Княженика_8_окончание

Я скинула туфли, с наслаждение прошлась по ковру — как в тот раз, когда проснулась здесь.

Звонка, между тем, уже натянула на себя платье. Теперь его требовалось застегнуть на спинке и завязать пояс пышным бантом. Расплести ее косы и расчесать, чтобы лежали красивыми волнами. Найти ленты. И чистые белые колготки. И новые туфли.

Правда отыскать это все было нетрудно, ее гардеробная была тут же, за стенкой. С большим зеркалом, с подсветкой, со всем, что нужно. Я даже нашла подходящую нижнюю юбку из тонкой хлопчатобумажной ткани, заставила Звонку ее надеть. И платье стало пышнее и не надо волноваться, что синтетика наэлектризуется о колготки и прилипнет к коленкам. У меня эту же роль должен был сыграть белый сарафан. (Ну и, конечно же, антистатиком из баллончика я наши наряды тоже попшикала).

Звонка вертелась перед зеркалом, придирчиво себя осматривая. Смешная! У нее в гардеробной висят платья из бархата, из настоящего шелка, из настоящего кружева, очень красивые и качественные. Наверное, в Париже купленные. А она радуется самоделке, которую мы собрали из ярких блестящих дешевок, расползающихся от одного только взгляда на них.

Китайские шелка пока что вели себя прилично. Я подумала, что после бала наши платья превратятся в тыквы. Главное, чтобы сейчас они продержались часа три.

— Княженика, скор-р-рее одевайся! — велела Звонка, убедившись, что прекрасна со всех сторон.

В отличие от торопыги Звонки, я не стала спешить. Еще чего.

Сначала надела белые колготки и бальные туфельки — чтобы лишний раз потом не нагибаться. Белый сарафан — в качестве нижнего платья. А уже потом очень осторожно натянула на себя роскошь собственного производства. Ничего, к счастью, не лопнуло, не разошлось.

— Княженика, ты как кор-р-ролева из книжки! А я как твоя сестр-р-ра, — одобрила Звонка. — Только подол нужно поправить.

Она быстро расправила завернувшийся волан.

— Давай, теперь я тебя застегну.

— Лучше я, — послышалось от двери.

Там стоял Ярослав, уже полностью одетый в черное с белым. Только волосы были влажными.

— Вы мне позволите?

Ярослав приблизился. Эх, были бы мы сейчас одни...

— Только остор-р-рожно! — предупредила его Звонка. — Мы же сами сделали!

— Я постараюсь, — пообещал Ярослав.— А ты достань свою шкатулку с украшениями, будем Алисе прическу создавать.

— Сейчас! — кинулась за шкатулкой Звонка. — Я быстр-р-ро!

Ярослав застегнул меня, завязал пояс так же, как Звонке. Легонько потянул за прядку волос.

— К этому платью бальных перчаток не хватает, — заметил он. — Но не все сразу. Кстати, начало праздника будет немного театральным, но ты не бойся.

— Я постараюсь. А что вы там задумали?

— Сейчас увидишь, — судя по голосу, Ярослав улыбался. Повернуться, и посмотреть на него не было никакой возможности: он уже начал колдовать над моими волосами.

— Ты непр-р-равильно! — вдруг раздался отчаянный крик Звонки. — Надо не так!

Чуть ли не отпихнув брата в сторону, Звонка начала показывать, что он сделал неправильно.

Караул, сейчас вообще без прически останусь!

К счастью, Ясные быстро договорились над моей головой. Звонка командовала, а Ярослав делал. Примерно так же, как я шила платья по ее указаниям. Не девица, а готовый продюсер.

Очень скоро на меня из-за моей невообразимой красоты смотреть было так же сложно, как на солнце в полдень. Тетя Неля рыдала бы сейчас от гордости за меня и за свои платья, которые в прежнем виде никто покупать не хотел. Если бы увидела.

— Пора, — сказал Ярослав. — Пойдемте, милые дамы. Я должен ввести вас в зал. Придерживайте подолы, чтобы не запнуться. Мы спустимся парадной лестницей.

