Слизь

Тут Ровшан заинтересовался картой. Он взял ее в руки и стал смотреть, как расположены отводные трубы, где находятся люки, канализационные стыки. Оказалось, что вся местность покрыто ими как паутиной. Какая-то еще неясная мысль формировалась в голове капитана, однако до конца принять четкие очертания еще не могла. И тут Ильчибаев решил обмозговать это на работе, в более приемлемой для этого обстановке, поэтому заявил:

— Я беру эту карту!

Гиясов вздрогнул:

— Простите, ака, но это служебная бумага, просто так я ее не могу дать. Сами понимаете, это касается вопросов безопасности города, канализация является структурой гражданской обороны...

Но разве капитана этим напугаешь? Он доходчиво объяснил, что милиция также занимается этими вопросами — не очисткой сточных вод, естественно, но не менее грязным делом — очисткой общества от криминала. И тут у них тоже есть свои секреты. 'Но ваши профессиональные тайны я обещаю сохранить', — обещал Ровшан. И уж после этого Гиясов не мог устоять, передал ему документ, правда, взяв расписку.

— Значит, так, Марья Ивановна, — продолжил Ильчибаев. — Вот мой телефон, — и он быстро написал номер на бумажке. — Звоните, если что-то странное повстречаете. Меня интересует слизь или медуза. Розового цвета.

Женщина взяла бумажку, положила в верхний карман и торжественно обещала сообщить, если такое увидит. В этот момент дверь распахнулась и в проеме возникла физиономия мужчины в очках. По красным носу и ушам было ясно, что он уже под градусом. Дряблая кожа и бегающие глаза убедительно свидетельствовали о причастности его к отряду алканавтов, причем с большим стажем. Уже через секунду как бы в доказательство этого в комнате расплылся запах алкоголя.

— Марья Ивановна, ты чего тут? Наряд нам выписали в Дом техников, — сказал мужчина, не обращая внимания на Гиясова и Ильчибаева. — Пора топать туда. Там уже нас ждет Волк Ляпинский!

— Это наш слесарь Сайфуллин, — расстерянно произнес Гулям Гиясович, чувствуя стыд за подчиненного, точнее, за его нетрезвое состояние. — Да, любит выпить, но хороший работник, ответственный. В прошлом кандидат исторических наук, только ушел из академической системы из-за... слабостей к вину, но зарекомендовал себя как квалифицированный ассенизатор...

— Так-точно, — произнес тот, блестя стыклышками очков. — Я — кандидат говенных наук... ха-ха-ха... Занимаюсь историей ассенизации и стал специалистом в области безопасности унитазов, ха-ха-ха...

Верисова взяла его за шкирку и выставила за дверь.

— Простите, он иногда невежливый, — сказала она, виновато улыбнувшись.

— Ничего, ничего, я понимаю, — ответил Ровшан, вспоминая, что год назад тоже часто приходил на работу с небольшим градусом алкоголя в крови. — Не стану вам больше мешать. Большое спасибо за помощь. Желаю хорошей работы и... чистоты на участке...

Он пожал всем руки, и быстро вышел из кабинета. Вахтер отдал честь, когда Ровшан покидал здание. Капитану пришлось помахать рукой в ответ.

Глава восьмая. Визит в институт биологии

Оставив карту в кабинете, Ильчибаев заскочил к коллегам, которые вели допрос людей, знавших школьников, слесарей и проститутку. Там сидело несколько сотрудников, которые отрабатывали разные версии, и Хашимов записывал все, чтобы дать критическую им оценку. Увидев капитана, он вскочил, подошел и отчеканил:

— Допросили сотню людей — никто ничего не знает. Не зацепки. Нас вызывал замполит Саидов, на повышенных тонах настаивал, чтобы мы держались версии о каннибалах (тут Ровшан с недоумением посмотрел на офицера, уж не Акмаль Анварович является истиочником всех городских криминальных сплетен?), однако я не знаю, где тут каннибализм...

— Бред какой-то...

