Под моим хмурым взглядом девочка застыла, как олень в свете фар — больше удивленная, чем испуганная. Она вскинула руки, чтобы снять наушники, и в распахнувшемся от резкого движения плаще в закрепленном на спине чехле я разглядел нечто-то большое, металлическое и подозрительно похожее на пушку. БОЛЬШУЮ пушку, больше подходящую для охоты на Гримм, а не людей.
— Сигнал? — спросил я, едва клиентка оказалась способна меня услышать.
— Да, — удивленно моргнула девочка.
— Экскурсия в Бикон? Что-то поздновато в этом году...
— Нет, у меня сестра поступает, — автоматически ответила она и тут же в панике замахала руками. — Подожди! Откуда ты узнал?!
— Не так уж и сложно догадаться, — я пожал плечами. — Это ближайшая подготовительная школа Охотников, плюс возраст, свободно носимое тяжелое оружие, полное отсутствие страха перед Черным морем...
Совершенно напрасное, кстати, бесстрашие — местные даже меня умудрились однажды достать, раздобыв где-то тяжелое оружие и взорвав ко всем Гримм собственный склад. Чего мне стоило на следующую ночь вновь выйти на улицы, игнорируя ожоги и действуя так, будто действительно неуязвим и бессмертен, как шептались о Дьяволе, так навсегда и останется лишь мне известным подвигом.
Девочка растерянно запустила руку в волосы, растрепав короткое каре черных волос с алыми кончиками.
— А почему я должна бояться?
Мне захотелось побиться головой об стойку. Еще одна Жанна на мою голову, как будто одной было мало. Слава Близнецам, мы хоть недалеко от метро находимся...
— Здесь опасно по ночам. Неспокойный район, бандиты... в любом случае — зачем пришла?
— А! — она запустила руку в небольшой подсумок на поясе и гордо показала выуженную черную магнитную карту с алой надписью "Флогистон". — Вот! Скидочная карта, я ее у дяди взяла. Пятнадцать процентов!
— Стащила, — перевел я. — То есть ты племянница этого алкаша Кроу?
— Дядя не алкаш! — оскорбилась девчонка. — Он просто... выпивает.
И тут, будто осознав что-то, она испуганно прижала обе ладони к голове, словно защищаясь от удара.
— Стоп, откуда ты узнал про дядю?! Карта не именная, я проверила. У тебя Проявление на чтение мыслей? Я смотрела один ужастик — он начинался точно так же!
Есть люди, для которых подозрительность естественна, как вторая кожа — это выражение вплавлено в лицо, как вечный отпечаток жизни, которую они ведут. Я видел много таких за последние полтора года — принцип "каждый сам за себя" был выбит на воротах, ведущих в Черное море, прямо под "оставь надежду". Я настолько привык к этому, что стал забывать о том, что это — не единственная возможная реакция при встрече с незнакомцем. На лице этой девочки сощуренные настороженные глаза и поджатые в недоверии губки казались шуткой, будто она вот-вот рассмеется, словно все это не всерьез, как если бы не было никакого повода подозревать незнакомца в чем-то плохом, пока он ничего тебе не сделал.
Я видел, что бывает, когда выходцы из Черного моря по тем или иным причинам сталкиваются с чистенькими и сытыми жителями Вейл — зависть так легко становится злобой...
— А в магазине "Флогистон" есть только одна скидочная карта, и принадлежит она Кроу Бранвену. Я не знаю, что этот алкаш сделал Скаю, наверное, жизнь спас или бизнес, но больше наш скряга такой чести никому не оказал. Я Ахилл, кстати.
...И тем страннее было то, что я не смог удержать улыбку, глядя на нее. Я улыбнулся — и тут же понял, что не улыбался вот так, искреннее и от души уже больше двух лет.
— Руби! — смерив меня еще одним внимательным взглядом в стиле "смотри у меня!", представилась клиентка.
— Так чем обязаны, Руби?..
— О! — запустив руку под плащ, она вытащила свое оружие, сверкнувшее ярко-алой краской. Я все никак не мог сообразить, на что это чудовище больше похоже, на дробовик или все же винтовку. — Я недавно сделала моей малышке новый ствол, теперь нужны патроны побольше.
