А Ивик много думала о Кейте. Бродила по роскошному южному парку, выходила поиграть в Медиану — и думала о ней. Как вообще дальше жить, если Кейту приговорят? Если с ней такое сделают? Получается, что Кейта — враг дейтрийского государства. Точнее, государство — враг Кейты.
Сомнения поднимались из давно забитой душевной глуби, взламывая корку заросших рубцов.
Чем мы лучше дарайцев в таком случае?
Если не сопротивляться, позволить им прийти — они не уничтожат всех дейтринов. Не психи же они. Не уничтожили же все население Лей-Вея. Все, что будет — потеря национальной идентичности, идей, потеря всего, что нам дорого. Но так ли уж важно все, что нам дорого? Стоит ли оно такой цены?
В Дарайе тоже много несправедливости и горя. Но именно — "тоже". Как это сравнить, взвесить? На каких весах?
Дарайя не сахар — но мы-то чем лучше?
Люди в Дарайе разучились творить. Говорят, они лишены благодати — но ведь это легенда, это даже не "официальное мнение церкви". Психология утверждает, что дарайцев развращает потребление. В старом Дейтросе уровень потребления также был высоким — но по-другому. Хорошо, предположим, это действительно очень плохо, ужасно.
Но ни одна самая гениальная симфония, ни блистательный роман, ни пленительные стихи не стоят хотя бы одной человеческой жизни. Это несоизмеримо.
В лагере, говорят, невыносимо тяжело. Лагеря — либо в холодных климатических зонах, либо на южных тропических островах, где свои проблемы. В пустынях. Заключенные тяжело работают — Дейтрос не может позволить себе содержать неработающую массу людей. Строят новые дороги, поселки. Добывают руду. Рабочий день 12 часов. Бараки, колючая проволока. Раньше были и сильные перебои с кормежкой, сейчас, вроде бы, с этим стало легче. Охрана... Охраняют лагеря гэйн-велар, конечно, но есть и небольшая часть гэйнов, как везде — для прикрытия в Медиане. Прикрывают они, ясное дело, не только от дарайцев — но и от возможного побега... К тому же в Медиане ставятся постоянные заслоны и ловушки, иначе по крайней мере сильного гэйна нельзя было бы удержать в лагере.
Противно еще то, что официально все это "как бы" не существует. Все знают — но не пишут об этом, не обсуждают, не выносят или почти не выносят на народные советы. Никаких подробностей. Как будто этих людей вышвырнули из общества и больше не надо ими интересоваться.
Лицемерие. Как во всем у нас, с ожесточением думала Ивик. Вот и с браком так же. Официально у нас все добродетельные — все же ходят хотя бы 2 раза в год на исповедь. А на самом деле живут как хотят. Тогда уж лучше жили бы как в Дарайе, без всяких официальных браков, было бы по крайней мере честно.
Еще через неделю в санаторий позвонила Кейта. Ее выпустили. Все обошлось.
— О Господи! Я приеду к тебе, — сказала Ивик, — прямо сейчас собираюсь и выдвигаюсь...
— Не надо! Давай лучше я к тебе, но завтра. Сегодня еще побуду с семьей, а завтра Эль все равно уходит. Я все равно хотела тебя навестить перед отправкой на Триму. У вас там хорошо, тепло. Погуляем.
Ивик покорилась.
Кейта осунулась, побледнела, острое лицо похудело еще больше. Страшненько она выглядела, если честно сказать. Морщины встопорщились у глаз, и стало заметно, сколько ей лет. И настроение подавленное. Ивик было очень жаль подругу, но опять же — чем помочь? Она предложила сходить в поселок, там чудесное кафе, мороженое, вино. Кейта согласилась.
— Что они с тобой сделали? — спросила Ивик. Они шли по широкой горной тропе бок о бок, слева — поросшая мхом бурая стена, справа — в туманном мареве пропасть с темными остро торчащими вершинами елей. Небо поздней осени сияло чистой голубизной.
— Да что со мной сделаешь, — вздохнула Кейта, — ничего такого. Беседовали. Долго. Днем и ночью.
