Следующие дни прошли под знаком Аквы — именно представителям её богатейшей (и куда более устойчивой к колебаниям атмосферы) водоплавающей фауны предстояло первыми заселить новую планету. Искусственно ускоренный метаболизм заставлял клонированные поколения рыб и членистоногих меняться по десять раз в год. Даже по одиннадцать с половиной, учитывая, что после подвижки орбиты год вышел несколько длиннее стандартного. Марко, помнится, голосовал за полное соответствие земному, но капитан тогда сказал, что ради этих двадцати суток планету пришлось бы пододвигать ещё ближе к местному солнцу, а это было чревато повышением средней температуры поверхности ещё на 27 градусов. "И, в результате, колонизировать эту планету земного типа смогут только мои соотечественники" — заключил выходец с жаркой Альбы. Марко подумал, вздохнул и согласился на лишние двадцать дней в календаре.
После того, как водные животные были выпущены на свободу, Женевьева собиралась в короткий отпуск. Не было смысла растить наземных прежде, чем будут закончены атмосфера и травяные покровы. Так что они с Варав собрали вещи, ещё раз полюбовались на восход спутника, пока условно называемого луной, и улетели на "Деметру", освобождая место Дэну и Марко. К своему великому сожалению, Женевьева не успела увидеть последнего до его отлёта и не успела поговорить с ним, как собиралась, "о погоде".
Метеоролог, между тем, надолго внизу не задержался. На "Деметре" снова начали барахлить приборы — на этот раз попыталась отказать система переработки отходов — и он, едва успев расставить гидролизные установки, снова умчался наверх, оставив Марко в обществе хвощей и папоротников. Признаться, самому Марко так было куда проще. Он не знал, за что его невзлюбил Дэн, но неприязненные взгляды не замечать не мог.
Так что отлёт техника Марко отметил приготовленными вручную спагетти болоньез. Сам сделал соус, смешав оливковое масло, томатную пасту и фарш из синтезатора, сам отварил лапшу (вышло немного клейко, не то, что синто-блюда из стандартного меню, но в целом ничего), сам насладился земным вкусом обеда... Правда, сам отстирывать яркое пятно на светлой летней форме он всё-таки не стал, доверив эту работу более опытному социальному мульти-комбайну.
Первые дни прошли спокойно. Небо, по мере насыщения атмосферы кислородом, понемногу голубело, подстегнутые ускорителями роста папоротники исправно чернели и опадали каждую ночь, чтобы заново пустить побеги на утро, а однажды, пролетая над океаном, Марко заметил чей-то голубоватый плавник. Медленно но верно планета наполнялась жизнью. Ботаник как раз закончил высевать траву вокруг станции и хотел посвятить остаток дня озёрным кувшинкам — озеро он нашел два дня назад, прямо в центре горного хребта, и ему не терпелось попробовать — когда на небе появились первые облачка. Решительно отметя подозрения в сторону, Марко взял респиратор, приготовленные клубни, небольшой контейнер с ряской и пресноводными водорослями и отправился в путь. К тому моменту, как он закончил плескаться в воде, фигурно выкладывая цветы в своем будущем "садике", серые тучи успели подойти к подножиям гор. Смотреть на них сверху вниз было очень необычно, даже волшебно — словно земли не было вовсе, а сам он парил на сказочной летучей скале посреди облаков...
Первый разряд грома вернул Марко к реальности. Ему ещё предстояло возвращаться обратно. Конечно, какую-то часть пути он проделает над тучами, но потом всё равно придется снижаться и искать станцию. И, разумеется, стоило ему взлететь, как гроза устремилась за ним. Теперь Марко был уже уверен, что что-то в двигателях её притягивает, но без двигателей, увы, шаттл летать не умел. Уже привычным движением пилот потянулся к переключателю на ручное управление и, прищурившись, устремился прочь от озера. Только бы какой-нибудь смерчик не прошелся по воде, уничтожая новые насаждения!
