Путь на Кристу. Побег

Путь на Кристу.

Побег

Квачин Дарий Валерьевич,

Русский, родился в Норильске, 30 лет, холост,

Срочная служба в армии

Образование: высшее, инженер-строитель,

Последнее место работы на Земле: старший инженер техотдела рудника,

Текущее место работы: староста крепости Диксон, расположенной севернее Бриндизи.

Хобби: охота, рыбалка, практик экстремальных загородных нагрузок.

Сейчас: без удовольствия доел второе, вынуждено общается в напряжённой обстановке.

Глава первая

Неприятный разговор

Для тех, кто приезжает в столицу региона из речных и лесных деревень, Манаус это, прежде всего, Ратушная площадь и конечно же Мэйн-Стрит. Площадь в центре города действительно очаровательна, там есть даже действующий фонтан, выбрасывающий струйки речной воды из пасти огромной рыбы, окаменевшей в чаше бассейна. Кроме здания Новой ратуши, фронтоном и четырьмя колоннами неуловимо напоминающей Белый дом, что остался в далёкой североамериканской стране, на площади расположилась дорогая двухэтажная гостиница "Пасифико-Отель", два жилых каменных дома для высшего состава, очень популярная в городе таверна "Адмирал Бенбоу", здание губернской полиции и городская библиотека, на первом этаже которой не так давно открылось кафе "Бристоль". Заведение пафосное, живущее за счёт пухлых кошельков элиты и богатых гостей города, и поэтому мне совершено не интересное.

В полном соответствии с испанскими колониальными правилами от Ратушной площади по сторонам света разбегаются четыре главные улицы, которые и задают направление всем остальным магистралям города. Одна из улиц — Мэйн-Стрит. Похожая на торт именинника, яркая, шумная, пропитанная резкими запахами и звуками.

Именно здесь арендуют или выкупают помещения владельцы большинства приличных магазинов, харчевен и разных контор. Улица является центром демонстрации новаций, авеню достижений. Каждая белошвейка, каждый уважающий себя штучный мастер или успешный торговец непременно продемонстрирует оживленной Мейн-Стрит свои успехи. Прохожие останавливаются, рассматривают, комментируют и оценивают. Естественно, приезжие очень любят посидеть на красивых лавочках возле самых настоящих урн. Иногда их воруют, но всегда безуспешно: городской патруль бдит, однако на самой улице разборки не учиняет, оберегая хорошее настроение жителей. Наказание всегда одинаково: метла в руки и две недели принудительных работ.

Я не разделяю всеобщей любви к центральной улице.

Да, она симпатичная, яркая, шумная, особенно вечером. Но мне больше нравятся портовые окраины Манауса. Приезжим, скорее всего, район порта не очень нравится. Те не менее многие селятся именно там, ведь стоимость проживания в хостелах делает услугу доступной большинству работающих людей. Кстати, вдоль берега расположены чудесные точки общепита, всё больше национальной кухни, в которых можно пообедать качественно и за копейки. И народ попроще.

В последние визиты я обедаю в чифаньке "Далянь", что сразу за крайним к югу дебаркадером. Очень вкусно и дёшево, даже по здешним меркам. Интересно, что заправляет ей хоть и этнический китаец, зато из Владивостока. Как говорит Боря Кравцов, староста русской общины Манауса, Ву Чун — наш человек. Я, пару раз пообщавшись с хозяином, так и не понял, к какой общине он тяготеет больше.

Таков здесь, на Лете, наш Русский Мир.

Впрочем, никто не спрашивал, какой район города мне по душе, и где я всегда готов отобедать. Герману Ростоцкому привычно трапезничать именно в этом месте.

Таверна, а на самом деле ресторан, называется "Грабли".

