Объявление войны Сервера уже застал в Кадисе, 23 апреля, все от этого известия стояли на ушах, биржи запрыгали, газеты заголосили, и уже отправили Серверу побеждать наглых янки. Эскадра рвалась в бой, особенно её молодая часть, но адмирал на собрании командиров и старших офицеров кораблей и командиров соединений, их хорошо отдраил и вразумил, заставив каждого сделать краткий доклад о готовности их кораблей к походу и ведения боя, это подействовало.

После объявления войны Атлантическая эскадры взвыла от ещё большего количества учений и работ, портовые шлюхи и кабачники впали в депрессию, а прекрасные сеньориты и рестораторы в меланхолию, потому-что, офицеры и матросы с эскадры стали очень редким гостями для них.

Аварийные команды учились тушить пожары, заделывать пробоины и бороться за живучесть корабля, артиллеристы вовсю клацали затворами и водили стволами орудий, наводя их по данным, которые им выдавали их офицеры, подносчики потели, отрабатывая подачу снарядов и зарядов, сигнальщики учили сигнальные книги и отрабатывали подачу и приём сигналов, рулевые на макетах учились сразу правильно перекладывать руль по приказу офицеров, команды механиков вылизывали стальные потроха котлов и машин, артиллерийские офицеры осваивали переданные им русскими дальномеры Мякишева-Люжоля, вообщем пахали все, даже морских пехотинцев стали включать в аварийные команды и подносчиков снарядов. Они пытались сказать своё "нет", но им напомнили, что время военное, и их "нет" как минимум не понятно, и что их участие в борьбе за живучесть корабля и его боеспособность, повышает шансы на их же выживание.

Адмирал Сервера окончательно сформировал свой штаб, его возглавил контр-адмирал дон Мануэль де ла Камара-и-Ливермур. Сервера отчасти сам подбирал офицеров в штаб, как с эскадры, так и с флота вообще, так он убедил Анхеля Миранду Кордоние оставить должность старшего офицера новейшего крейсера "Императора Карлоса 5-го" и перейти в его штаб, но в основном штат штаба формировал адмирал Камара.

Война началась по-американски, 22 апреля эскадра САСШ на переходе к Гаване захватила два испанских парохода с ценным грузом, ничего не подозревавших о начале войны. Пришли к Гаване обстреляли её батареи и начали блокаду. Конгресс принял решение о начале войны 25 апреля. Европейские державы, на заявления и обращения Испании по этому поводу, о нарушении международного права промолчали. Через несколько дней гвал по поводу войны в газетах, на трибунах, в кабаках и ресторанах поутих, и внимание с эскадры адмирала Серверы, переключилось на Филиппины. Где, как все понимали, произойдёт первой крупное сражение на море в начавшейся войне.

БОЙ у МАНИЛЫ

Контр-адмирал Патрисио Монтехо-и-Пасарон командующим испанским флотом на Филиппинах до утра 17 апреля 1898 года, чувствовал себя вполне спокойно.

Он понимал, что угроза войны с САСШ растёт, по требованию из Мадрида принимал меры, чтоб подготовить вверенные ему силы к войне. Эти силы смотрелись вполне неплохо, два крейсера 1-ранга "Рейна Кристина" и "Кастилия", пять крейсеров 3-го ранга " Исла де Куба", "Исла де Лусон" "Дон Хуан де Аустрия", "Дон Антонио де Улья" и "Веласко", три крейсера 3-ранга "Эль Каньо", " Генерал Лесо" и " Маркес дель Дуэро", плюс к этому ещё 23 малых канлодки, три транспорта и гидрографическое судно. Но, только "Рейна Кристина" и "Кастилия" были более 3 тыс тонн, остальные не более 1.200 тонн, при этом "Кастилия" была деревянной, лишь "Исла де Куба", "Исла де Лусон" имели палубную броню, остальные были безбронными. Был некомплект команд, машины многих кораблей были донельзя изношены.

