Троя на двоих

В Трое все было отлично с водой. Колодцы были надежные и давали прекрасную чистую воду. Место для своего порта финикийцы выбрали с умом: с одной стороны — берег моря, с другой — равнина с плодородной почвой, где предстояло заниматься земледелием, а путь возможному неприятелю преграждали два болота. Кроме того, в случае опасности укрытие предоставляли покрытые зеленью сосен и дубков горы. Болота давно осушили по большей части, оставив озера, реки в округе растекались в нескольких направлениях — место было нормально влажным, не заболоченным, отличным, классический термин 'умеренный средиземноморский климат', скорее всего, точно соответствовал местности вокруг Каэр Бела — умеренно и приятно: глазу, и носу, и всему телу. Хотя сейчас, в июле, в разгар лета палило за тридцатник — жара стояла сильная, но было ветрено, и никто не жаловался.

За такое место всегда боролись, разные враги боролись, теперь и амазонки решили бросить вызов прежним властям.

В этом направлении все дела были делегированы Алексею Зубрикову. Никаких фурий, никаких Эллад — он сам вызвался на должность главного дипломата, и за несколько лет доказал — противный и хитрый он проныра. Зубриков думал только о своей выгоде и пользе, и не давал никакого спуска иностранцам, при этом искренне и с удовольствием был способен строить им глазки, улыбаться и испытывал реальный кайф от поигрушек в Джеймса Бонда.

Тонкость была в том, что в данный момент атланты своим вторжением как бы объявляли феод Сардинию свободным от прежних политических договоренностей. Атлантида не объявляла войну Арагону — еще чего! Она вообще никогда войн не объявляла — глупости все это. Не проведали заранее про замыслы атлантов — сами лопухи, разведку надо улучшать. А дипломатия это особая игра. У атлантов были старые римские правила: 'Пришел, увидел, победил' — а дальше можно и дипломатам дать поиграться: 'Пришел, поболтал, убедил'. Зубриков не игрался. На всех предполагаемых претендентов на остров он плевать хотел, и оповещать королей соседей о новой властительнице Сардинии он не собирался. Ишь выдумали, коронацию проводить, интронизацию, в гости приглашать, на гостей тратиться, их шпионов в дом пускать — нет, не хочется, не интересно на их рожи гнусные смотреть. Амазонкам такие мужчины не нужны и неприятны.

Арагон своё так просто не отдаст — тем более, у себя под боком! Опять же, Апфия не совсем точно сообразила тонкости арагонской логистики. И Лешка ей уточнил, когда вплотную засел за данные по Сардинии:

— Крошка моя, Арагон может до нас добраться за сутки! По одному милейшему маршруту — из Сицилии до твоей цитадели сутки плаванья на любой дряхлой лоханке, на галере. Я уточняю: Сицилия это вассал Арагона, там правит младший братик Альфонсика — Хуан, сын прежнего Арагонского короля. Нам еще повезло, что он в этом году в Наварру умотал — он ведь на принцессе Наваррской женился, в этом году наваррский король умер. Хуан поехал разбираться, там Бланкой его жену зовут, там такая муть и резня — весело, там все поголовно 'дартаньяны', и горцы они великие и классные. Главное в том, что по уму, этим балбесам арагонцам можно копить силы и пинать нас с Сицилии.

— Они не будут по-умному, они будут по приличному! Не путай меня, арагонцы никогда не покажут, что они нуждаются в поддержке какой-то Сицилии, — усмехнулась Апфия. — Мои расчеты тогда основные, а не твои 'умные': пять суток нам и арагонцам надо, чтобы от баз до Сардинии дойти. И не забывай, мне от Трои до Барселоны сутки ходу. Я ведь могу и разозлиться, и в гости сходить, сделать ответный визит.

И вот в этот момент Лешка испугался. Эта может! Эта может посадить на каракку весь свой корпус, и в три с половиной сотни головорезок вынести Барселону подчистую, как Эксетер, как Задар — ровная земля останется от великого и древнего города.

— Апфия Павлова, любую акцию против иностранного государства ты согласуешь с Сенатом, — мило улыбнулся подруге Лешка.

— Конечно! Но ты ведь меня поддержишь? — она сделала умильное лицо хорошей девочки, и даже кончик языка высунула в уголке губ.

Но Лешку на такие простые приемчики уже давно было не взять, он покивал головой:

— Нет, не поддержу. Не надо нам этого. Хотя в тебе и твоих девочках я не сомневаюсь. Ты сама должна понимать — если уничтожим Барселону, это вечная война с Арагоном, пока мы не раздавим их. А оно нам надо? Ты лично готова сесть на трон в Пиренеях и разбираться с той гадостью, которая там со всех сторон? И там этой дряни много за века накопилось.

— Ты меня не подловил, Алекс, я все понимаю, — улыбнулась ему в ответ подруга. — Просто я иногда решаю вариант — зачем там править? Пришли. Увидели. Победили. И ушли.

И Лешка опять застыл от такого откровения — девочка реально была с особенными мыслями в голове. Но ему они не нравились.