— Кололи, наверное, что-нибудь?
— Ну немного. Да ничего страшного, Ивик. В молодости меня такие вещи вводили в ступор, а сейчас... да ну их.
— Ты уже бывала в Версе раньше?
— Один раз. Я ведь была в плену, помнишь? После этого. Положена же проверка. Тогда меня это очень обидело и оскорбило. Я ж такая крутая, я не согласилась на предложения дарайцев, бежала из плена. А тут... такое. Причем кто меня проверял? Гэйн-велар, которые вообще в жизни боя не нюхали. И еще хойта. Там ведь всегда есть хойта, для богословских консультаций. Но сейчас знаешь — я отношусь философски.
— Они ничего не нашли?
— Нет, конечно. Что они могли найти? Основная проблема была в моих фантомах. А здесь ситуация слишком уж щекотливая. Мои фантомы известны, вся верхушка шематы Тримы их принимала, все критики хоть по разу да высказались положительно. Некоторые хойта тоже, хотя не все. Если же признать хоть один мой фантом вражеским и не соответствующим — что тогда? Менять всех людей в Стратегии? Все командование? Вообще признавать, что вся шемата Тримы уже десятилетия действует неверно? На это они пойти не готовы. Это была глупость. Ну а простая проверка по фактам ничего не дала — меня обвинить не в чем.
В поселке было многолюдно — выходные, ребятишки возвратились из школ. Как у нас, подумала Ивик. "У нас" — на Севере, в построенном всего 20 лет назад городке Майс. Только в Майсе сейчас уже снег, и на каждом шагу — снежные крепости, залитые горки, катки, компании на простеньких коньках, старшие тянут малышей на санках и волокушах. А здесь — детвора облепила ветви высокого, уже сбросившего листву платана; младшие бегают еще голоногими, гоняют старенький мяч, лезут в лужи. Кейта и Ивик умолкли, не сводя глаз с детишек. Они обе — по дейтрийским меркам — не очень-то много достигли как матери. Всего по трое детей. На Триме трое детей — почти подвиг, а здесь почти ничего. Но ведь здесь и растить их легче, подумала Ивик. Трудно только с младенцем, но в это время ты не работаешь. И не надо думать о том, как их прокормить. На Триме — приходится. Не надо отрывать кусок от себя — блага распределяются на всех одинаково. Не надо думать об их образовании — это полностью берет на себя государство. Большую часть времени дети проводят в школе, тебе остается их только любить и баловать. Не надо беспокоиться об их будущем — будущее устроено. Кто-то, конечно, все равно умудряется беспокоиться, как мама за Ивик — но ведь необходимости такой нет.
Ивик с тоской смотрела на детишек. На молодых мам, гордо шествующих по улице с младенцем в подвеске (а иногда еще и выводком старших сзади). Кейта положила руку ей на плечо.
— Тоже иногда думаю — вот так бы и жить. Эльгеро был бы рад, он тоже хотел бы много... И потом, когда их только трое, и одной уже... — Кейта умолкла. Ивик взглянула на нее. У Кейты дочери уже больше нет, только два сына. А вот было бы их много, и несколько девочек... и что, было бы легче? Фу, противно даже думать так.
В кафе было тоже полно народу — и отдыхающие из трех окрестных санаториев, и местная молодежь. Но удалось найти хороший столик, в углу, Ивик с Кейтой коротко бессознательно поконкурировали за возможность сесть к стене, лицом в зал, чтобы взглядом контролировать окружающее, а спина чтобы была защищена сзади. Кейта улыбнулась и уступила.
Какая разница...
Ивик не любила сладкие вина, но местное было хорошим. Взяли на двоих сразу бутылку. Отпуск, сказала буфетчица, неограниченный сегодня, новый урожай, хватит на всех.
— За благополучный исход давай выпьем, — сказала Ивик. Кейта кивнула. Вино казалось густым и тягучим, как сироп. Ивик закрыла глаза, чтобы не потерять ни йоты вкусовых ощущений.
— Мы так переживали за тебя. Ты даже не представляешь.