— И я так считаю... Однако товарищ Саидов настаивает на версии о том, что группа людоедов прибыло из северных регионов Союза и здесь охотится за людьми. Они съедают где-то в других местах, а скелеты подбрасывают в квартиры и школы, для отвода глаз... Требет искать иногородних бандитов, попросить помощи у Москвы... Может, оттуда пришлют группу поддержки...

Ильчибаев выдохнул от изумления:

— Ну и ну... У замполита крыша едет, блин!

Лейтенант улыбнулся в ответ. Ильчибаев же продолжал расспрашивать:

— Что школьники? Что они говорят?

Тут Хашимов обреченно махнул рукой:

— Родители Хусанова и Маннанбекова уже с адвокатами приходят. Мальчишки твердят все про слизь. Мирбабаев заявляет, что без водки отвечать не будет.

— Да, это я слышал, — произнес Ровшан, думая в это время о другом. Из головы не выходила карта канализации — что-то в этом было важное, но что? И тут вдруг услышал следующее:

— Поступили данные с биологической лаборатории... Из института судебной экспертизы... В отчете написано, что есть результаты образов проб, взятых с поверхности унитазов в школе и в квартире Мирбабаева... Какое-то сложное биохимическое вещество...

— Что-что? — встрепенулся капитан, хватая бумаги с рук лейтенанта. Он стал просматривать текст: '... сложное химическое вещество с биологическими свойствами... обнаружены молекулы ДНК человека, сцифомедузы, росянки Drosera и неизвестного организма... Генетические исследования не дают результатов... Аналогов обнаружить не удалось... Заведующий отделом Иногамова...'

— Вам это что-нибудь говорит? — спросил Хашимов, внимательно вглядываясь в лицо Ровшана.

— Многое, — коротко ответит тот, а потом добавил: — Прежде всего, теория о канниблизме близка к идиотизму. Мальчишки и Ольга не врут, тут действительно что-то связано с неизвестным организмом...

— Это вы о розовой слизи?

— Именно о ней... Придется наведаться в какой-нибудь институт, где могут что-нибудь растоловать... Что у нас близко к этому? — Ильчибаев задумчиво почесал затылок.

— Есть институт ботаники... э-э-э, ботанический сад, — предложил лейтенант.

Ильчибаев с удивлением посмотрел на него:

— Хашимов, вы учили в школе биологию? Речь идет не о растениях, а об животном... Нужно учреждение, где занимаются живыми организмами, как там... фауной, вот!

По-видимому, это слово было незнакомо Рашиду, и он с уважением посмотрел на капитана. Однако и он проявил проблески каких-то понятий:

— Тогда институт биологии и паразитологии, что по улице... э-э-э, не помню, но знаю, что где кинотеатр 'Нукус'. Ну, рядом с вузгородком...

Места были известны Ровшану и он сказал:

— Хорошо, я поеду туда. По пути разберусь, узнаю местоположение института. А ты работай с группой... и прикрывай меня от наскоков Саидова. Он больше мешает, чем помогает!..

Ехать до той стороны было не просто. Общественный транспорт вообще ходил отвратительно, особнно это касалось автобусов — не существовало никаких графиков, водители с кондукторами сами решали когда подъезжать к остановке и сколько времени обслуживать маршрут. Но чаще они меняли табличку с номером и ездили по другим дорогам, где было более прибыльнее. Впрочем, ничего удивительного в этом не было — республика варилась в рамках регионального хозрасчета, и каждое предприятие плавало в условиях самофинансирования и аренды — таковы были новые установки Москвы и горбачевской политики 'перестройки'. Более менее стабильным считалось метро, но станция 'Юбилейная' была последней, а дальше требовалось топать пешком или на троллейбусах, которые тоже не отличались регулярностью движения.

'Подождать автобус номер 10 или лучше взять дежурную машину?' — подумал Ровшан, а потом решил, что тратить время на ожидания общественного транспорта нет смысла и спустился в гараж. Дежурный сказал, что сейчас многие машины на задании, но есть старая потрепанная 'копейка'[12]. Ильчибаеву было все равно, поэтому он согласился.

