| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Процесс Винклер-Коха не требует реакционной камеры — только нагреватель и ректификационная колонна. Но и выход бензина меньше — до 60 процентов из газойля, а из мазута — так и вообще до 35 процентов. Система двухпечного крекинга, разработанная Нефтепроектом, повышает выход на 10-15 процентов за счет раздельного крекирования тяжелого и легкого сырья — предварительное разделение фракций позволяет проводить более жесткий, то есть более глубокий крекинг при более высоких температурах, не опасаясь интенсивного образования кокса. Сами нагревательные камеры представляют собой печи, в которых проходят десятки труб диаметром 76-127 миллиметров длиной от четырех до девяти, а в последнее время и до двенадцати и даже пятнадцати метров и с толщиной стенок 12 и более миллиметров — почти что орудийные стволы — недаром ряд советских предприятий по производству нефтеперерабатывающего оборудования с началом войны переключился на изготовление стволов для артиллерии, как минимум — минометов. И вот, по этим трубам, установленным внутри печи многоколенной змейкой, и текла нефть, попутно подвергаясь крекингу. Длина отдельных труб, а следовательно и всей змейки, определяла производительность установок — так, в последних моделях печей Алко-Луммус длина труб была пятнадцать метров, что обеспечивало пропускную способность до трех тысяч тонн в сутки. Так что если установки двадцатых-начала тридцатых годов были еще сравнительно компактными — размером с комнату, то в последнее время они все больше напоминали немаленькие сараи. Которые к тому же дополнялись рекуператорами для подогрева воздуха за счет топочных газов, что позволяло сэкономить до шестидесяти процентов топлива — а последние установки и так могли израсходовать до тонны мазута в час. Интересен способ очистки труб от кокса. Раз в 20-40 дней крекинговые установки останавливают и очищают от кокса — с перемычек, которыми соединяются образующие змеевики трубы, снимаются заглушки и внутрь трубы загоняют пневматическую шарошку, которая своими вращающимися фрезами срезает накопившийся кокс.
Комбинированные крекинг-установки сочетают в себе установки прямой гонки нефти и установки риформинга — тепло от риформинга используется для прямой гонки, в результате повышается экономичность процессов. В СССР к началу войны уже использовались такие установки типа Луммус, дававшие бензин с октановым числом 70 и способными обработать три тысячи тонн нефти в сутки.
Есть и другие виды крекинга. Так, в присутствии 5-10 процентов хлористого алюминия крекинг происходит уже при 280 градусах, правда, октановое число такого бензина не превышает 60. Это помимо множества технических неудобств данного процесса — периодичности, большого коксообразования, дороговизны хлористого алюминия. Каталитический крекинг по методу Хоудри (Гудри) происходит при 380 градусах и выдает до 60 процентов бензина высокого октанового числа. Правда, на катализаторе — алюмосиликате — активно образуется кокс, что требует периодической продувки горячим — 500-550 градусов — воздухом для его выжигания. А в остальном — низкие температуры, низкое — чуть ли не одна атмосфера — давление — по сравнению с другими методами выглядели просто сказочно.
Пиролиз применяется не только для получения высокооктанового бензина. Так, при температуре пиролиза в 700 градусов выход толуола составляет 3,5 процента, при 750 — менее трех, но там уже бензола получается почти 9 процентов, а толуола — менее трех, при 800 выход нафталина доходит до 2,5 процентов, но выход толуола снижается до менее одного, бензола — до восьми. Лучшим сырьем является лигроин, но он сам по себе ценный продукт. Поэтому для пиролиза используют керосин или газойль, последний, правда, дает очень много кокса. Мазут для пиролиза не применяют, так как он не испаряется без разложения. Заодно получают много газа — водорода, метана, этана, этилена, пропилена, бутилена — также ценного сырья — как раз пропилен и этилен потом используются для производства синтетического бензина путем полимеризации — мы эти газы получали пиролизом торфа, но дальнейшая схема получения бензина была такой же. А амилены после гидрирования — то есть присоединения водорода — давали стооктановый бензин. Единственная проблема с процессом пиролиза — прерывность и небольшие объемы. При выполнении пиролиза в газогенераторах сначала топливом разогревается форсунка, и уже затем внутрь пускаются газы исходного сырья — соприкасаясь с горячей форсункой, они разлагаются — происходит пиролиз. Форсунка при этом остывает, так что через некоторое время надо остановить подачу сырья и снова ее нагревать. Да и по мере остывания меняются условия пиролиза — температура. В итоге на одном квадратном метре сечения газогенератора можно обработать 3-5 килограммов сырья в час — очень мало. С помощью реторт — 5-7 килограммов — ненамного больше. Полимеризация газов в бензин происходит при температуре 500-550 градусов и давлении 50-70 атмосфер — то есть при тех же условиях, что и крекинг. Применение катализаторов — фосфорной кислоты — снижает эти значения до 230-250 градусов и 15 атмосфер. Но октановые числа — 85-95 — не могут не радовать, поэтому по СССР установили сотни таких установок, получая с них тысячи тонн высокооктанового бензина в месяц, благо что с газогенераторами и вообще пиролизом было знакомо много народа — кадры были. А в 1942 запустили первую установку, сделанную по схеме американской фирмы с характерным названием Полимеризейшен процесс корпорэйшен — 150 кубометров бензина в сутки с октановым числом 80-100, и даже до 105 — когда появились первые признаки, что по ленд-лизу топлива не дождаться, руководство СССР настпрополило конструкторов на разработку такой установки по этой схеме, благо что большинство компонентов — компрессоры, холодильники, насосы, трубчатая печь с реакционным змеевиком, редукционные клапаны, смесители, они же — аррестеры, смолоотделители, газосепараторы и прочее — все это использовалось на советских НПЗ и, более того — изготавливалось на советских заводах по производству оборудования для нефтепереработки. Так что за год собрали и отладили первую ласточку — и каждый день стали получать почти двести тонн высокооктанового бензина — по сорок заправок — вылет истребительного или штурмового полка в полном составе и еще останется чтобы подучить новичков. Причем сырьем мог выступать не только крекинг-газ, который образовывался в результате крекинга нефти вместе с другими продуктами — советские ученые работали над применением синтез-газа, получавшегося на многочисленных промышленных газогенераторах, работавших на дровах, угле или торфе. Так что штука обещала быть очень интересной — мы себе уже попросили чертежи и консультации — тоже будем такие строить.