— Хорошо, что вы все есть у меня, — просто сказала Кейта. Потом добавила, — там мне иногда казалось, что я совсем одна. Понимаешь — совсем. Но это, конечно, глупость.
— Я никогда бы не поверила, что ты в чем-то виновата.
— Мне иногда самой начинало казаться, что я виновата. И сейчас еще кажется. Знаешь, Дейтрос намного сложнее, чем мы думаем. Информационная среда Дейтроса... Мы думаем, что она однородна. А на самом деле — разные касты представляют мир по-разному, и внутри каждой касты... особенно хойта... Скорее однородна среда гэйнов. И то — относительно. Но это у нас потому, что — общий жизненный опыт
— Гэйны тоже разные.
— Да, конечно... но сравнительно...
— Почему тебе казалось, что ты виновата? От впечатлительности?
Ивик это понимала — она вот тоже постоянно считала себя виноватой во всех проблемах с Марком.
— Видишь ли, мои представления... они в самом деле отличаются от представлений хойта. Не всех, но очевидно — многих. Знаешь, церковь сформировала Дейтрос. Но ведь раньше и церковь была другой. И она меняется, эволюционирует...
— Я думала, церковь не меняется.
— О нет, Ивик, ты не права. Еще как. Ведь церковь — это люди. Догматы остаются неизменными, а вот их толкование... Поколение хойта, которое спасло Дейтрос — уже вымерло. Тогда они были организующей, объединяющей силой. Армией Господа. Они были власть имеющими и говорили как власть имеющие. А сейчас... они все больше обращаются к вопросам индивидуального спасения.
— Но это же неплохо, разве не так? — осторожно спросила Ивик.
— Не знаю. Конечно, раньше Верс был еще хуже, чем сейчас. Но ведь и сейчас рассматриваются вопросы о ереси... Теперь, правда, за ересь уже только запрещают публичные высказывания, а раньше — сама понимаешь. Но не в этом дело...
Кейта отхлебнула вина.
— Видишь ли, хойта... само призвание хойта. То, что я тебе говорю — это только тебе, как подруге...Призвание хойта, говорят — служить Господу. Но что это означает? Служить Господу — это и значит в физическом смысле, в земном — служить людям. Ведь в Евангелии много раз говорится: как вы сделали это одному из братьев моих меньших, так сделали мне. И все в этом смысле...
— Ну что же тут особенного? — удивилась Ивик, — это общеизвестная истина. Святая Кейта... и многие вообще об этом...
— Да, конечно. Но толку-то людям от существования хойта, понимаешь? Не всех, конечно. Но есть такие...
Ивик подумала. Хойта — знала она всегда — очень нужны Дейтросу. Так же нужны, как Трима — без них Дейтрос перестанет быть собой. Может, только благодаря тому, что выжила часть монахов, сохранились монастыри, Дейтрос смог восстановиться после Катастрофы. Непостижимо, нелогично даже. Но это люди, которые всегда, в любых условиях хранили веру, а Дейтрос ведь и построен на вере.
Теоретически это так. Практически — Ивик вдруг вспомнила всех священников, с которыми говорила, когда в ее жизни все пошло наперекосяк, и знакомо больно заныло в груди. Лучше уж не вспоминать.
— Мы все живем для людей, для общества. Мы, гэйны, защищаем. Кто-то строит, производит, кормит, учит, лечит... Но и хойта... Они не просто же так, не сами по себе. Они нужны Дейтросу, людям. Не только чтобы выполнять какие-то телодвижения обрядовые. Они — авторитет, духовный авторитет. Они знают, как нужно. Говорят об этом. Хойта — он должен быть как учитель, лекарь, психолог. Вот ты приходишь к нему, и он тебе поможет. По крайней мере, все сделает, чтобы помочь. И в целом каста хойта определяет идеологию Дейтроса. Понимаешь, не только охрана догматов, но и определение, как именно эти догматы реализовать в обществе. Этим наша церковь всегда отличалась от триманской. Та приспосабливалась... какое общество есть, такое и ладно, а мы будем тихонько отправлять наши обряды... по сути уходить от мира, от решения проблем. А наша — формировала общество.
