки-застёжки. Присмотревшись я понял что все это богатство сделано из шкуры зурога. Судя по всему, я попал на какую-то традицию, потому как обработать нашу шкуру так быстро не могли, а представить себе стоимость этого комплекта было просто страшно. Такой комплект не каждый сотник мог себе позволить, а тут крестьянин.

Прибрав доспех, так, чтобы можно было быстро взять, обиходил живность и лег спать.

Наутро пришло воспоминание из далеких советских годов о майских демонстрациях. Ей богам, люди шли в поля как на великий праздник.

Я тоже присоединился к процессии. Когда пришли на поле, молодые девушки завели хоровод с веселой, хоть и протяжной, песней. Мужчины, все от мала до велика, притопывали и прихлопывали в такт. Зазвучала пара рожков, засвистали переливчатым гомоном свистульки. Вытащив из толпы паренька лет тринадцати, девушки закружили его в хороводе. Парень млел от всего этого, но совершенно не терялся и принимал активное участие в танце. В итоге хоровод раскрылся выпустив молодого человека и его сверстницу в поле. Они вместе, под пение хора девушек срезали и связали первый сноп и передали его прямо в руки Велиру и Авдотье, пожилой супруге старосты Радного. Пары низко поклонились друг другу и жрец воздел сноп вверх. При этом грянул гром и в воздухе резко запахло озоном, хотя на небе ни облачка, да и молнии не было. Я с испуга присел, а люди вокруг расцвели улыбками и поклонились первому снопу. Поспешно согнув спину, в шоковом состоянии, я судорожно размышлял о том, что в этом мире боги забили болт на принципы невмешательства.

Глава 5.

Пять дней как проклятый вкалывал я в поле, кося по холоду, а по жаре вязал снопы и отвозил их на хранение. Мужское население оценило скорость работы литовкой, однако неодобрительно качали головой глядя, сколько зерна теряется при уборке. Но я нашел способ значительно снизить потери. Связав большую метлу, сметал потерянное зерно в кучи вместе с мусором и землей, да так и собирал. Потом будет время очистить, а пока главное скорость. С полем удалось справиться только благодаря тому, что я прежний лентяйно его засевал и на пяти гектарах пшеницы как таковой было от силы половина, причем кусками то там, то сям по всему полю. Когда закончил, ко мне подошел староста и спросил, когда и чем буду платить за поле. Подготовленный Гораздом к этому вопросу, отдал три копийки за это лето и пять за следующее. Почему пять? Да потому, что если платишь в конце лета надо за стандартную делянку отдать либо шесть четей отборного зерна, либо три копийки, а если платишь заранее, то на шестую часть менее. В центральных областях эти цены выше в несколько раз, и многие крестьяне выселяются в сторону чуди только из-за большого количества дешевой земли.

Решил я взять в следующем лете две делянки. Казалось бы не логично, в этот-то раз еле с половиной справился. Только в следующем лете у меня две жены будут, найдется и кому за хозяйством приглядеть, и в поле помочь. Да и не собираюсь я их целиком злаками засеивать.

Хочу посадить репу, так как её можно высеивать раньше большинства других посадок, горчицу, горох и многое другое. Если грамотно распределить площади, то можно без великого напряжения сил, в течение долгого периода заниматься посадками и сбором запасов на зиму. Всему своя очередь.

Распахал поле под зиму, чем сильно удивил соседей заканчивающих сбор урожая. Поскольку поле было на склоне пусть и пологого но холма, я разделил его на части несколькими валами идущими так, что бы сдерживать талые воды и смыв грунта. После, засеял все поле горчичным семенем потратив половину запаса, на что удостоился межмирового жеста с пальцем у виска всё от тех же соседей. Самое тяжёлое было пройти весь этот участок деревянной бороной, которая постоянно ломалась. Вы спросите, зачем горчицу-то посеял? А потому как она чудесный сидерат*. За оставшееся до холодов время, она успеет вырасти на пятнадцать-двадцать сантиметров, просанирует почву от кучи заразы, а как ударят морозы, ляжет на землю как мульча, став по весне замечательным гумусом.

