Случайно пересекшись с Льюисом по какому-то делу, Дун Брэкет спросил: я смотрю, ты уже многое испробовал, но знаешь ли ты, о чем думают люди в космосе? "Попробовать космос?"— переспросил флегматичный Кей так, будто ему предлагали новое блюдо в ресторане,— "Почему бы и нет? То есть, да".
А Мария тем временем стремительно набирала практический опыт в психотерапии, работая днём по десять часов на "канале доверия", а по вечерам штудируя психиатрию. Поняв, что антропологи в дальней разведке не нужны, она решила сменить профессию на ближайшую из тех, что востребованы. Ей пришлось пройти все "круги испытаний" — ту самую тысячу человек на место.
И она прошла, попав в финальный отбор на "Колонист-14". Однако капитан "четырнадцатого" на собеседовании заявил:
— Вы такая "секси", что никакой одеждой не скроешь. И не думайте, что это комплимент, наоборот: проблема. Мужики будут от вас с ума сходить, а женщины ревновать вместо того, чтобы лечить мозги.
В чем-то он был прав: в космосе всегда ощущалась нехватка "слабого пола", а тут — жгучая брюнетка с яркими, но нежными чертами лица, очень резко выраженной женственностью форм и природным обаянием метиски — южный темперамент смешался в ней с твердостью и упорством.
Вскоре отбор был закончен, и все потенциальные места распределены, а Мария осталась ни с чем. Смена профессии, куча потерянного времени и адский отбор — всё оказалось впустую.
Правда через три месяца в солнечную систему прибывал "девятый" с открытой вакансией для бортового психолога.
О репутации "девятки" знали все, в том числе и Мария. Разговоры, которые ходили среди кандидатов, отнюдь не исчерпывались пресловутым "проклятием". Как это бывает, один негатив притягивал за собой другой. Бродили какие-то мутные слухи про капитана, грязные сплетни и подозрения... и даже в байках бывалых космонавтов о странных и страшных событиях местом действия непременно становилась "девятка".
Рассказчики — космические волки в роматническом ореоле — были как на подбор харизматичны и порой весьма убедительны. Но, хотя Мария в глубине души боготворила их как героев, одновременно она профессионально отмечала все детали, и понимала, что имеет дело с байками и небылицами, а на деле "проклятие" сводится к банальному невезению.
Вот почему она решилась потратить изрядную сумму денег, купила туристическую путевку и через два месяца оказалась на Европе — спутнике Юпитера. Именно туда прибывала "проклятая девятка" для планового ремонта и дозаправки реакторов. По прибытию подтвердилось, что возможная вакансия для Марии все еще не занята.
Ее сразу насторожило то, что прежний психолог, покидавший "Колонист-9" и собиравшийся вернуться на Землю ближайшим рейсом, не пожелал с ней даже разговаривать — похоже, расставание с прежней командой получилось не совсем приятным. Но и это Марию не остановило: не для того она летела в такую даль, чтобы теперь сомневаться.
А капитан Брэкет в тот момент думал о другом: что "Колонист" стоит в доках, и ему ради поиска одного нового члена команды придется лететь на Землю на медленном "туристическом" рейсе, что слишком долго и приведет к дополнительной задержке. Он уже склонялся к мысли, что Кей как-нибудь справится один, когда обнаружил, что некая особа уже находится на станции и напрашивается на собеседование.
В тот день Мария впервые увидела вживую проклятого капитана проклятого корабля, но ничего демонического и макабрического в нем не обнаружила — такой же, как на трехмерных фото — солидный, выше среднего роста, лысый, с заметным брюшком. Лицо его не выражало никаких эмоций — перед незнакомым психологом капитан умело держал практически идеальный покер-фейс — видимо, ни капельки не доверял?
Мария опасалась вопроса о том, почему ее не взяли на "четырнадцатый", но это было неизбежно, поскольку факт отказа уже был отмечен в ее досье без каких-либо сопутствующих разъяснений. Она решила не "вилять", и будь что будет — и процитировала сказанное капитаном "четырнадцатого". Дун Брэкет скользнул взглядом по ее фигуре, но с тем же непроницаемо-деловым выражением физиономии, будто хотел убедиться, что руки и ноги у нее присутствуют в надлежащем количестве согласно инструкции на упаковке. Никакой иной реакции от него не последовало вообще — ни слов утешения, ни комплиментов, ни попытки сострить — он просто перешел к следующей теме. Еще несколько вопросов, и он заявил:
— Не ждите, что я буду вас проверять, учитывая, сколько вас уже проверяли. Вы нам подходите, профессор Кантара.
"Вот и всё собеседование?"— ошарашенно подумала Мария. Разговор занял минут пятнадцать.
Но капитан добавил кое-что еще:
— Прилететь сюда — проявление энтузиазма, я это воспринял таким образом. Это хорошо, вы тем самым сэкономили мне кучу времени. Но в своей работе, будьте добры, делите свой энтузиазм на два или на три, чтобы избежать стандартной ошибки темпераментных и целеустремленных новичков: они слишком рьяно "начинают", а потом так же резко "сдуваются", не получая соразмерного "отклика". Вы понимаете, о чем я?
