Они взяли конфет, печенья и большой кекс. Ванька всё тыкал пальчиком то в одну полку, то в другую, и Илья не сразу понял, что идёт у него на поводу и послушно накладывает в тележку всё новые сладости.
— Хочу чипсы с сыром!
— Я пока чипсов не вижу, — пожал Илья плечами и положил в тележку упаковку пива.
— Надо их найти, — не унимался ребёнок.
— Ванька, угомонись, сейчас найдём. Ты есть хочешь, да?
— Я хочу чипсов. С сыром! Поехали быстрее.
— Я больше с тобой в магазин не пойду.
— Пойдёшь!
Они завернули в очередной отдел, Илья положил в тележку банку кофе, а Ванька ткнул пальцем в знакомую банку какао. Говоров даже спорить не стал, молча взял её с полки.
— Мне надоело кататься, — заныл через какое-то время Ванька. — Хочу сам идти.
— Какой сыр хочешь? — как ни в чём не бывало спросил его Илья.
— Сырный.
Говоров хохотнул.
— Они все сырные. Какой?
— Жёлтый.
Илья кивнул и положил в тележку тот кусок, что был пожелтее. Ванька же протянул к Говорову руки и захныкал.
— Хочу идти!..
Илья с сомнением посмотрел на него, а потом всё-таки вытащил мальчика из тележки и опустил на пол.
— Чтобы я тебя постоянно видел!
Ванька кивнул и уцепился ручкой за тележку. Быстро теперь идти не получалось, а Илье ещё приходилось постоянно отнимать у ребёнка цветастые, завлекательные баночки и упаковки.
— Зачем нам столько зелёного горошка? Мы банку уже взяли.
— Смотри, какой человечек! — восклицал Ванька и показывал на этикетку.
— Ну, какой человечек? — вздыхал Илья. — У тебя солдатиков дома мало?
— А здесь солдатики продаются?
Говоров отрицательно покачал головой и категорически заявил:
— Нет.
— А если бы продавались, ты бы мне купил?
— Обязательно, — заверил его Илья и повернулся к девушке, которая стояла за прилавком с мясной продукцией. Пару минут он у неё дотошно выспрашивал, с каким мясом легче всего справиться, приготовить в смысле. Она что-то ему пыталась растолковать, Илья не понимал и половины, но кивал, как китайский болванчик. Под конец решил поинтересоваться:
— Ну что, Ванька, справимся? Берём?
Ответа не дождался и опустил глаза, посмотрел туда, где ещё пару минут назад стоял ребёнок. А вот сейчас его не было. Говоров бездумно таращился в пустоту, а потом его прострелило, обожгло и парализовало... всё вместе и в одно ужасное мгновение. Он резко развернулся и огляделся, безумным взглядом отыскивая своего "воспитанника".
Но его не было!
— Ванька! Ваня!.. Девушка, вы видели, куда он побежал?
Продавщица лишь головой покачала.
— Чёрт, чёрт, чёрт!
Оставил тележку у мясного прилавка и припустился к соседнему отделу. Потом остановился. Куда он бежит? А если Ванька пошёл совсем в другую сторону? Да здесь немеренно чёртовых квадратных метров, он его никогда не найдёт!.. Илья остановился у полок, заставленных разномастными йогуртами, попытался перевести дыхание, потом снова начал оглядываться.
Чёртова уйма квадратных метров...
Надо найти менеджера, чтобы объявили по радио, додумался он.
— Вы не видели мальчика? — Илья схватил за локоть какого-то парня в униформе. — Маленького...
Тот покачал головой.
Говоров нервно сглотнул. Самое время впасть в панику.
Пока он бегал между стеллажами, в голове вырисовывались картины одна страшнее и мрачнее другой. Вот он приезжает к Ксении в больницу и сообщает ей... что потерял её ребёнка, а она... она падает замертво. Или сначала убьёт его? Хотя нет, убить его она вряд ли сможет, у неё сил не хватит, да этого и не потребуется, он сам умрёт от угрызений совести.
Выбежав на центральный проход, Илья остановился, упёр руки в бока.
Заорать, что ли?