Не хочу никого обижать, тем более младшего брата Бориса — Игоря Кравцова, которому принадлежит заведение, но со стилизацией он явно переборщил... Перед входом в заведение стоит какая-то мультипликационная телега со штопаными мешками, символизирующими, надо думать, ярмарочную поклажу селянина. Рядом с повозкой — высокий стог сена с воткнутым в бочину сельскохозяйственным инструментом. Сено склеенное, чтобы его не разносило пролетающим вдоль улицы ветром. Не то оштрафуют. Орудия труда откровенно липовые. А здесь вам не земной мегаполис с офисными хомячками. Живущим на Лете эти ежедневно нужные предметы хорошо знакомы в реальном воплощении. По сторонам от рубленого в лапу крыльца входной двери раскинулись два плетёных дивана из ротанга с циновками поверху, на удивление мягкие и широкие не по-уличному. Случайный прохожий может посидеть в тени выступающего козырька. Это завлекалочка такая — посидит человек среди этой эклектики, да, глядишь, и заглянет на чашечку-тарелочку.

Перебор вышел у дизайнеров с посконью и сермягой...

Центральная улица, как и весь район, чуть возвышается над остальной территорией города, и благодаря этому с того места, где я сидел, было видно Лету. Не всю реку, которая возле Манауса разливается на три километра, а лишь широкую зелёную полосу ближе к стрежню и дальше. В свете полуденного солнца великая водная артерия планеты неспешно скатывается к океану, которого никто из знакомых мне людей ещё не видел.

За кормой небольшого парусного судна, спешащего к причалам, словно фата, тянулись легкие серебристые струи с изумрудными бликами. За рекой ровной линией проступала земля другого берега с бахромой джунглей, которую можно разглядеть только в бинокль. Напротив Манауса нет поселений. Нелогично ставить жильё так близко к столице, но на другом берегу, отсекая себя от цивилизации водной преградой.

Огромная река подступает непосредственно к жилым домам и складским помещениям, — люди постепенно застроили всё свободное пространство. Берег забит лодками европейского типа и джонками, небольшими парусными баржами, маленькими яхтами и всё ещё редкими моторками. Красавица "Темза", стоящая у собственного причала, — настоящее украшение города и гордость всех жителей Манауса. На пароход ходят смотреть приезжие, приводят с собой детей — внутри работает видеосалон.

Каждый раз, назначая встречу в "Граблях", Ростоцкий старается утащить меня в самый угол, где у него зарезервирован любимый столик. Но я, как и большинство приезжающих в город зевак, тоже деревенщина по жизни, и так же хочу поглазеть на суету главной улицы. По-моему, вполне законное требование.

— Ты говорил, что вы там какое-то оружие нашли? — как бы лениво поинтересовался Герман, отрываясь от блюда.

Выбор меню у нас диаметрально противоположный. Банальные стейки я и у себя в Диксоне могу поесть, более того — глаза на них уже не смотрят. Поэтому и заказал себе заливное из рыбы, луковый суп с гренками, тарелку с копчёностями и мороженное, в форте такого уж точно не попробуешь.

— Нашли, целых два, — подтвердил я сказанное в радиограмме. — Один ствол целый. Думаю, потому, что отлетел в сторону. Удачно лёг, на траву... Неподалёку нашли короткий хауда или хаудах двенадцатого калибра, фабричный, вертикалка. А вот третьему стволу не повезло — остался лишь оторванный прицел, остальное не нашли.

— Что за машинка?

— Винни говорит, что такие прицелы ставили в том числе на американские М-16, я в них не разбираюсь.

— Я тоже. Гуднайту показывал?

— Прицел, что ли? В чём смысл? Ещё с десяток таких находок, и можно будет что-то собрать.

Ростоцкий хмыкнул.

— А первый? Ну, тот, что уцелел.

— Пистолет-пулемет Thompson M1928, Navy Model, флотский вариант, — я кивнул на дешёвую матерчатую сумку, которую пристроил поближе к широкому мягкому стулу. — Один барабанный магазин на сотню патронов, почти все патроны были израсходованы.

— Ого, ты не шутишь?! "Томми-ган"! Это большая редкость! Да я вообще не слышал о том, что у кого-нибудь имеется такая игрушка! — глаза его на секунду вспыхнули неподдельным интересом.