— Так возможно. Но смысла нет. Мы не будем ничего пояснять, оправдываться, но это вандализм, это беспредел. Это война против всей Европы и арабов. Размазать в пыль городишки Сардинии — это ерунда, никакого резонанса — да всем плевать на эту Сардинию, кроме десятка несолидных торговых кланов. На Барселону завязаны вековые связи сотен торговых фамилий — она веками ведет дела с востоком и севером, и югом, и западом. Немного все сложней, Апфи. Ты не только барселонцев уничтожишь, ты врагов по всему миру получишь.

— Знаю, Льоша, знаю, поэтому просто шучу, — хитро усмехнулась девушка.

Шутки у Апфии были дурацкие, но серьезности очень умные. Троя преображалась на глазах. Амазонки не зря ценили специализацию. Сразу организовалась бригада масонок — девочек, которые лучше остальных соображали в строительстве, математике расчетов и вообще во владении инструментами — они были освобождены от военных операций и занимались тонкой отделкой цитадели: надо было изменить планировку башен, бастионов, пробить новые окна, все привести в общий ансамбль, под чутким руководством мастера Луиса. За стенами Трои творился классический дурдом из разряда 'квадратное катаем, круглое носим' — отличных, замечательных обломков от разрушения крупных строений вокруг цитадели было много, и парни и девушки реально напрягали лошадок — все складировалось во впадины и

междухолмья, чтобы ровно было кругом. Но эти запасы строительного материала на будущие постройки надо было разместить близко к стенам цитадели — чтобы суслики не спёрли! Чтобы приплывшие вороги заплатили кровью, получили арбалетными болтами со стен, за право трогать камушки амазонок. Было чем заняться работникам. Ко всему находились и очень красивые барельефы и статуи, и всё это надо было перетащить в Трою и пристроить так, чтобы было приятно глазу и полезно делу. И отдельная бригада — штрафников — белила все подряд — специальный известковый раствор, влагоустойчивый и радующий глаз своим цветом постоянно разносился по всем участкам, и очень скоро на месте старого города, старого Кастелло ди Кальяри белела чудным видом Троя — цитадель амазонок.

Слоника на башне Слона тщательно почистили — он был забавный, толстенький и смешной. Но сразу загрузили делом команду резчиков, и девчонки и мальчишки потели — рубили и резали главный символ Атлантиды — орлов. Резали из дерева, камня, чтобы разместить на самых видных местах. Несколько больших статуй привезли из Атлантиды, но там были работы мастеров: Антонина Марселиуса, Анны и Мигеля Толидо — настоящие произведения искусства, почти шедевры, очень красивые и внушающие реальное уважение к символу Атлантиды.

С зачисткой острова и 'лишением гражданства' все шло по плану. За неделю амазонки смогли сровнять семнадцать поселений. В первую очередь уничтожались места возможной традиционной высадки врагов — порты, которые стояли не просто на приморском побережье, но в устьях крупных рек Сардинии, а таких было немного. На востоке девочки посетили воды реки Флумендия и снесли городки порт Мурравера и Баллао в глубине острова. На севере протекали еще пара крупных рек, и порты на них стояли, были давними знакомыми италийских моряков и любителей позвенеть мечами.

И амазонки провели отличную неделю утренников. Они не ходили пешком. Не трудили ноги, незачем — глупости это. На рассвете каждого дня две каракки расходились из порта Каэр Бела. Один корабль вез сотню воительниц на восток, а другой — на запад. И девочки спокойно приезжали по утру в гости, свято чтя слова всем известной непонятной, но милой песенки: 'Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Известно всем, тарам-парам, на то оно и утро'. Что к чему непонятно, но забавно, и в плане утренних визитов с целью, не застать врасплох — куда там, сардинцы уже смекнули, что пришел реальный конец их былой жизни — но просто по утренней прохладе, весело с песенкой, заложить мины, пошвыряться гранатами и разнести очередной городок в пыль, это было приятным началом рабочего дня. В конце операции амазонкам оставалось только выдать инструкции сардинцам на тему: 'Грабьте награбленное, собирайте мелкое и ценное, ждите морских извозчиков и всем пока!'. Лешка и Апфия даже не запоминали названия этих городков, у каждого из которых была своя история, свои особенности и какие-то традиционные тонкости, и культурные частности — все это было уже не важно, как неважны оттенки местного сорта козьего или овечьего сыра. Городок кораллов был прикольным — Алгер — коралловый рай — в окрестных водах росло много дорогостоящего красного коралла, изумительного материала для изготовления всяких радующих глаз побрякушек. Девочки были уже девушками, и всякая милая привлекательность была им близка — с этим местом обошлись очень жестко — зачистили под ноль, не сходя с места. Таких побережий, где можно понырять и добыть таких сочных цветом кораллов, не много они встречали, и никаких сардинцев в округе не надо было никому.