А на следующий день погода неожиданно пришла в норму, и Марко смог продолжить засорять континент покрытосеменными, которым предстояло вытеснить уже полюбившиеся ему желтые тектетские папоротники.
Когда Женевьева снова спустилась на поверхность, там уже можно было ходить без респиратора. Купол с наземной станции сняли, оставив лишь электрический кордон по периметру, от животных. Вокруг царило лето, наполненное тяжелыми запахами преющей зелени (когда-нибудь она станет углем и торфом), на горизонте лениво плескалось тёплое море, у берега копошились недавно выведенные для рабочих нужд экспедиции мирмидоны — видимо, в соответствии с заданной программой заготовляли водоросли... Кстати, надо бы попросить Варав устроить членам экипажа тут песчаный пляжик, чтобы хоть искупаться до того, как готовую планету опечатают на десять лет (для балансировки экосистемы) до прихода колонистов. Итак, Женевьева пребывала в благодушном настроении, работа ей предстояла самая что ни на есть приятная — разводить и развозить по континенту "зверинец", начиная с земных мышек и заканчивая гигантскими вендрагорийскими кротами — и даже подошедший поздороваться Марко не смог испортить ей настроение.
— Как ты тут? — Женевьева стояла, подставив лицо солнечным лучам и вполне отдавала себе отчет в том, насколько привлекательной должна казаться со стороны. — Не скучал?
— Н-не успел, — признался Марко. — Привет. Тебе донест-ти вещи?
— Спасибо, но у меня почти ничего и нет, контейнеры вечером привезет доктор.
— Ты пока не занята? — уточнил Марко.
— Пока — нет. А что? — девушка приоткрыла один глаз.
— Я... хотел тебе показать кое-что. Озеро. Слетаешь со мной?
— Если приглашаешь. А что за озеро? — в тот раз она озер поблизости не заметила, но она особо и не присматривалась.
— Есть одно в горах... Если только погода не исп-портится.
— Да ладно тебе, — Женевьева легкомысленно встряхнула волосами. — Сейчас замечательная погода, те три тучки на горизонте не считаются!
— Н-ну да, только в тот раз, когда я туда летал, тут снова случился ураган, — ответил Марко. — Но, может, и правда пронесёт.
— Слушай, если ты боишься, так и скажи, — не выдержала девушка, упираясь руками в пояс.
— Но я не боюсь! — попытался было протестовать ботаник.
— Тогда хватит вешать мне лапшу на уши про свои грозы и ураганы! — рассердилась Женевьева окончательно. — Думаешь, я верю твоим героическим рассказам? Научишься говорить правду — тогда и поговорим!
Как она и ожидала, Марко ничего не смог ответить на это прямое обвинение. Постоял несколько секунд, пожевал губу, да и ушел, так ничего и не сказав. Наверное, ему было стыдно. Женевьева вздохнула и пожала плечами. День был испорчен, а ведь всё так хорошо начиналось. Ну да ничего, вот Марко догадается придти и извиниться, и она обязательно его простит.
Глава третья — Б
Два месяца блужданий не принесли особенных плодов. Наступила осень. В горах было бы уже прохладно, но на юго-западном побережье царил самый настоящий бархатный сезон.
День, когда Турмалин вошел в главные ворота Города Десяти Башен, выдался пасмурным, что не могло не радовать. Можно было на время снять капюшон и надменно по-светлоэльфийски взирать на прохожих, торопящихся по своим мелким делишкам. Тем более, что теперь он выглядел гораздо больше похожим на светлого, купив на часть вырученных за камни денег ножны для меча и более подобающую одежду: белую рубашку с кружевом и тёмно-бордовый колет, отделанный шнуром медного цвета, с двумя комплектами сменных рукавов.
