Первым делом Шторн собирался уладить свои дела, а вечером посетить таверну "Сытый Лесоруб", в которой собирались его друзья. Поэтому прямиком направился в Верхний Асхонел. Именно там теперь обитал Жарэд. Впрочем, он сомневался в том, что застанет дома своего друга, который большую часть времени проводил в Прайе, ставшей недавно резиденцией Ории. Но и она находилась в Верхнем Асхонеле, а потому путь Шторна Ганеги был предопределен.

Из всех прочих кварталов Шторну больше всего нравилось именно в Вейдане. По сути это была большая деревня, заселенная простыми ремесленниками. Местный люд был не особо заносчив, здесь пахло стружкой, раскаленным металлом, сдобой. В Вейдане приятно было остановится в тени деревьев, поговорить за жизнь, выпить кружечку сфанта. А вот уже в торговом квартале все выглядело иначе: узкие улочки, хамоватые обитатели, полно разного жулья и мздоимцев. Натянув на голову капюшон, чтобы его случайно не признали, Шторн шел сквозь толпы народа, которые словно муравьи спешили по своим делам, не обращал внимания, если его задевали локтем и при этом забывали извиниться, а то и вовсе обвиняли в невежестве. Да, он — Великий Мастер мог бы... Он мог многое, но старался не применять свой Дар во зло. Даже если некоторые этого и заслуживали.

Выбравшись на главную улицу, Шторн быстрым шагом двигался в направлении Верхнего Асхонела, когда из-за поворота выскочила пестрая кавалькада. Впереди мчались две всадницы в черных доспехах, криками и плетками разгоняя прохожих в стороны. За ними следовала пара знатных марченов и свита прислуги, а замыкали отряд четверо тяжеловооруженных воинов. Отряд куда-то спешил, поэтому всадницы в черном особо не церемонились. Под удары плетей попадали все: и чернь, и зажиточные горожане. Замешкавшегося мужчину крупом лошади отбросило в сторону, он ударился о стену и замер неподвижно, заливая брусчатку кровью. Остальной народ в страхе разбегался, жался к домам, спешил спрятаться в переулках. Мамаша с ребенком чуть не сбила с ног Шторна, бросилась к переулку, но ее толкнул пробегавший мимо хам. Она упала и увлекла за собой маленького мальчика...

Всадницы мчались прямо на них и на их пути, опираясь на посох, стоял лишь Ганеги. Когда окончательно стало понятно, что они не остановятся, Шторн взмахнул рукой в направлении всадниц с плетьми. Лошади под ними неестественно изогнулись, словно наткнулись на невидимую преграду, встали на дыбы, выбросив из седел ретивых наездниц. Одна из них чуть не попала под копыта мчавшейся следом дамы. Она едва успела осадить скакуна, уведя его в сторону. Конь раздраженно загарцевал на месте, а марчена, сверкнув глазами, гневно воскликнула:

— С дороги, мерзавец!

И попыталась ударить его плеткой. Но Шторн мановением пальцев вырвал хлыст из ее руки, а потом хлопнул ладонью по крупу лошади, которая в страхе прянула в сторону, едва не выбросив марчену из седла.

К Шторну пробивалась охрана, но он снова повел рукой, и их лошади, испуганно фыркая, закрутились на месте.

Вперед выехал сопровождавший молодую марчену мужчина. Едва пробившись на открытое пространство, он попытался взмахнуть жезлом, но, такое впечатление, будто рука попала в крепкие тиски — он не смог ею даже пошевелить и удивленно уставился на своего противника.

Шторн рывком скинул с головы капюшон...

— Это ты?!— лицо всадника перекосила гримаса ненависти.

Шторн тоже узнал его: Саффус. В прошлом — друг детства, а теперь...

