История сидов, вводная лекция

Мужчина — Манавидан фаб Ллир, великий кормчий и купец, провозгласивший себя королём тех сидов, кто так и не признал поражения, уехал из Ирландии в одну из своих факторий на острове, носящем его имя, и долгое время правил смешанным народом из сидов и людей — до тех пор, пока не наскучил богатствами этого мира и не принял постриг в одном из монастырей Каледонии. Его ученики и компаньоны продолжали дело, и создали сидам славу лучших купцов северного Атлантического океана. К настоящему времени эта группа совершенно смешалась с камбрийскими сидами, так же, как люди-камбрийцы перемешались с корнцами, бретонцами и мэнцами.

Женщины — Дон и Рианнон. Их происхождение неясно, в языческой мифологии Дон удостоилась чести быть объявленной матерью богов, а Рианнон — владычицей подземного царства. В христианской — обе стали ангелами небесными, в отличие от прочих "божеств", давно сделавшими выбор в пользу Бога, но задержавшимися на земле, чтобы указать путь трём великим богиням: Бранвен и Бригите в Гибернии, и Неметоне в Гесперии. Впрочем, наверняка Бранвен и Бригиту прибавляют "для триады" — это типичные ирландские сиды-христианки, не имеющие к планам Рианнон и Дон никакого отношения.

Но здесь у нас под ногами появляется прочная историческая почва: в конце двенадцатого века от основания Рима Дон с двумя несовершеннолетними сыновьями, настроенными помочь в её замыслах, и дочерью, которую в то время более заботило собственное разбитое сердце, высаживается в порту Кер-Сегейнт, на земле римского диоцеза Британия, и входит в писаную историю.

Лектор перевёл дух. Что-то его давно не прерывали. Ну что ж. Следующая часть касается уже писаной истории, а не седой изустной старины. Вот тут, верно, и будет скрежет! Профессор смочил горло, и продолжал:

— Римские свидетельства утверждают, что ещё до похода императора Максима Великого на континент, окончившегося его поражением и гибелью, тот разделил управление диоцезом между своими сыновьями. Управление Северным Уэльсом досталось Константину. Женитьбу крупного имперского чиновника на безродной беглянке, вдове с тремя детьми объяснять принято двояко. Романтическая версия сводит всё к порыву безудержной страсти. Как выглядела Дон, мы доподлинно не знаем, изображений не сохранилось. Но, судя по дочери, вернее всего, Дон была просто мила — а обаяние личности, характерное для сидов, проявляется не мгновенно. Иными словами, влюбиться без ума в Дон, правитель Уэльса, конечно, мог — но для этого требовалось более или менее продолжительное знакомство.

Которое тоже было вполне вероятно — мать правителя была валлийка, и Константин вполне мог знать, кто такие сиды, и кто такая Дон. В таком варианте выходит, что женитьба на легитимной королеве ирландских сидов нужна была комесу Ирландского берега для того, чтобы провозгласить королём себя, и привлечь на свою сторону ирландских наёмников.

Романтика или расчёт — но брак состоялся, и, к тому времени, когда примерно через десять лет Дон снова овдовела, её семейство прибавилось ещё одной сидой — Аранрод. Здесь мы снова возвращаемся к вопросу о скрещивании сидов с людьми. Отчего — неясно, при этом никогда не родятся полукровки — или люди, или сиды, и ничего посередине. Длительные наблюдения показывают, что как люди, так и сиды, происходящие от смешанных браков, в дальнейшем никогда не производят на свет детей иного вида, если, подобно собственным родителям, не выберут себе пару из представителей другого.

Как известно, человеческая половина такого союза обычно воспринимает рождение ребёнка-сида как удачу, а ребёнка человека — едва не как трагедию, хотя должно быть, скорее, наоборот. Сиды справедливо проявляют к этому вопросу полнейшее безразличие.

— А какая разница? — спросила сида из верхнего ряда, — Кто б ни уродился, он мой будет...

— Сида воспитывать труднее и дольше, зато человека — быстрее. Проблемы тут есть, но другие и преходящие. Вероятно, на всё это накладывается желание своему отпрыску долгой жизни — которая у сидов, в среднем, не так уж и велика. За вычетом сидов, проживших более трёхсот лет, она и вовсе не превышает человеческую.

