Долгий путь

— Что ты от меня хочешь? -устало выдыхаю ему прямо в лицо, потому что он продолжает молчать.

Я больше не боюсь. Впервые перед собой я вижу не взрослого парня, а маленького ребенка, у которого отнимают любимую игрушку. Это сравнение меня слегка смешит, но как нельзя точно охарактеризовывает то, кем я по-настоящему для него являюсь. Я даже не был уверен, есть ли у него какой-либо опыт в данной "области" секса, либо он просто решил поэкспериментировать. Может быть в этом маленьком городке действительно настолько скучно. Будь я на его месте, лучше бы сделал татуировку...

Вместо ответа Джей наклоняется. Я слышу, как с легким шорохом друг о друга трутся складки его куртки, но почти не вижу его лица. Он целует меня в скулу и куда-то в шею рядом с мочкой уха, словно пытается загладить свою вину. Мне становится неловко, на какой-то миг между нами как-будто повисает пауза, но мы оба знаем, что он не собирается отступать.

— Ну почему тебе так трудно сказать "Да", ведь я же вижу, — его дыхание щекочет мой подбородок, — вижу тебя насквозь. Ты хочешь меня с первого момента, когда увидел на пороге своей гостиной.

Мне нечего ему возразить. Наверное потому, что он в чем-то прав. Не более. Да, я хочу его. А то, чего хочет он, это просто секс. Мне же после достанутся только сожаления, вкупе с угрызениями совести и ужасной ломкой, непереносимым желанием вернуть его обратно. Я не умею влюбляться так легко и с такой же легкостью себя раздаривать, пусть он и самый красивый и сексуальный парень, о котором я мог бы только мечтать. И мне совсем не хочется выдергивать Криса из последнего класса старшей школы, срываться с насиженного места и переезжать только потому, что я позволил одному парню поиметь себя, без какого-либо шанса на взаимность. Возможно, я все еще пьян, но не настолько, чтобы не соображать хотя бы самую малость.

Неожиданно мне в голову приходит мысль, что есть один вариант, который подошел бы нам обоим.

Поскольку мои руки свободны, я пробираюсь под распахнутый ворот куртки и кладу их Джею на грудь, дразняще и одновременно успокаивающе поглаживая ладонями бархатистую ткань футболки, ощущая под ней твердые мышцы. Я могу угадывать его реакцию и почти вижу, как его глаза изумленно расширяются, а хватка на шее слегка ослабевает.

— Пойдем, — кладу руку ему на шею и притягиваю к себе, чтобы он смог расслышать. — Пойдем...

Снова шепчу почти беззвучно, но он жарко впивается в мой рот, и на какое-то время мы стоим так, словно время замерло вместе с нами и ни в чем не осталось жизни и движения, кроме наших соприкасающихся губ. Джей убирает руку с моего горла и обхватывает мое лицо обеими руками, путаясь пальцами в растрепанных волосах и причиняя легкую боль. Одновременно с этим он проталкивает язык мне в рот, и я с готовностью отвечаю.

Мне безумно нравится его реакция на меня и то, как он целуется. Я действительно чувствую себя желанным и необходимым, каким не был никогда даже для самого себя, хотя и говорят, что мы все безнадежные эгоисты и по-настоящему способны любить только себя самих. Мне хорошо, когда его губы в беспорядочной ласке захватывают мой рот и в этой лихорадке касаются моего подбородка, уголков рта и нижней части щек. Я улыбаюсь, чувствуя, как кожа становится влажной от слюны и прикосновений его языка.

Не знаю, сколько мы так стоим, но мне необходимо собраться, потому что слабость в коленях становится почти непереносимой, к тому же свидетельства нашего взаимного возбуждения недвусмысленно упираются друг другу в бедра, причиняя довольно ощутимый дискомфорт. А еще мне кажется, что если не своим дыханием, то стремительными ударами сердца мы точно кого-нибудь разбудим.

