Но — нет! Довольно. Уже один раз было это все — и беседы, и мечи, и привязанности. Было — и рассыпалось душным пеплом костров, безжалостно уничтоженным с лица Арды племенем разумных и живых. И нельзя больше, нельзя брать ответственность за чужие жизни...
В думах прошла ночь. И еще день, и еще ночь. А наутро он принял решение — ибо вспомнил свои клятвы верности. Он пойдет к этим людям, и станет их вождем, и воздвигнет над землей Севера твердыню, что возвысится выше туч. И там, в этой твердыне чернее камня и крепче железа, будет ждать Владыку. Ждать и готовиться к его возвращению. И готовить людей — они будут воинами прежде всего. И любой ребенок будет в бою опаснее, чем десять валинорских Майар. Ждать — пусть для этого понадобятся века, пусть поколения сменяют друг друга. Он дождется. И Владыка Мэлькор, учитель, вернется в могучую державу — на трон. А он... Он будет лишь Наместником.
Артано вновь принял зримый эльфоподобный облик, привычным жестом сотворил себе одежду — черный плащ из плотной теплой ткани, изящная — высокие манжеты, отложной воротник , пуговицы из драгоценного сиреневого камня — темно-фиолетовая рубашка, узкие штаны, высокие сапоги. Так он одевался среди Элдар Мориэн, ценивших элегантность не меньше других умений. На волосы — обруч из лунного серебра. Только этот обруч, да еще меч и черный щит остались у него от прежних времен. Предметы, хранившие память о Вала Мэлькоре — его обруч, и его руками сделанное оружие. На миг сдавило горло ненавистными слезами — но он сдержался, как привык сдерживаться уже не один десяток лет.
И какое везение, что, уже выходя, он все-таки посмотрелся в зеркальную гладь воды...
Ибо ошибкой было бы приходить к людям в таком облике.
Черные тени глаз, неестественно бледная кожа и болезненно заострившиеся черты эльфоподобного лица. Не то усмешка, не то волчий оскал искажает лицо, узкое и неприятное в ореоле черных, как вороново крыло, волос. Истинный облик Майа — тот, что соответствует его душе.
Нет, так дело не пойдет. Он должен быть привлекателен внешне, помимо тех знаний, что принесет с собой. Так проще, так легче — они скорее поверят красавчику, чем полузверю с неистовой скорбью в глазах... И он начал лепить себя — медленно и вдумчиво, вспоминая облики всех, виданных им когда-либо, существ, постигая и создавая новый канон.
Смуглая кожа оттенка стойкого северного загара. Темно-рыжие вьющиеся волосы — пышной копной. Тщательно вылепленное, точеное лицо — необыкновенно правильный овал, округлый сильный подбородок, короткий прямой нос с легкой горбинкой. Брови — двумя чертами — вразлет, глубоко посаженные миндалевидные глаза с длинными ресницами, зеленые, словно крыло бабочки и в глубине золотые искры. Завораживающе прекрасные очертания щек и скул.
Тело — такой же идеальный инструмент. Сильное, и красивое: он внимательно рассмотрел рисунки мышц у людей. Словно бы он годами развивал свое тело — прекрасно прорисованные мышцы, идеальные пропорции... Мужественный облик — что лицо, что тело. Привлекательный и для женщин, и, что важнее, для мужчин. Командовать ему — муужчинами.
А глаза... Но никому из людей не прочесть той тоски и одиночества, что притаилась на дне рукотворного зеленого зеркала, ограждающего внутреннее он внешнего.
