Нарезным оружием экипаж "Игарки" небогат, на всех имеется одна мосинская винтовка со штыком, который не снимается, ствол пристрелян с ним. Через две минуты Ким устроился за спаренными стволами "зушки". С собой он притащил два овальных обтянутых кожей щита, которые обычно используют зорги.

— От стрел? — с интересом спросил я, глядя, как парень устанавливает их в крепления.

— От них, запугал нас Самарин... — процедил Михаил, волнуется. — Это хорошо, Дарий, что у тебя такой автомат, легче отбиться будет.

— Радар пироги возьмёт?

— Должен, — несколько неуверенно ответил он, бросая взгляд на экран.

— Не дрейфь, всё будет ништяк, — успокоил я шкипера голосом опытного рейнджера. — У механика какой ствол?

— Помповухи у обоих.

— Тоже ничего. — буркнул я, незаметно поморщившись.

Тут с баржи доложили, что никого поблизости не видят.

— Неужели ушли? — неизвестно у кого поинтересовался Лобов, обернувшись назад с вытаращенными глазами. Ничего подозрительного не углядел и снова повернулся вперед, гаркнув в переговорную трубу: — Найджел, что там за кормой?

"Ага, щас тебе, вот так сразу и ушли! — подумалось мне. — Проклятье, Квачин, а у тебя барабанный магазин набит?"

— Пойду на корму, — открывая дверь, предупредил я шкипера тихим голосом.

— Верно, так лучше будет! — согласился шкипер. — Темнеет, придётся нам на посту ночевать.

Торопливо набивая магазин-гигант, я постоянно посматривал по сторонам. Вроде бы тихо. Солнечные блики перестали скользить по воде, красное солнце таяло за изумрудной лентой, под косыми лучами уходящего светила заигравшей синим и фиолетовыми и красками.

Показалось устье притока, "Игарка" чуть снизила скорость. Мы все были наготове. Пароход вплыл в Аракару, и сразу показалась баржа, от которой уже мало что осталось, только кормовая часть, на которой стоит изба, уцелела полностью. Я с невольной дрожью вспомнил, как впервые попал на неё после прохода через Крест...

Обычно судно они встречают на моторке, но сейчас лодка стояла на месте. Возле избы — двое парней, у одного СКС с оптикой, второй смотрел в бинокль. Внизу на песке, среди подросших на освободившемся месте кустиков, приняла стойку большая вислоухая собака. Это моя старая знакомая, Барта, отличная псина, умная, боевая.

Шкипер дал гудок, мужики на барже замахали руками.

Что же, впятером, да ещё и с собачкой... Заночуем со всем кайфом. Курорт, да и только!

Скука, господин Ростоцкий, скука.

Глава третья

Goodbye, родной Диксон!

Тапир нам с Лёшкой попался трофейный, килограммов на сто двадцать, не меньше. Бить такого зверюгу в джунглях бесполезно, его ни за что до базы не дотащить, если поблизости нет дороги. А там, где проходят грунтовые магистрали, подобные монстры не шастают, поумнели.

Два охотника с лесиной на плечах, под которой болтается добыча — картинка романтичная, однако она проштампована клеймом "если повезёт". В джунглях слишком высока конкуренция голодающих. Слишком уж много тут желающих пообедать нахаляву. Большие и мелкие хищники издалека чувствуют вкусный запах крови, и в этом им не мешает цветочная пыльца, тёплый ветер с реки и зловонные испарения прогретых под солнцем болот. У местных плотоядных нет аллергии, нос не закладывает.

Хотите проверить? Держу пари: через двадцать минут после потрошения и черновой разделки туши — а на жаре это нужно сделать обязательно — вокруг вас всё начнёт шевелиться и выть. Это подходят хищники, поздравляю! Сначала на разведку придут мелкие, которых точно гонять не будешь, замучаешься. Следом подтянутся звери посерьёзней, вроде леопарда, а там и чупакабру не долго придётся ждать, спаси господи... Сворачивай, охотник, манатки, добычу отберут без стеснения.