Но не всё кошкам — мышки, и котикам — кошки. Нугор, столица Барбаджи был городком совсем не прикольным. Очень серьезным местом оказалась эта область Сардинии. Назвалась она 'Барбаджей' не зря. Этот горный регион был истинным и подлинным сердцем Сардинии — никогда никому не подчинялся, ни финикам, ни Карфагену и ни римлянам — они его и назвали варварским — Барбария, потому что ничего не могли поделать с горцами — известное дело, горцы они такие. И слава там у городов была особая, был один городок известный тем, что в него свозили пленных заложников, был городок в котором особого успеха добились местные виноделы, сообразив свой вариант винца, который отчего-то полюбился бандидосам всех родов и сортов. Крупных городков было мало, штуки четыре. А вот деревенек и пещерных коммун полным-полно. И амазонки не стали проходить мимо, навестили веселых сардинских горцев, в клочья разнесли камни Оргозоло, Нугора и Доргалеи. Эту область населяло древнее племя илийцев, иолайцев — короче, тех сардинцев, которые жили на острове до всяких финикийцев и прочих иностранцев. Горцы были честные, бедные и консервативные, когда начались нападки иностранцев, понято, что в горы метнулись все: смелые, слабые, трусливые и отчаянные — и никто потом не смог захватить этот горный участок Сардинии. Причем, эти барбаджийцы были не арборейцы, они, конечно, баловались бандитизмом, но это было вторичное, это было в отместку — они на самом деле жили тихо и мирно, пасли коз, вино давили потихоньку, барашков растили и кушали — но слишком много смутьянов вечно к ним прибегало. Новая и свежая кровь нужна, без этого никак, но справляться со смутьянами и непоседами старейшины не желали — горы рассудят всех — хочешь дурака валять? Иди в пещеру, собирай банду и шали. Сам за все ответишь. И шалили барбаджийцы. И не нужно было это атлантам. Поэтому ударили сильно, гранатами и минами. Потом просто ушли с развалин, оставив в покое трупы и тела раненных горцев в их традиционных деревянных масках, которые скрывали лицо бандита от честных людей. У них еще колокольчики были — коварные штуки: сел, позвонил в колокольчик и жди. Дурачок что подумает? Правильно: где-то рядом чья-то овца или коза отбилась и заблудилась — надо её себе прибарахлить, на веревочку и в стойло, или скушать можно. Идет дурачок на звон и привет — дядя в маске недотёпу ножом по горлу 'чик' и все: было ваше — стало наше.

Амазонки работали четко и конкретно: сначала гранаты, потом арбалеты работают, и только потом, под защитой щитов шли десятки девочек, тщательно оберегая свою шкурку и ловко реагируя на сопротивление. Сразу окружалось здание церкви и забрасывалось гранатами — потом трофеились, собирали всё ценное и важное. И только потом минировали все кругом и подрывали остальные дома и оглушенных людей, которые могли спрятаться в своих подполах и по кустам — все это не волновало девочек и мальчиков — пустые люди были эти сардинцы, все они казались странными дикарями, от которых были только проблемы. Конечно, горы это здорово, но жить в них... это несколько странно, когда рядом стоят прекрасные места для земледелия и морского промысла — не понимал никто горцев. Насмотревшись в Корнуолле на местных рабов-шахтеров, атланты не прониклись к ним ни каплей жалости — пустой народец, прохохотали и свою веру, и свою независимость, и оказались в итоге слугами более сильных и хитрых. И зачем нужны такие соседи? Слуги атлантам были не нужны, доверия им нет. Рабов атланты органически не переваривали — они их не кушали, нет, зря на легионеров и амазонок наговаривали тупые англы, которые просто не верили, что можно убить всех врагов, не брать в плен ради выкупа. А если пропали без вести лорды и бароны — где они? Правильно, атланты их скушали, ага, 'баронов как баранов' — много всякой ерунды и диких слухов про атлантов уже ходило по земле.

Спокойно и бережно к себе и своим новым забавникам-любовникам амазонки тратили день на поход, зачистку местности и возвращение к кораблю, на котором возвращались в цитадель, чтобы немного покушать, поработать, повозиться с лошадками и повеселиться.

Природа Сардинии всех очаровала: пляжи манили согретым лучами солнца белым песком, вода была изумительна цветом — изумрудная, чистая, теплая. Как дома — все были с детства славными пловцами и ныряльщиками и обожали морскую охоту со специальными арбалетами, и быстро приготовить свежую рыбку, омаров все умели. А теперь, когда прикрыли глаза командиры на шалости телесные — завертелось в корпусе баловство. При этом все у девчонок творилось по своим женским правилам, без скандалов, без ругани, давно были те амазонки, которые особые симпатии обозначили и теперь многие дорвались до желанного. А остальные девочки просто баловались.

Апфия хранила нейтралитет, просто один раз сказала: 'Я сама мать, всё понимаю'. А Лешка и вовсе не парился — это был корпус амазонок, не имел он права лезть в дела воительниц. А как апостол и старший братик заявил просто: 'Фигвам! Индейский домик вам, соплюшки! На меня можете не облизываться. А у моих парней не сотрется — катайтесь'. И приступил к новому этапу культурного дуркования: выдал молодежи несколько любовных баллад из прошлой жизни. Были у него заготовки. Всех пробрало до чистых слез и трепета сердца. Сразу девочки поняли — да он же такой... как можно! Это же учитель Алекс!