— Насколько мне известно, школы предоставляют своим студентам Прах бесплатно.
— Ага. По квотам. Я свою уже выработала в этом году, а Янг, это моя сестра, — она обиженно надулась. — Свою не дает! Говорит: "учись планировать бюджет, сис!" Вредина!
— У нас магазин Праха, а не оружия, — мягко напомнил я.
— Да я сама все сделаю, — отмахнулась девочка. — Так дешевле получится. Все оборудование есть в школьной оружейной.
— Ладно, сколько тебе?
Подойдя к стойке, Руби скинула с плеч рюкзачок, завозилась, расстёгивая молнию... и с грохотом поставила передо мной большую розовую свинью-копилку.
— Вот! На все!
Протянув руку, я осторожно ткнул пальцем в свинью, покачал ее... свинья отказывалась исчезать, зато загремела перекатывающимися внутри монетками.
Прежде, чем я успел придумать, как на это отреагировать, раздался новый привычный звон колокольчика... и я напрягся даже прежде, чем понял — почему.
Этот навык развивается сам собой, когда ты охотишься на людей, а люди охотятся на тебя. Когда ты связан установленными для самого себя правилами, а твои враги — нет. Когда в спину за сотни метров может выстрелить снайпер, когда каждый дом, или склад, или переулок, в который ты заходишь, может оказаться заминированным, когда тебя жгут огнеметами и травят газом... ты учишься замечать неправильное в привычном, и никогда не игнорировать все эти проклятые мелочи, потому что каждая из них может стоит тебе жизни.
Когда в магазин пять минут назад зашла Руби, звон колокольчика был спокойным и мелодичным. Она просто открыла дверь, ни быстро, ни медленно — как все. В этот раз звук был резче, громче, хаотичнее, хрупкое мелодичное оповещение как бы само собой превратилось в тревожное предупреждение — дверь открыли нагло, дерзко, будто заранее бросая вызов каждому внутри.
Я нажал на тревожную кнопку прежде, чем даже начал поднимать глаза на посетителя. Опознать его не составило никаких проблем, сложно не знать знаменитых в узких кругах людей, если сам принадлежишь к этим самым узким кругам. Совпадали все приметы — и франтовый классический костюм, белый верх, черный низ, и черная шляпа-котелок, и рыжие волосы, длинной челкой падающие на глаза, цвет глаз и оружие.
— Роман Торчвик, — глухо поприветствовал я.
— Вот она — слава! — хохотнул мужчина, крутя на пальце белоснежную трость. — Даже в такой дыре узнают! Это что, свинья-копилка?!
Пока я соображал, что делать, а Руби удивленно хлопала глазами, не понимая, что происходит, преступник успел пройти почти до самой стойки. Внимательно оглядев девочку и прищурившись на спрятанное оружие, пусть и скрытое плащом, он поудобнее, как бы случайно, перехватил трость-ружье, направив кончиком, в любой момент способным превратиться в дуло, на случайного свидетеля. Его подручные, четверо здоровенных лбов в стандартной для любого грабителя "форме" — черной кожаной куртке, распахнутой на груди, спортивных штанах и небрежно заткнутом за пояс оружии успели разойтись в стороны, деловито затащив за собой контейнеры для перевозки такого деликатного в обращении товара, как Прах.
— Я надеюсь, если ты знаешь, кто я, мы можем пропустить вступление? Ну ты знаешь, классика: "Лицом в пол, руки, чтобы я их видел, дернешься — пристрелю"? Наличку можешь оставить себе, мне здесь нужен только Прах.
— Грабить мелкий магазин Праха в бедном районе — разве это не слишком мелко для преступника твоего уровня? — медленно спросил я, желая выиграть время. — Ты никогда раньше не совался в Черное море.
Все портила Руби. Не будь здесь ее, я бы, скорее всего, позволил Роману забрать все, что он хочет и уйти со взятым, а после отыскал его сам — и Дьявол объяснил бы ему на пальцах, у кого длиннее и толще, но...
— Подождите, это что, ограбление, что ли?! — наконец отмерла девочка.
