Записки Люцифера

"Добротный плащ" - редкость: обычная; прочность: 97/120; броня:+5; сковывание движений: + 2; вес: 1,5 кг.

"Обычный пояс" — редкость: обычная; прочность: 45/60; броня:+1; вес: 0,1 кг.

* * *

Люцифер повернулся ко мне и раздумчиво проговорил:

— Слушай, может быть, немного соврем и напишем, будто бы ты понял, что Мусорка сама распределяет очки характеристик за каждый новый уровень, скажем так, по заслугам?

— Нет, — твердо сказал я. — Я не собираюсь врать в собственных мемуарах.

— Мемуарах, — растягивая звуки, проговорил он, словно пробуя слово на вкус. — Ну, как скажешь.

* * *

Разобравшись со шмотками, я решил рассчитать урон от "жала скорпиона". Получается если извлечь среднее значение из промежутка от ста до ста двадцати пяти — урон от шпаги, выходит где-то сто двенадцать. Теперь прибавим к нему шестьдесят процентов от этого же числа, которые дает само умение: 112+112*60%=179,2

Руки зачесались тут же применить это умение уже осознанно, а не на рефлексах, как в бою. Я огляделся. Вроде бы тихо, только лишь туман, который пока я был занят мыслями, откуда-то появился и клубился на уровне колена. Я вытащил шпагу и сделал выпад, подумав при этом: жало скорпиона. Тут же в груди ощутил сосущую пустоту. Теперь я точно уверен, что это так тратится ярость.

Ну, что же, на этом, пожалуй, с экспериментами завяжем. Не слишком умно на вражеской территории ночью оставаться без такого компонента как ярость.

Я уже хотел снова принял исходное положение возле дерева, как вдруг вспомнил, что помимо умений, характеристик и шмоток, у персонажа еще должны быть навыки и таланты. Навыков у меня не оказалось, что несколько опечалило меня, а вот талант был, да такой неоднозначный, что я даже не знаю, как к нему относиться.

"Авантюрист" — пассивный талант избранника богини Фортуны. Приключения сами находят вас.

Прочитав описание таланта, я призадумался. Чем я думал, когда его выбирал? Или он насильно мне был всучен? Может вся кутерьма, которая твориться со мной это из-за него? Теперь буду с нетерпением ждать, когда же я вспомню, как его получил. Пока же надо заняться своей непосредственной деятельностью, порученной мне Гринбоем — сторожить.

Минута потянулась за минутой. Я ощущал, как пустота, образовавшаяся после траты ярости, постепенно заполняется и уже не так донимает меня. Она была похожа на своеобразное чувство голода, которое постепенно уходит. Я принялся считать, за сколько времени ярость дойдет до своего максимального значения. Вот только те секунды, которые я отсчитывал, были похожи на барашков, подсчетом которых иногда занимаются перед сном, отчего меня потянуло в этот самый сон.

Прошло где-то полчаса, а я уже клевал носом и сползал спиной по дереву на такую притягательную траву. Тряхнул головой, отгоняя сон. Если сейчас сяду, то точно засну. Надо стоять, надо держаться. Хррр... фххх... хррр... фххх...

Из пучины сна меня вырвало деликатно-насмешливое покашливание. Я испуганно отшатнулся и ударился головой о дерево, увидев красные глаза в темноте.

— Кого не попадя берут нынче в сторожа, ты не находишь, Айван? — насмешливо спросил Безымянный, и не став дожидаться моего ответа, телепортировался к костру.

Оказавшись в круге света, он обернулся ко мне, и широко улыбнулся. Этот недодроу точно знал, что я вижу эту наполненную самодовольством улыбку. Вот же гад. Я бы с удовольствием посмотрел на то, как он улыбается распоротым горлом. Безымянный что-то такое ощутил и притворно испуганно приложил руки к лицу, затем недобро ухмыльнулся и улегся возле костра. Конфликт нарастает.