Девочка лет шестнадцати выбежала ему навстречу из-за куста можжевельника. Простое холщовое платье, туго заплетенные темные косы разметаны по плечам. Изумленные светло-зеленые, цвета молодой травы, глаза. В руках у нее была корзина, из нее торчали разнообразные по цвету и форме листья и ягоды. Она замерла на миг, потом, плавно опустив корзину на землю, легко поклонилась — старшему, воину. Он молча улыбнулся, кивнул ей. Девочка, широко раскрыв чуть раскосые глаза, рассматривала его одежду, оружие, украшенные перстнями и браслетами тонкие руки. Все ей казалось необычным — и длинный и широкий черный плащ, и покрой ворота темно-фиолетовой куртки. Яркие блики света на драгоценных камнях — ограненных, но она еще не знала, что это такое. Зато, будучи дочерью и сестрой оружейников, поняла цену мечу на поясе незнакомца — простому на первый взгляд, со странной полукруглой гардой, чашкой закрывающей руку и слегка изогнутым лезвием с полуторной заточкой. Клинок отливал сказочным звездно-серебристым сиянием драгоценного митрила. Митрила, что ее племя видело только лишь в украшениях Высоких Эльфов.
Он протянул к ней руку в приветственном, как показалось ей, жесте — ладонью вверх. Она недоуменно протянула свою руку. И тут поняла смысл жеста и правильный ответ: положить свою ладонь к ладони. Он крепко охватил ее руку странно горячими, обжигающими пальцами и повернул ее так, что теперь ладони обоих были перпендикулярно земле.
— Артано. — негромко сказал незнакомец и прикоснулся свободной рукой к своей груди. — Артано.
Она поняла — он назвал свое имя.
— Харта. — Прикоснулась она к своей груди.
Глаза незнакомца блеснули — зеленые, яркие, как роса на траве. Он улыбнулся — чуть-чуть, и, не выпуская ее руки, подтолкнул ее плечом. В странной фразе на незнакомом наречии она уловила смысл: отвести его в свое племя. Он забрал у Харты корзину, осторожно раздвинул листья, достал из-под вороха трав горсть черники. Поднес к лицу, вдохнул сладкий аромат. Поднял на Харту странно непроницаемое лицо — красивое, красивее всех мужчин ее племени, мимоходом подумала Харта.
— Арт-эн, — сказал он — " черника"— "благородная ягода". — арт-эн.
— Арт"ан. — повторила на своем языке Харта. Потом указала на него пальцем. — Арт"ано.
На ее наречии это значило — Сын Черники.
Ее племя было таким же доверчивым к чужакам — и это мазнуло по сердцу настороженной памятью. Элдар Мориэн тоже когда-то были такими же наивными. Но эти — отличались, и отличались многим. Неумение понимать природу так же, как эльфы заставило их стать недоверчивыми к ней. Животные крупнее барсука — опасны, а, значит, враги. Дерево — лишь удобный материал. Эльфы — странные и заносчивые чужаки. Но гость пришел в их облике. Пришел — и уже через час вовсю гонял деревенского кузнеца по бывшим его владениям, заставляя то подать одно, то разыскать другое, и сам вовсю размахивал молотом, улыбался девушкам белозубой улыбкой и деланно хмурил брови на любопытную малышню. Словно жил здесь уже многие годы.
... как же это было сложно поначалу — быть уверенным и спокойным, не отзываться на коварную память, подкидывающую болезненные ассоциации с прошлым... Он старался вовсю, контролировал каждое слово и жест, рисуя себе облик: мудрый, но не заносчивый, властный, но спокойный. Уверенный в себе, беспечальный, сильный...
Сначала это было отвратительным — ложь, обман. Потом — обременительной ежедневной обязанностью, потом — привычкой. А через несколько лет он перестал сознательно следить за собой, и уверенный оптимизм стал его свойством. И далекой тенью отошла на задний план мысль о тех руках, на которых хотелось бы плакать о прошлом...