Вообще-то, Ростоцкий, человек статуса, безупречно прибранный и даже холёный, всегда старается не показывать эмоций, особенно удивления. Но тут он не выдержал:

— Покажи, Дар! Сорок пятый калибр?

Я кивнул и, подняв сумку на колени, расстегнул длинную молнию.

— Это что у него, пламегаситель?

— Компенсатор. Ещё и темп стрельбы пониже. Калибр .45 ACP, пистолетный. Два режима огня, может стрелять одиночными.

Игрушка... Я в который раз не мог налюбоваться добытым оружием. Волей случая мне досталась одна из наиболее известных моделей — для войск делали. Ствол с поперечными ребрами охлаждения и дульным тормозом-компенсатором, характерно скошенная передняя ручка управления огнём с выемками под пальцы, секторный прицел. Гуднайт утверждает, — и мне остаётся только верить, — что патрон .45 ACP, имея меньшую пробивную способность, превосходит наш ТТ-шный по останавливающему действию пули, а для меня последнее крайне важно... Высокий служебный ресурс, безупречное качество изготовления, удобство — понятно, почему "Томми" пользовался большой популярностью, как у полиции, так и у гангстеров. Да и вояки признали эту модель.

Не доставая оружие — такое в публичных местах не приветствуется, — Герман погладил полированное дерево, тронул пальцем рукоять заряжания.

— Отличный автомат. Слушай, Квачин, зачем тебе такое чудо на пленэре? Ты же не гангстер пока... Ну, действительно? Насколько он эффективен по дальности, на сто пятьдесят метров?

— На сто, наверное, так реальней, — пожал я плечами.

— Тем более! У тебя есть "Тигр", у вьетнамца твоего, как его...

— Винни, — подсказал я, решив про историю с "Тигром" ничего не рассказывать. Он и без того подозрительно много знает.

— Да, точно. У него вообще шикарный ствол, Sako TRG-21, если не ошибаюсь.

— Откуда тебе это известно? — недовольно проворчал я.

— Должность к тому обязывает, дорогой мой, должность! TRG-21, как я понимаю, подходящее оружие для джунглей.

— Ты давно не был в джунглях, — я решительно застегнул молнию и опустил сумку на пол. — Врагу не пожелаю оказаться с длинным стволом на поляне, полной распсиховавшихся чёрных бабуинов.

— Как-нибудь прокатите, чтобы вспомнил.

Автоматическое оружие у нашей сплочённой и слаженной разведгруппы имеется — Лёшкин "калашников". Только теперь этого мало.

— Так что скажешь, Дар? Заплачу золотом и очень хорошо, — он ожидал ответа, не спуская с меня глаз, с выражением на лице недавно появившейся царственной надменности, что отмечают многие из наших, постоянно живущих в Манаусе.

— Не канает, Герман, такой обмен, я монетами в гиен кидаться не собираюсь, — ехидно улыбнулся я. — Для тебя это действительно игрушка, ты же его на стену в кабинете повесишь и забудешь. А для меня — рабочий инструмент.

— Вот так вот, рабочий?

— Именно! — выпалил я. Он что, на прочность меня испытывает?

— Ладно, Дарий, будет тебе, не заводись... Как я понимаю, ты сразу после обеда собираешься в "Фантом-Хилл"?

Я чуть расслабил плечи. Чёрт... Рядом с Ростоцким не получается быть спокойным, от него всегда ожидаешь сюрприза, резкой фразы, идеи или распоряжения. По-моему, олигарх готов командовать даже во сне. Трудно таким людям, они всегда одиноки.

— Так точно. Гарри недавно прислал радиограмму, что достал два коробчатых на двадцать каждый. Да и патроны появились, надо купить. Стрельбище, опять же, хоть постреляю у него цивильно...

— Дорого встанет, — заметил собеседник.

— А на что мне золото? В Диксоне на всём готовом, да и отвык уже от излишеств.