— Остановите его кто-нибудь! — послышался женский голос, и Говоров машинально оглянулся. И застыл с открытым ртом. По проходу бежала женщина в униформе и размахивала руками, а впереди, оторвавшись от неё на значительное расстояние, на велосипеде ехал Ванька. Быстро крутил педали и ловко объезжал попадавшихся на пути людей. Да они и сами перед ним расступались, оборачиваясь на крик продавщицы, и только успевали отскочить в сторону, чтобы не попасть под колёса. Замирали от удивления, а потом начинали смеяться.
— Остановите его! — снова выкрикнула женщина, а Ванька рассмеялся и поднажал, развивая прямо-таки фантастическую скорость.
Илья шагнул в сторону и оказался прямо на пути "гонщика", грозно сдвинул брови, глядя на него.
— Ванька, — рыкнул Говоров, и на мгновение повисла тишина.
Бегущая вдогонку за велосипедистом продавщица, сбилась с шага и остановилась. Да и бежать смысла уже не было. Ванька остановился прямо перед Ильёй и замер с открытым ртом, глядя на разозлённого Говорова. А тот выразительнее нахмурился, наблюдая за тем, как мальчик выпятил нижнюю губу, а после всхлипнул. Илья подошёл и вытащил его из-за руля.
— Зачем ты убежал? Я же тебе говорил, чтобы ты никуда от меня не отходил! — выговаривал ему Илья, присев перед мальчиком на корточки и заглядывая в полные слёз глаза. Но умиляться и прощать не спешил. — Почему ты не слушаешься?
Ванька снова всхлипнул и вытер слёзы рукавом. Указал пальчиком за свою спину.
— Я нашёл... кататься...
Илья покачал головой.
— Ты не нашёл. Ты взял. Без спроса.
Слёзы катились из глаз крупным горохом, Ванька всхлипывал всё горше, а потом протянул руки, хотел его обнять за шею, но Илья не позволил, и это вызвало новую волну жалобных всхлипываний.
Илья понимал, что на них все смотрят, а тут ещё и запыхавшаяся продавщица подоспела и остановилась в нерешительности рядом. Говоров взял мальчика за плечи и развернул к женщине лицом.
— Проси прощения.
Ванька низко-низко опустил голову и заревел. Илья сжал челюсти, уговаривая самого себя не поддаваться и не позволять себя разжалобить, потом поднялся. Поглядел на женщину и едва заметно усмехнулся, когда увидел, с каким сочувствием и жалостью она смотрит на ребёнка, едва сама не плачет.
— Такой у вас сынишка резвый, — затараторила она, перехватив взгляд Говорова. — Я оглянуться не успела, а он уже укатил... Очень ему велосипед понравился.
Всё это она говорила, неотрывно глядя Говорову в глаза, и начала виновато улыбаться. Илья решил, что ещё чуть-чуть и она сама признается в угоне детского велосипеда.
Он вежливо улыбнулся и повторил:
— Иван, я жду.
Ванька хныкнул, вытер слёзы и что-то забубнил, обращаясь к продавщице, но боясь поднять на неё глаза. А та поспешно закивала.
— Ну конечно прощаю!
Илья наклонился и взял ребёнка на руки. Ванька тут же обнял его за шею, уткнулся носом и заревел. Говоров погладил его по спине. Потом глянул на велосипед, стоявший чуть в стороне, секунду посомневался, потом шепнул продавщице:
— К кассе отвезите.
Она разулыбалась и поспешила в сторону касс.
— Прекращай реветь, — попросил Илья ребёнка, шагая по проходу. — Ты понял, что поступил неправильно? — Ванька закивал, не поднимая головы. — Нельзя брать чужое, понимаешь? Это воровство. А это гадко, и за это наказывают. Если чего-то хочешь — надо попросить.
— Я больше не буду, — уже спокойнее сказал Ванька и икнул.
— А убегать от меня будешь? Я чуть с ума не сошёл!
— Не буду...
— Не буду, — передразнил его Илья и покрепче прижал к себе. Подумал и поцеловал во влажную щёчку. Но всё-таки решил предупредить: — Будешь хулиганить — буду наказывать. Я не мама, — зачем-то добавил он.