Хорошо, что мой отец, в том мире, заядлым дачником был, на сельхоз выставках с ним академики на равных общались, обсуждая что-то из мира посевной, вот и я нахватался малость.

Следом взялся за целинную часть поля. На самом деле мне сильно повезло, что мой старый участок оказался с краю общинного надела, по этому, когда я оплатил второй, староста указал на землю лежащую рядом.

Да..., без отвала на плуге я бы и с половиной не управился. Перепахав поле только один раз, до состояния крупных валунов из слежавшейся земли вперемешку с дерном, сделал водосдерживающие борозды и оставил всё до следующей весны.

* Сидераты — это однолетние растения, которые сажают для улучшения химического состава и структуры почвы. (Прим.авт.)

Пока не пошел дождь, занялся огородом. Чеснок сажать еще рано, а вот озимые высеять вполне можно.

Почему на огороде?

Насколько я узнал, здесь сажают только яровые, а ведь озимые это ранние урожаи, разделение нагрузки, и как следствие дополнительные доходы. Понятно, что здешние сорта не подходят для озимой посадки, а значит требуется создавать нужные самостоятельно.

Как-то в детстве, я читал книжку взятую в деревенской библиотеке. Там был рассказ, как один мальчик во время Великой Отечественной Войны, остался вдвоем со старым дедушкой. В зимнее время, они с дедом лущили оставшиеся от молотьбы колосья, и он стал отбирать самые красивые и большие зерна для посадки. Дед поддержал его идею, и по весне выделил ему отдельную грядку. Парень много ухаживал за своей "делянкой" и осенью они собрали с нее урожай. Они вновь, в ручную, перебрали все колоски и отобрали лучшие из них. Потом из этих колосков отобрали лучшие семена. Прошло еще одно лето и собрав урожай, они очень удивились количеству и качеству зерна, которое получилось собрать с одной махонькой грядки. Дед показал председателю колхоза результат, и весной эти семена посеяли на колхозном поле. А потом мальчику сказали, что его семена зарегистрировали как отдельный сорт и этому сорту присвоили имя этого самого мальчика.

Еще в детстве, эта история запала мне в душу. Уже во взрослом возрасте, я пробовал заниматься селекционной работой на даче, однако сложно улучшать то, что многие поколения селекционеров улучшали многие десятилетия. Немного получалось с картошкой, по крайней мере, у нас была лучше всех.

Здесь же не паханое поле, в прямом и переносном смысле. Я запланировал на цели селекции выделить около сотки земли. Одну часть засеял под зиму. Конечно большая часть ростков погибнет, однако выжившие, пойдут на следующее лето, глядишь так два-три года пусть и плохонький озимый сорт но получится.

Другую же часть засею пшеницей яровой, по примеру этого самого мальчика из старой советской брошюрки.

Выделив еще около сотки земли под озимые посадки, типа чеснока и редьки, остальное перекопал под лопату и засеял все той же горчицей.

Буквально через пару часов после окончания запланированных работ в огороде набежали тучи и хлынул ливень перешедший в долгий моросящий дождь. В отличие от нашего мира, здесь дождь не принес свежести, даже стало тяжелее дышать. Прохлада же пришедшая вслед за дождем, не расслабляла после долгого периода жары, а была какой-то знобкой.

Не было никаких сил. Едва приняв живность у пастухов, запер ее по стойлам и упал на лавку. Тяжелый сон свалился на меня как мешок с песком, и с утра последствия были примерно такими же. Толи перетрудился, толи болячка какая пробралась, но в это день решил занять работой с низкой физической нагрузкой, которая к тому же давно меня ждет.