Глава 5

Пыша злостью и сжимая кулаки, я отвернулся от костра и, глядя в темноту леса, принялся фантазировать на темы: Безымянный и иголки, Безымянный и кровопускание, Безымянный и неотесанный кол. Так продолжалось сравнительно не долго. Тишина, установившаяся вокруг, вдруг, наполнилась какими-то едва различимыми шорохами, похожими на слабо различимые слова. Будь я человеком, то вряд ли бы услышал их, а так мои остроконечные эльфийские уши уловили подозрительные звуки. Фантазии, витающие в голове, не стали помехой для того, чтобы я насторожился и принялся изучать участок леса, откуда они доносились. В некотором отдалении возле выползших из земли корней могучего дуба, копошились какие-то маленькие создания. Готов поклясться, что совсем недавно их там не было. Они были ростом не выше колена, и я смутно мог их рассмотреть среди появившегося за время моего дежурства тумана, растекшегося по земле как раз где-то на уровне роста существ.

Представляют ли они опасность? Поднять тревогу? А на смех меня потом не поднимут? Глядите-ка, кого он испугался, коротышек каких-то. Сэр Прыг-Скок точно зубоскалить будет так, что у меня кровь из ушей пойдет. А вот разумно ли будет подойти к ним поближе и разглядеть, как следует, оценив возможную угрозу? Я решил, что разумно. Хотя бы проверю, вооружены они или нет.

Сделал осторожный шаг. Остановился. Тихо чертыхнулся, вспомнив, что я не хухры-мухры и активировал "стелс". Эффект от этого, конечно, слабый, даже самый не наблюдательный человек поймет, что туман, разгоняемый моими ногами при ходьбе, как-то странно себя ведет. Загадочные мобы на вид человекоподобные из чего я делаю вывод, что мой "стелс" мало чем может помочь, но вырубать его все же не стал.

Тем не менее, я сумел к ним подкрасться и разглядеть. Это действительно были похожие внешне на людей существа. Одеждой им служила древесная кора. Часть коротышек носили красные шапки из поганок. Тела совершенно обычные — человечьи. Единственное отличие, которое у них было — это непропорционально большой лиловый нос. Уровни у коротышек были от 35-го до 41-го. В качестве вооружения, я так понимаю, грубые двузубые вилки. Назывались мобы "Дубовики". Всего их было штук десять. Они сидели среди корней дерева и что-то жрали, ягоды, по-моему. А нет, не только жрали, вон пузатая бутыль между ними ходит — пьют еще. То, что я принял за слова, оказалось всего лишь чавканье и звуки опустошаемой бутыли. "Накидались" коротышки уже хорошо, поэтому я и смог к ним подкрасться незамеченным. Если дальше все пойдет по тем же рельсам, то они песни запоют так, что возле нашего костра слышно будет.

Удовлетворившись увиденным и, оценив опасность как минимальную, я решил удалиться. Развернулся и сделал шаг. Под ногой звонко треснула сухая ветка. Я испуганно сжался. Дубовики мгновенно перестали жрать и насторожились. Вдесятером-то они могут, наверное, меня завалить? Или нет? Пока я раздумывал над этим животрепещущим вопросом, прозвучал глухой, будто доносящийся из-под земли, голос:

— Вернулся-таки, Большой Человек.

Я повернул голову и через плечо посмотрел на дубовиков. Они определенно видели меня. Все десять коротышей смотрели ровно в то место, где было мое лицо. Глаза их не выражали угрозы. Я чуть успокоился и, подумав, отключил "стелс".

Один из дубовиков носил личное имя — Грибок. Он-то и заговорил со мной. Мое растерянное молчание вынудило его задать вопрос:

— Пошлепаем к ней в рощу?

— А далеко идти? — спросил я, лихорадочно соображая, как дальше себя вести и кто такая "она"?

— Тайными тропками проведу. Шустро обернемся.

Вот я ведь могу просто взять и уйти, и, судя по всему, они не будут меня останавливать, но ох уж это любопытство...

* * *

— Я бы тоже пошел, — решительно поддержал меня Люцифер.

Я насмешливо глянул на него и проговорил:

— Тебе сам Бог велел проявлять любопытство. Пиши, давай, дальше.