Ещё 15 марта во дворце Малакананг собрались представители морского и сухопутного командование испанских сил на Филиппинах, чтоб согласовать действия в случаи войны с САСШ. Исходя из весьма скромных возможностях флота, было принято решение, вести бой на рейде, находясь под защитой береговых батарей, а их усилить орудиями снятых с неисправных кораблей. Также было решено готовить оборону бухты Субик, там, на острове Гранде должны были поставить береговые батареи, работы шли, но очень медленно.

Так же было решено перекрыть проливы Чика и Гранде, которые ведут в Манильский залив огнём батарей, батареи установить на мысах Гордаи, Лассиси и острове Коррехидор в проливе Чика, в проливе Гранде на мысе Рестигна, островах Кабальо и Эль Фраиль. В проливе Гранде планировалось выставить мины. Работы по созданию батарей на удивление уже подходили к завершению. Часть орудий для батарей пришлось брать с неисправных кораблей вместе с расчетами, мин у Монтехо было немного 14 шт. системы Матисона, ещё готовили несколько управляемых мин,которые должны были взрывать по электрокабелю. Было так же несколько торпед Шварцкопфа, и ожидался приход транспорта с артиллерий, снарядами и взрывчаткой.

Сам бой силами флота он готовился принять у Кавиты под прикрытием батарей на мысе Санглей и крепости Сан Филипе, чтоб иметь возможность от Кавиты отойти в бухту Бакор, которая была южнее под прикрытие форта Сан Филипе и выброситься на мель в случаи необходимости.

То есть адмирал Монтехо считал, что он сделал все, что мог для обороны Манилы, и ему оставалось уповать на Бога и честно провести, может быть, свой последний бой, поскольку он понимал, что против американской эскадры, которая стояла в Гонконге, ему не устоять.

Но, 18 апреля днём пришла большая телеграмма, от начальника Морского штаба, где он намекая на участие в составлении этой телеграммы самого морского министра, очень сильно рекомендовал подготовить флот и провести бой с опорой на береговые батареи Манилы и выставлением минных полей, и о согласовании своей действий с армией. Ставилась задача отбить нападения американцев на Манилу, с нанесением им тяжёлого урона. "Хорошо, хоть не утопить требуют. Что-то у них там, в Мадриде произошло, раз взялись за нас напрямую",— подумал Монтехо прочитав телеграмму ещё раз.

Как выяснилось пришла телеграмма и генерал-губернатору генерал-лейтенанту Басилио Аугустину-и-Давила, от его начальства, с приказом о подготовке береговых батарей Манилы к бою, и о согласовании своей действий с флотом. И адмиралу Монтехо и генералу Ауустину в телеграммах настоятельно рекомендовали не затягивать свои действия. И прислать отчёт о предпринятых действия к исполнению уже 21 апреля. "Хм, как зажали по срокам, — подумал адмирал Монтехо. -Значит, что-то случилось из ряда вон происходящего"

" Даже Манилу не жалеют, а ей может достаться от огня янки, если флот встанет под прикрытие её батарей. Ну, что ж может это поможет поумнеть местным. А то власть Испании им не нравиться, пусть получат "помощь" для себя от "освободителей" в виде их снарядов",-с искренним злорадством закончил свои размышления Монтехо.

Встречу армии и флота назначили на 19 апреля, там же во дворце Малакананг. Посовещавшись Монтехо и генерал Аугустин, решили взять за основу план вариант боя как у Кавиты, но с изменениями.

Флот займёт позицию мористее берега, и будет со стороны Малаты двигаться к устью Пасика, затем делает поворот к берегу и идёт вдоль батарей, потом опять поворот от берега, и если корабли ещё сохранят боеспособность по второму и третьему кругу, таким образом до берега будет недалеко и поврежденные корабли могут, выбрасываются на берег под прикрытие батарей. Повороты дадут возможность вводить в бой орудия обоих бортов по очереди, возникает возможность для исправления поврежденных орудий, если это будет возможно. Движения хоть и не на большом ходу, будет мешать вести более прицельный огонь. Противник для сближения с испанскими кораблями будет вынужден подходить к берегу под огонь береговых батарей, так же он будет вынужден рассредоточить свой огонь по берегу и кораблям. С участием батарей уменьшается преимущество противника в артиллерии, особенно в тяжёлой артиллерии, ведь на батареях Манилы было четыре орудия Круппа в 240 мм и девять орудий 210 мм, правда это были мортиры образца 1864 года.

