Мой идеальный смерч. Часть 2

— Кто это? — даже слегка рассердилась девушка. Как и Маша, она была очень эмоциональна. Подсознание — да и сознание — Смерча уже устало вести сравнительный анализ двух девушек — Не бери трубку, Дэн, солнышко, давай дальше...

— Если я не возьму, они будут звонить еще долго, — разумно отвечал Дэнни, который сам был не рад тому, что их увлекательное занятие так беспардонно прерывают. Он убрал правую руку с оголенной спины Ники и достал из кармана джинсовярко-желтый мобильник. Номер был незнакомый. А с незнакомых номеров ему часто звонили девушки и девочки. Но обычно в 7 утра они этого не делали, предпочитая вечер и ночь, а не ранние часы. В такое нестандартное время обычно Смерчинского тревожили многочисленные друзья, попавшие в неприятности. Людская глупость вообще не знала предела, но знала его телефонный номер.

— Да? — спросил он, часто дыша и закусывая губу, глядя на Нику, положившую голову ему на плечо и проводящую пальчиком по ящерке на шее.

— Что? Ты тоже пробежками занимаешься? — тут же, без приветствий, поинтересовался очень знакомый голос, хоть и искаженный связью.

— А? — выдохнул парень с недоумением. — Какими пробежками?

— Уличными, Смерчинский, — отозвались тут же и самым легкомысленным тоном добавили про какой-то спортзал и тренажеры. Все естественные желания, свойственные парням его возраста, мигом куда-то пропали, как только в трубке послышался этот хамоватый и уверенный голос, принадлежащий Чипу.

— Подожди, я сейчас, — велел парень недовольной Нике, вставая с постели. Та с обидой покосилась на него, но промолчала — и Дэн вдруг почувствовал облегчение от того, что Маша не слышала голоса его очередной милой подружки на пару дней.

— Чип, что-то случилось? Ты от кого звонишь? — он все еще не мог отдышаться, да и нервничать начал. Он — обычно спокойный и уверенный в собственной удаче! С этой девчонкой что-то случилось? Зачем она звонит ему так рано, если любит поспать подольше. Что с ней?

— От мамы, — отвечала Машка и почти что заботливым тоном вдруг поинтересовалась. — Ты не заболел? У тебя голос хриплый.

Дэн был натурой впечатлительной, поэтому тут же умилился словам Чипа, которая, по всей видимости, беспокоилась о нем.

— Я? — Дэн кинул еще один взгляд на Нику и вышел из комнаты. — Нет. Ты в порядке?

Кажется, его тон был сух, но неожиданный звонок так изумил Смерча, что он до сих пор не мог придти в себя.

Машка тут же сообщила ему, что она в отличном настроении и в полном порядке. Дэн сел на пол, откинувшись спиной к стене, и пока слушал своего Бурундучка, вдруг понял, что на плече у него уютно устроилось маленькое клыкастое чудовище по имени Вина. Оно осторожно почесывало задней когтистой лапой длинное острое ухо, касаясь перепончатым крылом волос и щеки мальчика-ветерка.

Чем больше Мария болтала, тем тревожнее становилось Дэну — он по неосознанной и неконтролируемой привычке так сильно прикусил кожу на запястье, что на светлой коже остался белый след от зубов, моментально покрасневший. Так он познакомился еще и с Тревогой, продолжая почти механически отвечать на вопросы Чипа, он наблюдал как Тревога, в виде грозового сизого облака бесцеремонно подплывает к его голове и злорадно ухмыляется, глядя сверху вниз и готовясь к дождевой атаке.

— Дэнчик, что ты имел в виду, когда писал мне это свое сообщение, а? — а вот этот вопрос, заданный девушкой как-то по особому мягко и по-кошачьему хитро, посвятил явно не плебейскую душу Смерчинского в орден Сомнения.

Он стоял на одном колене, приклонив голову перед Королевой, возглавляющей этот орден и касающейся его плеча острием меча, чтобы посвятить его в рыцари, когда его впервые в жизни назвали Хренчиком.