От Войны Могуществ 165 год
Это был самый обычный лесной пожар — явление, хоть и редкое, но заурядное. Только на сей раз на пути огненного вихря оказался поселок людей, Племени Белой Совы. И даже Майа не мог остановить огненную стихию — только отгородить небольшой участок леса у реки. Его хватило, чтобы укрыться людям и домашнему скоту — но не более того. И несколько мучительно долгих часов он держал силой своей воли невидимо тонкую, но непроницаемую стену между огнем и людьми. Выглядело это до странного обыденно — высокий человек с поднятыми вперед и вверх руками, ладонями обращенными к огню. Только отчего-то горящие головни и крупные рыжие искры отлетают, словно натолкнувшись на невидимое препятствие в нескольких локтях от него. А сзади испуганно жмутся к матерям дети, и даже самые закаленные мужчины вздрагивают от рева пламени, раздуваемого ветром.
И тонкой, хрупкой на фоне зарева кажется фигура их защитника... Только если приглядеться — можно заметить вокруг странный ореол золотого и черного цветов, неистовую пляску фиолетовых клякс и серебряных искр. Но едва ли кто мог сейчас приглядываться — страх был больше присущего людям от рождения любопытства...
А потом ушел в даль пожар, выжигая иные уже земли и леса. И осталось племя — бездомным, пусть и в разгар летней жары. Без урожая — и по засеянным полям прошелся огненный смерч. Без возможности охотиться. А детям не объяснишь, что виноват во всем пожар.
И тогда он понял, что слишком уж засиделся на роли не то кузнеца, не то советника вождя в маленьком лесном племени. Слишком привык быть просто — учителем и наставником, просто одним из... А, значит, пришел час исполнять задуманное, заветное — черная крепость, могучая держава, должность Наместника...
Он ушел далеко в северные леса. Долго выбирал место, слушая не себя, не свой вкус — землю. Выпытывая у нее, где лучше всего поставить крепость. И земля в конце концов указала ему место. Невысокий холм — с одной стороны густой лес, с другой — бескрайний простор северного луга, неподалеку — величавая полноводная река. А с четвертой стороны — горы, вдалеке, в туманной дымке. Прекрасное место.
... стены, черные стены, и башни стремятся к луне, выше туч, стройнее сосен... Расплавленный камень поднимается ввысь по воле самой земли, образуя прекрасные силуэты, в которых дивно гармонирует воля создающего и желания земли, из чьего сердца возносятся потоки послушного материала.... будь сильной, будь неприступной и гордой... Словно мелодия серебристых колокольцев, словно биение сердца Арды, словно яростный полет над ночной землей в свете луны — рождается Песнь Творения. Полуденные горячие тени степей, вечерняя песня солнца, садящегося в морские воды, ночной ореол морозного воздуха вокруг крупных, как каменная соль, звезд, утренняя песня птиц весеннего леса — вплетай в свою мелодию мир... Двери, распахнутые ветром, лестницы, ведущие в небо — все это будет здесь, если ты сумеешь понять самое главное: это не ты творишь, это сама Арда творит твоими руками. Попроси ее — и все станет по слову твоему...
И встала на холме огромная крепость из черного стеклоподобного камня — жидкой крови сердца Арды. Странные, невиданные еще здесь пропорции, необычный силуэт: четыре необыкновенно высокие башни прочно стоят на мощном подковообразном основании. Впереди, на округлой части подковы — огромные железные врата. Необычная крепость — необычный уклад для тех, кому в ней жить. Комнаты, а не дома для каждого. Обеденные залы — для совместных трапез, многочисленные мастерские — работать вместе. Никаких больше домиков и сараев, никаких шушуканий по своим дворам. Один — общий — дом, одна общая судьба. И — один вождь. Но не он...
И Племя Белой Совы пришло на новые земли. Следом — еще два дружественных племени. Имя крепости было — Ангбандо, Железная Твердыня на языке, которому обучил их Артано, И всем было там довольно места. Нераспаханные земли вокруг крепости были щедры на плоды и дичь. А пахать — Наместник не позволял, у него были свои замыслы.