Под нашими с Торчвиком взглядами, уверен, почти одинаковыми, она даже смутилась на мгновение, но быстро справилась с собой, потянувшись за оружием. Увы, рыжему было проще — нацелившись в ногу, он щелкнул переключателем, откинулась крышка на кончике, грохнул выстрел... и сверкающий шар раскаленного возбужденным огненным Прахом металла чуть вильнул в сторону, пролетев в паре сантиметров от Руби и вылетев в окно.
Ударив по свинье-копилке ребром ладони, я заставил преступника отскочить в сторону — монетки все-таки были металлическими и разогнанные моим Проявлением, мало уступали в скорости и силе крупной дроби — в стальной двери за его спиной, по крайней мере, остались внушительные вмятины. Потеряв равновесие, он не успел среагировать, когда поток алых лепестков роз, в которые мгновенно обратилась Руби, ударил в грудь и вымел из магазина, выбив витрину. Подельники Романа выскочили следом и лишь один задержался в дверях, оглянувшись и вскидывая пистолет.
Разумеется, он "промазал" — пуля выбила пыль за моей спиной, а "отдачей" пистолет отшвырнуло назад с такой силой, что он ударил бандиту в лоб, отправив в нокаут. Покосившись на камеру, я сощурил глаза и она тут же задымилась — тонкая электроника плохо уживается с сильными магнитными полями, знаете ли.
На улице прогремел выстрел — гулкий, мощный, похожий на близкий раскат грома, сразу за ним еще один... и больше они не смолкали. Выругавшись сквозь зубы, я перепрыгнул стойку и бросился к выходу, попутно подхватив пистолет — не было времени переодеваться, нагрудник и прочую броню с собой в рюкзаке не очень-то потаскаешь. Молился я только о том, чтобы успеть до того, как случится непоправимое. Руби могла быть студенткой Сигнала, сколько угодно талантливой, но оставалась всего лишь ребенком против одного из самых опасных и определенно самого неуловимого наемника всех четырех Королевств.
Разобраться с притащенными Романом "грузчиками" девчонка уже успела — они в живописном беспорядке были разбросаны по улице. А вот сам Торчвик... В этот самый момент он как раз поднимал трость, а под ногами Руби блестел в желтом свете одинокого фонаря алый праховый кристалл.
"Не в мою смену" — еще успел подумать я, вновь отклоняя выстрел в сторону и довольно оскалился, заметив искреннее удивление на лице рыжего. Вряд ли он промахивался часто, и уж точно — не два раза за один вечер.
Времени на раздумья или побег Руби ему не дала — окруженная лепестками роз, она мгновенно пересекла улицу, схлестнувшись с преступником в ближнем бою: огромная коса порхала в ее руках, будто была невесомой. Грохот выстрелов никуда не делся — Руби филигранно использовала отдачу для усиления ударов и даже изменения направления ударов.
Будь я обычным человеком — ничего не успел бы различить, кроме смазанных движений и вспышек ауры. К счастью я таковым не был — и прекрасно видел, что всего мастерства Руби недостаточно для того, чтобы стать чем-то, кроме мелкой помехи преступнику. Слишком громоздким было ее оружие — заточенное под Гримм, под мощные смертельные удары, оно не позволяло ей драться в полную силу против людей, если она не хотела их убить, конечно.
Она не хотела — и поплатилась за это, сдержав очередной удар, который вполне мог лишить Торчвика ауры... или отрубить ему руку, если защиты души вдруг не хватит, под который тот подставился сам. Перехватив косу за древко, рыжий занес кулак... И дернулся в сторону, уворачиваясь от выстрела — я как раз успел подбежать достаточно близко, чтобы нормально прицелиться из того ржавого барахла, что отобрал у бандита. Руби зря времени не теряла — коса в очередной раз рявкнула холостым, девочка рывком дернула оружие на себя, и Роману, чтобы не потерять равновесие, пришлось отпустить древко.
Прежде, чем они схлестнулись еще раз, Торчвик решил избавиться от назойливой помехи, которой он считал меня. Трость в очередной раз выплюнула сияющий шар, со свистом устремившийся ко мне, рассыпая во все стороны искры. Я на это только хмыкнул — рыжего ждало лишь очередное разочарование и удар по гордости.
