Волчица и летающий голиаф

Когда умытый капитан вернулся, Акам уже выставил на стол кувшин, чайник, чашку побольше и две керамические стопки. Потрогав кувшин, капитан довольно кивнул: как раз остыл немного, лист не подварится. Налил в чайник треть кувшина, закрыл крышкой. Пока чайник нагревался, капитан развернул тот самый пакетик из внутреннего кармана и отмерил кончиком ножа щепоть чайного листа.

Ополоснул чайник, воду выплеснул в цветы под окном. Не давая чайнику остыть, вспыпал заварку. Залил водой, чтобы та чуть-чуть покрывала чайный лист. Покачал чайник, и опять слил воду через носик в цветы — всю до капли.

— Промывка от пыли, — ответил на вопросительный взгляд. — А вот сейчас...

Открыл крышку, вдохнул тот самый фруктовый запах, что так поразил его при первом знакомстве. Не спеша посчитал до ста: промытому чаю следует отстояться. А потом залил горячей водой, до которой успел остыть кипяток из кувшина. Отмерил воды на пару раз: скоро уже выход. Посчитал до двадцати, разлил чай по стопочкам, а остаток из чайника перелил в ту самую широкую чашку:

— Перестоится, горчить будет.

Показал Акаму на одну чашечку, себе взял вторую:

— Никогда не поминал человека чаем. Диковато как-то. С другой стороны, напиваться перед боем — лучше сразу выстрелить себе в голень. Ущерб меньше.

Акам выпил, поглядел на дно стопочки:

— Любопытный вкус. Не скажу, что прямо умереть-не-встать, но что-то в нем есть.

Капитан разлил остаток из чаши:

— Так ты хочешь, чтобы твой младший брат в столице стал большим человеком, сделал карьеру?

Акам глянул на старика с огненными бликами в глазах-монетах, обернулся к столу:

— Я всего лишь не хочу, чтобы он лежал... Так. Может, он там будет в доках ящики таскать, может, будет милостыню просить. А может, подвинет самого Торчвика — кто знает? Здесь у него единственный путь с заранее известным концом. А теперь еще и голиафы в долине...

Капитан хотел хмыкнуть: “Весело живете”, говорил же позавчера отцу Акама. Но губы сказали, как сказал бы уроженец Кленовой Осени:

— За спокойную вахту.

Акам поднял чашечку на уровень глаз:

— За спокойную вахту.

* * *

Вахты она распределила так, чтобы при подходе к месту падения звезды уже полностью проснуться. Командир крейсера заранее перевел управление на нижнюю ходовую рубку, и Винтер добрых пять минут размышляла: поблагодарить его за предусмотрительность улыбкой, кивком, словом — или даже всем этим сразу? И пусть команда лопается от удивления. Как же, самодовольная сука Шни шнизошла... снизошла до кого-то из них. Пускай только до коммандера, это как раз объяснимо.

Крейсер неспешно крался над блестящими кварцитными взлобками, разделявшими лесистые долинки. Большой кряж тянулся к закату, правее. Насколько получилось вычислить курс болида, упал он где-то на восточной стороне кряжа, в землях, которые чисто номинально принадлежали королевству Вейл.

Адъютант подошел с левой стороны, коротко поклонился — на кораблях Атласа никто не тянулся и не щелкал каблуками. Корабль плывет или падает целиком весь, не делая скидок ни возрасту, ни полу, ни званию.

— Пока не установлено. Кофе готов.

Винтер повернулась, так же четко наклонила голову:

— Коммандер.

— Принял, — глухо подтвердил тот. Винтер покинула рубку; адъютант следовал на положенном удалении. Винтер могла поставить недельное жалование, что сейчас в рубке облегченно выдохнут, и кто-то посочувствует ее сопровождающему.