От Привратной площади вела широкая улица, носившая скромное название "Золотая". Об этом гласила аккуратная, но весьма заметная табличка на трех языках: местном южном наречии, среднеэльфийском и светлоэльфийском. Портовый город пестрил указателями, что избавило Турмалина от досадной необходимости спрашивать дорогу у прохожих. Попробуй тут ещё найди местного: каждый второй встречный — торговец или моряк.
После нескольких неудачных попыток коренной житель всё-таки был найден. Ещё через час Турмалин был этому не рад — господин оказался на редкость говорливый и, видимо, решил в короткий срок поведать заезжему светлому эльфу всю трёхсотлетнюю историю здешних мест. Так выяснилось, что башен раньше было восемь, и город именовался также незамысловато Городом Восьми Башен. Но население росло, крепостную стену пришлось достраивать, и так появилась девятая башня. Но тут взбунтовались жители — виданное ли дело, самим на себя несчастье навлекать. Ведь восьмерка — число благое, а девятка, наоборот, вредное и неудачное. Каждому известно, что Старших богов изначально девять было, но нашелся бог-отступник, совершивший ужасное преступление. Его изгнали с позором и даже имя девятого упоминать запретили. В общем, пришлось срочно достраивать десятую башню — островной маяк. И только с появлением первого костра на его верхней площадке жители смогли спокойно вздохнуть, не опасаясь более божьей кары.
Речь лилась безостановочно, имена и названия слились воедино, и в какой-то момент Турмалин невольно отключился, не забывая изредка поддакивать навязчивому спутнику. Следующие полчаса кристаллия пытался придумать достойный предлог, чтобы отказаться от сопровождения. В конце концов он вспомнил, что светлым предлоги не нужны: он смерил болтуна высокомерным взглядом, вложил ему в руку мелкую монетку и процедил сквозь зубы:
— Достаточно. Я уже узнал всё, что хотел.
Распростившись с назойливым типом, Турмалин направился в сторону главной площади, оглядываясь по сторонам, и едва не налетел на памятник, который какой-то умник умудрился поставить прямо посреди улицы. Чтобы телеги не ездили, что ли? С гранитного постамента мрачно и невесело взирал бронзовый конник с увесистым арбалетом в руке — император Южной Империи, как гласила надпись. Сама Империя развалилась, когда Турмалин ещё не родился на свет, люди оставили наследников былого величия грызться в своё удовольствие и провозгласили эпоху Вольных Городов. Бронзовый мужик, судя по выражению лица, был явно удручен этим фактом, но его никто не спрашивал. Недовольство своё памятник выражал не только хмурым видом, но и позой — жеребец, развернутый хвостом к ратуше, задорно задирал хвост, выставляя на всеобщее обозрение то, что должно быть у каждого уважающего себя жеребца.
Турмалин хмыкнул. Хороший же вид открывается чиновникам из окон, ничего не скажешь.
Возле ратуши располагался самый известный (и конечно же самый дорогой) трактир в городе — "Три орла". На чеканной вывеске раскинули крылья три кривоносые птицы, а фасад здания выдавался сильно вперед, нарушая округлость очертаний главной площади. Хозяева, судя по всему, были большими оригиналами. Турмалин не отказался бы остановиться в этом месте, но дорожные расходы съели почти все его деньги. Камушки пришлось выменять на золото, причём по весьма невыгодному курсу. Боясь попасться, Турмалин согласился продать своё добро по вдвое заниженной цене, лишь потому, что раньше уже слышал, что тот меняла не гнушается совершать сделки с кристаллиями. Так что теперь приходилось отказываться от удобств, а для ночлега поискать что-то попроще.
От площади разбегались в разные стороны восемь улиц. Немного подумав, Турмалин свернул на Портовую. Уж там-то должно было найтись в достатке разных кабаков и питейных заведений.