— В Диксоне — да. А в Манаусе достойное бунгало не хочешь прикупить? По-моему, пора. Могу помочь, присмотреть варианты.

— Разве что когда женюсь, — уклончиво пообещал я.

— Забились! Хорошо, расскажи мне об этом эпизоде с оружием.

По Мейн-Стрит с лязгом и стуком проехал маленький бортовой грузовичок, возбудив своим появлением гревшихся на солнце четырёх облезлых дворняг. Пропустив технику мимо, псы ожили и, громко залаяв, с пронзительным визгом бросились вслед. За ними метнулась пара пацанят.

Ёлки, сколько народу!

Кажется, что сюда съехалась всё людское население Кристы.

Вроде бы будни, сезонная продовольственная ярмарка открывается только через три недели. Я посмотрел на свои наручные швейцарские — точно, среда... Однако в портовом районе заняты все доступные причалы, включая относительно недавно построенный Новый порт, комплекс по местным меркам весьма и весьма солидный. Необорудованные участки берега по соседству утыканы совсем лёгкими судёнышками, в основном пирогами и каноэ. А большая рыночная трёхдневка будет в субботу, рановато торгашам прибывать, товары испортятся... Похоже, Манаус уже достиг такой степени градостроительного и культурного прогресса, что привлекает людей ежедневно. Те из них, кто ещё помнит земные мегаполисы, бродят по улице со слезинкой светлой ностальгии. Аборигенам же, родившимся и выросшим на Кристе, этот тихий, по сути, обманчиво суетный южный городок представляется настоящим Нью-Йорком или Гонконгом.

— Хорошо. Итак! Я абсолютно уверен, что при выходе из Креста в свою сторону на разведгруппу американцев неожиданно напали, — начал я. — Или напал! Какой-то большой, даже огромный хищник, очень быстрый, свирепый и сильный.

— Следы видели? Постой, как я понял, там кругом камни, скалы? — не очень-то внимательно он меня слушает, в окно смотрит.

— И что? Винни у меня — прирождённый следопыт. Да и мы с Алексеем Лимоновым уже кое-что умеем, жизнь научила... Там трава с краю и глина вокруг ручейка.

— Огромный, говоришь... Пещерный лев какой-нибудь, махайрод из книжек про древних людей? — усмехнулся он наугад и поднял глаза. — Шучу-шучу. Чупакамбра или медведь, что наследопытили?

Я тоже внимательно посмотрел на него. Чисто кабинетная жизнь быстро подсаживает соображалку любого умного человека. Мне и в голову не придёт шутить над чудовищами из джунглей или предгорий.

— Напрасно шутишь. На нашей территории мы таких следов не наблюдали. Я сфотографировал, показывал... Это не чупака и не медведь, Герман, тот зверь гораздо крупнее. Даже непонятно, как он вообще может при столь внушительных габаритах прыгать с места на пятнадцать метров, если не больше!

— Да, теперь вижу, что это не тушки! — нахмурился он. — А если он через Крест проникнет...

Наконец-то вижу серьёзный подход! Впрочем, обольщаться рано.

— Сразу после прохода корректирующего портала попадаешь в подземный каменный зал. Очень просторный. Потолок в гроте почти чистый, без сталактитов. На той стороне водопад имеется, что неудивительно, — продолжил я тихо. — Только он тоже подземный. Вода валится откуда-то сверху и исчезает в овальной дыре, лишь часть потока разбивается о гранитную тарелку и вытекает небольшим ручьём наружу. После того, как осмотрелись, мы пошли дальше и уже перед самым выходом увидели стволы — поблёскивали под фонарями. А почти рядом следы. Не такие, как у медведя, — вытянутые, значит, тварь приспособлена к мощному толчку и длинному прыжку. У чупакабры они немного похожи, но всё-таки когти у нашей лапочки гораздо меньше.

— Трофейный экземпляр, говоришь?