Ей никто сочувствовать не станет. Но Винтер не собиралась опускаться до задушевных бесед. Назначение офицера — управлять людьми в бою. Не просто управлять людьми — на это годится директор, бригадир, начальник участка, десятник, старший лаборант, мажордом... А управлять людьми в бою. То есть, в один прекрасный день ты говоришь отличному человеку, хорошему бойцу (плохой не справится, бессмыслено посылать) — ну, например, вот этому лейтенанту: возьми сколько там надо людей, заткни нахрен эту зенитку, зачисти этот лесок от гримм, накройте там это мудачье из Белого Клыка... И через час-два тебе приносят на обрывках плаща остатки отличного человека, смотрят на тебя волками, а ты садишься и пишешь его родителям. И бесполезно рассказывать, что да, легче сходить и сделать самой, но при этом будет разрушено управление на всем участке...

Столик в салоне выглядел идеально. Командиру корабля не накрывали так тщательно, как ей. Но и сверх утвержденного меню ей прокисшего хлеба не отвесят. Нет, конечно, если она попросит...

Чашечка кофе, ломтик хлеба, откровенно издевательская шайба масла. Бутерброды готовить? Вот еще! Сказано в уставе — десять грамм, получила — отвали... Честь флотская не позволяет плевать в еду, но и только.

Лейтенант подождал, пока Винтер сядет, и только после этого сел сам. Вот лейтенанта она понять не могла. Все-таки, она не очень хороший офицер. Хорошему офицеру в кофе плюют кюммелем; и уж точно в душе ближайшего соратника хороший офицер понимает едва ли не лучше, чем в своей.

— Лейтенант.

— Слушаю.

— Насколько мне известно, вы ни разу не просили перевода. Причина?

— Личное. Извините, я не отвечу.

Винтер едва не поперхнулась кофе. Как там ни повернись наследование, сколько там ни отойди брату и сестренке Вайсс — ей, Винтер, тоже ломоть немалый! Молодая, красивая, богатая — а что стерва, лейтенанту ли печалиться? Зато как хвастаться можно, что каждую ночь вот эту самую самодовольную суку — раком!

Винтер сузила глаза:

— Хочу быть уверена, что у вас нет камня за пазухой.

— Можете быть абсолютно уверены, — ответил адъютант, не отводя взгляда, но и не расплываясь в улыбке счастливого идиота. Если не влюблен, то что?

Детство и юность Винтер провела в отцовском поместье, среди предугадывающих мысли слуг. Вздохнешь вслед проезжающему автомобилю — назавтра куплен. Забудешь на столике раскрытый каталог бижутерии — наутро приносят, что там на развороте: колье, серьги, кулон из драгоценнейшего черного алмаза... Понятно, что Винтер не научилась даже приказывать и не очень-то понимала в людях. Пусть кто сумеет становится хорошим офицером, ведет полки, собирает восхищенные взгляды. Ей, Винтер Шни, хватит и того, что воля отца больше не сочится из нее, как малиновый сироп из праздничного блина.

Корабль едва заметно накренился: очевидно, искомый метеорит найден, и крейсер доворачивает на цель. Винтер отставила чашечку, накрыла ее так и не съеденным хлебцем с желтой шайбой. Лейтенант поднялся также — он вовсе не дурак, не похож на тупого восторженного исполнителя; он сопровождал ее в местах, выгодных для карьеры, и так же верно служил в делах, для послужного списка гибельных. Чего ему надо? Выслуги? Наград? Выгодной женитьбы? Почему не ответил на прямой вопрос?

Посыльный встретил их на середине перехода к рубке:

— Госпожа, упавший корабль найден.

— Что еще за корабль? Мы ищем болид!

Посыльный выпучил глаза:

— Не могу знать! В расчетной точке падения болида находится корабль неизвестной принадлежности. Он ведет бой с гримм!

— Свободен. Лейтенант, мы идем в оружейную.

В армии Атласа Охотников на гримм называют Специалистами, но в остальном разницы никакой. Есть Аура, есть подготовка — один Специалист по боевым возможностям стоит батальона. Вот сестренка Вайсс, удачно поступившая на первый курс легендарной Академии, как раз Охотник.

Лейтенант влез в лимонно-желтую броню, хорошо заметную на заснеженных пустошах Атласа; Винтер просто чуть усилила собственную Ауру. Крейсер закачался, зарокотали цепи — опускалась десантная палуба; по всем коридорам и закоулкам засвистал холодный сквозняк. Лето внизу, а на трех тысячах метров обмерзают пальцы... Ладно, это привычное ощущение. Кто там раньше успел к упавшему болиду? У Вейла, вроде бы, здесь нет кораблей. Мистраль? Или, для смеха, Вакуо?