Звонка величественно кивнула. Она сейчас куда больше походила на королеву из книжки, чем я. Например, из сказки "Двенадцать месяцев". Звонка, придерживая платье, как велел брат, церемонно шла впереди нас мелкими шажками и, глядя на нее, было невозможно поверить, что обычно она скачет чище любого зайца.

Ярослав снова держал меня за руку, словно сомневался, что я пойду добровольно.

Мы спустились по лестнице и спустились благополучно: ни один подол не пострадал. Теперь Ярослав вел нас обеих. Меня с правой стороны, а Звонку с левой.

Двери в большой каминный зал были открыты. Слышалась негромкая музыка.

Ярослав торжественно ввел нас под своды зала.

Я так разволновалась — почти как в мой первый школьный день, — что поначалу ничего не видела. "Не наступить на подол..." — вот и все, что осталось в голове.

В эту ночь в зале собрались все, кто присоединился к Ясным в их долгом путешествии во времени. Самые верные им люди.

Столы в зале под светильником-кораблем были выставлены в виде буквы "П". Князь Святослав Ясный со своей княгиней сидели во главе, за короткой перекладинкой буквы "П". И около них пустовали места — для нас.

Люди за столами были одеты примерно так же, как Ярослав. Ни тебе расшитых шелковых рубах навыпуск, ни кольчуг, ни полосатых портов. То есть это был, все-таки, не пир двенадцатого века, а праздник девятнадцатого. Сначала я немного удивилась, видимо, надеялась увидеть дружину отца Ярослава при полном параде, но потом одернула себя: и в кольчуге за праздничный стол не садятся, да и праздник этот для Звонки, а она у них в девятнадцатом веке родилась. Да и вообще, разве это важно.

Ярослав по свободному пространству вывел нас в центр. Отпустил виновницу торжества.

Звонка порхнула вперед, важно сделала реверанс. И затарахтела по-французски.

— Очень хорошо, — отозвался ее отец. — Мы рады видеть вас такими прекрасными, милые дамы. И рады, что время разлуки вы провели с большой пользой.

— Ага, — подтвердила Звонка. — И вообще у Алисы дома хорошо жить. У нее мультиков много. И подполье большое.

За столами рассмеялись.

— Прошу вас за стол, — сказала Любовь Ивановна. — И давайте начнем.

Ярослав провел нас к нашим местам. Мы сидели со стороны его отца, Звонка заняла место рядом с матерью.

Пир начался!

Я смотрела строго в тарелку. Мне было как-то не по себе. Может быть, если это празднование было бы не сегодня, а завтра, я бы лучше подготовилась, как-то привыкла — но столько событий за один вечер...

— Не зажимайся так, — шепнул Ярослав. — У тебя такое лицо, словно перед расстрелом. Все хорошо, каленые стрелы спрятаны, здесь все свои.

— Я все равно стесняюсь.

— Не надо стесняться, надо радоваться, — попросил Ярослав. — Все вместе, все живы, все здоровы. Поверь мне, это стоит отпраздновать. Если ты не хочешь сегодня познакомиться с нашими людьми — и не надо. Тем более, что скоро мужчины уйдут в дружинный дом, чтобы уж там попировать без помех. Но для нас, для Звонки очень важно, что мы все здесь. Смотри, что сейчас будет.

— А куда смотреть? — заволновалась я.

— На корабль, — посоветовал Ярослав.

Я подняла голову от тарелки.

Огромный, сияющий огнями корабль на глазах стал гаснуть. В зале воцарился полумрак — только в камине пылало целое бревно, да на столах, как папоротник в Иванову ночь, начали загораться светильнички.

Вот так стало куда уютнее. И я сразу почувствовала себя значительно свободнее. Да и, похоже, не только я.

На весь зал раздался веселый смех Звонки, да и за другими столами заговорили куда оживленнее.

И еда сразу стала куда вкуснее, уж не знаю, почему.

— Пора в хоровод, — сказал Ярослав.

— Это же детская забава! — возмутилась я.

— Так у нас и детский праздник, — оторвал меня от тарелки Ярослав.