Он не смог сдержать смеха, и тогда на него, словно веселая огромная собака с белой шерстью и умными синими глазами, заслышавшая зов любимого хозяина, к Денису прибежала Радость, чтобы усесться у его колен и с радостью облизать лицо.

— Маша, хорошо, что ты мне позвонила, — вдруг сказал он в телефон, почти касаясь его губами — так близко придвинул ярко-желтый аппарат к лицу. — Что имел ввиду? Я просто хотел сказать тебе: совершенно не жалею, что мы познакомились. Серьезно, — на мгновение он замолчал, вслушиваясь в тишину, царившую теперь по ту сторону телефона. Дэн, который привык полагаться на интуицию, показалось, что девушка замерла в ожидании его слов.

— М-м-м, — неопределенно промычала Бурундук что-то.

— Мы здорово провели вчера время, правда? Я хочу, — второй раз в жизни этому уверенному внешне молодому человеку было неловко говорить что-то девушке, — я хочу, чтобы у нас была еще одна такая встреча. Как ты на это смотришь, Чип? Мы все же пара в глазах общественности, Ника и Ольги, нам стоит поддерживать имидж.

Его голос становился все увереннее и увереннее. Только что поднявшийся по лестнице и направляющийся в свою комнату невероятно довольный жизнью Черри, на котором по прежнему висели подружки, услышав слова друга, мигом просек ситуацию и мягко развернув девушек назад, вновь потащил их вниз, зажав им, на всякий случай, рты.

— Девочки, тихо, молчим и пьем, — он вручил каждой озадаченной девушке по полному бокалу белого вина, разлитого кем-то заботливым, — Смерч решает жизненно важные проблемки.

— Личного плана? — спросила Кристина,

— Личного, ага.

— Вы чего вернулись? — поинтересовались двое других парней, которым вдруг вздумалось играть со своим спутницами в карты на раздевание. Карты, большие и красочные, они нашли на старинном столике и теперь вовсю их эксплуатировали.

— Смерч проблемы со своей Марьей-искусницей решает. Не стали мешать.

— О-о-о, неужели у Дэнва с ней все серьезно? — протянул один из парней, глотая хорошее чешское пиво прямо из бутылки. В это время его хитрая подружка тут же принялась подсматривать карты.

— Еще бы, — хмыкнул Черри, открывая пиво и себе.

— А я думал, это все прикол... Дэну же не нужны постоянные девушки! Ему нравятся леди на пару дней. Э-э, ночей.

— А я тебе говорил, что не прикол! Им наши ребятки такое представление перед их универом закатили, — тут же заспорил третий парень. — Ты просто там не был, не знаешь.

— Я в другом городе был. А ты был?

— Был. И даже репетировал. Ну и повеселились же мы классно. Народ решил, раз Смерч после Инны наконец-то девочку себе нашел, это надо отпраздновать. Я был одним из сетевых организаторов, — похвастался парень.

— А что за Инна? — тут же влезла Кристина. — Вы же про какую-то Марью болтали?

— А это тебя не касается, моя лапочка, — щелкнул ее по носику Черри. — Тут на первом этаже есть очаровательная комната, может, мы пройдем туда?

Я дождалась его ответа. Святые Апостолы, я ждала его с волнением, как будто бы я вернулась на пару лет назад, скажем к курсу к первому, и меня заставили разговаривать с Ником о французских поцелуях!

— Мы здорово провели вчера время, правда? Я хочу, — да, мне стыдно, но я даже дыхание задержала, когда Смерч говорил мне это по телефону, — я хочу, чтобы у нас была еще одна такая встреча. Как ты на это смотришь, Чип? Мы все же пара в глазах общественности, Ника и Ольги, нам стоит поддерживать имидж.

— Если только имидж, — сказала я, стуча себя по левой стороне грудной клетки — так я подавала сигналы сердцу, чтобы оно прекратило стучаться о ребра, как гротескный пленник о прутья решетки. — Ну, Смерчинский, ты загнул. Прямо вообще.

— Значит — отказ? — осведомился он.

— Не дождешься, — отвечала я. — Давай, валяй, пойдем на твою встречу.