Свою тележку они обнаружили там, где Илья её и оставил, у прилавка с мясной продукцией. Усадил ребёнка на сидение, Ванька даже поспорить не рискнул, и они поехали к кассе. Илья наблюдал за мальчиком, очень было интересно, как тот поведёт себя дальше, но Ванька продолжал иногда всхлипывать и больше ничего не просил. Даже заговорить не решался. Только когда увидел у кассы свой велосипед, смешно всплеснул руками и приоткрыл рот. Илья улыбнулся.
— Мы его купим? — шёпотом поинтересовался Ванька, когда Говоров взял его на руки, чтобы вынуть из тележки и опустить на пол.
— Купим. Если ты мне пообещаешь, что больше такого мне устраивать не будешь. В виде исключения — купим.
Выслушав все клятвенные обещания, которые Ванька только знал, Илья расплатился, и они, наконец, вышли из магазина, нагруженные покупками. То есть, это Говоров был нагружен пакетами, а Ванька с важностью катил велосипед.
Всю дорогу до дома Илью мучили мысли об ужине. Продуктов-то они накупили много, на любой вкус, как говорится, но их ведь ещё и приготовить как-то надо, а вот с этим проблема. Глянул в зеркало на Ваньку. Тот смотрел в окно и что-то напевал себе под нос. Илья расслышал что-то вроде: "У меня есть велосипед, синий велосипед..." и не сдержал улыбки. Потом спросил:
— Ванька, ты пиццу любишь?
Мальчик посмотрел с интересом и всерьёз призадумался.
— Наверное.
Говоров удивился.
— Ты никогда не ел пиццу?
Он покачал головой, а Илья хмыкнул.
— Кажется, самое время попробовать, — сказал он и свернул к итальянскому ресторану. А сам прикидывал, побьёт его Ксения за такие фокусы или смилостивится?
Правда, ужинать в ресторане Илья не рискнул. Зал был переполнен, всюду попадались знакомые лица, и в итоге, они взяли пиццу, салатов и отправились ужинать домой. Потом Говоров такому решению только порадовался, потому что Ваньке настолько новое кушанье понравилось, что он перевозился в пицце весь с головы до ног.
И снова стал невероятно покладистым. Видимо чувствовал свою вину за произошедшее и не отходил от Ильи ни на шаг. Всячески пытался привлечь его внимание, и Говоров к концу вечера здорово утомился — играть, читать, следить за тем, чтобы ребёнок не грохнулся с велосипеда, когда Ванька пытался прокатиться на нём по прихожей... От пиццы его пришлось отмывать, и больше получаса они провели в ванной. Оттуда Говоров вышел взмыленный и сырой, словно его прямо в одежде в воду окунули. Посмотрел на часы. Время укладывать ребёнка спать.
Перед сном снова позвонили Ксении, причём Ванька постоянно опасливо косился на него, видимо боялся, что Илья расскажет ей о случае в магазине. Но Говоров промолчал. Знал, что достанется больше ему, чем Ваньке. Ксения, конечно, ругаться и кричать не станет, но выносить её настороженные, недоверчивые взгляды ещё хуже. Вот так и появился у них с Ванькой большой секрет. Для их маленькой компании.
Перед сном включил Ваньке мультики и указал на часы, пояснив через сколько телевизор и свет выключается. Ребёнок безропотно согласился.
— А ты куда? — перепугался Ванька, когда Илья собрался выйти из комнаты, оставив его одного. — Ты не уйдёшь?
— Ну, куда я уйду? — Илья присел на его постель и подоткнул ему одеяло. — Я на кухне посижу, поработаю. А ты спи.
Ванька завозился под одеялом. Закрыл глаза и кивнул, успокоившись.
Выйдя из комнаты и тихо прикрыв за собой дверь, Илья неожиданно почувствовал себя свободным, как ветер. Это ощущение длилось всего пару секунд, но было настолько упоительным, что в голову неожиданно пришла мысль: что возможно ради этого и стоит жить. Вот ради такой секунды, а не самой свободы.