Я беру Джея за плечо и весьма грубо пытаюсь нам обоим задать правильный ход в направлении нужной двери, хотя это получается не сразу. Пока я воюю с замком, Джей убирает волосы с моей шеи, с силой всасывает кожу и некоторое время сосет ее, так что я почти уверен, что назавтра в этом месте останется маленький продолговатый кровоподтек, только останавливать его у меня нет совершенно никакого желания. Голова кружится, и кровь сумасшедше стучит в висках, от чего перед глазами стоит словно матовая пелена и сложно сфокусировать взгляд на отдельных предметах.

Мы почти что падаем, когда с шумом вваливаемся в прихожую. Меня тут же прижимают к шкафу, и я едва ли не повисаю на Джее, вцепившись в мех на его капюшоне и переплетая наши ноги. Он как сумасшедший водит руками по моему телу, его ладони пробираются под мою водолазку и поглаживают спину, затем спускаются на талию и притягивают к себе. Воздух приятно холодит оголенную кожу. У нас даже не хватает времени на то, чтобы избавиться от верхней одежды.

— Подожди, — я отстраняюсь и слишком быстро стараюсь расправиться с его джинсами, пальцы саднит от молнии. Джей немного отодвигает свои бедра, чтобы мне было удобнее, и чмокает меня в макушку. Я чувствую, как его частое дыхание шевелит волосы, и улыбаюсь, хотя он и не может видеть моего лица.

Тогда он пытается стянуть с меня куртку, но я не даю ему, уклоняюсь, потому что сейчас в мои планы это не входит. Моя ладонь проникает дальше и ложится на низ плоского живота, где белоснежная полоска нижнего белья скрывает заманчиво уходящую вниз дорожку из темных волосков. Я чувствую, как сводит низ моего живота, а дыхание Джея становится совсем рваным и хриплым. Только тогда я поднимаю к нему свое лицо. В его затуманенных глазах молчаливый вопрос, и я думаю, что он в действительности очень юн и мил.

— Стоп, — он упирается рукой мне в грудь, а я облизываю пересохшие без его ласки губы. — Разве мы не собираемся...

Джей не заканчивает фразы, словно не может до конца собраться с мыслями и поверить в то, что собирается произнести. Но вот его глаза приобретают большую ясность, и он наконец продолжает:

— Дар, что, черт возьми, происходит?

Он впервые называет меня по имени, и это настолько необычно, что теперь уже я не могу сказать ни слова. Только продолжаю молча на него смотреть, как-будто он сам должен угадать то, что в данный момент творится у меня в голове.

— Секс, Джей, — мои губы очень тяжелые и мне приходится предпринять усилие, чтобы произнести все четко, особенно выделяя его имя и последнее слово. — Это просто секс.

Он слегка вздрагивает, словно на него неожиданно падает первая холодная капля вдруг из ниоткуда взявшегося дождя.

— И что ты предлагаешь?

Этот совершенно спокойный и холодный тон совершенно не сочетается с ощущением Джея на моих губах и всем тем, что между нами происходило всего лишь каких-то несколько мгновений назад. Но я не собираюсь отступать, потому что единственный, кто сейчас неправ, так это он.

Я опускаю взгляд на свою руку, которая по-прежнему лежит на его животе.

— Не волнуйся, тебе не обязательно отвечать мне тем же или заботиться о моем удовольствии.

Когда в ответ он никак не реагирует и это не дает мне понять то, о чем он сейчас думает, я излишне беспечно уточняю:

— Разве не этого ты хотел?

— Ты действительно собираешься мне по-быстрому подрочить?

Почему-то его слова заставляют горло сжаться, словно его пальцы все еще обхватывают мою шею.

Джей с интересом на меня смотрит, склонив голову к правому плечу.

— О, перестань, — мне обидно и теперь я злюсь, почти выкрикивая ему эти слова. Но почему-то в этот самый момент меня тошнит не столько от ситуации в целом, сколько от самого себя. — Если ты рассчитывал на нечто большее, лапая меня тут в коридоре, то вынужден тебя глубоко разочаровать.