* * *

— А пошли, — согласился я, махнув рукой. Когда еще представится возможность поучаствовать в столь необычно начинающемся приключении? Может это какой-нибудь мега крутой квест? Получу гипотетическую эпическую награду и оборву тогда уши Безымянному. Локация тут низкоуровневая — выберусь если что. Видимо в моих жилах, правда, течет кровь авантюриста, и талант мне достался действительно схожий с моим настоящим поведением в реальном мире. Только вот, во всей этой истории меня смущает одна деталь — Грибок откуда-то меня знает. Говорил о том, что я вернулся. Может ли это означать, что я однажды уже соглашался на его предложение "пошлепать"? А если соглашался, то, что тогда произошло?

Я внимательно посмотрел на Грибка. Нет, точно не узнаю его. Он в этот момент что-то напутственно прошептал своим собутыльникам и приглашающе махнул мне крошечной ручонкой. Я двинулся к нему, а он шустро так нашел какую-то еле приметную тропку и побежал по ней. Его бег как раз равнялся моему спокойному шагу. Так мы и пошлепали.

В одном месте жутко засвербело, так как впереди вприпрыжку скакал объект, обладающий потенциально интересной для меня информации, в частности о моем прошлом, расспросить бы его, но вот Люка мне запретил подобным образом узнавать о себе. Ну, я ведь не могу идти в молчании. Любопытство снедало меня. Просто поговорю с ним. Не буду касаться темы своего прошлого.

— Что отмечали, Грибок? — спросил я его, пригнув голову, чтобы не удариться об ветку дерева.

— Русалия нынче. Уже второй день. Неделю всего будет, — охотно ответил мне дубовик, достал из складок коры совсем крохотную фляжку и протянул мне. — Будешь?

Я с сомнением посмотрел на нее. Тут же на один глоток. Да и я, вроде как, на дежурстве. Хотя...

— Давай, — взял я фляжку. — Только учти — выпью все.

Грибок согласно кивнул головой и проговорил:

— У меня этой настойки дома полно, — нахмурившись, он добавил: — если жена, конечно, не нашла.

Я быстро запрокинул голову и вылил в рот пахнущую травами жидкость. Продрало так, что меня аж скрутило. Из глаз потекли слезы.

Дубовик довольно произнес:

— Эх, хороша. С душой делал. Вот этими самыми руками.

Он гордо продемонстрировал мне не слишком чистые изрезанные морщинами ладошки.

— Я чуть не помер, — прохрипел я, держась за грудную клетку. — Ноги теперь еле идут.

— Это ничего, — беззаботно сказал Грибок. — Зато душа парит. Жаль, не все это понимают.

Дубровик заметно погрустнел после своих слов. Я быстро сообразил о ком он. Чувствуя, как душа начинает парить, а язык развязываться, я скорбно проговорил:

— Что с них баб взять.

— Вот-вот, — поддакнул мне Грибок. — Я ведь к ней со всей душой, а она по морде, по морде.

— И не говори. Вот и у меня такая я же проблема. Что я натворил? Почему она на меня зыркает как кошка на собаку?

— Эх, молодежь, — тяжело вздохнул дубовик и хлопнул меня по коленке. — Сколько мне лет, а до сих пор не разберусь в этих бабах, но одно могу сказать точно, — он строго посмотрел на меня, — в любом случае виноват ты, даже если виновата она.

— Мудро, — сказал я задумчиво. — У тебя еще настойки нет? А то что-то душа прекращает свой возвышенный полет.

Грибок грустно развел руками. Я разочарованно улыбнулся. Внезапно он встрепенулся и полез куда-то под одежду. Через секунду на его ладони лежало два сморщенных гриба.

— Волхв дал лекарство от печали душевной.

— Самое то, — проговорил я и взял один грибок, другой дубовик закинул себе в рот.

На вкус он напоминал кару дерева, да и такой же жесткий был. Я еле проглотил его.

* * *

*

Люцифер прекратил писать и странно посмотрел на меня. Я правильно истолковал его взгляд и, положив руку на сердце, максимально честно произнес:

— Я не алкоголик и не наркоман. Просто так сложились обстоятельства. Я жертва. Клянусь своей шпагой.

Он скользнул взглядом по моему оружию.

— Другой шпагой клянусь, — ухмыльнулся я.

Люцик понятливо усмехнулся и проговорил:

— Вот теперь верю.