И ещё один козырь надеялся теперь использовать Монтехо более успешно, чем в проливах Чика или Гранде, мины выставив их наиболее вероятном пути прохождения кораблей американцев. Не имевшие хода "Кастилью" и "Дона Антонио де Улоа" решили поставить как плавучие батареи на южном фланге позиции, они и будут точкой для поворота обратно к береговым батареям. Оставался ещё вопрос с укомплектование экипажей тех кораблей, что будут участвовать в бою, решили его обычно, людей взяли с малых канлодок.

Адмирал Монтехо набросал схему боя на листе бумаги, и она понравилась ему даже больше, чем вариант боя у Кавиты. Всё таки участие в бою нескольких батарей Манилы в 36 орудий, 12-ть из них были казнозарядными, это позволяло, надеется, чтоб бой для флота не будет столь тяжёлым, чем с опорой на батареи Мыса Сангли и Сан Фелипе всего 6-ть орудий и 3 из них казнозарядные.

Если бой будет происходить у Манилы, может пострадать порт и нейтралы стоящие там. Было решено, если война случиться, то нейтралам будет приказано покинуть Манилу в 24 часа, из-за угрозы нападения флота САСШ, а кто не уйдёт и пострадает, тот виноват сам, пусть поднимется шум не в пользу янки.

Согласовав с генералом Аугустином, текст телеграммы с отчётом о проделанной работе, и ещё ряд моментов для будущих действий, адмирал Монтехо убыл на свой флагман "Рейну Кристину". Испанская эскадра стала, готовиться к войне ещё активней.

22 апреля жители Манилы были разбужены, как им казалось громом, они ясно слышали его раскаты. Но, небо было чистое, значит не гром.

Вскоре выяснилось, что это корабли славной Армады Эспаньолы вели боевые стрельбы недалеко от Манилы. Многие жители пришли на набережную, чтоб посмотреть на это, и неожиданно для себя стали свидетелями ещё одних стрельб, после флота начали стрелять береговые батарей. Чего они не делали очень давно. Грохот орудий, дым с батарей, детям и молодежи это было интересно, будет, о чём вспомнить, рассказать, а взрослые, особенно те кто уметь читать, восприняли эти стрельбы насторожено: "Стреляют, готовятся, значит всё таки будет война. Спаси и помилуй, нас Господь", думали многие про себя, а кто-то излагал свои мысли и вслух, и многие с ними соглашались. Хотя, война для жителей была не в новинку, а уже шла с повстанцами с 1896 года.

Итоги стрельб для флота и батарей были печальные. В старые баркасы, которые изображали мишени, ни кто не попал, то, что в артиллерии называется "накрытие" было единицы. На кораблях и батареях многие орудия заклинило, затворы не закрывались, часть снарядов и зарядов оказались негодными. Если корабли били по мишеням по очереди, проходя мимо них на малом ходу, и было видно результаты каждого корабля. То батареи вели огонь все сразу, и каких результатов стрельбы достигли батареи было определять очень сложно.

Но, кроме минусов были и плюсы, всё-таки постреляли, чего не делали давно, выявили проблемы с матчастью и подготовкой артиллеристов. Сделали выводы, начали пытаться решить эти проблемы.

Артиллеристы береговых батарейв ходе стрельб увидели, что, вести огонь из старых орудий, пока противник не вошёл в зону уверенной досягаемости смысла нет. На дальние дистанции бьют только новые орудия. И когда все батареи ведут огонь одновременно и по одной цели, пристреляться и начать попадать практически невозможно, из-за массы всплесков, проще в этом плане было орудия Круппа, мортирам в 210 мм, всплеск от их снарядов выделялся на фоне 160, 150, 140 и 120 мм. Решили не бить всеми батареями по одной цели, и пытаться управлять огнём батарей, и для согласованности действий и ведения огня, кто-то из офицеров предложил направить на батареи флотских сигнальщиков, чтоб флот и батареи могли так сказать друг с другом говорить во время боя.