— Понимаю, это же классика: в новом коллективе некоторые подолгу сидят ниже травы и тише воды, а другие хотят сходу все реформировать или всех протестировать. Ваш приказ ясен: знания по теме применить к себе самой.
Каменно-равнодушное лицо Брэкета внезапно осветилось улыбкой:
— Это не приказ, а полезный совет,— улыбка быстро исчезла,— но кажущиеся бесполезными приказы тоже придется исполнять — быстро и точно.
— Да, сэр.
...
С тех пор прошло шесть лет, три экспедиции. Мария вышла замуж за Кея Льюиса. Капитан Брэкет довольно быстро убрал свой покер-фейс, перешел с официального обращения "профессор Кантара" на простое "ты, Мария", но так и не высказал ни одного комплимента. Работы всегда хватало, и о своей докторской степени по антропологии она не вспоминала.
И вдруг познания Марии о древних народах и экзотических племенах оказались востребованными.
...
Обращение капитана "профессор Кантара", как будто вернуло ее в прошлое на шесть лет назад
— Мое мнение о всей цивилизации?— переспросила Мария.— На основании одной "фотки"?
— Да. Именно так.
Капитан не стал добавлять, что просит Марию погадать на кофейной гуще, а потом собирается принять решение и оценить риски — на основе гадания. Других вариантов не было.
Внутри проекционной сферы компьютер попытался воссоздать трехмерную модель, но, поскольку туземец так и не обернулся, задняя половина его фигуры осталась закрашена серым. Там могло быть что угодно — хвост, гребень, маленькие крылья или колючки как у ежа. Но зато спереди мощная оптика запечатлела самые мелкие детали. Кожа напоминала застывший шоколад не только по цвету (как у мулатов), но и по текстуре: даже при максимальном увеличении неровности и неравномерности окраски едва угадывались. Черты лица — вполне обыкновенные, некрупные, ближе всего к усредненному корейскому типажу, если не считать век (по форме как у европейцев) и глаз — крупнее, чем у любой земной расы.
— Эти глаза, вероятно, увеличены из-за слабого освещения на поверхности планеты,— сказала Мария.— При наблюдении не стоит рассчитывать на то, что они нас не будут замечать на таком же расстоянии, как мы их. Скорее всего, они видят дальше.
— Учтем,— коротко ответил капитан.
Ему понравилось то, что мысли Марии развивались в том же направлении: наблюдать, оставаясь незамеченными. С биологией более-менее понятно, а что с техникой? Есть ли у них радиолокационные станции или что-то подобное?
Плохо, что туземец не имел при себе оружия, средств связи, видимых имплантов или других посторонних вещей, по которым можно было бы оценить уровень местных технологий.
Мария стала внимательнее присматриваться к одежде:
— Его одежда внешне замысловата, но я не вижу элементов, требующих высокой точности при изготовлении,— сказала Мария.— Ни "молний", ни "кнопок". Не думаю, что тут есть какие-то скрытые соединения, напротив, вполне понятно, какая деталь и на чем держится — на завязках и застежках.
— А пуговиц нет,— заметил старпом, подключаясь к обсуждению.
— Вот эти проволочные застежки играют ту же роль. И они...— Мария сделала жест, чтобы увеличить и наложить друг на друга две части изображения.— Ага!
— Что "ага"?
— Они разные. Обе застежки сделаны аккуратно, из гладкой проволоки, выходит, волочение у них уже изобретено, возможно, ручное. Однако форма застежек немного отличается, а значит здесь нет промышленного производства: исторически такие простые, "галантерейные" детальки механизируют в первую очередь, а изготовленные на станке или роботами они были бы неразличимы.
— Понятно. Значит истребителей пока можно не ждать... скорее всего,— с облегчением сказал капитан.
— Истребителей? Каких истребителей?
— Неважно, забудь. Скажи, что еще видишь?
— Сама одежда... я бы назвала ее... красивой и оригинальной. Даже, если абстрагироваться от моих вкусов и земной моды, все равно заметно не только исполнение функций, но и дополнительные, избыточные детали.
— Завязочки с ленточками?
— В том числе. Они могут свидетельствовать о статусе. Некоторые из этих "завязочек и ленточек" достаточно яркие и бросаются в глаза, поэтому могут оказаться медалями, орденами, символами страны или гильдии.
— Или ничем.
— Да, возможно, это просто украшения и не более того. Но, если есть время на украшательство, значит они не совсем примитивные. Жаль, я не вижу ни одной строчки, все аккуратно спрятано. По тому, насколько прямая и равномерная строчка, можно было бы понять, изобрели они швейную машинку или еще нет. Но ткацкий станок они изобрели точно, потому, что материал одежды — это именно ткань, причем, хорошая.
— А ткацкий станок — это какой век согласно земной истории?
Мария покачала головой:
— Я поняла, куда вы клоните, но разочарую: ткацкий станок как технологический маркер не годится. В его конструкции нет ничего такого, что требовало бы сложных технических знаний или особой точности изготовления. То, что европейские ткачи придумали в семнадцатом веке, они могли изобрести еще до нашей эры.