Крейсер довернулся и Винтер впилась глазами в панораму.

Посреди небольшой овальной долины бабочка вываленного, черного, сгоревшего леса; в центре тот самый неизвестный корабль — сел прямо на упавший болид, накрыл корпусом. Ни флагов, ни опознавательных, ни автоответчика. У северного края долинки блестит озерцо — уже хорошо, с водой у лагеря проблем не будет...

А осаждает неизвестного целая орда гримм. Мечутся фигурки — экипаж. Они без оружия, что ли? Что за идиоты! Пытаются убраться в корпус — хоть на это ума хватило. Но где прикрытие? Что? Прыжок на шесть метров? Без Ауры, без Проявления?

Винтер хмыкнула. Конечно, не допрыгнет. А те двое умнее: один встал на четвереньки, второй с его спины подтянулся, влез и втянул товарища в люк. Молодцы, спаслись.

* * *

— Спаслись двое… Лаик не допрыгнула!… Подъёмник!

— Дверь не смогли закрыть, только вторую!

— Механик!! Сах! К двигателям: ударим планетарными!

Через аварийный люк выставили сопло и камеру из ремонтного комплекта; Ктон с нечеловеческой скоростью привинтил волновод, и командир “Паруса”, заставляя руки не дрожать, подал энергию. Белый клинок пламени смел добрый десяток нападавших — под ними открылась совершенно невредимая Лаик. Скафандр звездолетчика оказался не по зубам планетной жизни. Биолог показала ей руками: лежать! И прямо над ней прокатилось белое пламя планетарного мотора, развеивая черных зверей буквально в пыль. Не оставалось ни костей, ни тел, ни шкур — ни даже пепла!

— Они, кроме ярости и ужаса, — ничто!

Медик соскочил на грунт, помог Лаик встать; оба звездолетчика ухватились на спущенную из люка петлю. Лебедка мигом вознесла их в прочный корпус. Еще один белый факел — а потом, внезапно, вокруг звездолета загремело, полетели комья, ветки, куски стволов. Кольцо взрывов оградило место схватки от набегающих со всех стороны черных.

* * *

Черных больше всего лезло из перевала. Командир крейсера все понял правильно и сразу отсек их от места драки главным калибром; стена разрывов поднялась чуть ли не выше гор, а осколки совсем чуть-чуть не долетели до палубы.

Винтер осматривала выстроенную полуроту. Героизм одиночек — это для Вейла и Мистраля. Атлас побеждает грамотным наращиванием сил и массированием огня.

Задачка отработанная: освободить и поднять упавший транспорт. Главный калибр — изоляция поля боя от подхода резервов, средний калибр — страховка, уничтожение крупных единиц. Ну, а десант — ближний бой, фигурная резьба по гримм... Винтер отжала защелку полусабли, подождала, пока крейсер повернется бортом. Щелчком пальцев проложила в воздухе лесенку глифов. Сорвиголовам-абордажникам никакие дополнительные команды не требовались — полурота резво запрыгала по прозрачным плиткам, прямо над бездной, и зашла со спины лезущим на чужака гримм. Заработали винтовки, от черных тварей полетели клочья.

Винтер с адъютантом спустились уже к шапочному разбору; растерянный командир полуроты обернулся к ним с нехорошей радостью бойца, нашедшего, на кого спихнуть:

— Госпожа! Это не наш корабль! Мы не понимаем, где тут дверь! Или окно! Или как он взлетает. Мы не можем войти!

— Они только что знатно врезали по гримм из огнемета, — адъютант огляделся. — Сверхтяжелый огнемет, у нас ничего подобного нет и в проектах. А что закрылись, так я их не виню. Не при вас, госпожа, будь сказано, я бы и штаны переодел. Гримм непривычно много.

— Хорошо, — Винтер огляделась тоже, — не выходят — и не надо. Не придется воевать за метеорит еще и с ними. Пусть сидят за прочными стенами. Заберем болид, а гримм после этого сами уйдут. И тогда корабль полетит по своим делам. Чей он?