Уселся на кухне, включил ноутбук, отпил из стакана пиво, радуясь одной мысли: что у него появилось немного времени для себя, пощёлкал по клавиатуре, продолжая ощущать удовлетворение, а уже в следующую секунду понял, что ничего не хочет. Ни времени для себя, ни работать, ни развлекаться. Хочет лечь и уснуть. И не просыпаться до самого утра.
Зевнул и почесал затылок.
Странно всё, конечно, но и польза есть несомненная. Перестал безрезультатно отыскивать смысл в своей жизни. На это теперь просто нет времени. А дел столько, что от усталости он едва на ногах держится.
Да уж, иметь ребёнка, дело достаточно утомительное...
4.
В пятницу, как и обещали, вернулись родители, но вместо городской квартиры, уехали на дачу. Поначалу Илья хотел возразить, но потом подумал и решил, что нет абсолютно никакой разницы, где проводить с ребёнком выходные — в городе или на даче. А на даче даже удобнее, потому что не придётся вечерами без всякого смысла сидеть на лавочке во дворе, наблюдая, как Ванька катается на велосипеде.
Ксению на выходные из больницы не отпустили, хотя она и чувствовала себя значительно лучше. Её уже не мотало из стороны в сторону от слабости, с лица ушла бледность, и даже скромный румянец появился. Выписать её пообещали в середине следующей недели, и чтобы лечение не прерывать, на выходные и не отпустили. Она, конечно, расстроилась, особенно когда узнала, что Илья собирается увезти Ваньку на выходные за город, но услышав про Людмилу Алексеевну, согласилась. Правда, раз пять просила Илью извиниться за неё перед его матерью за причинённые неудобства.
Ванька поездку на дачу воспринял с энтузиазмом, и вот в субботу утром они загрузили в машину все необходимые вещи (самой необходимой вещью, конечно же, являлся велосипед) и отправились в небольшое путешествие. Ванька смотрел в окно, мотал ногами и распевал песню про мамонтёнка, иногда перевирая слова и мотив. Илья вздыхал, скрипел зубами, но как только Ванька смотрел на него, начинал улыбаться, решив, что пусть уж ребёнок поёт, чем капризничает.
— А в твоей деревне есть речка? — поинтересовался мальчик, наконец, устав петь. Илья хмыкнул.
— В деревне? В моей деревне есть. А в твоей?
— И в моей. И мы с дедушкой ходили на рыбалку. Вот.
— Да ты что? И как улов? — Ванька посмотрел непонимающе, и Илье пришлось пояснить: — Рыбу поймали?
— Да, — мальчик расцвёл в улыбке и раскинул руки в стороны. — Во-от такую!
Говоров рассмеялся.
— Выдумщик.
— Чудо-юдо, рыба-кит! — воскликнул Ванька и рассмеялся.
Дальше кое-что пошло не по плану, и Илья не то чтобы почувствовал дискомфорт, в первый момент он просто растерялся, а после долго не мог для себя решить, должен ли он радоваться или чувствовать облегчение. Но ни радости, ни облегчения не наблюдалось, а вот раздражение появилось.
Приехала Света. И то, что она даже не удосужилась его предупредить о своём приезде, сильно Говорову не понравилось. Получалось так, словно она его проверяет. В последнее время это стало её любимой игрой.
Илья въехал в приветливо распахнутые ворота, остановился у крыльца и сразу увидел Свету. Она вышла из дома и помахала ему рукой. Говоров нахмурился, приметив невесту. Обернулся на Ваньку, а потом вышел из машины. И тут же угодил в объятия Каротаевой. Она легко сбежала по ступенькам, бросилась ему на шею и поцеловала в губы.
— Привет, любимый. Хороший сюрприз я тебе сделала? — спросила Света, стирая пальцем с его нижней губы след от своей помады.
— Да уж, сюрприз так сюрприз, — пробормотал Говоров, обнимая её. — А ты когда прилетела?
И самое главное, с какой стати?!
— Вчера, поздно вечером. Так домой захотелось, к тебе... А выходные всё равно пустые, вот я и решила. А ты не рад? — она со смехом затормошила его.
Илья улыбнулся.
— Ну конечно рад.
— Тогда поцелуй меня, — она привстала на цыпочки и подставила губы для поцелуя, но Говоров отступил.
