"Пионы"

— Не буду, — покладисто согласился друг, протягивая ему шоколад. Они сидели в гостиной в доме Мэдисона, ожидая пока Кэролл — жена Вилли — позовет их ужинать. Несколько минут оба молчали, думая о своем и потягивая коньяк, а затем Мэдисон спросил:

— Что ты намерен делать дальше?

— Мне надо найти работу, — Марк откинулся в кресле, грея в руках бокал. — Это пока самое важное.

— Ты бы хотел вернуться в полицию?

— ЧТО?! Ты издеваешься? — Марк возмущенно вскинулся, прожигая взглядом дыру в невозмутимом друге.

— Ничуть. Пока ты там развлекался, я поставил на уши всех кого мог. Мы собрали свидетельские показания твоих ребят, учителей и даже детей — я не буду говорить, чего стоило выбить разрешения — мы провели кучу совещаний, экспертиз, следственных экспериментов. И теперь, Эванс, с тебя сняты все обвинения... и ты мне должен по гроб жизни.

Коньяк капал на светлые брюки, но Марк даже не замечал этого. Он смотрел на ехидно скалящегося Вилли и ... не верил. Это было бредом, нелепицей, абсурдом.

— Это правда, Марк. Тебе еще нужен твой отдел? Ребята ждут тебя.

— Я не знаю, что сказать...

— А ты и не говори, — досадливо поморщился Вилли. — Тебе больше идет, когда ты молчишь. И прекрати капать на ковер! Я вычту его стоимость из твоей зарплаты!

Спустя неделю Шеннон не появился. Через месяц, Марк попытался было набрать его номер, но раздумал, решив полностью отдать право выбора мальчишке. Он втянулся в привычную, хорошо знакомую и любимую работу, отдавая ей себя целиком, так чтобы не оставалось сил думать и тосковать.

Миссис Эванс уже выписали из больницы, и Марк разрывался теперь между службой и ее домом, с радостью наблюдая, как мать оживает прямо на глазах. Мир приобретал стабильность, но не становился объемным. Для этого ему кое-чего не хватало.

В эти выходные Кэролл наотрез отказалась принимать их немногочисленную, состоящую всего из двух человек, но весьма шумную компанию в своем доме, предложив, в качестве разнообразия, провести вечер где-нибудь в баре. Мужчины охотно поддержали ее идею, и теперь Марк, проспавший с утра все на свете, быстро заканчивал дела, стараясь уложиться до того момента, как за ним заедут друзья. Входную дверь он оставил незапертой, как и всегда, когда они договаривались встретиться здесь.

Папки следовало убрать на самый верх, куда Марк не доставал, даже поднявшись на цыпочки. Он поставил ногу на нижнюю полку стеллажа, ухватился рукой за боковую стенку и, с трудом сохраняя равновесие, потянулся вверх, закидывая документы в нужное место. Раздался резкий звонок в дверь. Эванс вздрогнул от неожиданности, покачнулся и рухнул на пол, увлекая за собой стеллаж. Ругаться было невозможно — не хватало воздуха. Марк что-то прохрипел, спихивая с себя книги, папки и полки, кое-как выполз из-под завала и ошарашено затряс головой.

— Какой свинарник! — раздалось у него за спиной. — У тебя что, нет уборщицы?

Полицейский стремительно обернулся, впечатавшись плечом в край стола, не веря ни своим ушам, ни глазам. В дверном проеме, скрестив руки на груди и ухмыляясь самым мерзким образом, стоял Шеннон. Марк поднялся, пошатываясь, и чуть не рухнул снова, но его подхватили и отволокли на диван.

— Эй, ты в порядке? — голос доносился как будто издалека, а взволнованное лицо перед глазами расплывалось. Эванс потряс головой, но наваждение и не думало исчезать, таращась на него своими невозможными глазищами. Тогда, не думая ни о чем, он обхватил ладонями такое родное лицо и впился в его губы поцелуем, чувствуя, как они приоткрываются, отвечая ему. Руки скользнули на затылок, путаясь в длинных волосах, стискивая, гладя и лаская...

Послышался ставленый всхлип и кашель. Мужчины молниеносно отпрянули друг от друга и судорожно обернулись на дверь.

Глаза Вилли Мэдисона не поддавались никакому описанию. В них застыло выражение абсолютного беспросветного шока, полностью выведшего полицейского за грани данной реальности. Кэролл опомнилась первой и, улыбнувшись Марку, потащила остолбеневшего мужа к выходу, прокричав оставшимся, что они подождут в машине.