— Нет, — он отрицательно качает головой, но больше уже на меня не смотрит. А потом направляется к выходу и только на самом пороге оборачивается с тем, чтобы пристально посмотреть в мое лицо и как-будто пригвоздить этим взглядом. Взглядом, в котором нет ничего кроме горького сожаления и разочарования. Я даже на миг перестаю дышать. — Но этого достаточно.

Я тут же не выдерживаю и сползаю вниз, больно ударившись боком о дверную ручку шкафа.

— Идиот, — выдыхаю в свои колени, отгораживаясь завесой волос от всего мира, хотя полностью уверен, что меня никто уже не услышит. Потому что кроме меня здесь никого нет. Да и кто из нас больший идиот — об этом еще стоит поспорить...

* * *

— Ты понравился Алисии, и она спрашивала твой номер телефона. А еще я видел, как вы ушли с тем парнем вместе. Кажется, на него ты уже однажды случайно "натыкался".

Я закатил глаза, но тут же пожалел об этом, потому что неприятно закружилась голова и к горлу подступил комок тошноты.

Вот так всегда — сначала от счастья, а в конце всегда от похмелья.

— Почему ты не написал мне в скайп, и обязательно надо было звонить в такую...?

Мне хотелось сказать "рань", но сейчас уже было десять часов вечера.

— Потому что ты все время сидишь в статусе невидимки и почти наверняка бы проигнорировал мое сообщение. Ну так что?

— Что "что"?

— Не прикидывайся. Вы провели ночь вместе?

Я открыл рот и чуть не выронил трубку. Хорошо хоть, что в данный момент я сидел на коленях на полу — около телефона, который стоял в самом углу гостиной.

— Ты в своем уме?!

— Ну почему же, я видел, как он на тебя смотрел.

— Знаешь, обычные взгляды пока еще не приравнивают к сексуальным домогательствам, — прошипел я в ответ, уязвленный слишком легкомысленным тоном Бена. Словно если мы и провели ночь вместе, то это было настолько просто, что почти ничего не значило и превращалось в нечто настолько будничное, как выпить чашку кофе.

— Не кипятись, — Бен быстро пошел на попятную, чувствуя, что запахло жареным. На это у него было особое чутье. — Я просто надеялся, что наконец-то у тебя все наладится.

— Угу, — буркнул я в трубку. — продолжай болеть за меня и дальше.

Теперь воспоминания о произошедшем как нельзя ярко всплыли в моем воображении, буквально оживая перед глазами. И я закрыл глаза, всем существом чувствуя свою ненормальность и слабость. Я так жалок...

Мой день начался в пять часов вечера. Только к этому моменту я смог разлепить глаза и придать своему телу вертикальное положение. И сразу же об этом пожалел, так как голова болела неимоверно и в дополнение к этому противно першило горло. Я чувствовал себя ужасно разбитым, словно внутри моего тела произошло сильное землетрясение, и я оказался последним, кто об этом узнал. Когда уже все было разрушено и спасать было некого.

Раздраженный, то и дело потирая красные глаза, я приготовил себе кофе, потом выпил пару кружек растворимого порошка от простуды, и, прослонявшись еще по квартире, решил сесть за работу. Убил несколько часов на проверку почты, серфинг в интернете и другую, такого же рода ерунду. В итоге, когда в тишине квартиры раздался громкий, режущий слух звук телефона, я так и не сделал ничего полезного. И еще это непроходящее чувство вины, ощущение, что я сделал что-то неправильное и постыдное.

— Хочешь, можем сегодня посидеть на разгрузке? Как ты на это смотришь?

— Совсем никак, — закрыв глаза рукой, я поморщился от слишком участливого и одновременно звонкого голоса. — Я, кажется, простудился и чувствую себя совершенно разбитым.

— В народе это называется "похмельем".

— И кому, по-твоему, я за это должен сказать "спасибо"?

— Дар, ты ведь уже не маленький и пить надо уметь. Хотя, в некоторых случаях, это даже помогает раскрепоститься и хорошо провести не только вечер, но заодно и ночь.

— Все, с меня хватит, — гробовым голосом покойника с того света провозгласил я. — Ты меня достал.

— Тогда я тебе позвоню попозже, ага? Давай, не пропадай там.