— И это тоже все правильно. И всем известно.
— А теперь, представь, какие-то хойта говорят — нет, нам все равно, мы просто любим Господа, мы вот такие его слуги, и в принципе, нам все равно, как вы там живете... А зачем они тогда? Это я, Ивик, потом стала уже думать. После Верса. Зачем? Почему люди должны их кормить, содержать — что они отдают остальным? Знаешь, на самом деле у них многое изменилось за эти десятилетия. Очень многое.
Ивик догадалась, о чем говорит Кейта. Но расспрашивать было неловко. Захочет — сама расскажет все подробно. Кейта очередной раз обернулась — спиной к залу сидеть ей было все же некомфортно. Вот Ивик — удобно. За соседний столик только что уселась молодая пара. Очень молодая, наверное, еще учащиеся. Лет шестнадцать. А может, чуть больше. Ивик перехватила их взгляд, короткий, друг на друга, и острая зависть кольнула в грудь. Господи, почему же у меня-то так никогда уже не будет... Такая нежность, такое счастье. А ведь было же!
Это не гэйны, не квиссаны — у девчонки длинные темные волосы; парень был бы в форме, молодые парни-гэйны обычно и в свободное время щеголяют в парадке. А эти, значит, из другой касты. Просто молодые ребята.
— Давай за мертвых, — сказала Кейта. Ивик снова закрыла глаза и залпом выпила бокал. Помолчали.
— Вот теперь ты уйдешь надолго, — сказала Кейта. Ивик вздохнула. Говорить ей, что чуть было уже не решила отказаться? Да нет, не стоит.
И честно говоря, Ивик бы не отказалась. Даже если бы с Кейтой в самом деле что-то случилось.
Ивик себя уже давно изучила. Стыдно признаться, но все сомнения в правоте Дейтроса, все проблемы — ничто по сравнению с возможностью пережить новое приключение, а ведь работа на Дарайе — это... ну это просто очень интересно. Новое. Необычное. Как отказаться?
— Но самое главное — чтобы тебе было хорошо. А в сложившихся обстоятельствах.... может, для тебя так и лучше.
— Ты права, — грустно кивнула Ивик, — я уйду... не буду мешать. Всем будет лучше.
— Ну не всем. Нет. Мне без тебя будет.. грустно. А детям твоим...
— Даже пока не знаю, как сказать Миари... она очень ко мне...
— Кому-то ведь надо, — сказала Кейта утешающе, — мой отец...
— Я знаю.
Отец Кейты, великий разведчик, много лет работал в Дарайе, сложилось так, что Кейта даже не знала, кто ее отец, выросла без него.
Опять говорим обо мне, подумала Ивик. А ведь трагедия случилось с Кейтой.
— Тяжело тебе было? — спросила она, — в Версе?
— Да ничего, — Кейта пожала плечами, — был только один момент. Только один. Когда я....
Она замолчала, взгляд ее, устремленный в одну точку, вдруг стал больным. Непонимающим, недоуменным. Ивик положила руку на предплечье Кейты. Она видела такие взгляды у раненых, как будто человек недоумевает — за что ему такая боль, почему именно в него попало, что вообще случилось, почему нельзя вскочить, бежать дальше... Кейта помотала головой, будто вытряхивая мысли, и лицо ее снова приняло обычное выражение.
— Я долго думала обо всем этом, — сказала Ивик, — ведь что-то у нас все-таки устроено не так. Если людей вот так... если лагеря. И отец Даны, помнишь? И ты вот...
— Ну со мной-то ничего такого не случилось. И ведь Ивик, в большинстве случаев — ничего не происходит. Просто проверка. Потом выпускают.
— Но кого-то и не выпускают. И потом еще я думала, про охрану границы. Мы все это знаем... мы же с квенсена были в патрулях. Да, в основном, конечно, охраняем от дарайцев. Но нам же давали инструкции, задерживать и своих тоже. Я ни разу не столкнулась с такой ситуацией, но патрульные наверняка иногда...
