Затерянный остров. Станция

— Сегодня идем на второй этаж, — объявил я. — Думаю, там находились личные комнаты и, может, еще какие-нибудь лаборатории. Так что есть шансы на хорошую добычу. Не думаю, чтобы там было что-то опасное, — продолжал я, окидывая напарника внимательным взглядом, — оно б еще вчера услышало, как мы тут шумим. А раз не услышало, то там, скорее всего, ничего живого нет. Но все равно — сохранять бдительность!

Вик кивнул, и мы потопали по уже знакомому маршруту на второй этаж. Если вдуматься, мы план мы уже выполнили и даже перевыполнили, но всегда ж хочется большего! Раз уж мы добрались до Станции практически без приключений, да еще запас по времени есть, грех не проверить, что тут еще найдется интересного...

Лестница была цела — все-таки пластик и алюминий не гниют даже в этом агрессивном климате. Мы поднялись наверх без проблем. Трупы на лестнице не валялись ничьи, и на том спасибо. Планировка повторяла первый этаж, если не считать того, что на том месте, где на первом были лестницы наверх, здесь располагалась большая полукруглая зала, видно, служившая библиотекой и гостиной. Она давно лишилась стекол в высоких, до потолка, полукруглых окнах, поэтому пол устилали сухие листья, песок и всякий мелкий мусор, однако можно было различить, где стояли бывшие терминалы и кое-какая мебель. Я ради интереса сунулся к ближайшему компьютеру. За исключением монитора он выглядел подозрительно целым. Взять, что ли, винт с собой? На обратном пути, захватим, если не попадется другой добычи, решил я и указал налево. Вик последовал за мной.

С первого взгляда я понял, что мы все-таки попали в жилой сектор. По каждую сторону коридора располагались пять комнат, стало быть, всего в этом крыле их десять. Столько же, наверное, в другом. Если каждый сотрудник имел отдельное обиталище, выходит, на Станции проживало не менее двадцати душ. (Но все равно, мне казалось, народу маловато для такой станции.) Мы видели десять могил... Приплюсуем парочку из вивария — выходит дюжина. Где остальные? Отчетность должна быть в порядке! Правда, что ли, разбежались, как я предположил ночью? Кто знает...

Первые две комнаты, кажется, принадлежали техническому персоналу или, во всяком случае, младшему научному. Здесь почти не было вещей, а значит и мусора: откидные койки, такой же столик у окна, стенной шкаф. У нас в казарме и то уютнее!

Вик отыскал в шкафу ветхий, разлезающийся в руках комбез с бейджем владельца, и мы смогли узнать имя владельца — Джейк. Да, это был сотрудник профессора Акато, потому что внизу имелась приписка "Лаборатория N 1".

На этом, правда, везение закончилось: в комнатах царил страшный беспорядок, не хуже, чем в лабораториях. Одну пришлось буквально брать штурмом — изнутри дверь была приперта какой-то тяжелой штуковиной, в которой я в итоге опознал автоклав устаревшей конструкции. Зато здесь мы нашли еще один скелет — похоже, парень, который забаррикадировался внутри, просто умер от голода. Я предпочел не домысливать, кто или что поджидало его снаружи.

Потом мы обнаружили более просторную комнату, должно быть, профессорская, судя по остаткам былой роскоши. Мебель — тут уже была не койка, а полноценная кровать и еще пара небольших диванов, — осталась почти целой, только мягкая обивка сгнила. Мы осмотрели шкафы, стол, разбитый вдребезги компьютер.

— Ищи сейф, Вик! — распорядился я. — Возможно, где-то в стене установлена такая штука...

Поиски успехом не увенчались. То ли профессор не имел секретов от коллег и учеников, то ли забрал эти секреты на тот свет. Или, вернее всего, они хранились в той куче мусора, которая раньше называлась компьютером. Что у них тут за боязнь техники вдруг образовалась? Или это они вымещали злость на беззащитном оборудовании?

