Мике все интересно: почему в классе два окна, зачем в стене печка, и почему есть белый мел, есть розовый, а черного и синего нет? И что делать, если вдруг в туалет захочется посреди урока?..
Дома уже, ближе к вечеру, Лук вспомнил и рассказал об этом случае с неправильным счетом родителям. Отец хмыкнул рассеянно, весь в чтении толстой книги без картинок, брат только что пришел с улицы и препирался с бабушкой на кухне, а мама немедленно и категорично поддержала правоту учительницы, Луку же посоветовала вести себя хорошо, не изображать из себя самого умного и делать, что говорят. Вот, как Надя Вешнякова!
Лук покорно кивал и радовался, что не успел сообщить насчет крышек на партах: ими очень громко можно хлопать, открывая и закрывая... Он лично это придумал, а выговор сделали однокласснику Валерке Худжаеву, потому что его первого засекла Роза Михайловна!
Мик рассказал о неудачном счете почти сразу же, по дороге из школы домой, чем немало повеселил родителей:
— Мика, Роза Михайловна хороший пример подыскала, она права, так что не дуйся. Она опытный учитель, а по-моему — так вообще лучшая в городе по начальным классам. А ты, папочка, чем смеяться над усталым голодным ребенком, лучше за дорогой следи! Да, если разобраться, наш Микушка тоже прав, но эта правота разговорная, а не грамматическая. Так что, Микуся, есть еще и грамматическая, ей как раз в школе учатся.
— Ага! А почему этой Наде Вешняковой звездочку дали, а нам с Луком шиш, хотя мы с ним умеем считать до десяти, а она запуталась!
— Э, э, сынок! Ты у нас с мамой уже не просто малыш-подстоломходыш, а почти взрослый товарищ, выражения выбирай.
— А чё я такого сказал?
— Во-первых, не "чё", а "что"! А во-вторых, дорогой наш и любимый папочка! Этих "шишей" Мика, между прочим, у тебя набрался, а теперь ты же еще и замечания делаешь бедному крохотному взволнованному первокласснику! Микушка устал, сегодня праздник, дома нас ждет шоколадный торт со взбитыми сливками.
— Разве у меня? Неужто я так говорю!?
— Ур-р-рааа! Шоколадный!
— Вася, послушай, пожалуйста, может, хоть сегодня отгул на полный день возьмешь, не поедешь на работу?
— Никак нельзя, Москва торопит! А уроков на дом вам еще не задавали? А, Мик?
— Нет еще.
— А кто такой Лук? Кто у него родители?
— Лук — это мой друг, мы с ним на одной парте сидим.
— Хо! День знакомы — уже друг? Быстро это у современной молодежи!
— Правильнее сказать, Микуся: за одной партой. Что это — у тебя пальчики в чернилах? Перышком вымазал? Ничего, дома ототрем дочиста.
"Я у него "в перевертыши" два перышка выиграл на перемене, — хотел было похвастаться Мика, — мы сразу научились у Витьки Дедусенко, второгодника, и я сразу же выиграл!.."
Но вовремя прикусил язык: мама бы этого не одобрила. Мама тоже учитель, она преподает английский язык в механическом техникуме, у нее неполная рабочая неделя, она ходит в техникум только по четвергам и понедельникам, поэтому для нее лично учебный год послезавтра начнется, третьего сентября.
Наспех прошел праздничный обед в маленьком семейном кругу, с шоколадным тортом, с музыкой под радиолу, и отец семейства отбыл на работу.
Лия сама повязала мужу галстук, проверила носовой платок, запонки (золотые с гранатом, ее подарок дорогому Васеньке на тридцатилетие), чтобы не расстегнулись и не потерялись. Вася очень деловой, но бывает таким рассеянным, когда речь идет о простых бытовых вещах и событиях! Она видит, что, несмотря на шутки с улыбками, Васе не до смеха, на работе вот уже несколько месяцев идет большой и нескончаемый аврал.