ГЛАВА 5.
В общем, нефтепереработка во время войны развивалась еще на довоенных дрожжах — именно тогда она взяла разбег и, похоже, не собиралась останавливаться. И это несмотря на все перипетии того периода. Взять хотя бы спецеедство и репрессии — они ведь существенно подкосили и нефтедобычу, и нефтепереработку, причем не только в плане посадок, но и в плане бегства специалистов. Так, академик Владимир Николаевич Ипатьев, крупнейший специалист в области химии высоких давлений и промышленного катализа, отказался возвращаться на родину в 1930 году — почитал в зарубежной прессе о развернувшихся против спецов репрессиях, о расстреле ряда ученых и инженеров — и решил что ну их всех нафиг. И это в возрасте уже 63 года. Суровый и разумный мужик. Так мало того, через шесть лет — в 1936 — он открывает каталитический крекинг — видимо, руководству СССР не нужны специалисты, способные совершать такие открытия, а вот в США они пригодились — потом нашей стране пришлось тратить золото на покупку этих технологий. Впрочем, "внутренняя эмиграция" была тоже распространенным явлением — к нам, в ЗРССР, с начала войны прибилось несколько десятков нефтяников и нефтехимиков, которых либо уволили в тридцатых но почему-то забыли посадить, либо они сами свалили со своей работы и ныкались завскладами или лаборантами там, где их никто не знает. И это в одной только нефтянке — по остальным областям подобных бегунов тоже хватало. В общем, если кто захочет искать вредителей — пусть начинает высшего руководства. Впрочем, в течение тридцатых годов там их "нашлось" столько, что хватило бы заполнить правительства нескольких немалых государств. Да и в плане науки и техники, не будь этих потерь, смогли бы во многом заполнить тот кадровый голод, что постоянно испытывала наука и промышленность СССР. Испытывала, и несмотря на это продолжала развиваться. Хотя порой прецеденты доходили до абсурда.
Так, в первую пятилетку сначала планировалось довести годовую нефтедобычу к 1932 году до 21,7 миллионов тонн. Потом руководство подумало и через три месяца увеличило планы до 26 миллионов. Ну хорошо — как говорилось в частушке брежневских времен — "Передайте Ильичу — нам и это по плечу". В 1930м руководство СССР продолжало "думать" — так, летом 16й съезд ВКП(б) решил увеличить планы по годовой добыче до 40 миллионов тонн, а в ноябре ЦК ВКП(б) подумало еще раз и план подрос до 46 миллионов тонн, правда, это уже план на 1933й год, то есть на первый год следующей — Второй — пятилетки. Это с 11 миллионов добычи в 1928м. Прямо как в мультфильме "Падал прошлогодний снег" — "Маловато будет ! Ма-ло-ва-то !!!". Как писал Сталин — "Могут сказать, что, меняя так основательно намётки пятилетнего плана, ЦК нарушает принцип планирования и роняет авторитет планирующих органов." (а так и было !!!), и далее — "Но так могут говорить только безнадёжные бюрократы." (ну да — навесить клеймо — первое правило манипулятора и лакмусовая бумажка для него же) — "Для нас, большевиков, пятилетний план есть лишь план, принятый в порядке первого приближения, который надо уточнять, изменять и совершенствовать на основании опыта мест, на основании опыта исполнения плана" (а вот этого "на основании опыта" и не наблюдалось). Он же говорил "Люди, болтающие о темпах развития нашей промышленности, являются врагами социализма, агентами наших классовых врагов". В общем, атмосфера была обозначена более чем ясно, лучше было не болтать что это невозможно, а брать под козырек и надеяться, что "либо шах, либо ишак".