Можете при случае попробовать меня опровергнуть, если вас сюда занесёт, ха-ха!

Поэтому мы приспособились бить на тапира с реки. Это обитатель болот и кустарников почему-то любит выходить на берег Леты и долго смотреть на воду. Пару раз я даже видел, как они пускаются вплавь. Видимо, потому и стоят долго — кайманов высматривают.

Местечко присмотрено давно — здесь извилистый лесной ручеёк спускается к берегу по болотистой долине, над которой со всех сторон неумолимо нависают джунгли. Пешком туда не пройти, я как-то сунулся... Разрубаешь мачете очередную ветку, перегораживающую путь, и в тот же миг на тебя сверху сыплются тысячи кусачих муравьев. Останавливаться нельзя — сожрут. Ноги выше ботинок кровоточат, полечи и спина исхлёстаны ветками, рот перекошен в беспрерывной матерной ругани — к чёрту, то ещё удовольствие... Каждый шаг — мука, каждое движение — страдания. Вокруг привычные декорации: предательски нарядные заросли, колючки, липкая грязь под размокшими башмаками, лианы, ползающие и летающие твари, крики птиц — и... злость на себя, дурака! Зачем попёрся?

Совсем другие мысли ощущения испытываешь, когда подходишь на яхте.

Тихо, плавно, комфортно.

Молодец, Лёшка, — всего один выстрел из автомата, удар пули в голову ниже мохнатого уха, и тяжёлое тело скатилось чуть ли не к самой воде. Здесь мы быстро выпотрошили добычу, из ливера забрав печень, огромное розовое сердце и кишки, ненавижу с ними возиться. Но женщины требуют, чтобы мы кишки забирали, домашней колбаски хочется всем.

Ненужное сбросили в реку, чтобы не приваживать к хорошему месту сухопутных хищников, пусть рыбы кормятся.

Свой автомат я на этот раз брать не стал. Отплыли недалеко, оба с рациями, мужики неподалёку проверяют ставную сеть, домой возвращаться по течению, по берегу ходить не собираемся. Лишний раз держать среди брызг гангстерскую машинку не хочется — чистить оружие придётся в любом случае, даже если не стрелял, ржа возьмётся. Особенно тяжело носить "Томми" с пристёгнутой чугунной банкой, пардон, с барабанным магазином — кошмаром молодого стрелка. Помогает только удобная передняя рукоять, так не приходиться выворачивать кисть, удерживая адский вес за цевьё.

Потому и решил обойтись хаудахом в кожаном футляре.

Замечательная вещь, в тесноте джунглей такая всегда пригодится. Фабричного производства двуствольный обрез — это и есть хаудах, а точнее — "Hudson", модель, приобретшая бешеную популярность после выхода в прокат трёх серий "Бешеных Максов", в этом старом киноцикле именно такой ствол носил с собой юный австралиец Мел Гибсон. К обрезу прилагался кожаный чехол, в коем его и следует таскать по-киношному, лихо выхватывая из-за головы... Однако прошлый хозяин вытащить его не успел, скорее всего, полагаясь на основной ствол, пропавший — обрез лежал далеко в стороне от "Томми".

На предохранительном ремешке чехла-футляра установлена металлическая пластинка. Тронешь пальцем — отщелкивается, а в закрытом положении держит, как влитая Уже на нашей стороне я недоверчиво приспособил эту сбрую за спиной. Никогда не верил, что такое возможно в реале. Попробовал — получается. Лично мне неудобно, поэтому ношу, как кобуру на портупее, через плечо, на левом бедре. В целом, это убойный гладкий ствол для аварийных, стрессовых ситуаций, категорически не пригодный для нормальной охоты. Пропиаренная диковинка, если честно. Знаменитей его разве что классический двуствольный шотган "Winchester Widowmaker" из игры Fallout...

Двадцать патронов к нему, и хватит.

Тушу погрузили быстро, на третьем экземпляре научились...