— То есть плюс-минус тысячу лет. Понятно. А то, что он босой?
Мария увеличила изображение, насколько возможно:
— На ногах нет никаких царапин, мозолей, грязи.
— К чему ты клонишь?
— У меня, кажется, складывается общая картина.
— Уже?
— Смотрите: все выглядит так, что обувь ему не нужна. Как будто у них очень хорошие, чистые дороги. У него красивая, даже вычурная одежда, которую на Земле в соответствующую эпоху не постеснялась бы одеть богатая модница (а, может, и сейчас бы одела). И он без оружия, на пустынной дороге, без охраны, один. Как будто ему некого бояться — ни людей, ни зверей. На коже нет шрамов или следов болезней. Если сложить все вместе и добавить то, что, увидев зонд, он не бросился прятаться в лесу... я бы назвала это словом "пастораль".
— Как? Пастораль? Это что-то про любовь пастухов и пастушек?
— Не только. Это направление в искусстве, которое рисовало простую сельскую жизнь как идиллию, а сельских жителей — как высококультурных людей. Этот человек как будто сошел со страниц книги подобного жанра. Словно в этих местах технологии средневековые, но давно нет войн, голода, эпидемий, разбойники не шастают по дорогам, и вообще — всё прекрасно. Но вы же понимаете, что пастораль — это утопия. Что-то не сходится. Или тут совсем другой вариант.
— Какой?
— Это сытый и холёный умственно отсталый принц, от которого решили избавиться придворные, высадив посреди лесной дороги. В лесу — стая бешеных собак, которые уже близко, но он о них еще не знает.
— Ёпт!— воскликнул старпом от столь резкой перемены сюжета.
— А что вы хотели от одной "фотки"?
...
Второй зонд сразу спустился к поверхности планеты и попытался вести съемку на пределе видимости, прячась в тумане. Аппарат летел вдоль той же самой дороги: земляне надеялись вновь обнаружить туземцев.
К сожалению, туман все портил: мощная оптика могла бы сфотографировать муравья с орбиты, но только при идеальной видимости. А здесь даже с небольшой высоты получалось изображение как будто сквозь дым. Астрономы порекомендовали дополнительную техническую уловку, применяемую при наблюдении за звездами сквозь атмосферу: с помощью скоростной съемки делать множество фотографий, а потом компьютером по специальному алгоритму вычислять "усредненное" изображение, очищая его от шумов. Это помогло, но не настолько, как хотелось бы.
Когда они нашли второго туземца, тот сразу обернулся, посмотрев точно в камеру. В отличие от первого, он не застыл неподвижно, а, остановился всего на пару секунд, и вновь пошел по своим делам. Теперь инопланетянина удалось рассмотреть со спины, и никакого хвоста у него не обнаружилось.
Третий туземец оказался женщиной, и она отреагировала примерно так же.
Исследовательские зонды "Колониста-9" были слишком большими и тяжелыми машинами, расчитанными на разведку самых разных планет — с высокой гравитацией, с раскаленным грунтом или под огромным давлением. Массивные аппараты требовали мощных двигателей, которые изрядно шумели, а реактивные струи ярко светились. Чтобы не пугать аборигенов, наблюдение старались вести с максимально возможной дистанции, но, судя по реакции, инопланетяне все-таки что-то замечали: наверное, слышали шум или видели подозрительные отсветы в тумане. А если расстояние еще увеличивали, тогда качество фотографий катастрофически снижалось.
Четвертая встреча оказалась интересной: удалось заснять человека в кожаных доспехах, верхом на каком-то животном и с копьем в руках. Догадка Марии о низком уровне технологий подтвердилась, а вот насчет мирной идиллии закрались сомнения.
Пятая запись запечатлела старика, который шел по своим делам и даже не заметил слежки — возможно, был глуховат?
А на шестой раз встретилась сразу группа: четверо аборигенов с арбалетами и короткими топориками на поясах — то ли солдаты, то ли стражники, а, может, и разбойники. На шум и свет в небе они отреагировали быстро и четко: двое мгновенно нацелили арбалеты, а второй достал из кармана и приложил к глазу какой-то предмет.
Капитан приказал немедленно набрать высоту. Черт его знает, что это за вещица. Может, они изобрели что-то вроде подзорной трубы?
Из земной истории было известно, что средневековые люди очень нервно относились к необычным небесным явлениям, видя в них то знамения, то сверхъестественных существ. Не желая становиться причиной для паники или суеверий, капитан Брэкет приказал временно прекратить наблюдения и сосредоточиться на сборе проб воздуха для биологов, а тем временем подумать и найти способ, как следить за туземцами скрытно.
Но через десять часов приятный сюрприз принесла сама планета. Оказалось, что на утренней заре есть время — всего лишь десять минут — когда воздух внизу у поверхности ненадолго очищается. Один из зондов обнаружил на пределе видимости то, что было очень похоже на небольшой городок.