— По максимуму, любой охотник заколышется! На одном из отпечатков, где грунт, хорошо видны когти под тридцать сантиметров, зверь не успел втянуть перед приземлением... Или не втягиваются, как у собаки.

Изумлённо покачав головой, Герман взял бутылку и плеснул вина обоим.

— Американцев было двое?

— Получается так, если анализировать оружие. С одним хаудахом серьёзные люди ходить не будут, это явно второй ствол. Наверняка они опытные полевики. Дурачки подобными делами не занимаются, парни хорошо представляли себе опасности своего мира и наверняка шли с оружием наготове. Кстати, оружие разбросало в разные стороны.

— А тела, обрывки одежды, имущество какое-нибудь, рюкзаки там?

— Ничего не нашли... Вообще ничего, — уверенно ответил я, поднимая фужер. Что-что, а вино тут всегда превосходное. — Их просто сожрали.

Допив, Ростоцкий задумчиво постучал по столешнице кончиками пальцев.

— Дарий, напомни текст из заявки.

— "Территория принадлежит правительству США! Группа разведки. Платформа-5" — дословно повторил я.

Он помолчал.

— Суки, американцы! И сюда уже добрались, надо же... И всё-таки, почему ты считаешь, что это была одна и та же разведгруппа? Потеряли одну, хорошо. И что? Руководство обязательно пришлёт следующую, или я не прав?

Дверь ресторана отворилась, и на пороге показался пожилой человек в светлом костюме, седой, с усами, тут же начавший с деланным безучастием наблюдать за публикой, сидящей за столиками. Вот он радостно поприветствовал кого-то, потом поймал глазами Германа, чуть поклонился, заодно и меня одарив виртуальной милостью светского человека. Ещё и за это я не люблю "Грабли" — сплошной пафос. А ведь хорошее местечко было поначалу.

— Ситуацию можно разъяснить только при одном варианте развития событий — именно эта группа и открыла Жёлтый Прорез. Не успели они доложить по инстанции, вот в чём дело. Убеждён, что погибшие действовали так же, как и мы: сначала нашли объект, потом встали лагерем, долго наблюдали, изучали. По итогам предприняли пробную вылазку, очень короткую, буквально на пару минут. Могли, как и мы, камеру в Прорез совать.

— Что? — поднял брови олигарх. — Камеру? Ха-ха! Господи, но как?!

— Сосну сухостойную подобрали на склоне, как ещё! — зло выкрикнул я, сминая накрахмаленную салфетку. — Чего тут мудрить? Потоньше и полегче.!

— И по-ти-ше, — убедительно попросил Ростоцкий, оглядываясь.

— Примотали камеру скотчем, и просунули внутрь Креста. Он, кстати, далеко не такой яркий, как на реках. И почти не искрит.

— Ну и что засняли? — нетерпеливо спросил он.

— Да почти ничего, сушнину почти сразу вырвало из рук и утянуло внутрь, Лёшка чуть в лоб не получил сучком! Если тело, попадая в Прорез, внезапно перестаёт в портале двигаться, какое-то время оставаясь на линии разграничителя, то его затягивает по первоначальному вектору движения.

— Ого! Это очень важное наблюдение, на реке такой фокус не провернёшь... То есть, раз уж начал, то заканчивай!

— Так и есть. Но суть не в этом, Герман. Мы честно дежурили три недели, и за это время Прорез загорался три раза, как по часам...

— Раз в семь дней, — машинально отметил мой начальник, и я кивнул.

— Никто не появился, и это уже сбой алгоритма разведки, ведь мы сидели и ждали исправно, без балды.

— Подожди-ка, Индиана, мать его, Джонс! — нахмурился он. — Где сидели? Ты ведь со мной по рации в это время связывался, как так? Или тут хитрый ход, и радист Диксона в доле?

— Зачем? — удивился я. — Действительно, связывался... Оставили у водопада Винни, а сами с Лёшкой вернулись в Диксон: проконтролировать, запас пополнить, руку ему перебинтовать, повредил слегка на камнях...