— Маркировок нет, — доложил полуротный, — ни наших, ни каких-либо еще... Да, я. Что за...?

Выслушал доклад одного из десантников, обернулся к Винтер:

— Госпожа, давление на внешний периметр чрезвычайное. Прошу поддержки ботами.

Винтер извлекла свиток, вызвала командира крейсера:

— ...Да неужели в самом деле миллионы? Завалите перевал, потом расчистим. Отрезайте, иначе мы тут ничего не поймем. Совершенно невозможно работать в такой обстановке... Лейтенант, где метеорит? Это же от него лес раскидало бабочкой. Где кратер? Где обгорелый камень? Где выброс земли из воронки? Где остеклованная земля? Где это все?

И осеклась, глядя на обгоревшую броню чужого корабля.

Чужого!!

Корабля!!!

— Это не болид, — прохрипел полуротный. — Это мы видели, как он садился!

Адъютант выхватил свиток, настроил в нем камеру и забегал вокруг чужака:

— Хоть что-то заснять... А если он сейчас даст ход? Нас из этих жерл не распылит, как гримм?

— Получается, они кусок движка выкатили, а не огнемет!

— Откуда они?

Винтер молчала. Потом снова подняла свиток. Верный приборчик успокоил ее привычным видом и знакомой тяжестью.

— Коммандер. Мы нашли чужой корабль. Немедленно связь с Атласом.

— Что значит: “Чужой”?

— Из космоса. Из внешнего пространства. Метеорит — это была его посадка. Корабль не с Ремнанта. Немедленно связь с Атласом. Изолируйте эту долину как хотите, можете заткнуть ущелье крейсером, наша находка все равно ценнее одним фактом существования.

— Крейсер нам еще понадобится, госпожа, — коммандер, вполне предсказуемо, не обрадовался. — Наверняка, здесь вот-вот появится группа из Вейла. Готов спорить, Озпин пришлет своих курсантов.

— Не собираюсь учить вас делать вашу работу. Но делайте быстро!

Десантники уже окопались по периметру: деревья верхушками от центра здорово мешали гримм, да и крейсер заметно проредил орду.

— Гримм знали, что корабль особенный? — Винтер убрала свиток. — Лейтенант, свяжитесь с боевой рубкой, пусть сделают поиск по известным данным. Сколько гримм обычно сбегается на упавший транспорт?

— В землях гримм бывает и побольше сегодняшнего, — адъютант уже обснял чужака по периметру. — Но здесь, кажется, еще земли людей?

— После Великой Войны королевства обезлюдели. Сюда не дотягиваются толком, — Винтер огляделась. Долина как долина, ничем не отличается от сотен таких же. Смятое одеяло северо-западного мелкосопочника.

— Госпожа, тут по карте через пару долин шахта Концерна.

Винтер поморщилась:

— Шахтой больше... А заатмосферный корабль на весь Ремнант один. Изолировать и укрепить входы в долину. Вызвать подкрепление. Все боты на землю. Быстрее!

Адъютант оторвался от экранчика своего свитка, но Винтер и так знала, что напарник скажет:

— Столько гримм на упавшие транспорта не сбегается никогда, верно?

Лейтенант кивнул.

— Ну и как вы это можете объяснить?

Офицер пожал было плечами, но желтые броневые наплечники лязгнули по шлему, пришлось опустить руки:

— В училище нам рассказывали, что были опыты с заатмосферными кораблями. Но на некотором засекреченном расстоянии от поверхности планеты Прах теряет свойства. Не работают вычислительные блоки на праховых кристаллах. Не горит огненный Прах, не тянет гравитационный, теряет мощность электрический.

Крейсер высадил все имеющиеся боты — десантники живо растащили боевые шагоходы по укреплениям. Боцманская команда расчищала вываленный лес вокруг чужого корабля, оттаскивая бревна на оборонительный периметр, где уже целая рота десанта укладывала их в стену. Разгрузившись, корабль фыркнул двигателями, подобрал высадочную палубу и двинулся к ущелью, молотя черных под собой всеми калибрами.