В этой комнате нас поразила надпись на стене, выцарапанная, кажется, ножом: "Господи, спаси чадо свое". То есть Вика поразило вообще то, что кто-то корябал на стене ножом (хочется верить, что именно им), а меня — содержание. Неужели среди персонала нашелся такой верующий, который в трудную минуту обратился за защитой к господу богу, а не к карманному лазеру? Или... другие методы не помогли?

Я припомнил характерные выбоины на стенах и на самих лестницах, по которым мы поднимались. Там когда-то шла отчаянная пальба, кто-то отстреливался... хотел бы я знать, кто и от кого. Такое впечатление, что одна группа вооруженных людей пыталась не пропустить другую, столь же вооруженную, на второй этаж. Н-да, похоже, здесь воевали все против всех. Этим объясняется страшный бардак на Станции, и, кстати, такая идея играет на мою версию о расколе в рядах персонала!

А еще интересно, почему никто с большой земли не кинулся их спасать? Или опять же моя теория верна, и спасти их просто не могли? Так, ладно, размышлять я буду потом, сейчас надо действовать, и поживее...

Здесь нам повезло найти несколько инфокристаллов, возможно, получится считать данные. В следующей комнате нашелся еще один скелет. Судя по его позе, он пытался грызть стул, да и отпечатки зубов были весьма выразительными. Сразу припомнились консервные банки в кухне с такими же отпечатками. Хотел бы я знать, что здесь употребляли господа ученые! Впрочем, нет, ничего они не употребляли, скорее всего, а такие вот финты — следствие сумасшествия. По мне так уж лучше сразу пулю в лоб!

В очередной комнате, обставленной довольно вычурно (я хочу сказать, что здесь уцелели каким-то чудом изящные светильники и дизайнерский диван в форме раковины), наконец отыскался стенной сейф. Раньше, наверное, его закрывала картина или что-то вроде, но сейчас дверца отлично просматривалась на светлом фоне. Взломали мы его через пять минут буквально (древний примитив), внутри оказалась только биокассета и небольшая шкатулка, в которой хранились драгоценности (ха, да это уже антиквариат!), но никаких записей. М-да, что такое не везет и как с этим бороться... Биокассета, возможно, протухла, но я все же отправил ее к вчерашней добыче. Оставались побрякушки — даже на мой дилетантский взгляд, недешевые, не бижутерия какая-нибудь. Интересно, зачем они на Станции? Носила их, скорее всего, какая-то женщина или, может, владелец делал НЗ на случай финансового кризиса... Ну, у них тут кризис вряд ли случился из-за падения курса акций... В общем, шкатулку я тоже прихватил, весу в ней было всего ничего.

— Теперь в правое крыло, — скомандовал я. Вик сопел за спиной.

Правое крыло заканчивалось не глухой стеной, а лесенкой наверх, наверное, на технический этаж. Надо будет туда тоже слазить попозже, решил я, а пока работы и здесь хватит.

В этом крыле было чище — складывалось впечатление, что отсюда выкинули весь мусор и вынесли трупы (если они имелись). Комнаты казались пустоватыми, но груд хлама не наблюдалось, грибы на стенах не росли, и, что интересно, оконные проемы без стекол были аккуратно заделаны кусками пластика. Да, это крыло точно вымерло последним.

Мысленно поблагодарив неизвестного обитателя Станции за наведенный порядок — теперь мы продвигались гораздо быстрее, — я начал прикидывать, закончим ли мы сегодня обыскивать этаж, и где будем ночевать. По всему выходило, что убираться со Станции пока рано, но вот как там Вик... Я покосился на напарника. Вик выглядел вполне бодрым и довольным жизнью. Уже хорошо, вот пусть бы так и держался! Этой ночью мне все-таки следовало выспаться, препараты там, не препараты...

Первая же комната, думаю, принадлежала еще кому-то из профессоров. Не знаю, почему я так решил, но впечатление сложилось именно такое, наверно, опять-таки из-за приличных размеров помещения и далеко не спартанской обстановки.