— И вьетнамец там один сидел? — его загорелое лицо забавно сморщилось в раздумье, чёрные брови нахмурились. — Я бы не смог.

— Я бы тоже, — утешив его, я придвинул к себе вазочку с мороженым. — Мы вернулись через два дня, а постоянно там болтались до того момента, когда Крест вспыхнул в третий раз. Был определён период срабатывания. В остальное время делать возле водопада, как ты понимаешь, ничего... Короче, никто не появлялся.

— Вывод? — поторопил Ростоцкий, отлично зная ответ.

Я понимаю, что такая манера разговора, отработанная в интригах, даёт ему время для размышлений и проверки реакции собеседника. Но это сильно раздражает и обижает.

— Вывод прост: возле задницы ноги толще. Ты действительно не веришь?

— Не хами, Дарий. Сам же говоришь, что дело очень серьёзное... Мне понятен твой посыл: командиры разведчиков на той стороне до сих пор ничего не знают о существовании корректирующего портала. По крайней мере, именно на этом участке, так?

Чёрт, что-то я действительно несдержан. Нервишки шалят. В подобном общении с Ростоцким человеку трудно оставаться невозмутимым, он постоянно давит.

— Так. Вариант очень даже вероятный.

— И это очень хорошо, есть фора. Мы же не может заглушить Прорез...

Это он к чему?

Тут к нам быстрым шагом подошёл менеджер зала, упитанный человек с бакенбардами, который, переодевшись для работы во фрак и манишку, скрипевшую, как десяток новеньких кожаных ремней, учтиво поведал:

— Господин Ростоцкий, вас срочно просят к телефону. Из мэрии.

Оставшись в одиночестве, я быстро доел мороженое и опять повернулся к окну.

Гадство... Чувствую, не будет мне поддержки.

Поначалу я в упор не замечал проплывающего мимо праздника жизни. В глазах стояла хрустальная лента водопада, разбитая на пять гранитных ступеней. Как сейчас вижу... С последнего порожка поток ледяной воды срывается вниз отвесно, страшно, но после, падая на отлогий доломитовый изгиб, плавно скользит по нему, частично гася энергию удара, остаток которой принимает огромная ровная плита. Возле неё нет феерических брызг и водяного тумана, всё остаётся в природной чаше озера цвета глубокой синевы. Там очень красиво и почти спокойно, на пляжиках из мелкой гальки можно отдыхать — в оазис не задувают ветра, а согревающее камни солнышко — редкий гость...

Часть принимающей удар плиты почти сухая. Именно на ней ярким жёлтым Прорезом раз в неделю три часа пламенеет портал, часы сверять можно.

Многие ли из нас имеют возможность по-настоящему прикоснуться к Тайне? Не так, чтобы телепередачку посмотреть со зловеще комментирующим мутные снимки ведущим, а чтобы в реальности, которую только ты считаешь таковой — больше никто не поверит! Часто ли подворачивается людям такая возможность? И Винни, и Лёшка были готовы, они вообще молодчаги. Но... Ростоцкий меня не поддерживает.

Страшно было? Да.

Винни — молодец. Он наш талисман. Всегда рядом, готов посоветовать, успокоить, тщательно выговаривая русские слова своим тихим шипящим голосом. Этот философ-охотник со смешными бровями гномика и обманчиво простецким выражением лица с завидным постоянством устраивает дела разведгруппы так, что всё заканчивается хорошо. Живой оберег. Он всегда внимательно следит за нами и своевременно сообщает мне, что, по его скромному мнению, я должен учесть. Мудрый восточный ангел с дубленой кожей и добрым сердцем, он охраняет Лёшкой нас так заботливо, словно мы дети неразумные. А мне предстояло оставить его в одиночестве среди этих скал! Конечно, он более чем опытный охотник и придумает, как и где замаскировать позицию... Он умеет сутками сидеть в засаде без движения, и ты при всём желании не увидишь его, находясь в десяти метрах от вьетнамца. Только все эти доводы не помогали, я просто боялся оставить его одного и потерять друга, даже почти плюнул на всю эту затею...