Мотор завелся сразу, едва капитан повернул ключ зажигания. По внешнему виду салона и по мягкому фырчанию двигателя чувствовалось, что это рабочая машина выдержала многое, и была еще готова на немалые подвиги. Ильчибаев любил такую модель — она считалась неприхотливой и простой в обсслуживании и управлении. Номера стояли, естественно, гражданские — это чтобы криминал не сразу реагировал при приближении наряда оперативников.

Ровшан выехал на улицу Жуковского и взял курс в сторону вузгородка. Лихачить не было смысла — не погоня же, поэтому он соблюдал все правила движения. Ехать туда не менее получаса, и поэтому включил магнитофон. Кассета заиграла 'Модерн токинг', слащавым голосом запел Том Андерсон и подпевал ему более грубо Дитер Болен, музыканты из ФРГ. Песни были динамичными и хорошими и поэтому в такт мелодии Ильчибаев кивал головой и стучал по баранке пальцами.

Мимо пролетали торговые ряды улицы Навои, вот городской ЦУМ, место, куда часто заглядывали коллеги Ровшана, только из ОБХСС — поживится импортными вещами, правда, ныне поубавилось на прилавках зарубежных шмоток, видимо, у государства закончилась валюта. Теперь там торговали изделиями кооперативов и индивидуальщиков: сшитых в местных цехах одежду, обувь или изготовленные всякие металлические, глинянные, стеклянные или деревянные изделия кустарных ремесленников. В последний раз Ильчибаев был здесь месяц назад, ища подарок для матери, но предложенный на прилавках ассортимент ему не понравился, и лишь платки и ткань удалось выбрать среди всего этого барахла. Воспоминания о походе сюда пролетели быстро и скрылись за поворотом памяти, так как вслед за ЦУМом показалось высотное здание гостиницы 'Москва' — места тусовки валютных проституток и фарцовщиков, и это вызвало новые ассоциации. Это тоже считалось оживленной точкой, но только была сферой интересов ОБХСС, хотя, следует признаться, что и из угро приходило сюда немало сотрудников, ведь напротив располагался старогородской базар 'Эски шахар', места скопления не только продавцов и покупателей, но и карманников, грабителей, воров и даже убийц. Вообще эта часть города особенно ярко 'светилась' с точки зрения криминальной атмосферы — крупные уголовные 'авторитеты' начинали свой путь отсюда.

Не доезжая дворца 'Юбилейны', Ровшан свернул на улицу Чагатай, что вела к кладбищу, где похоронены именитые люди (ее даже называли 'коммунистическая'), а потом выбрался на проспект, тянувшийся с Юнус-Абадской трассы до столичного университета, — отсюда до кинотеатра 'Нукус' несколько минут стремительной езды. Но капитан притормозил и спросил у подростка, что торговал семечки у автобусной остановки:

— Ой, йгитча[13], где здесь Институт биологии?

Эта улица была насыщена всякими учреждениями научного толка, поэтому местная ребятня хорошо ориентировалась. Мальчишка махнул рукой:

— Езжайте, ака, туда, вон за то новое здание. Там и есть институт биологии.

— Ты уверен? — спросил Ровшан, пристально глядя на продавца семечек.

Подросток даже обиделся:

— Вай, ака, конечно. У меня там папа сторожем работает...

— Рахмат[14], — поблагодарил капитан и переключил рычаг скорости.

Через пять минут он подъезжал к воротам института биологии, и у самых ворот просигналил. Вышел усатый мужчина в клечатой рубашке. На вид очень строгий и серьезный, словно охранял атомную электростанцию. По фигуре и лицу Ровшан понял, что тот подросток не врал — он был похож на этого человека, значит, отец.

— Вам чего? Въезжать можно только служебному транспорту, — сообщил он, выражая недовольство прибывшему к столь важному объекту.