— Это как? — удивился её сосед.

— По молодости, — объяснил профессор, — сиды не просто храбры. Они бесстрашны. Хотя бы потому, что ещё не понимают до конца, что смертны. Этому способствует хотя бы один нестареющий родитель. Так что — гибнут.

Но Дон-то была сидой взрослой и осторожной. Она намеревалась создать королевство людей с аристократией — сидами на вершине. Сама королева правила Гвинедом около двадцати лет, и — не справилась. Судя по репутации, у Дон был слишком мягкий характер, сыновья её политику не разделяли, а старшая дочь ушла в пустынь — на два столетия.

— Где этот город был? — деловито спросили из зала. Послышались смешки. Говорим Немайн — подразумеваем городская цивилизация, это прочно въелось даже в сидов... А зря.

— Немайн тогда и Немайн-Неметона двести лет спустя — очень разные сиды. Недаром она говорила, что "не та самая". Она была права — но об этом чуть позже. А Дон... Дон, надеясь смягчить обнаглевших от её милостей подданных и оформить династию, передала правление сыну Гвидиону, тот продемонстрировал историю Бреса наоборот, прославившись как самый безалаберный король в истории Гвинеда. Король занимался исключительно тем, что ему было интересно — поэзией, войной и собственной сестрой Аранрод. Войны он проиграл, увлечение поэзией завершилось созданием валлийской письменности, а от сестры он прижил двух детей. Это было слишком для христианского государства, чем и не замедлил воспользоваться узурпатор Вортигерн, тот самый, что пригласил в Британию саксов, и около 1180 г. от основания Города предложил одному из военных вождей северной Британии, Кунеде, сместить недостойного, что тот и проделал с лёгкостью, поскольку Гвидиона к тому времени покинули даже ирландские наёмники. Озлобленный сид подался к саксам — и довольно скоро занял у них положение верховного божества, превратившись в Одина, и став, таким образом, одним из главных врагов бриттов.

Что касается Рианнон, то ей не повезло сразу: хоть ей и удалось выйти замуж за короля Диведа, жизнь среди людей не заладилась. Рианнон даже по меркам сидов была очень стройной. В результате сразу после родов она ушла в обновление. Когда она пришла в себя, её обвинили в том, что она в беспамятстве сожрала собственного ребёнка — судя по всему, хищные аппетиты сделали версию убедительной для людей, а то, что сиды к концу обновления бывают не в себе — медицинский факт. Правда, ни одного детоубийства в таком состоянии никто из них пока не совершил — но кто ж это мог рассказать королю Пвиллу? Король был истинным христианином и истинным варваром — разводиться с женой он не стал, но из королевы Рианнон превратилась в рабыню. Сын, которого бросили в реку — распространённый мифологический сюжет, — к ней вернулся — для того, чтобы вскоре сложить голову в очередной битве с саксами — от руки Гвидиона-Вотана. Пвилл был бы и не против помириться с женой — но ни любви, ни наследника так и не дождался.

— Неудивительно, — процедила сида в верхнем ряду, и пихнула локтем в бок сидящего рядом парня, — надеюсь, ТЫ запомнил, что мы детей не жрём?

— Запомнил, — сообщил тот, — а ещё я ненавижу рабство. И я дрался с рабовладельцами — в шестнадцатом полку линейной пехоты.

— А что не похвастался?

— А чем? Простой рядовой, и даже медали не выслужил, — пожал тот плечами.

На парочку зашикали. Профессор продолжил:

— Рианнон, выброшенная из Диведа, одно время жила в Гвинеде, в местечке Харлех. К тому времени она вышла замуж за Манавидана фаб Ллира, "торгового короля" и короля острова Мэн — и в дальнейшем верно разделяла все его победы и злоключения. Манавидан проигрывал битвы и разорялся — но неизбежно вставал на ноги вновь и вновь, хотя в плохие времена ему с Рианнон приходилось жить охотой и ремесленничеством — Манавидан был, по легендам отличным шорником, а Рианнон — ткачихой и вышивальщицей. Эту полосу неудач принято связывать с так называемой "Юстиниановой чумой", когда его остров, торгующий со всем миром, не только вымер, но и послужил источником заразы для всей Британии.