Вешая трубку на рычаг, я неожиданно подумал о том, что миссис Браун была права. Она ведь предупреждала, говорила держаться подальше от этого Нейвала. А я не послушал и вот теперь расхлебываю последствия.

Я улыбнулся. Конечно, это было бы очень смешно, если бы не было так грустно.

Поднявшись, я кое-как на затекших ногах доковылял до кучи вчерашней одежды, так и валявшейся рядом с диваном. Пришлось все нести в ванную и закидывать в стирку, так как ткань неприятно пахла застоявшимся сигаретным дымом. И еще огромное пятно на груди водолазки... Надо было прибраться и "замести все следы" до приезда Криса.

Через десять минут я снова блуждал туда-сюда по квартире, толком не зная, чем себя занять и как избавиться от всех тех навязчивых мыслей, которые одолевали меня все это время. Я чувствовал себя страшно виноватым и подавленным. К тому же было ужасно обидно, что Джей, как мне казалось, понял меня совершенно неправильно и решил, будто я преднамеренно хотел его обидеть. Или, быть может, он подумал, что я веду себя так со всеми и то, что произошло между нами, не было для меня чем-то серьезным. Но он и сам был виноват. Ну чего он хотел добиться, не отпуская меня там, в коридоре? Он же ясно дал понять, что не собирается отступать, и что самое скверное, наше желание было обоюдным. Я тоже хотел, пускай только и один раз, быть с ним, но не давать себе даже малейшего шанса на привязанность. Чтобы потом не было так больно отпускать. Мне казалось, что он должен был понимать это и если не одобрять, то хотя бы... Что? Быть благодарным?

Мне не хотелось подпускать его настолько близко. Это было слишком интимно: как мои чувства, так и мое тело. Я не собирался идти до самого конца, поэтому быстрый, никого не обязывающий секс "на скорую руку" должен был его вполне устроить. Разве не этого он хотел, или что-то было не так, и я все неправильно понял?

Я с силой потер руку, где на обратной стороне ладони переплетались черные линии. Сейчас мне казалось, что я сам являюсь тем самым пауком, который должен приползти и сам себя сожрать.

Когда-то Элл мне говорила, что в небе даже птица может быть больше самолета, смотря с какого расстояния рассматривать. Но ведь рано или поздно, но приходится спускаться на землю и мириться с тем, что есть и брать только то, что предлагает действительность. Я же не хотел себя обманывать и слепо верить хотя бы в мизерную возможность того, что между мной и Джеем может быть что-нибудь серьезное. Он всегда был слишком недосягаем. Еще задолго до того, когда мы встретились, он всегда существовал в моих мечтах и снах подростка, мир которого неожиданно перевернулся, когда он понял, что ему нравятся парни. И пусть современный мир уже не настолько враждебен как прежде, и в наше время стало намного проще выбирать и проживать ту жизнь, которую ты сам для себя создал, но это не значило, что отныне все становится просто. Особенно когда ты живешь с почти что совершенно чужим тебе человеком, который является отцом только по закону, в городе, где провел всю свою, пусть пока и недолгую жизнь, и где теперь задыхаешься. И рядом нет никого, кто бы тебя понял и принял таким, какой ты есть. Да и разве это возможно, если ты первый считаешь себя уродом? Кажется, примерно в это время я и встретил Элл... или это произошло уже гораздо позже?

Зажмурив глаза, я устало опустился на диван и прижал колени к груди, обхватив их руками и спрятав лицо. Сейчас мне прежде всего необходимо думать о Крисе. О том, что я несу перед ним ответственность. Пусть и не генетический, но я все-таки его отец и всегда должен поступать правильно, разумно. Мы приехали на новое место, чтобы еще раз начать жизнь сначала. Может быть, это будет только кратковременная остановка, и весной, когда Крис закончит старшую школу, мы вместе выберем понравившийся ему университет и переедем в совершенно другое, но по-своему чудесное место. А может случиться и так, что он захочет начать работать или жить отдельно, стать независимым и отделиться, и я буду тем, кто останется позади вместе с оконченной школой.