Удостоверение сотрудника милиции мгновенно и безоговорочно внесло коррективы в список лиц, кому был разрешен въезд на территорию учреждения. Спорить с МВД не было смысла.

— Проезжайте, ака, — сказал сторож, открывая железные двери.

Ровшан нажал на акселератор, и машина тихо въехала на площадку. Там стояли три 'Волги', четыре 'Жигули' и один мотоцикл 'Иж— Планета'. Закрыв за собой дверь, капитан направился к серому зданию, и уже при подходе он почувствовал специфический запах — это пахло животными. 'Как в зверопитомнике', — подумал Ровшан, вспоминая, что последний раз был в зоопарке с племянником лет семь назад.

На удивление Ровшан по дороге встретил мало людей, словно сегодня был выходной день или всех забрали на хлопкоуборочную страду. Хотя, если уж говорить серьезно, сейчас в таких учреждениях оставалось мало сотрудников — кого удержишь на мизерном окладе и без особых льгот? Время все изменило, всех тянуло, как говорилось, в рыночную экономику с человеческим лицом, и как результат многие ученые подрабатывали в кооперативах продавцами, экспедиторами, менеджерами, даже если это и не было их специальностью по диплому. Хотя кого это волновало? Разве во власти находились тоже специалисты?

Никто из встречных не мог ничего пояснить, наверное, сами были посетителями, и лишь какой-то мужик в халате указал на второй этаж, когда Ровшан спросил его, где кабинет директора.

Приемная была невзрачной, что и описывать ее не стоит. Лишь на двери золотом горела фамилия и должность 'Вахидов С.В., академик'. Старая секретарша, сидевшая за огромной печатной машинкой и отстукивающая какой-то текст, отвлеклась на минуту и недовольным голосом заявила, что руководства нет и когда будет она не знает. 'Директор и его заместитель в Академии наук', — сказала она, но Ровшан по глазам понял, что врет. Просто женщина не знала, где шеф, но по долгу службы обязана была защищать и прикрывать. Более того, отсутствие начальства позволяло ей делать 'халявку' — печатать на заказ чью-то диссертацию.

— Мне нужен кто-нибудь из толковых специалистов, тот, кто сумеет ответить на некоторые вопросы, — сказал Ровшан.

— А вы кто? — с подозрением спросила секретарша, полностью развернувшись к нему.

Пришлось и ей предъявлять служебное удостоверение.

— Ой, из милиции? — испугалась женщина. — Что произошло? Может, мне ученого секретаря найти? Я позвоню ему домой. Вы из ОБХСС?

Но Ровшан успокоил ее:

— Нет, нет, не беспокойтесь. Мне нужен тот, кто сумеет ответить на простые академические вопросы. Просто племянник завалил экзамен по биологии, я поспорил с учителем, хочу выяснить, кто из нас прав. Мне сказали, что лучше идти в ваш институт, потому что здесь самые лучшие умы республики...

Ровшан не стал уточнять, что племяннику всего восемь лет и до предмета биологии ему нужно отпрыгать немало классов. Пришлось врать, чтобы не создавать ненужной суеты. Но упоминание института как самого лучшего учреждения стало бальзамом для женщины, и она смягчилась.

— Ах, вот оно что, это меняет дело, я вам помогу, — более спокойным голосом произнесла секретарша. — Есть заведующий отделом Ойбек Ташмухамедов, доктор наук, я его позову, — она набрала на диске телефона номер и по-узбекски сказала: — Алло, Ойбек-ака, зайдите в приемную, тут из милиции пришли, вопросы есть. Нет, ничего особого, но просто нужно помочь...

Чтобы скоротать время, Ровшан стал рассматривать фотографии в рамках, которыми были увешаны две стены. Везде один и тот же человек — седоватый, брюхастый мужчина, с очками на толстой оправе. Неприятное лицо, надменный взгляд, жабий рот. 'Директор Вахидов', — догадался милиционер. Этот человек был в окружении разных людей, в числе которых иностранцы.