— Я рад, Бурундучок, что ты быстро согласилась.

— Радуйся, что я вообще согласилась.

— Конечно. Но ты бы все равно согласились, — услышала я в ответ довольный голос Смерча. — Я смог бы добиться твоего согласия. Кстати, я думал, что ты вчера меня испугалась.

— Люблю самокритику, — заржала я. — Но не переживай, не надо комплексов, ты не такой страшный, как тебе кажется.

Его смех заставил меня улыбнуться.

— Я о другом: я думал, что ты испугалась наших возможных отношений.

— Ты извращенец?

— Нет, вроде бы.

— Садист?

— Не-а.

— Мазохист?

— Если только глубоко в душе.

— Фетишист? — продолжала я.

— Да нет же, — протянул он. — К чему милая девушка задает такие вопросы?

— Если ты не извращенец, Смерчинский, то чего мне пугаться отношений с тобой? Тем более, как ты верно подметил, все и так думают, что мы пара. Это ты виноват, — не сдержавшись, добавила я.

Мысли-головастики тем временем затеяли новую игру: нарисовали ярко-алый термометр хорошего настроения, уровень которого все повышался и повышался. Орел одобрительно следил за этим действом и, кажется, что-то подсказывал головастикам. Наверняка, ничего дельного.

— Чип, ты меня не поняла. Кстати, а мне все же нравится, как ты целуешься, — заговорщицки прошептал парень, выделив интонацией местоимение.

— Спасибо, — царственно отозвалась я. — Ты тоже неплох.

— Маша! Ты убираться думаешь, или решила всех друзей обзвонить? — появилась на пороге мама. — Я же ясно сказала, что сегодня у нас важный день! Да что же ты за дочь такая?

— Да, мам, я сейчас, — отозвалась я поспешно. — Эй, короче, я согласна. Когда у нас рандеву будет?

— Когда получишь все зачеты, — было мне хитрым ответом. — Не раньше. Видишь, как я за тебя переживаю?

— Ладно-ладно, — заторопилась я. Меня тут зовут... Но от тебя я еще жду исполнение желания и оригами!

— Я все сделаю, Чип. Это же я.

— Вот поэтому я и сомневаюсь... Дианочка, — из-за мамы я переврала его имя.

— Кто? — Поперхнулся он. — Как ты меня назвала?

— Диана. Хорошая ты подруга, Диана.

Мама хмуро на меня покосилась, и мне пришлось, быстренько свернув разговор, выйти из комнаты и браться за дело. В гостиной я убиралась добросовестно: все привела едва ли не в идеальный порядок. Еще бы ведь мама так надзирала за мной, что пришлось это сделать. Как она меня еще и окна мыть не заставила, ума не приложу, хотя протирать мне их стеклоочистителем все же пришлось. От усердия я даже чуть со стула не навернулась, хорошо, брат рядом был и успел поймать. Зато в своей комнате только сделала видимость того, что хорошо убралась, разбросанные вещи кое-как запихала в шкаф, да и пыль протерла только на видных местах...

После того, как я не без помощи все той же Насти (спасибо ей огромное!) закончила многострадальную уборку, время уже подходило к часу дня.

Мама, сжалившись над нами, решила устроить кратковременный обед. Они с Настей, бегавшей по всему дому, зарабатывая очки одобрения от мамы, решили сделать по какому-то крутому рецепту необыкновенный пирог. Они решили потренироваться на мне и Федьке и состряпали пробную, так сказать, версию, которой мы и отобедали. Впрочем, получилось у них совсем недурно.

— А вы знали, что Машка с двумя парнями одновременно встречается? — не забыл сказать за столом вреднючий брат. Я аж вздрогнула и едва не подавилась пирогом.

— Да-а-а? Ты мне хотя бы имя одного из них скажи! — едва ли не взмолилась мама, у которой после общения с Настасьей настроение очень улучшилось.

— Да врет он все, — медленно прожевывая кусочек "Дамских пальчики", сказала я. — Никого у меня вообще нет. Ни одного парня, ни другого. Я одинока и несчастна.