К сожалению, я не успел рассказать об этом Руби. Для нее — я был беззащитным гражданским, не способным ни увернуться от выстрела, ни пережить его. Облако красных роз соткалось в невысокую девичью фигурку прямо посредине траектории — слишком быстро, чтобы я успел среагировать и от прямого попадания ярко, как полуденное солнце, вспыхнула ее красная, под цвет плаща, аура. Она тонко вскрикнула от боли и упала бы на землю, если бы я, наплевав на все попытки остаться инкогнито, не бросился вперед, активировав ауру и подхватив ее у самой земли.
— Ранена? — спросил я, обшаривая взглядом в поисках крови или ожогов. Краем глаза я успел заметить белый костюм Романа, торопливо взбирающийся по пожарной лестнице на крыше, но проигнорировал побег. Все потом.
— Да, — выдохнула она. Попытавшись встать, она тут же скривилась и охнула, а я наконец заметил прожженный насквозь костюмчик на локте. Ожог был небольшим — но он был.
Руби посмотрела на меня... и застыла, съежившись, будто испугавшись того, что увидела.
Я не мог ее винить. То, что я старательно прятал под красную маску полтора года, выпуская наружу лишь тогда, когда единственным зеркалом были для меня лишь широко раскрытые в ужасе глаза преступников, временами пугало даже меня. Я мог держать это под контролем, оставляя тлеть и пузыриться где-то глубоко внутри, на самом дне собственной души, но бывали моменты, когда уже оно контролировало меня. Например, вот в таких случаях — когда я не успевал прийти вовремя, когда, примчавшись на выстрелы, находил лишь очередной труп, или истекающего кровью умирающего, спасти которого не могла даже открытая аура. Каждый такой случай прибавлял к Черному морю внутри меня еще одну каплю — жестокому, не ведающему жалости Черному морю, такому же, как этот район, бездушному и умеющему отвечать на жестокость лишь еще большей жесткостью, властно требующему крови, хруста костей, стонов боли и ужаса... расплаты — не справедливой, точно отмеренной справедливости, но расплаты с лихвой, щедро отсыпав виновным страданий с горкой.
Свет единственного фонаря на улице погас — с оглушительным в ночной тишине звоном лопнуло стекло, когда стальные ребра вогнулись внутрь, раздробив лампочку. Опытные жители Черного моря давно погасили свет, закрыв окна ставнями или задвинув шкафом и сейчас единственным источником света была лишь полуразрушенная луна в черных небесах да звезды, тусклые от смога.
Я не стал ничего ей говорить, не собирался ничего объяснять или как-то оправдываться. Положив на землю, вырвал из ее хватки локоть, за который она рефлекторно ухватилась, пытаясь удержать и подняв голову к небу, разглядел черный грубоватый силуэт воздушного транспорта, подлетевший к той самой крыше, на которую вскарабкался Торчвик.
Ее тихий умоляющий голос потонул в сухом оглушительном треске, когда фонарь вырвало из асфальта, сорвался в сухой кашель, когда пыль попала в горло. Беззвучно развернувшись в воздухе, фонарь нацелился на буллхед "булавой" — бетонным основанием, вырванным вместе со столбом из земли и сорвался в полет одновременно со мной. Импровизированный снаряд пробил транспорт в районе хвоста, застрял где-то внутри — от удара его повело в сторону, и прежде, чем пилот успел вернуть себе управление, я уже был на той самой крыше — и протянул руку, обхватывая созданным Проявлением магнитным полем всю машину. Буллхед замер в воздухе, все так же неуклюже накренившись на правый борт, надсадно взревели двигатели, силясь вырваться из капкана... Я сжал зубы, глухо зарычал, сжимая кулак — жесты помогали точнее направить силу — металл застонал еще громче, перекрывая двигатели, обшивка с левого борта не выдержала — вмялась внутрь, оторвался целый лист у хвоста, ослабленный ударом фонаря. В темноте не успевшей закрыться аппарели вспыхнули два огонька, похожих на тлеющие угли — поток багрового пламени выплеснулся вниз, ударил в подставленный лист обшивки, мгновенно побагровевший от нагрева.