Когда мы вернулись к водопаду, то я минуты три не мог вымолвить не слова от радости, что он жив и невредим, почти не слышал доклада. Люди важнее любого чёртового Креста — очевидный вывод? А вот ни фига... Уже через пару часов я был готов рисковать жизнью, своей, прежде всего.

Грёбаный ты Каларгон, как же мне тяжело было принять решение на проход! А когда решил, то мандраж только усилился. Мы, как могли, отвлекались тасканием сосны, изобретением дистанционного наблюдения, тупо острили, хорохорились друг перед другом, подбадривали... Докладываю: сделать шаг в Неизвестное очень сложно и страшно. Меня, взрослого мужчину, колбасило, как институтку на сопромате. А когда серый, ободранный корнями ствол сухой сосны неожиданно вырвался из рук, то ужас поднял мои волосы дыбом, помню, как машинально схватился за кепку. Словно дикий зверь рвал сосну на себя! Из Тьмы, из Потустороннего.

Мы все уже проходили через Крест. Абсолютно все, таков закон, установленный на Кристе неизвестно кем и непонятно, с какой целью. Но попадающие сюда проходили через порталы не по своей воле, случайно.

А самому, так, чтобы добровольно, слабо?

За окном опять зарокотал автомобильный двигатель и я, очнувшись, привстал со стула, стряхнул с коленей крошки, протянул руку и приоткрыл одну из оконных створок.

А-а... Эту чудовину уже видел мельком, в порту, некогда было рассмотреть, мы только подошли и выгружались. Теперь владелец необычной машины остановил её прямо напротив дорогого ресторана, отлично понимая, что люди в нём обедают всё больше состоятельные, могут и заинтересоваться.

В Манаусе есть два центра технического прогресса: ремонтные мастерские русской общины, что находятся в районе причалов, и механические мастерские горного комбината, в котором, не покладая рук работают немцы. Но именно это чудо техники — дело рук неугомонного рационализатора, хорошо известного в городе и окрестностях. Частная инициатива.

Дьявольская шняга представляла собой сцепку из старенького жёлтого пикапа семидесятых годов выпуска, карбюраторного, и одноосного прицепа, на котором был установлен примитивный, но от того не ставший менее эффективным газогенератор. Это была высокая бочка из нержавейки, в которой при минимальным поступлении кислорода парились нарезанные кубиками разномастные дрова породы "какие нашёл". Выделяющийся горючий газ по длинному гофрированному шлангу подавался от генератора к двигателю. Изобретатель не стал лепить ничего лишнего. Капот пикапа был приоткрыт, шланг заканчивался на воздушном фильтре, всё очень просто. Осталось только повозиться с углом опережения зажигания, и вперёд, на дровах. Впрочем, всегда можно вернуться к привычному бензину. Интересно, какую мощность обеспечивает такое усовершенствование?

Возле авто уже собралась толпа зевак, что владельцу и требовалось. Медленно открыв дверь, он важно прошёл к прицепу, осторожно отвинтил крышку бака, достал из кузова машины холщовый мешок с заготовленным заранее топливом и на глаз накидал внутрь свежих чурочек. Народ восхищённо заохал. Не сомневаюсь, продаст свой агрегат ещё до выходных. Я бы, кстати, тоже не отказался увидеть такой в Диксоне. Загрузил, запалил, и чих-пых по джунглям...

Прогресс шагает по Кристе.

Не так давно немцы наладили серийный выпуск небольших паровых машин. Первые три встали на небольшие пароходики. Головной — "Игарка" — вошёл в состав торгового флота Ростоцкого и теперь курсирует по реке, в том числе и в сторону Диксона. Два последующих двигателя были выгодно проданы в Панизо, там их тоже установили на небольшие суда: "Орка" и "Миледи". Ещё два парохода заложены на верфях чуть южней линии главных причалов, эти останутся в Манаусе. Само собой, и я забился на такой движок, точнее, на готовый локомобиль. Мы постоянно расширяем вокруг Диксона зону безопасности, ведём вырубку деревьев и кустарника, так что топлива более чем достаточно.