Чутьё не подвело — он миновал какой-то дом, обнесенный забором, лавку цирюльника (где ему удалось по счастливой случайности приобрести тот самый голубой лак, так любимый светлыми), магазин писчих принадлежностей, и тут же увидел другую вывеску. Деревянную, щербатую, немного покосившуюся и крайне неразборчивую. "Ватный омар" что ли? Странное название для трактира. Но ни во что иное начертанные символы упорно не складывались. Хотя, кто их знает, этих людей... Может, и впрямь "Ватный омар"?
Турмалин накинул капюшон, чтобы не привлекать лишнего внимания и зашел внутрь.
В достаточно просторном и прохладном зале было не слишком многолюдно. За дальним столиком слева сидела уже тепленькая компания то ли моряков, то ли портовых грузчиков, ещё четверо бравых парней, похожих на наёмников, расположились у входа. За ними — долговязый юнец с распущенными светлыми — чуть ниже плеч — волосами, в тёмных штанах, сапогах чуть ниже колена, светло-голубой рубахе с вышитым солнечно-лунным символом на груди и в наручах из бежевой с тиснением кожи. Видать, храмовый рыцарь-воин, или как они там у людей называются? Возле стойки глазастая дамочка с копной вьющихся каштановых волос весело болтала с хозяином-гномом о погоде и поила ручного сокола пивом. Птица, похоже, была привычна к ячменному напитку, отчего гном восторженно ахал и хлопал в ладоши.
Турмалин уселся за столик, подозвал официантку и сделал заказ. И тут его внимание привлек посетитель, которого от входа совсем не было заметно. Странный тип в сером плаще с глухо надвинутым на нос капюшоном сидел прямо под лестницей, ведущей на второй этаж. Время от времени он поднимал кружку и отхлёбывал. На руках у типа были перчатки. Турмалин заволновался. То ли незнакомец действительно косился в его сторону, то ли воображение разыгралось, но всё это было крайне тревожно.
Он подозвал официантку, быстро расплатился и получил ключ от комнаты наверху. Теперь бы как-нибудь бочком-бочком убраться из зала. Может, конечно, этот тип тут не для того, чтобы следить за беглыми кристаллиями? Кто знает, какие дела могут твориться в порту? Но уж больно похож на сородича из Горы, кто ещё по такой жаре будет лицо прятать и перчатки носить?
Турмалин пытался успокоиться и взять себя в руки, но внутренний голос уже бил тревогу и кричал: "Беги, беги отсюда! Они тебя нашли, сейчас схватят! Спасайся, пока не поздно!"
Он начал привставать, но тут же вновь рухнул на скамью, потому что сокол — тот, что пил пиво — вдруг грозно заклекотал, взмахнув крыльями, а темноглазая девица у стойки пронзительно заорала в голос:
— Нет! Я ни в чем не виновата!
Её со всех сторон обступили наёмники. Те самые, что сидели за столиком у входа. Присмотревшись, Турмалин понял, что двое из них — эльфы. Не светлые, а обычные, серые. Девица оглядывалась, ища сторонней поддержки. Похоже, в ней тоже была толика эльфийской крови, но смесь явно не чистая. Полукровка, что ли?
— Помоги-и-ите! — жалобно пропищала она, хлопая ресницами.
— Вы должны пройти с нами, — важно заявил один из наёмников, тыча ей в лицо какой-то свиток. — Мы ищем опасную преступницу, мага эльфийской наружности. Вы подходите по описанию... Ой! — он не успел увернуться от острого клюва. Верная птица защищала свою хозяйку.
— Ах ты тварь! — возопил один из эльфов, одной рукой отбиваясь от сокола, а второй придерживая покрасневшее ухо. — Ребята, ловите эту бестию!
Кто-то махнул рукой, пытаясь набросить соколу на голову платок. Послышался звук бьющейся посуды.
"Этого только не хватало", — подумал Турмалин, невольно зажимая уши от нового визга.
— Никуда я с вами не пойду! — девица вскочила с места и взмахнула руками. — Неужели в этой забегаловке никто, кроме моей птицы, не вступится за честь женщины?! Это несправедливо!!!