Предчувствие не обмануло — в стенном шкафу на полу Вик подобрал лабораторный журнал, к счастью, пластиковый. Я сунул нос в записи — да, точно, фортуна для разнообразия повернулась к нам обширным бюстом! Судя по специфической тарабарщине в журнале, это были записи хода каких-то неудобоваримых экспериментов. Я показал Вику большой палец, и парень расплылся в улыбке. Отлично!

Следующая спальня принадлежала, скорее всего, врачу, поскольку здесь нашлась аптечка, в которой сиротливо перекатывались несколько ампул, и разваливающийся чемоданчик со вполне читаемой эмблемой медслужбы на крышке. В углу стоял тренажер, саму комнату разгораживали остатки ширмы.

За ширмой оказалась внушительных размеров кровать, не хуже профессорской, и на этой кровати лежал очередной скелет. В отличие от предыдущих наших находок, этот расположился в спокойной позе (если можно так сказать об остове), одна рука лежала на груди, вторая была отброшена в сторону, и рядом с ней валялся древний, ржавый до трухи пулевой пистолет. В черепе предсказуемо красовалось отверстие от пули.

— Еще один! — сказал Вик озадаченно.

Я подумал, что именно это и есть наш благодетель, который озаботился порядком и устроил маленькое кладбище. Ну, не придется гадать о том, какая участь его постигла... Хотя, по правде сказать, судьба незавидная: скорее всего, этот парень застрелился, когда остался совсем один или понял, что помощи ждать неоткуда.

— Ник, ты только посмотри! — воскликнул напарник, и я повернулся к нему.

— Ни хрена себе! — вырвалось у меня, когда я увидел, какое богатство обнаружил Вик в очередном стенном сейфе. — Слушай, да ты везунчик! А что это я не слышал, как ты его вскрываешь?

— Так он был не на кодовый замок закрыт, а только на ключ. А ключ — вот он, на ручке висел, — пояснил он с некоторым недоумением. — Даже не очень ржавый.

— Ну-ка, давай глянем, что там интересного...

Я осторожно поднял первый журнал из хранившихся в сейфе — пластик, счастье какое! Под обложкой обнаружилась все та же научная абракадабра, какие-то наброски и графики, в общем, добыча полезная. Следующим шел целый пакет... распечаток, чтоб мне провалиться! Целеньких! Тот, кто их сюда положил, озаботился запечатать документы в прочный пластик каким-то кустарным методом. Впрочем, если что-то из оборудования сохранилось, то это было не очень сложно. И еще один пакет... Так, а вот пухлая папка, в ней вообще все страницы заламинированы по отдельности... Похоже, все это складывалось сюда постепенно, сперва делали все тщательно, потом то ли сил не осталось, то ли времени, и пошли такие вот пачки, запечатанные целиком.

— Пакуй, только осторожно, — велел я Вику. Сам нашел, пускай сам и таскает, здоровяк!

— Ага, сейчас... — отозвался он. — Ник, а вон там что?

— Да тебе сегодня фартит, парень, — искренне сказал я, наклоняясь к полуразвалившейся тумбочке возле кровати со скелетом. За нее завалился еще один пластиковый журнал. Читал этот парень перед сном, что ли?

Я машинально пролистал журнал до конца, хотел уже закрыть и передать Вику (все равно ведь не пойму!), как вдруг взгляд зацепился за что-то необычное. Я вернулся к заинтересовавшей меня странице...

— Вик, слушай, — проговорил я, прочитав немного. — Вот это — клад, понял?

— А чего там? — заинтересовался он. — Вроде такой же, как остальные...

— Это дневник того вон бедолаги с пистолетом, — ответил я. — В журнале осталось свободное место, и он записывал, что тут творилось. Понимаешь, к чему я клоню?

— А то! — загорелся Вик. — Мы ж ни хрена не знаем! Ник, а что там?