Мореходный парусный ялик "Клава", в девичестве "Claudia", плохо приспособлен для перевозки таких грузов. Длина лодки чуть более пяти метров, ширина — метр семьдесят, так что добытый тапир занял почти всё свободное место за каютой между двумя дощатыми скамьями вдоль бортов. Лодка очень красивая, верх судна и надписи белые, борта выкрашены светло-синим. И красный парус, который я не поднимал, шёл на моторе. Свою красавицу я берегу, содержу в чистоте и порядке. Несмотря на внешнюю миниатюрность, на этом судёнышке вполне можно пускаться в дальний путь. Есть небольшая каюта, где так славно отдыхается после вахту, кладовая с припасами. Высота борта хорошая — игрушка создана для моря, на такой даже в приличную волну можно ходить, будет сухо. На корме установлен прочный транец под подвесной мотор.

Весь путь до Диксона я с неудовольствием посматривал на добычу. Эх, предстоит мне повкалывать от души, отмывая кокпит и борта от потёков крови, причём сделать это надо будет сразу же по прибытию.

Мы с мужиками честно пытались внедрить в процесс доставки охотничьей добычи рекой какое-нибудь рацпредложение. Рацуху, как говорит Самарин.

Где-то с полгода назад Игорь Войтенко провернул в Манаусе настоящую спецоперацию. Подобравшись с воды в зону русского причала, рисковый рейнджер забрался в "отстойник" — специально отведённый участок хранения всякого крупногабаритного хлама, который, тем не менее, формально охраняется. Время для визита он выбрал удачное — в городе звенел и танцевал очередной карнавал, что позволило лазутчику под грохот шутих и фейерверков заняться чёрным делом. Объект Игорь присмотрел загодя: специализированный контейнер из прочного пластика для перевозки какого-то ценного оборудования. Отломав от него большое пустотелое днище, Игорь со спокойной наглостью прицепил этот "понтон" к своей моторке и свалил в Бриндизи! Оттуда ярко-оранжевый понтон был тайно доставлен в Диксон, где мы его тут же перекрасили в зелёный цвет, дабы не будить интерес у посторонних и избежать тяжелого разговора с Сантаной.

Помнится, тапир лёг на него, как на кроватку, все, конечно, обрадовались. Перетянули добычу поперёк верёвками, прицепили к корме "Клавы", и начали движение к посёлку. Поначалу всё шло, как по маслу: яхта чистенькая, остатки крови стекают в реку, я в восторге.

Но скоро всё изменилось.

Речным обитателям надоело безрезультатно ловить аппетитные запахи и вкусы, и минут через двадцать пути первый здоровенный кайман прыжком вылетел из воды и схватил тапира за заднюю ногу! Экипаж, конечно, заорал. Игорь, пожелавший лично испытать свою "рацуху" в деле, схватился за ствол, и я еле успел помешать выстрелу — пробьёт понтон! Пока мы нервно и громко думали, что тут можно предпринять, из Леты выскочил второй монстр, вцепившийся во вторую заднюю!

Я быстро понял: сейчас здесь появится третий голодный хищник, следом четвёртый, а потом они, раззадорившись не на шутку, начнут запрыгивать прямо в яхту — здесь полно вкусного мяса! Вытащив тяжёлый нож-боуи, уже хотел перерубить канат, однако не успел.

"Клава" спокойно шла вдоль берега, скорость была узлов пять, благодаря течению. Небольшой подвесник работал тихо, штатно. Попутный ветерок приятно обдувал спину, то и дело набегала очередная тучка, и тогда вообще становилось клёво.

В рубке Лёшка дисциплинированно поглядывал на эхолот, хотя глубины здесь давно проверены.

И тут... Краем уха я уловил громкий плеск по правому борту. Тут же большая тень чёрной торпедой проскользнула в мутной воде — хре-нак! Палуба под ногами буквально встала на дыбы, меня, словно бумажку, швырнуло к верёвочному лееру левого борта, термос с кофе, который стоял на полочке, серебристой рыбкой улетел в Лету, а грохотнуло так, что подумалось: "Всё, приплыли, амба корпусу!". Я даже успел услышать, как Игорь заорал матом.