— Да уж... — пробормотал Шеннон, придя в себя от шока. — Похоже, я опять подставил тебя.

— Не говори ерунды, — пихнул его в бок Марк. — Что такого-то случилось? А Вилли полезно — нечего входить без стука!

Внезапно до него дошло главное.

— Ты пришел...

— А ты уже не ждал?

— А похоже?

— А у меня сегодня день рождения, — невпопад ответил юноша, отводя глаза в сторону. — Ты отметишь его со мной?

— Спрашиваешь! А... а твой отец?

— Когда ты ушел, — медленно произнес Шеннон, — у нас был очень долгий и трудный разговор. Он кричал, ругался, говорил, что всегда хотел для меня самого лучшего, а потом выдохся и начал слушать. Знаешь, я, наверное, за всю жизнь так много не говорил. Сначала было очень тяжело, а потом как будто прорвало плотину. Я не мог остановиться, наговорил много обидного, потом извинялся, а затем извинялся он... В общем, я сегодня утром сказал, что хочу провести этот день с тобой, и он отпустил меня. Так как?

Дверь серебристого "Крайслера" распахнулась, пропуская на заднее сиденье темноволосого юношу и встрепанного мужчину, со свежей ссадиной от стеллажа на лбу. Вилли покосился в зеркало заднего вида и, ни слова не говоря, завел мотор.

— Это Шеннон, — представил своего спутника Марк. Кэролл ласково улыбнулась и кивнула парню, а Вилли, бросив взгляд назад, проворчал:

— Да уж поняли. Тот самый "ужасный, вредный и несносный"?

— В точку, — невозмутимо подтвердил юноша, сверкнув шальными искорками глаз. — Кстати, "Ренсон" отстойный бар, я вам покажу отличное заведение. Езжайте прямо.

— О-охренеть... — выдавил из себя Мэдисон, послушно трогая машину.

Шеннон заказал себе безалкогольный коктейль и потягивал его через соломинку, бросая на Марка быстрые взгляды из-под челки. Вилли и Кэролл тактично ушли танцевать, поняв, что сегодня этой паре не до них.

— На следующий год я поступаю в Калифорнийский университет, — наконец произнес Шеннон, отрываясь от напитка. — Перееду в студенческое общежитие, а может — сниму на пару с кем-нибудь квартиру, но дома точно жить не буду. Отец знает, и он не против. Говорит, что меня не узнать.

Юноша криво усмехнулся и продолжил.

— Но... я готов выслушать и другие идеи.

— Знаешь... — протянул Марк, задумчиво скользя взглядом по краю стола, — а ведь я придумал, что подарю тебе на день рождения. Это не совсем настоящий подарок, но он важен. Точнее, важно то, примешь ты его или нет.

Он сунул руку в карман и положил на стол связку ключей. Шеннон посмотрел на них, как будто они могли его укусить, а затем, прикрыв на мгновение глаза, сгреб их ладонью.

— Отец меня убьет, — как-то равнодушно, без должного ужаса в голосе, произнес юноша, отпивая свой коктейль.

— Не убьет. Мы натравим на него Вилли, — в тон ему отозвался Марк.

— А...

— А на Вилли натравим Кэролл, предварительно пожаловавшись ей на несправедливости жизни и жестокосердного родителя. Она женщина, она растает.

— За это надо выпить, — резюмировал Шеннон, поднимая бокал. И это была прекрасная идея.

Домой к Марку они вернулись заполночь, едва не снеся дверь, забыв, что ключи перекочевали из кармана полицейского к юноше. Разобравшись и открыв замок без повреждений, они ввалились внутрь, почти повиснув друг на друге. Миновали разгромленную гостиную, исполнявшую так же и роль кабинета, и рухнули на кровать в спальне, сдирая с себя раздражающе лишнюю одежду. Вдруг Шеннон замер, обернувшись и разглядывая что-то в темноте. Затем, легонько оттолкнул недоумевающего Марка, встал и включил свет.

— Что это? — ошарашено поинтересовался юноша у крайне смущенного и сконфуженного полицейского.

— Это... ну... на память, что ли. Дьявол, ну какая разница, выключай свет, а?

— Ты действительно ждал, — потрясенно прошептал Шеннон и скользнул обратно в постель, жадно целуя подставленные губы.

А на столе сквозняк из приоткрытой двери колыхал нежные лепестки белых пионов, распространявших по комнате тонкий и изысканный аромат...