Тем более что к осени 1930го порядка 50 нефтяников уже были под следствием о вредительстве и прочем — шло "Дело промпартии". Академик Губкин по этому поводу написал в Правде — "Сорвать строительство нефтяной промышленности вредителям не удалось". Ну и отлично. По всем признакам, излучаемым советской прессой получалось, что планы-то выполнимы, тем более что от нефтяников-вредителей избавились — "в течение длительного периода часть руководящих кадров специалистов нефтяной промышленности вели вредительскую работу" — так что теперь нефть попрет. И она поперла ! Причем не как в анекдоте "Ну ты же коммунист ! и пулемет снова застрочил" — нет, реально поперла — в 1930м план был выполнен почти на 100%, в первые месяцы 1931го добыча нарастала, правда, за счет фонтанной добычи — бурили все что только можно, лишь бы получить фонтан. А дальше пошел анекдот.
1 апреля 1931 года в газете "Правда" на первой странице было напечатано приветствие генерального секретаря ЦК: "Приветствую рабочих и административно-технический персонал Азнефти и Грознефти с выполнением пятилетки за два с половиной года. С победой, товарищи!".
Вот что значит вовремя избавиться от вредителей ! И это не было первоапрельской шуткой.
Ну то есть Сталин поздравлял нефтяников с тем, что к апрелю 1931го они вышли на объемы годовой добычи в 40 миллионов тонн, что были запланированы только на 1932й. И эта цифра действительно была озвучена в справке ВСНХ, вот только там это была не годовая добыча, а совокупная добыча за первые годы первой пятилетки, то есть за 1928-1930й. Как уж и в каком звене эта цифра превратилась в объемы годовой добычи — неведомо, но оставшиеся пока нерепрессированными нефтяники с радостью приняли пролившийся на них дождь наград, да и друг друга не забыли понаграждать. Видимо, решили погулять напоследок — сказать уже ничего нельзя, так как "говорят" только враги, а за ошибку руководства надо будет кому-то отвечать. В общем, терять было уже нечего. Орденами Ленина были награждены и сами объединения — Азнефть, Грознефть, и их работники — орденами Ленина и Трудового Красного Знамени — 90 человек, включая руководителей объединений — Михаила Баринова и Сергея Ганшина. 1937й оба не пережили и были расстреляны по стандартным обвинениям во вредительстве и участии в контрреволюционной деятельности — уж не знаю что там насчет контрреволюции, а про эти события начала тридцатых им наверняка припомнили, хотя сами они если и были в чем виноваты в данном эпизоде, так только в ошибке в верхах и что потом не поправили руководство или не смогли достучаться.
Как и Орджоникидзе, который в качестве главы ВСНХ вообще-то и допустил ошибку в своем ведомстве, так мало того что не приложил усилий, чтобы ее исправить, сам же потом пенял нефтяникам, что те якобы похвастались своими достижениями, а потом "разучились" добывать нефть. Хотя, учитывая что с начала тридцатых отношения Сталина и Орджоникидзе начинали портиться все сильнее, не исключено, что именно Орджоникидзе и приказал выдать эту цифру за годовую добычу — вот мол как я хорошо умею вести дела. А может, и зря наговариваю на человека и это действительно была досадная ошибка, если не учитывать дальнейшего поведения Орджоникидзе — проверить справки и узнать — кто и что там отрапортовал для него не составляло труда — многочисленные подобные примеры с подставами все чаще заставляли меня придерживаться позиций презумпции виновности в отношении начальства и прочего руководства — клубок змей по сравнению с этой стаей товарищей выглядел сборищем бабочек-семихвосток. А приписки в СССР были ничуть не меньше, чем, скажем, в США моего времени — те любили это дело на всех уровнях, и чем выше — тем больше — особо мне вспоминались их "вольные" обращения со статистикой — по окончании, скажем, квартала, рапортуют об отличном развитии американской экономики, "даже лучше прогнозов". Естественно, рынок растет, на него на фоне таких радужных отчетов устремляются деньги всего мира — а потом проходит какое-то время — "ой, мы чего-то не того посчитали — вот новые результаты по тому периоду" — и оказывается, что все было не так уж радужно. Вот только пришедшие тогда деньги исправили ситуацию и не дали провалиться фондовому рынку. Типа "да забудьте что было тогда — посмотрите как все замечательно сейчас — мы вот посчитали уже за новый период" — а потом будет новый приток денег, через некоторе время — очередное "ой" и очередное "но зато уж в этом периоде все просто замечательно". И так — из раза в раз.
Впрочем, дальнейший план по нефти не был выполнен — вскоре фонтаны начали массово иссякать — если, скажем, в 1932 таким способом в Грознефти добыли 80 процентов нефти, то в 1933 — только 18. Насосов было еще мало, а ручным тартанием можно доставать нефть с глубин не более полукилометра — а этим способом в 1933 добывали более половины нефти в стране. Собственно, тартание — это когда нефть поднимают тросом на поверхность с помощью желонки — ведра с открывающимся и закрывающимся дном.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