"Клава" резко наклонилась, и меня легко вынесло за борт! К кайманам! В прохладной после воздуха воде мне стало жарко от мысли, что влип я по-крупному. Ужас начал быстро морозить конечности, но рефлексы оказались сильней.

Главное в такой ситуации — визуально не потерять судно. Я его видел. В два мощных гребка достиг корпуса, и тут рядом с моими ушами дважды прогремели выстрелы — Игорь бил в упор, отгоняя зубастого наглеца, протаранившего лодку.

— Руку давай! — бешено прокричал Лёшка, протягивая руку.

Наплевав на сохранение лица, я с визгом вцепился, отчаянно поджимая ноги. Ведь там, в зелёной глубине, уже клубилось нечто страшное, целилось, готовилось к атаке...

— Помоги! — крикнул пацан Игорю.

Р-раз! Правый бок болезненно шаркнул о борт, и они выдернули меня из воды, как куклу. А может быть я проявил в этот страшный миг способность к антигравитации, кто знает... В лодке быстро огляделся: все живы, все напуганы и злы. Что там с добычей?

С появлением возле понтона и других хищников события развивались стремительней, чем генерировались мысли. Зубастые напарники ухватил тапира и с силой рванули тушу в разные сторону — всё затрещало, заскрежетало: гадская рацуха, верёвки, удерживающие трофей, сама туша и наши зубы. Хлоп! Кранк! Крепления наконец-то порвались, а истерзанная туша в мгновение исчезла в бурлящей воде!

И опять всё пошло ровненько: тишь, гладь, покачивающийся на воде понтон и яхта, идущая без рысканий.

— Что это было, мужики? — неуверенно произнёс Лимон, мокрыми руками приглаживая растрепанные волосы.

— Парад идиотов! — сообщил Игорь, обхватывая себя за плечи и садясь на скамью.

Больше рационализаций на тему речной транспортировки никто не предлагал.

Ибо правило, вполне очевидное для прошлого мира, и на Кристе работает безупречно: "Всё достаётся исключительно трудом, чувак. Шлаговать и халявить не получится, это опасно не только для благополучия, но и для здоровья".

В общем, придётся отмывать.

* * *

Ёлки, у меня же свиньи в коллективе завелись! В смысле, свинарник построили. Сначала двух розовых хрюшки и пищащий выводок держали внутри периметра крепости. Но со временем мужики восстановили ещё одну каменную постройку, пригодную для свинарника. Прочное, надёжное убежище.

Однако я не мог сразу согласиться с переселением животины за ограду, страшновато было, кругом хищники. Время шло, зона безопасности увеличивалась, теперь вблизи Диксона зарослей нет, подступы отлично просматриваются вкруговую, а Винни знает чётко своё снайперское дело. Осознав, что такое огнестрельное оружие, оцелоты и леопарды подходить к поселению перестали. Месяц назад Лёшка во время дежурства на стене поднял крепкий шухер, обнаружив в четырёхстах метрах к северу здоровенную чупакабру. Им же был срочно вызван вьетнамец, который долго смотрел в стереотрубу, прикидывал, что-то бормотал себе под нос и после медитаций стрелять в зверюгу отказался, заявив, что пусть уж с нами лучше учёная тварь соседствует, чем новенькая, пороху не нюхавшая. Больше чупаку никто не видел. Благодарит мудрого охотника, наверное.

Под одной крышей со свиньями живёт второй вьетнамец, Чунь, ему русское имя так и не подобрали... У товарища отселённого в распоряжение имеется две комнатки: клетушка-спальня и мастерская, где он занимается выделкой кожи и изготовлением изделий из неё. Правда, три чана, в которых мастер вымачивает шкуры, по моему настоянию Чунь поставил подальше от жилья, — зелья, с которыми он работает, имеют совершенно непереносимый запах.