— Ну-ну, я сама слышала, как ты с утра с двумя парнями разговаривала с моего телефона.

Я промолчала.

Выждав, пока родительница отвернется, брат наклонился ко мне и прошептал, сделав страшные глаза:

— Когда познакомишь-то меня со своим осликом?

Вместо ответа я сунула остатки пирога в рот и быстренько свалила в свою комнату — одеваться. Через полчаса мне следовало быть уже в кафе, а я опять безбожно опаздывала! А Чащин нетерпеливый, ждать не любит и если сейчас приеду с опозданием, он начнет мне нотации шуточные читать и стебать по поду и без.

Откуда мне было знать, что они сегодня познакомятся, мой брат-обезъян и идиот-Смерч? И не только с Федькой...

Я натянула удлиненную футболку из "Камелота" с изображением развеселого зверя неопределенно породы и к тому же в очках, хотела найти джинсы, но оказалось, что вчерашние были в стирке, а вместе с ними там же оказались и все остальные мои предметы одежды! Естественно, постаралась мама, которая вчера решила устроить генеральную стирку всего, что можно, нужно и нельзя.

— Ма-а-а-м! — завопила я. — Мама!

— Что такое? — с недовольным видом человека, которого оторвали от жутко важных дел, появилась она на пороге. — Чего орешь, Мария?

— Где мои вещи, мам? — большими глазами посмотрела я на нее.

— Там, где ты их оставила, а остальные сушатся. К вечеру высохнут, — невозмутимо отозвалась она.

По-моему, в жизни каждой девушки бывает такой момент, когда она понимает: надеть нечего. Нечего, и все тут! Я тоже оказалась в этой ситуации. И даже растерялась. Как мне идти-то теперь?

— Юбку надень, — тут же велела мне мама. — И блузочку.

— Но мама, какая юбка! Какая юбка? На фиг блузочки!

— Начинается. Ты что, пацанка законченная? Ты же девочка.

— А обувь к юбке? — волком посмотрела я на нее. — Я кеды с ней не надену.

— Так я же тебе босоножки купила, Маша. Те, на высоком каблуке, которые ты отказалась носить, — было мне ответом. Кажется, мамочка моя обрадовалась возможности запихнуть меня в одежду, которая нравилась ей.

Минут пять она и Настя уговаривали меня надеть эту самую юбку, а я рьяно отказывалась. Потом мама вспомнила, что у меня есть "великолепное молодежное платье" — его мы покупали не так давно, специально к свадьбе Федьки. Причем родительница моя так воодушевилась, что потащила меня в модный магазин для всяких там гламурных девиц и заставила перемерить едва ли не целую тонну. В результате мы приобрели целых два наряда: к маминой радости и к моему горю. Они занимали место у меня в шкафу: одно голубое, короткое, коктейльное, второе длинное, изумрудное, элегантное.

— Платье я точно не напялю, — отрезала я, страдая душой и телом. На зловредную маму и Настасью мои уговоры не произвели никакого впечатления.

— Я сейчас его найду, то, голубое, оно как раз не такое тождественное, но очень и очень милое, — полезла, было, мама в шкаф, который и так едва не трещал от количества набитых в него вещей.

— Я сама! — птицей взлетела я с подоконника к многострадальному шкафу. Она его сейчас откроет, и весь хлам на маму и вывалится, придется опять убираться — меня за такую уборку прикончат на месте! Я тогда к Чащину точно не попаду.

— Выйдете, я его надену сама, — хмуро сказала я и, оставшись в одиночестве, не без труда вытащила на свет голубое, как небо, платье. С недовольным видом примерила его и повертелась около зеркала. Вроде бы на мне оно сидело ничего так. Трикотажное, свободного силуэта и с большим округлым вырезом, через которое выглядывало одно плечо и предплечье, оно, казалось, неплохо смотрелось на мне. На спине красовался принт в виде абстрактных черно-синих нотных дорожек, между которыми оказались вышитые излишне пафосные (или просто ни к месту) слова: "Помнить дыхание музыки... помнить тебя", низ был собран на широкую резинку.