Одно время Лие Тимофеевой показалось, что муж ее начал выпивать чаще, чем это оправдано обстоятельствами, и до смерти перепугалась: ее отец и дед по отцу крепко "зашибали", дед вообще с круга спился... Но, похоже, страхи оказались напрасны: вот уже год, как Васе не до выпивки и застолий, даже от бокала пива отказывается, ссылаясь то на печень, то на изжогу...
"Лиечка, не нужна мне эта ликерная рюмочка, ни для вкуса, ни для аппетита! Я со всем удовольствием хряпнул бы с полбутылочки простой "московской" по два восемьдесят семь! Чтобы забыть всю эту чуму, чтобы расслабиться!.. Но нельзя, мозги свежие нужны, да при том еще постоянно на дом звонят, днем и ночью, такой уж у нас марафон! Соколову хоть бы хны после этого, ему как слону дробина, а я по утрам болею!"
Чертова работа! Был он главным технологом на вспомогательном производстве — и жили они, горя не знали! А как стал главным инженером головного завода... Нет, конечно, здорово: новая квартира, большая зарплата, но... Зоя Вихренко, лучшая Лиина подружка, все любопытствует насчет... личной жизни... Мол, не сказывается ли?.. И нет ли подспудных соперниц — вон, ведь, какой молодой и видный, карьера на взлете! Дура ты набитая! Нет у Васи никого на стороне, и все у них с ним в порядке. А наладится по работе, и еще лучше будет!
— Вася, ты чего? Туго затянула?..
— Нет, крошка, все в полнейшем порядке! (Лия ростом, конечно же, пониже высоченного мужа, но сама в теле! — а он все равно зовет ее крошкой, и Лие всегда от этого очень приятно.) Просто... В главке опять идиотские перетряски... А тут галстук... Только вчера еще пионерский носил, с двумя ушами на груди, а уже — вон... Кстати, меня долго, очень долго мучил вопрос насчет пионэрии. Не рассказывал, нет?
— Нет, не припомню. Какой вопрос, Васенька?
— С детства ни у кого не мог допытаться, почему рука в пионерском салюте расположена так странно: перед лицом и даже выше, да еще наискось!.. Ни пионервожатые, ни учителя, ни простые взрослые внятного ответа дать не могли, но почти каждый считал своим долгом обронить многозначительную недомолвку, по типу: вырастешь — поймешь, если сам до сих пор не понял... А я им:
— Не понял! И хочу прямо сейчас понять, объясните!
Но так никто ничего и не объяснил: одни уклонялись, другие ленились, а третьи вообще смеялись над моим невежеством.
И только на днях буквально, когда в Москве был, в одном солидном учреждении, самостоятельно прочел вожделенный ответ, случайно брошюрка попалась, почему-то для служебного комсомольского пользования, цитирую на память:
"Отдавая салют, пионер поднимает согнутую в локте правую руку перед собой, так, что рука оказывается чуть выше головы. Все пять пальцев при этом выпрямлены и прижаты друг к другу, ладонь обращена к голове ребром. Расстояние от ладони до лба — примерно ладонь. Поднятая выше лба ладонь означает, что общественные интересы у пионера выше личных."
— Какая пре-елесть! Васенька, а... почему поднятая пионерская ладонь надо лбом означает приоритет общественных интересов над личными?
— Этого я до сих пор не знаю, спросить было не у кого... Эх... все бы проблемы у нас такими были!.. С тех пор, как Николай Леонидович умер, все у нас наперекосяк пошло, каждый дует в свою дуду, а других не слышит!..
— Это... когда весной? Там? — Лия махнула рукой в окно, выходящее на западную сторону.
— Угу, в Москве-матушке, я же рассказывал: аккурат первого мая. Заглох навеки наш "перпеттум мобиле", пламенный мотор! Без него паршиво стало в министерстве, осиротели, один галдеж вместо дела! Эх, товарищ Духов! Не вовремя ты нас оставил. Ну, ладно, поехал я, постараюсь пораньше вернуться, в честь Микиного праздника... Ты смотри там, не шпыняй его в первый день за чернила и уроки!..