Наместник... Как же все изменилось. Еще недавно он был — почти ровня, обманчиво молодое лицо, простая манера обращения. А теперь — он был вождь, единственный правитель всех жителей. Нет, он не требовал ежеминутных изъявлений почтения к себе — просто держался отстраненно и чуть надменно, тщательно копируя манеры вождей человеческих племен. И его уважали — за все. За необыкновенные познания обо всем — ковке оружия и любых других работах с металлом, целительстве, природе, магии. За необыкновенну ю физическую силу, умение обращаться с любым оружием лучше лучшего воина людских племен. И — главное — за умение быть вождем. Спокойный, редко, очень редко повышающийся голос — мягкий, бархатный, но неумолимо повелительный. Необыкновенное терпение — он мог объяснять что-то по сотне раз, если видел в том надобность. И сила воли — во всем.
Сложно быть ответственным за все — но иначе было нельзя. И был Майа Артано одновременно и кузнецом, и лекарем, и наставником для детей и при этом еще и правителем. Он тратил вовсю свои силы только на одно — везде успевать, во всем разбираться, сдерживать голос, срывающийся порой на крик. И объяснять, объяснять, объяснять — все, что знает и умеет сам.
И напоминать, что он — не Владыка.
Потому что трудно заставить людей поверить в странные и непонятные рассказы о том, кого эти люди и в глаза не видывали. И еще труднее заставить их понять, что именно ему они будут служить верой и правдой, когда тот вернется. А на вопрос "Когда?" — мучительно долго стискивать в широких рукавах побелевшие пальцы, чтобы суметь ответить нечто бодрое и радостное...
А дела ждать не могли.
И летели во все стороны света гонцы с единственным посланием :"Приходите под руку Владыки Севера!". Приезжали в племена людей, тщательно обходя поселения эльфов, даже тех, которые не последовали зову Валар, странные гонцы на огромных, дикого нрава черных конях, вооруженные такой работы мечами, что у лучших кузнецов от зависти леденели сердца. Говорили везде об одном: о плодородных землях на Севере, о могучей крепости, предлагающей Книгу, Хлеб, Руку и Кольцо — знание, помощь хлебом и войском, брачные союзы. Предлагающей всем, кто согласен переселиться на северные земли — лишь за небольшую дань Хлебом.
Посланные старейшины недоверчиво щупали, растирали в мозолистых пальцах, даже пробовали на вкус невероятную землю. Ослепительно черная, жирная, комьями с добрый орех — не бывает таких земель так далеко на севере, единогласно качали головами старики. А все же — была. Странно, но такая почва встречалась только широким полукругом вокруг Ангбандо, неожиданно сменяясь чуть южнее на обычный для таких земель глинозем.
И пришли четыре племени из приглашенных. Расселились широко по плодородным землям, построили дома, обзавелись хозяйством. Завели детей. Не воины — кормильцы. А что почетней — сковать меч, или вырастить хлеб? Хлеб растить, отвечал, не задумываясь, Наместник.
Только четыре племени... А остальные? Ведь куда больше их на южных землях... И Наместник отправился сам, взяв с собой только своего лучшего ученика— целителя.
...Ох, как же бесновался в круге сын Вождя... И молча сидел на простой деревянной скамье Майа Артано, положив ладонь на плечо юноше в черно-голубой одежде, то и дело рвавшемуся что-то сказать. Сидел, слушал.
— Разве не говорили вам Эльфы, что на севере — страшное зло под маской внешней прелести?! — И кивок в сторону гостей. — И такому злу мы не дадим войти в свои жизни! У нас есть учителя, их голосами говорят сами святые Валар — и другого нам не надо...
А на пепельных волосах золотился венец явно эльфийской работы.
И ушли ни с чем послы.
А в другом племени их просто встретили — мечами.
И в другом...
Значит — вновь вражда и война, вновь отчуждение, пролегающее между людьми? Ну что ж — пусть будет так. Сначала они научатся защищать свои земли, а потом придет срок — и завоюют чужие...
От Войны Могуществ 299 год
Он отложил перо, закрыл рукопись. Встал, подошел к окну. Тьма за тонким стеклом, тьма и мороз. Ох, как же давно он не оборачивался в зверя, не несся по этим просторам наедине со звездами!...