Князь Святослав тоже поднялся, подал руку своей княгине.

Зазвучала музыка — другая, не та, что встречала нас, когда мы входили в зал. Она была какая-то варварская, что ли... Нет, не варварская, — древняя. Грубоватая, но очень зажигательная. Будоражащая душу. Резко голосила дудка, бухал барабан, звенел какой-то струнный инструмент.

Места в зале хватало и для столов, и для хороводов. С одной стороны меня держал Ярослав, с другой крепко взял за руку Святослав Всеволдович, Звонка между двумя огромными силачами казалась крохотной цветочной феей, молочное платье Любови Ивановны, наверное, не то, другое, опалово светилось в темноте.

Вот это был хоровод! Стремительный, неудержимый. Мои руки то взлетали вверх, то опускались, совсем без моего участия. Робость куда-то улетучилась, осталась одна радость, как и хотел Ярослав. Этот хоровод и, правда, объединял всех в зале. Он становился все быстрее и быстрее — пока вдруг не распался, и Ярослав не закрутил меня, как вихрь пушинку.

— Это чтобы ты не упала от неожиданности! — невинно объяснил он. — Запуталась бы в подоле — и платье бы не выдержало.

Я не успела ему ответить, потому что в зал вкатили торт на тележке! Он, и, правда, был ростом с именницу. Которая начала носиться вокруг него, как пчела у цветка.

Шесть больших свечей — короной — горели на главной башне этой крепости.

— Он же испортился! — ахнула я.

— Не-а, не испортился. Звонка так хорошо все зачаровала, что торт нас дождался.

— Я все пр-р-р-равильно сделала! — подтвердила юная волшебница, первой подставляя тарелку. — Вот еще, тор-р-рта лишиться! А давайте, я буду есть, а вы танцевать.

— Это почему же? — изумились мы с Ярославом почти хором.

— Чтобы удовольствие было больше, — объяснила Звонка. — Я-р-р-р-рослав р-р-рассказывал, как вы кр-р-расиво вальс танцуете. Чей сегодня пр-р-раздник, мой или ваш?

Я и не заметила, когда мы в зале остались одни — освещенный торт притягивал внимание. Да и Звонка тоже. А между тем кроме нас здесь осталась только Любовь Ивановна, мужчины ушли. В полумраке она, раскрасневшаяся после хоровода, счастливая, выглядела совсем юной.

— Взрослые штурмовать эту крепость будут позже, — сказала она. — Наслаждайтесь пока. А я присоединюсь к остальным — мы там хотим, без лишних детских глаз, выпить за здоровье новорожденной.

— Хор-р-рошо, — разрешила Звонка.

Она с тарелкой, на которой уже лежала маковка одной из многочисленных сахарных башенок, обошла столы и забралась ни куда-нибудь, а прямиком на отцовское место. И села там, важная такая.

Любовь Ивановна, скрывая улыбку, ушла легким шагом.

— Танцуйте! — разрешила милостиво Звенислава Святославишна Ясная, княжна Рюриковна, с великолепной родословной. — Только так, чтобы тор-р-рт мне вас не загор-р-раживал!

Ярослав отошел, над чем-то поколдовал — и под звуки вальса подошел ко мне уже вполне официально. Поклонился, приглашая на танец.

Я присела в ответ.

Мы встали в пару — и закружились по залу.

— Ты сейчас увидишь, что будет, — шепнул мне Ярослав. — Вальса три надо продержаться...

А я, между прочим, немного научилась. И танцевать в этот раз было куда легче. Ноги уже сами знали, что делать. И вальс начал доставлять удовольствие, как предсказывал Ярослав.

Мы кружились не три вальса, а все пять.

А когда, все-таки, остановились, то увидели, что объевшаяся торта Звонка крепко спит в отцовском кресле.

— Я же говорил! — притянул меня поближе и крепко прижал Ярослав. — Давай еще один круг пройдем, чтобы крепче уснула.

И не выпуская меня, снова закружился по залу. В девятнадцатом веке такую пару точно сочли бы неприличной!