"Хотя бы так,— подумал адмирал Монтехо, -в бою могло быть ещё хуже, если б мы не постреляли сегодня." И заканчивая совещание назначил следующие стрельбы на 26 апреля. Тем более теперь на запас снарядов можно было совсем не оглядываться, 23 апреля в Манилу пришёл транспорт "Исла де Миндадао" с новой артиллерией, снарядами, взрывчаткой, самоходными минами, появился шанс усилить береговую артиллерию.

Но, 26 апреля Манила узнала, что началась война с САСШ, и это резко поменяло планы. Было решено, привести в окончательный порядок те силы и средства, которые можно было использовать. Стрельбы не отменили, их вновь провели флот и береговые батареи, грохотом своих орудий как бы подтверждая, что началась война. В этот раз отстрелялись лучше, чем в первый, более метко и организованно, но до понятия "неплохо" всё равно было далеко.

Флот продолжал готовиться к бою, "Кастилию" как и остальные корабли, перекрасили в серый цвет, реи спущены, гафели подняты, такелаж убран, стойки навесов, сами тенты тоже, сняли шлюпки, стали готовить для прикрытия орудий мешки с песком. Командир "Рейны Кристины" Луис Кадарсо предложил срубить стеньги, при попадании в мачту и её падении на корабль меньше будет разрушений и пристреляться сложнее станет. Адмирал сначала был против подумав о материальной ответственности, а потом плюнул, тут бой скоро, на Манилу снаряды будут падать, а они про какие-то стеньги переживает, и дал добро.

Начали избавляться от дерева, и что может гореть на кораблях, остряки сразу начали предлагать избавиться от "Кастилии", потому-то в эскадре она самый большой склад дерева. "Ничего,-острили другие,-придут янки и помогут нам в этом".

28 апреля пришла телеграмма из Гонконга, что американцы вышли в море всеми силами. Весь личный состав был с берега возвращён на корабли, на флоте и батареях, гарнизоне Маниле и воинских подразделениях, которые стояли в ней и округе была объявлена боевая готовность. Генерал-губернатор Филиппин Басилио Аугустин опасался при появлении американцев у Манилы активизации повстанцев.

Корабли заняли свои позиции, были наконец-то выставлены мины. Мины решили поставить траверсом к берегу, по центру относительно береговых батарей, чтоб случаи подрыва они могли сосредоточить огонь на подранке. Монтехо и Аугустин ещё раз накоротке встретились, обсудив ряд моментов. Монтехо с командирами кораблей провёл последнее перед боем совещание, где ещё раз прошлись по возможному ходу боя и действия кораблей. Флот и берег стали ждать противника.

Нейтралам, кто не ушёл из порта Манилы было вновь предложено его покинуть, если они этого не сделают, власти Испании снимают с себя всякую ответственность за последствия. Началась полустихийная эвакуация различных учреждений, контор и жителей в самой Маниле, и районов Эрмиты, Малаты, были приведены в готовность пожарные части, полиция.

На кораблях, перед строем было зачитано воззвание генерал-губернатора Филиппин испанским солдатам и матросам:

"Эскадра, сплошь состоящая из иностранцев, ни обученных, ни дисциплинированных, готовиться прибыть на наш архипелаг с разбойничьим намерением забрать у нас всё что есть: жизнь; честь; свободу. Так как на храбрость американские моряки просто не способны, вместо храбрости они вдохновляются притязаниями замены нашей Католической церкви на их еретическое протестантство. Они обращаются с нами, как с дикими племенами, невосприимчивыми к цивилизации. Они хотят овладеть нашими богатствами, как будто они незнакомы с правами частной собственности, и похитить тех людей, кого они рассматривают как полезную рабочую силу для своих кораблей или для эксплуатации в сельском хозяйстве и индустрии".