— Погоди... давай пакуй материалы, я вслух прочитаю! Ага, вот вроде бы здесь начало... — Я всмотрелся в чужой старомодный почерк, довольно разборчивый, по счастью. Наверно, этот парень старался писать почетче, а то ведь про врачебный почерк анекдоты ходят не первый век! — Жалко, тут не все описано. В смысле, с чего все началось...

И я начал читать выборочно. Первая запись: "20 мая. Лаборанты Дженкинс, Паркс, Келли и профессор Чанг снова потребовали отключить установку и попытаться добраться до материка. Технический персонал в основном поддержал. Мы отказались. С медицинской точки зрения это способ медленного и мучительного суицида. Конфликт вышел из-под контроля, почти все они ушли к установке. Остановить их мы не могли".

"21 мая. Никаких известий об ушедших".

"23 мая. Установка была отключена, от болевого шока мы оказались практически недееспособны. Затем поле вновь появилось".

— Наверно, кто-то из тех придурков понял, что загибаться не хочет, и врубил источник обратно, — предположил Вик.

— Похоже на то, — согласился я и продолжил.

"23 мая — вечер. Умер профессор Гун — сказались последствия шока. Мы похоронили его у стен станции".

— Точно, — подтвердил Вик, заглянув в свой блокнот. — Тот старикашка, который был первым на кладбище.

— Ага...

"24 мая. Ушедшие вернулись не все, и они явно не в себе. Техник МакКарти заперся у себя и забаррикадировал дверь. Слышно, как он молится".

— О, это тот, который на стене царапал, — снова обрадовался Вик. Болван, было бы чему радоваться... Вслух я этого, конечно, не сказал.

"27 мая. Со многими творится неладное. Они возбуждены, громко разговаривают, строят фантастические планы спасения, но часто обрывают фразу на полуслове. Взгляд делается стеклянным, человек словно впадает в каталепсию. Приступ длится не более нескольких минут. Другие агрессивны. Двое техников устроили драку, их едва удалось разнять. У Чейза сломана рука, у Келли — челюсть. Делаю для них все, что могу".

Дальше был довольно большой перерыв в записях, и вот наконец...

"5 июля. Чейз сошел с ума. Держать его связанным невозможно. Он очень силен и агрессивен, пришлось закрыть его в свободном боксе. Многие были против, но иного выхода не нашлось. Так есть возможность наблюдать за ним и кормить, а запирать его в комнате опасно — может вышибить дверь или выпрыгнуть в окно".

— Так, это один из вивария, — констатировал я. — А второй, интересно, кто?

— Для компании подсадили, — хмыкнул Вик. По-моему, ему было уже не так весело.

"11 августа. Очередной конфликт. Мы хотели разойтись по комнатам, нас пытались остановить силой. К счастью, профессор Сен-Марк вовремя сориентировался и мы смогли прорваться. Остальные будто обезумели, началась стрельба. Мы сумели не пропустить их на второй этаж, всю ночь дежурили посменно. Слышно, как внизу они громят лаборатории. Что происходит в виварии, не знаю, но крики Чейза доносятся даже сюда".

— Ага, для хорошей такой компании... — пробормотал я и перелистнул страницу. Почерк врача делался все более убористым и все менее разборчивым.

"20 сентября. На втором этаже можно жить. Выходить наружу опасно — из вивария сбежало несколько опытных образцов, периметр, кажется, нарушен. К тому же наши бывшие коллеги где-то поблизости".

"1 января. Люди продолжают умирать. Я ничем не могу им помочь, врач здесь бессилен. Кое-кто перед смертью впадает в ступор, и это лучший вариант из возможных. Боли, кажется, они не испытывают. Другие делаются буйными, их приходится держать на седативных препаратах, и запас тает слишком быстро. Вчера мы похоронили еще двоих".

Можно было и не сверять даты, ясно, очередные клиенты кладбища.

— Ты чего не подряд читаешь? — спросил Вик.

— Там или нет записей, или описания всяких симптомов, — пояснил я. — Нам толком не понять, зачем время терять?