— Да ладно уж, без некоторых разберемся, педагогический стаж позволяет... Ну, все-все, ну хватит, ты мне всю помаду сотрешь, импортную, между прочим, и с нею на губах поедешь на свои совещания, людей смешить! Еще раз, при мне, проверь портмоне и платок, и заколку на галстуке. Пирамидон от головы. Ключи. От дома. От машины... все равно проверь. М-м... мой дорогой!.. Уже ждем тебя обратно!
Василий Григорьевич Тимофеев умеет и любит водить машину, с утра в школу сам за руль сел, но вообще, с некоторых пор, ему это как бы несолидно. У него с прошлого года белая служебная "Волга" вместо "Победы", а к ней персональный водитель из заводского управления...
Он в курсе, где "Волга" поставлена, и по времени должен бы... Да, уже на месте.
— Володя, ты пообедал?
— Да, Василий Григорьевич, все нормально!
— Ну, и отлично. Отвезешь, и до семи свободен... э-э... или у тебя уже конец смены?
— Нет, у меня сегодня смена до двадцати двух ноль-ноль.
— Отлично. Короче говоря, мчи, потом до семи свободен, а там будь готов домой везти, я сегодня рано заканчиваю.
— Есть! Все будет путем, Василий Григорьевич! Мы... это... Интернациональная раскопана, по Красноармейской поедем.
Володя Ганьшин на десяток лет старше своего шефа, он воевал, дошел до Праги, подполковник артиллерии в отставке, попал под хрущевские сокращения, теперь, вот, крутит баранку, гражданскую пенсию ждет, коли уж "военной" от Родины не дождался. Шеф хороший мужик, не грубый и не суетливый, по мелочам не распекает, с таким работать можно. Вон, у водилы "номер один", у Малышева, работа и жизнь посложнее, потому как товарищ директор, которого персональный шо́фер Колька Малышев возит, нравом крут и вообще самодурит почем зря. При женщинах обматерит, при семье нахлобучку даст — и хоть бы что, будто бы так и надо! У товарища Соколова даже кличка есть среди заводского люда: "Барин"!
А у главного инженера — "Вася"!
Любопытно бы узнать: Коле тоже приходится стучать в "нулевой отдел" на своего начальника-директора, или это они только главинженера Тимофеева проверяют? Скорее всего — постукивает Коля. Да стопроцентно! Потому что Ганьшину регулярно доводится лицезреть того мужичка, якобы из первого отдела, который никаким боком в первом отделе не работает, но в заводоуправлении бывает время от времени. Так вот, он его видел — и не просто по своим задекларированным первоотдельским обязанностям, а засек, что они с Колькой о чем-то коротко перемолвились. К гадалке не ходи — о чем. Что же до Ганьшина, то его "стук" тому же товарищу скучный и формальный, раз в месяц, в письменном виде, в основном состоящий из пустых фраз, общий смысл которых: "новостей нет, настораживающих сигналов тоже" А какие могут быть настораживающие сигналы, интересно бы знать? Вася малопьющий, Соколову не чета, листовки не расклеивает, камни под колхозные косы не бросает, баб на стороне вроде бы не имеет, от супруги на свиданки не бегает... Во всяком случае, Ганьшин ни разу ничего похожего не засек. Ну, а если бы даже и засек, и что тогда?.. Сообщил бы или нет?.. Сообщил бы. А куда денешься — подписка-то дана, все накрепко! Нет, ну, когда разок-другой, то можно и не заметить, мужик мужика всегда поймет, но, вот, если на постоянной основе...
Ганьшин лихо притормозил у самого крыльца с широченными гранитными ступеньками, дождался, пока "Вася" выберется на свет божий с заднего сидения, кивнул-отсалютовал ему лучезарной улыбкой строителя коммунизма и покатил в гараж: обедать давно пора и ссать охота! Его специально инструктировали опытные "персональщики" насчет обедов и прочего: пока есть возможность — не жалуйся ни на что, всегда ты сыт, обут, одет, всем доволен, претензий нет! Начальники таких ребят гораздо больше ценят. А свое положенное и неположенное — попозже отначишь у завода, постепенно, когда врастешь и освоишься.