А потом мы перенесли Звонку в ее комнату. Остальные Ясные и дружина, похоже, вполне весело праздновали ее день рождения в бревенчатом строении, которое Ярослав называл дружинным домом.

Звонка так напраздновалась, что не проснулась, даже когда с нее стягивали платье и колготки. Ярослав подложил ей белого плюшевого зайца под локоть, чтобы она не испугалась, если проснется.

— Пойдем в библиотеку, — предложил он.

Мы на цыпочках покинули Звонкину комнату, прошли полуосвещенным коридором к его башне, поднялись на верхний ярус.

Встали у волшебного окна.

В свете луны хорошо был виден спящий внизу Душкачан, моя избушка, узенькая линия железной дороги. Простор верхнеангарского сора за ней. Величественные горы. Даже Байкал, если присмотреться, упрямый, мятежный, еще не сдавшийся в плен ни льду, ни снегу, тоже можно было увидеть. Он будет сопротивляться до нового года, и лишь потом покроется ледяным панцирем.

Ярослав тихо гладил мои волосы, а потом снова начал целовать. Сначала я обрадовалась, а потом встревожилась: он целовал меня так, словно делал это последний раз в жизни.

Я в недоумении отстранилась. Посмотрела на него вопросительно. Что случилось, почему он так?

Ярослав обнял меня и посмотрел в окно.

На заснеженные дикие горы, на леса, на простор болот, рек и проток, открывающийся перед нами.

— Он вернется, Алиса, — сказал Ярослав, не отрывая взгляда от окна. — Мстислав сюда вернется. За тобой.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Неоценимую помощь в работе над романом "Княженика" оказала моя однокурсница, этнограф Маргарита Хандагурова, за что я ей глубоко признательна. Огромный объем материалов по истории Древней Руси предоставила именно она.

Я благодарю моего однокурсника, археолога Алексея Тетенькина, который любит "Слово о полку Игореве" так же страстно, как и я, который тоже щедро делился со мной материалами по истории Древней Руси.

Я благодарю студию старинного танца "Antiquo More", ее руководителей Александра Орехова и Юлию Орехову и всех моих партнеров по вальсам. Каждый из них внес свою частичку в книгу, даже не подозревая об этом. А Александра и Юлию я еще благодарю за то, что они дали возможность любому человеку, вне зависимости от возраста и комплекции, научится танцевать настоящие исторические танцы — те, которые бытовали и в средневековье, и в девятнадцатом веке, невозможно словами передать тот восторг, когда шествуешь в полонезе или летишь в гальярде.

Я благодарю Каурцевых Владимира Николаевича и Елену Дмитриевну — кедровая шишка, которую вырезал Владимир Николаевич, всегда со мной.

Я благодарю Татьяну Николаевну Клеткину, мою классную руководительницу в восьмилетней школе поселка Нижнеангарск, моего учителя русского языка и литературы.

И Ольгу Ивановну Мороз, мою классную в средней школе того же поселка, моего учителя физики. Ольга Ивановна вскоре после того, как нас выпустила, вернулась на родину в Белоруссию.

Они для меня всегда молодые, красивые и энергичные, такими, какими я их запомнила в юности.

Я благодарю весь одиннадцатый "а" средней школы. Мы ведь до сих пор с удовольствием встречаемся.

Я благодарю мою одноклассницу, мою свидетельницу на свадьбе, мою подругу еще со школьных пор — Алену Ларкину. Школьный альбом у Алены в куда лучшем состоянии, чем у меня. Мы с ней ездили и в Душкачан, и на дачи, и на горячие источники, хотя она и не догадывалась, во что это выльется.

Я благодарю моих одноклассниц Ларису Бархатову и Нину Лыткину, с ними связано много теплых, дорогих мне воспоминаний о школе. Может быть, здесь они и не прозвучали так ярко, но в душе у меня они живут.

Я благодарю моего одноклассника Алексея Быстрова — это его длинные ноги на физике торчали из под моего стула и произвели на меня тогда неизгладимое впечатление.:) И соседа его по парте Сергея Тюрюкова тоже благодарю! И глаза у Сергея, действительно, синие-синие.