* * *

*

Я все дальше шел за Грибком и уже не так уверенно себя чувствовал. Тревоги начали одолевать меня. Без дубовика я точно не найду обратную дорогу. Да еще и чуется мне, идем мы не совсем обычными тропками, пусть даже они тайные. Грибок будто бы сокращал расстояние. То, что мы, к примеру, должны были бы пройти за сутки, тут мы преодолеваем за час.

Лес по обеим сторонам тропинки и так был далек от аккуратного парка, а тут он вообще все больше превращался в такую непролазную чащобу, от которой веяло первозданной нетронутостью. Я точно не выберусь. Да и ночь стала будто живой. Тени между деревьев принялись кривляться невообразимым образом. Среди шелеста листвы под ногами, скрипа деревьев и стрекота ночных насекомых, иногда слышался приглушенный смех. Я занервничал, уже откровенно признав решение пойти за Грибком дуростью несусветной. На лбу выступил пот. Появилась отдышка. А ведь там еще и лагерь без охраны. О чем я вообще думал?

Внезапно раздалось три громких "ух". Я непроизвольно схватился за сердце, но тут же убрал руку, поняв, что это филин, а не тени, решившие меня сожрать. Как, оказалось, расслабился я рано. Мои глаза расширились, когда заметил, что по моему ботфорту ползет черная змея с желтыми отметинами на голове. Действовал я молниеносно. Поддел ее ногой и побежал вперед. Змея подлетела вверх, ударилась об сук дерева и упала передо мной.

— Еще одна! — заорал я истерично, остановившись как вкопанный. Мои ноги словно вросли в землю. — Сколько же их здесь! Помоги мне Грибок! Надо спасаться! Я не могу сдвинуться с места!

— Успокойся, — проговорил он быстро, выставив вперед руки. — Это та же самая змея. Она не опасна. Это уж. И с ногами у тебя все в порядке. На вот лучше съешь. Это лекарство от лекарства от печали душевной.

Мне показалось, что дубовик достал прямо из грудной клетки желтый увядший цветок и протянул его мне.

— Одно лечим, другое калечим, — проворчал я и взял трясущейся рукой цветок. На вкус он в отличие от того жесткого гриба был даже приятным. Мозги прочистились мгновенно.

Я посмотрел на змею и проворчал, чувствуя, как нарастает головная боль:

— А чего это она здесь ночью ползает, честных людей пугает?

— Да она тебя больше напугалась, чем ты ее, — хохотнул Грибок. — Слышишь запах?

Да, действительно, пахло чем-то мерзким.

— Это не я, — быстро проговорил я. — Я не настолько испугался.

Сквозь смех дубовик принялся объяснять:

— Уж когда не может удрать от врагов, выделяет из клоакальных желез густую неприятно пахнущую жидкость и притворяется мёртвым, расслабляя полностью мышцы.

— И правда, — сказал я, глядя на неподвижно лежащую змею, — на дохлую похожа.

— Рад, что ты в порядке, — произнес Грибок, внимательно посмотрев на меня.

— Да, все хорошо, только голова болит, — уверенно сказал я, потирая указательными пальцами виски. — Пойдем дальше.

Дубовик сошел с тропы. Я за ним. Среди плотно стоящих деревьев, ветки которых давно уже переплелись, начала виднеться разрушенная башня. От нее уцелело только круглое основание с частью стен из грубых блоков, поросших толстым слоем серого мха. Лес уже давно вовсю хозяйничал как за пределами башни, так и внутри нее. И откуда она вообще здесь взялась? Для чего служила? Дубовик определённо шел именно к ней. Конец пути близок?

Как-то резко лес расступился, и я смог рассмотреть, что посередине развалин росло большое раскидистое дерево. Это точно была яблоня, с большими, с кулак величиной, спелыми яблоками. Обхватить ствол дерева смогли бы только человек десять — не меньше. Крона густая, раскидистая. Не сразу-то среди нее заприметишь странное существо. Это была птица, похожая на белого голубя, только вот голова у нее была человеческой, и даже больше того женской, вполне себе симпатичной. Птица эта ростом не уступала мне. На голове золотая зубчатая корона. Я обратил внимание, что у нее нет части правого крыла.