Куклу для князя решил сделать немного побольше барской. Основной идеей было сделать открывающиеся глаза. В принципе ничего сложного нет, поставь грузик на жесткий рычаг, закрепи на нем веки куклы и моргание обеспечено. Только вот мелкой работы очень много. Даже с учетом новых инструментов испортил множество заготовок. В итоге удалось вставить по очереди веки, глазные яблоки и заглушки, что бы все остальное не вылетало. Одной из сложнейших задач стало сделать так, что бы грузик при отрывании глаз не стучал. Справился сузив по краям канавки по которым ходил рычаг. Получилось даже интересней, когда поднимаешь куклу вертикально она просыпается как бы постепенно, а когда кладешь горизонтально, то нужно немного поукачивать и лишь тогда она соизволит "заснуть". Конечно этот эффект продлится не очень долго, лишь пока рычаг не разработает канавки, но смотрится интересно. Дополнительно изваял под куклу небольшой ларец из целого дубового пенька, диаметром сантиметров сорок. Изразцов ваять не стал, да и не умею я, разве что на крышке волну вырезал, поэтому постарался максимально зашкурить, что бы показать древесину и покрыл олифой сделанной из полулитра льняного масла, что прикупил у старосты за копийку, других вариантов покрытия так и не придумал. В принципе сделать лак не сложно, если есть расходные материалы, но чего нет, того нет. В общем, на куклу, ее одежду и упаковку потратил пять дней, отвлекаясь только на обязанности по дому.

Через два дня односельчане собирают обоз и он едет на ярмарку. Этот год оказался богат и набралось аж шестнадцать повозок. Некоторые собирали одну в складчину на 4-6 семей, были люди которые набивали полную повозку сами. Староста же набил две повозки, и еще договорился о месте с хозяином третьей. Большинство повозок собирали заранее, оставляя место только под скоропортящиеся грузы. Горазд несколько раз заходил интересуясь количеством готовых пугал, неизменно уходя крайне недовольным.

Закончив куклу для княжьей дочери, я принялся плести товар на продажу. Навязав три штуки, параллельно успевая принять и обиходить скотину, завалился спать. Завтра сватовство! Надо выспаться...

"Запустив" утреннее хозяйство, я прыгнул на возок к одному из будущих тестей, и мы покатили в Силовичи.

Примерно минут через сорок, проезжая мимо барской усадьбы, мы встретили хозяина оной. Он с сыном, тем самым чей конь подарил мне "благословение богов", и парой помощников двигались нам на встречу.

— Никак дичь сама на охотника идет! — Радостно сказал барчонок.

Барин только хмыкнул в бороду и поинтересовался куда путь держим.

— Дык, жанихаться грядем по малу. — Ответил Горазд за нас обоих.

— Вона как? — Поднял брови боярин. — И до кого же?

— Дык, за Светланою, Людмила дочкой — смущенно ответил дядя.

— Ха... за чудной страхолюдиной? Ну вы и дурни?— брякнул барчонок, за что тут же словил от отца крепкого леща.

— Цыть ослоп! Это тебе красномордых, да мясных телушек все подавай. Внегда поумнеешь? Своего разумения нет учись чужому, тютя. — Зашёлся барин не на шутку. — Кабы моложе была девка, сам бы за тебя сосватал.

Глубоко вздохнув по бестолковому чаду, родитель вновь переключил внимание на нас.

— Возьмете сватом, али не гож? — Лукаво глянул хозяин земель местных.

— Честью великою почтем Никодим Ефимович — Поклонился я в пояс, пока Горазд хватал ртом воздух.

Наша процессия наделала шума. Хотя бы потому, что барин заставил нас заехать на его двор, и погрузив к нам на повозку небольшой сундучок из наполовину рассохшегося дерева, выдал каждому по красиво расшитой рубахе. Лишь после этого собрав довольно представительный кортеж вокруг нас, он дал команду продолжать движение.

Въезд кортежа собрал внушительную толпу. Лицо старосты, когда он выглянул со двора надо было видеть. За краткий миг на нем сменилось с десяток разных выражений, от раздражения до уважения смешанного с удивлением и недоверием. Мотнув головой, в надежде, что все это ему померещилось, Людмил тем не менее бодро метнулся к воротам и впустил на двор нашу компанию.