Младшие братья Манавидана довольно быстро с ним поссорились. Впрочем, они не забыли передраться друг с другом (и один из них, Бран, убил другого, Белена), с ирландцами (вступившись за сестру Бранвен, история которой была очень похожа на ту, что приключилась с Рианнон), и с саксами (и Гвидионом). Бран, в конце концов, приобрёл репутацию — а за свою внешность и свирепость получил прозвище Драконоголового — но ещё больше прославился его сын Артур.

Тогда на исторической сцене впервые появляется Немайн. За прошедшие полтора столетия она сильно переменилась — и началась эта перемена тогда, когда сида принялась читать римскую литературу из библиотеки приёмного отца. Причём — не художественную. В результате старательного самообразования за полтораста лет из неё получилась римлянка-сида, которая и попыталась с пользой применить полученные знания именно во времена Артура.

Подробности опутаны легендами — но закончилось всё очередной ссорой. Во многих легендах Немайн-Нимуэ попросту убивают — вот уж пример степени их достоверности, но во всех вариантах король Артур дает на это своё позволение. Что ж: без советов Девы Озера королевство пало. В тех же рассказах, в которых она остаётся жива, Нимуэ прячет смертельно раненого Артура на своём острове... А потом уверяет, что ей ничего про это не известно! И, кстати, это именно так.

Гвин фаб Дон к тому времени начал аннонский эксперимент, и внешним миром практически не интересовался. Его идея сводилась к созданию изолированного общества, возглавляемого сидами, основанного на друидической традиции. Необходимо отметить, что в отличие от Дон и Гвидиона, Гвин преуспел, создав устойчивое общественное образование, построенное на вполне сидовских принципах. Проблема у него была одна — похоже, он был единственным сидом в системе, а роль племенного быка его не устраивала. Гвин был романтично и безнадёжно влюблён в сестру Манавидана фаб Ллира Корделию, за руку которой и воевал и одним из товарищей короля-купца.

Закончилось это тем, что Корделия оказалась в святцах (житие не сохранилось), Манавидан тоже, а сам Гвин стал сидом, мрачным вплоть до демонизма. Но Аннон продолжал жить, а его король, стиснув зубы, исполнял свой долг, пытаясь заманить сидов на поселение в болотную страну. На этой почве он восстановил старую дружбу с Мабоном и некоторыми другими ирландскими сидами, которым наскучили собственные женщины, и даже ирландки — а вот аннонки для них стали чем-то новым... Чем бы стало общество через пару столетий этой дружбы — неясно, потому как сестра Гвина и Гвидиона Немайн, в который раз пересмотрела свои планы и взялась за дело. И уж она-то позаботилась обо всём!

На деле это был проект её матери. После падения своей династии Дон не придумала ничего лучше, чем вырыть себе классическую землянку и начать вести жизнь простой сиды. И скоро вся Британия знала, что богиня-мать и королева Гвинеда — существо доброе, честное и очень свойское. Воинские подвиги Брана и Артура, торговля Манавидана, раняя поэзия Гвидиона — всё это сложилось для валлийцев в крайне привлекательный образ.

На этот раз Немайн не повторила старых ошибок: не попыталась встать выше или сбоку, но стала частью народа Камбрии, всегда упорно отвергая попытки чрезмерного возвышения. Она оказалась права — только единый народ, в котором люди и сиды работают бок о бок, не разделяясь и не расслаиваясь, и способен создать техническую цивилизацию.

Что мешает одновидовым цивилизациям, пока не установлено — но все, решительно все чисто человеческие — и единственная сидовская — цивилизации пали, так и не сумев преодолеть этого барьера. Скажем больше — не удались даже попытки модернизации и догоняющего развития. Но история технологической цивилизации и её взаимодействия с чисто человеческими формированиями (так назваемыми цивилизациями класса А), это другая важная тема, о которой невозможно сказать слишком много. А потому мы вернёмся к ней в следующей лекции.

Профессор переждал аплодисменты, и покинул кафедру. Впереди у него было ещё шесть лекций, и он искренне надеялся, что оставшиеся будут иметь хотя бы такой же успех, как первая...