Они полюбили одну девушку. Но она выбрала Шторна. В приступе гнева Саффус набросился на нее, избил, разорвал платье, а потом попытался изнасиловать. Девушке удалось сбежать. Она не стала говорить о случившемся Шторну, но он сам узнал и... Впервые в жизни ему захотелось убить человека. Друга! И он бы прикончил Саффуса, несмотря на то, что тот тоже был очень сильным цанхи, но вмешалась его мать, и прикрыла собой умиравшего подонка. Ночью она вывезла сына из деревни, и с тех пор Шторн его не видел. Если он и вспоминал бывшего друга, то очень надеялся, что этот негодяй умер.

Но нет, он был жив. Более того, теперь он был марченом, о чем оповещала толстая цепь с серебряным дубовым листом на шее, и состоял в свите высокопоставленной особы.

— Убей его, Саффус! Чего же ты медлишь?!— категорично заявила принцесса Гинера. Она никогда и никому не прощала подобного с ней обращения.

Саффус медлил. Когда Гинера поравнялась с ним, он шепнул ей что-то на ушко. Брови принцессы красноречиво взлетели кверху.

— Тот самый Ганеги?— она пристально посмотрела на Шторна.— Ты знаешь, кто я?

— Да, Ваше Высочество,— ответил Ганеги довольно фривольно. С ее братом он встречался и не раз, а вот с принцессой их пути пока что не пересекались, хоть он и видел ее во дворце.

— И тем не мне, ты посмел поднять руку на сестру твоего короля?— нахмурилась она.

— Оглянитесь назад, Ваше Высочество! Там стоит человек, которого едва не убили ваши фангеэри...

— Но ведь не убили же!

Мужчину окружили сердобольные прохожие, помогли ему подняться. Теперь он стоял, прижимаясь к стене и держался за разбитую голову. Между пальцев продолжала течь кровь.

Фангеэри поймали своих скакунов и теперь, не скрывая гнева, свысока посматривали на Шторна. То, что он был цанхи, их не пугало. Но вмешиваться в беседу принцессы они не посмели и только ждали ее приказа уничтожить наглеца.

— К тому же я сама видела, как он бросился под копыта лошади. Или ты сомневаешься в этом?

— Что вы, Ваше Высочество. Не мне уличать вас во лжи.

Кажется, такой ответ, очень похожий на капитуляцию, вполне устроил Гинеру.

— Только не думай, что тебе удастся уйти от ответа. О том, что сейчас произошло, узнает король. Поэтому беги из Сандоры, пока еще есть такая возможность.

— Благодарю за совет, Ваше Высочество,— Ганеги поклонился, но в этом жесте было больше издевки, чем почтения. Он отошел в сторону, уступая дорогу тронувшейся шагом кавалькаде. Мимо проследовали разъяренные фангеэри, самовлюбленная принцесса, безучастная прислуга, прячущий взгляд Саффус, так и оставшаяся в стороне охрана...

Когда Ганеги скрылся за углом, принцесса снова осадила коня и гневно посмотрела на своего преданного слугу, а потом ударила его по лицу перчатками.

Признавая свою вину, Саффус смиренно выдержал удар.

— Зачем я тебя при себе держу, если ты не можешь постоять за честь своей госпожи?!— воскликнула она и бросила испепеляющий взгляд на охранников.— Кстати, вас это тоже касается!

Потом притянула Саффуса за ворот так, чтобы только он слышал ее слова:

— Я даю тебе шанс исправиться.

— Я...

— Единственный шанс!— прошипела она.— Я согласна теперь одного из вас. Так что — или он, или ты!

— Моя принцесса...

— Не смей меня так называть... пока не исполнишь поручение! А теперь убирайся! Прочь!!!

Чтобы сорвать на ком-то свою злость, она стеганула плетью проходившего мимо зеленщика с переносным лотком, пришпорила коня и понеслась по улицам Нижнего Асхонела в направлении городских ворот.