Случается, причем сплошь и рядом, ровно противоположное: начальнички за руку поздороваются, про тещу расспросят, к домашнему столу пригласят, лекарство присоветуют... Есть такие любители хождения в народ, панибраты, вроде того... Но и они же как правило — тот же и Соколов! — очень быстро и жестко избавляются от тех, кто клюнул на их добросердечность и патронаж. Избавятся — и новых кандидатов на усыновление высматривают, хобби у товарища Соколова такое. Барин — и есть барин! Хобби — новомодное западное словечко, очень потешное, почти хобот, означает увлеченность чем-либо: у одних это рыбалка, а другой, к примеру, собирает монеты или марки...
Бывает, что и уживутся — такой шофер с таким начальником, почти сроднятся, но лично для Ганьшина подобный расклад хуже волчьего билета, потому что, незаметно-незаметно — и ты уже вроде дворового человека, холоп при помещике: Володечка, в магазин слетай, с ребеночком посиди, маму с вокзала встреть, шашлычки приготовь...
— Эй, Надюха! Надёж Петровна! Сегодня я пораньше путевой лист закрою, где-то в восемь, в начале девятого, так что... не спи там!..
Главный инженер Тимофеев взбежал по ступеням, сам открыл дверь в вестибюль, кивнул "вахте", обозначил всепонимающую улыбку для идущей навстречу, с двумя авоськами наперевес, фигуристой бухгалтерши-кассирши, взбежал на второй этаж... При случае он ей всыплет за наглое нарушение пропускного режима, ей и попустителям, вахтовым контролерам, и даже сам Соколов, ее амурный покровитель, не вступится: тело — телом, а дело — делом! Всё, пошли жернова молоть, оба черных телефона трясутся, на крик изошли, селектор шипит, хозяина почуяв, полон стол проблем!.. Соколов в Москве, только на него и надежда, что в министерстве сумеет хоть часть дополнительных фондов выбить, а заводское хозяйство оставил на нем, на главном инженере Тимофееве. Как всегда.
— Алё! Да, Витя, ты-то мне как раз и нужен! Да, именно перед планеркой! С чертежами сюда, мухой!
Вот уже много месяцев так Завод Транспортного Машиностроения, в лице своего руководства, охлобучен по самые уши сверхсрочными и сверхсекретными заданиями из Москвы. Одна только УР-500 выдоила из них с Соколовым крови не меньше ведра на брата!
Постоянные совещания в столице, постоянные накручивания хвоста от руководящих товарищей, нескончаемые вереницы контролирующих и проверяющих... Иногда эта "помощь" идет на пользу делу, но чаще только дополнительная нервотрепка. Даже сам Челомей, со всем своим авторитетом и связями, порою не в силах защитить их от ненужных дуростей "совхозного" бытия...
На каждое внеплановое задание предусмотрены, согласно расчетам, дополнительные фонды — на зарплату, на премии, на горюче-смазочные материалы, на комплектующие, на техническое перевооружение, плюс ремонт, доставка, обкатка и тэдэ и тэпэ. Но гладко бывает только на бумаге, а в реальной действительности нет хуже бардака, нежели в плановом хозяйстве Страны советов!
С одной стороны, этот пресс бесконечного аврала тяжел, почти невыносим, а с другой — даже помогает избавиться от иных, куда более мощных и глубинных страхов... Когда комсомолец Тимофеев ввязался в организацию "Время", то участие в ней представлялось Васе чем-то вроде захватывающего приключения, почти как из романов Жюль Верна и Александра Дюма, однако с годами взамен юношескому пылу пришло трезвое осознание действительности и страх за родных и близких. Он ведь теперь семейный человек, а "Время" — отнюдь не опереточная масонская ложа: прихватят — пришьют как минимум измену родине, хотя как раз никто из них, из участников, родине своей не изменял и не изменяет, служат честно, изо всех сил!
Но вот в этом пункте у Васи Тимофеева — чем дальше, по мере служебного подрастания, тем чаще просыпались сомнения, сумятица в мыслях. В чем честность? Что лучше, а что хуже для страны? Для ее экономики, безопасности?