Злость не проходила. Какой-то мужлан без роду и племени, возомнивший себя Великим Мастером, посмел поднять руку на принцессу крови! Что же будет дальше, когда этих цанхи станет еще больше, когда самые умные и дерзкие из них захотят большего, чем уже имеют? Да, Сарэн создал Орию, призванную не допустить излишнего могущества Мастеров. И назначил на руководящие должности... тех же цанхи. Глупец! Она пыталась ему объяснить, но он и слушать не захотел, слепо веря в то, что эти люди преданны ему душой и телом. Дважды глупец!!! Настанет тот день, когда эти самые преданные люди придут за его головой.

На пароме кавалькада переправилась на правый берег Орика, некоторое время двигалась по дороге, ведущей в сторону Аскона, а потом углубилась в лес...

Места здесь были заповедные, глухие. Еще двести лет тому назад варголезцы, напуганные байками о местных духах и кровожадных дикарях предпочитали не соваться на правобережье. Впрочем, была доля правды в этих россказнях. Были здесь и духи, и неотесанные туземцы. А хуже всего — правившее этими землями на протяжении веков Вечное Зло. Никто его не видел, но все верили в его существование и боялись. Правда, полторы сотни лет назад варголезцы преподали ему урок вежливости, уничтожив его посланника Гонгота, возжелавшего не только подчинить воле Господина всех непокорных жителей Кудома, но и метившего на земли левобережья, где к тому времени уже прочно стояли на ногах потомки варголов. Не вышло у него ничего. Гонгот издох, как бешеная собака, а Вечное Зло забилось в центр болот и напоминало о себе лишь редкими вылазками мерзопакостных духов. Но с ними худо-бедно справлялись местные Духоборцы, а на левобережье они и в прежние годы не лезли. Орик был для них непреодолимой преградой.

За последние сто лет в Кудоме появились варголезкие поселения, самыми крупными из которых были Аскон, Кос и Пробер. Последний постепенно превращался в крупный порт, которому на роду написано было затмить славу медленно увядавшего Катлара. На расстоянии дня пути — а то и чаще — для удобства путешествующих появились деревни, постоялые дворы, сторожевые крепости. По двум просторным трактам с севера на юг и с запада на восток двигались торговые караваны. Но сойти с дороги люди опасались до сих пор, и, к слову сказать, имели для этого веские основания. Духи рыскали по лесу, на крупные отряды предпочитали не нападать, но одиночек губили часто.

Впрочем, были и исключения из правил: скорды. Этих отчаянных людей духи не пугали — некоторые знали как с ними бороться, а остальным разум затмевала жажда наживы. Основательно разорив за последние сто лет пимперианские руины и подземелья левобережья, они обратили свои взоры на недавно присоединенный к Варголезу Кудом. Увы, на правобережье их ожидало много проблем: и духи здесь были сильнее и коварнее, и руин здесь было не так уж много, да и находки не стоили того, чтобы ради них рисковать жизнью. И все же одному из скордов удалось отыскать нечто особенное. И где? Почти рядом с Ориком! Правда, найти это место было непросто, и то, что счастливчику удалось на него наткнуться, можно отнести к чистой случайности. Нет, в подземелье не было ни злата, ни других ценностей, а с тем, что он там нашел, скорд не знал, что делать. И тогда он решил продать секрет... принцессе Гинере. Он, несмотря на свое низкое происхождение, лично знал сестру короля, потому как неоднократно сопровождал Ее Высочество в ее странствиях по Варголезу. Цену запросил скромную, договорились быстро... Вот только исчез спустя некоторое время предприимчивый скорд. То ли сгинул в каких руинах, то ли еще что...

Гинера спешилась на полянке, изрядно затоптанной за последнее время конскими копытами, приказала охране расседлать скакунов, а прислуге позаботиться об обеде и ждать ее возвращения. Совсем недавно провинившиеся воины не посмели перечить. Тем более что спорить с принцессой было бесполезно. Вместе с Гинерой ушли лишь две верные фангеэри. Они углубились дальше в лес, продрались сквозь заросли колючего кустарника и остановились перед оврагом.

— Оставайтесь здесь!— сказала принцесса, взяла из рук одной из фангеэри шкатулку Эденора и спустилась на дно оврага. В самом конце, скрытая за густыми побегами плюща, находилась дверь из арекса, ведущая в подземелье. Покойному скорду удалось ее открыть, и он поделился секретом с Гинерой. Принцесса провела пальчиками по завиткам на камне, узор вспыхнул, и дверь ушла в сторону.

Осторожно раздвинув побеги плюща, она вошла в подземелье и взяла из крепления на стене лампу Ковенкона. Спустившись по лестнице, она прошла по коридору, открыла еще одну дверь из арекса и оказалась в небольшом прямоугольном помещении, большую часть которого занимала странная конструкция у стены и каменный блок посреди комнаты. Впрочем, не совсем блок. Внутри он был полый — этакий каменный ящик...

...или гробница.

Второе было более точным сравнением, потому как внутри саркофага покоилось тело мужчины лет тридцати. Прошедшее тысячелетие никак не сказалось на его сохранности. Такое впечатление, будто он только что... нет, не умер — уснул. Он был высок, красив, строен, ни малейшего изъяна ни в чертах, ни в телосложении. Внешне он мало чем отличался от обычного варголезца, и в то же время, Гинера никогда прежде не встречала такого мужчину. Было в его облике что-то особо притягательное. Глядя на него, принцесса забывала о времени и начинала думать о нем, едва покидала подземелье. Он являлся к ней и во снах, и в грезах, сводил с ума и занимал все ее помыслы...

"Люблю, когда ты смотришь на меня... вот так".

Улыбнувшись, Гинера обернулась и увидела мужчину, как две капли воды похожего на того, что лежал в гробнице. Ей показалось, что сердце вырвется из груди от избытка чувств.

— Здравствуй, любимый,— пролепетала она.

Никто из тех людей, лично знавших принцессу Гинеру, не замечал за ней прежде такой кротости.

Не в силах сдержать порыв, она поднесла руку к его щеке...

...и пальцы беспрепятственно прошли сквозь призрачную плоть.

Зато когда он коснулся ее подбородка своими полупрозрачными пальцами, Гинера застонала от приятной всезатмевающей истомы...

Когда скорд впервые привел ее сюда, она уже знала о том, что увидит. Но действительность превзошла все мыслимые ожидания.

"Какой красавец!"— восхитилась она, едва увидела покойного пимперианца. Ей захотелось прикоснуться к незнакомцу, но ее пальцы не смогли преодолеть тонкую сизую, словно легкая дымка, пленку, покрывавшую верхнюю часть саркофага.

Приказав всем причастным оставить ее одну, она долго пожирала жадным взглядом его прекрасное обнаженное тело и представляла картины, от которых начинало учащенно биться сердце.

"Он прекрасен. Какая жалость, что он мертв".

"Ты ошибаешься, я не мертв",— прозвучало у нее в голове так неожиданно, что она лишилась чувств, чего с ней никогда прежде не бывало.

Когда она пришла в себя и увидела его, стоящего чуть в стороне, ее посетила пугающая мысль:

"Я сошла с ума... Или..."

"С твоим рассудком все в порядке,— заверил ее приятный полный глубины голос.— И еще раз повторю: я не мертв. Это состояние называется катеранги. Можешь считать, что это глубокий сон, длящийся столетия".

Поверить в это было трудно, как принцесса ни старалась. Поднявшись с пола, она невольно взглянула внутрь каменного ящика...

...и увидела...

"Великий Страж..."

Теперь их было двое: один стоял перед ней, второй лежал в саркофаге. И они были похожи, как близнецы братья.

Мир поплыл перед глазами Гинеры, она пошатнулась, готовая снова рухнуть без чувств. Но неожиданно рядом с ней оказался пимперианец и прикоснулся к ее затылку. Принцесса почувствовала легкое тепло, а следом за этим прошли головокружение и слабость.

— Как же так? Если ты стоишь передо мной, то кто тогда...он?— Гинера кивнула на тело в саркофаге.