Нет никаких сомнений, что вскоре паровые двигатели встанут по посёлкам вдоль реки, а тишину спокойной Леты всё чаще будут разрывать рвущие воздух паром пароходные гудки.

Теперь вот и автотехнику можно гонять на дровах. Гудящий и чадящий прицеп, конечно, будет мешать на бездорожье... Но ведь едет же! И зверьё отпугивать хорошо.

Тем временем вернулся чем-то недовольный Ростоцкий.

Серый кардинал Манауса, как всегда, был одет безукоризненно: светло бежевый костюм из некрашеного хлопка, рукава лёгкого пиджака небрежно подвёрнуты, под ним — белоснежная рубашка-поло, со вкусом подобранный ремень, на ногах крепкие, но элегантные туфли, отмытые до почти стерильного состояния. Настоящий модник, Герман является примером для светского молодняка, ателье и белошвейки не простаивают.

Я ни о чём его не спрашивал, он сам поведал:

— Две недели спокойной жизни, и всё! Что за сволочизм... Только отладишь, только дела пойдут ровно... Нет же! Обязательно появляется очередной умник, желающий дать жизнь своей очередной глупости! Современный человек в своем развитии недалеко ушел от обезьяны, жизнь его определяют те же законы, что и десятки миллионов лет назад. Чем выше прогресс, тем хуже отбор, и больше идиотов. Чувствую будущее опять не сулит человечеству ничего хорошего. Даже здесь, где условия выживания общины гораздо более суровы, чем на Земле, а от каждого руководителя, начиная от самого низшего звена, требуется максимальная рассудочность и производительность. Но негативный отбор, оказывается, правит и на Кристе, а болтать языком гораздо выгоднее, чем вкалывать — меньше энергозатраты, срабатывает инстинкт!

Тут уж я спросил, чисто из вежливости, раз уже он начал рассказывать:

— Кто на этот раз?

— Сопляк! Очередной перспективный сынуля богатого землевладельца, которого губернатор неосмотрительно пристроил в департамент... Представляешь, этот идиот решил, что уровень безопасности, как и внутренней культуры населения Леты требует запрета горожанам носить оружие! Мол, теперь уже не требуется! Для всеобщего, видите ли, блага и спокойствия мамаш! Папке, хоть и добренький к элите, но человек умный, посмеивается. Однако формально он должен провести по этому вопросу совещание. Инициатива!

— Давай этого сынка ко мне в Диксон, мигом мозги на место встанут.

— Что ты... Обгадится в первый же день... Пора освежиться. Вот хорошо, что вы здесь, Теодор, — обратился он к подошедшему официанту. Постоянному официанту, замечу, Ростоцкого обслуживает только он. — Лимонад с мятой, пожалуйста, только не очень холодный. Дарий, что-нибудь ещё?

Я отрицательно помотал головой.

— Что делать будешь?

— Нет бы ему заниматься культурой, что и поручено этому деятелю! Придумаю... — задумчиво молвил он, через стекло фужера разглядывая двух дам, что сидели за два столика от нас. — Надо будет перекинуть его на другое место. Туда, где каждая ошибка будет кричать о глупости, а печальный результат руководства проявится сразу же. На коммунальное хозяйство, например, тамошние прорабы быстро скрутят ему голову, и папаша не поможет. Да чёрт с ним, разберусь! Лучше расскажи, что ещё увидели на той стороне?

Ещё... Рассказывать можно бесконечно.

Альпийские скальные зоны, неприступные барьеры утесов и крутых обрывов вдалеке, пугающая высота перевалов, выводящих путника неведомо куда. Напрягая зрение, мы, стоя в начале пути, напряжённо вглядывались в очертания незнакомых гор, стараясь различить распадки, пики и ущелья, но перед нами по-прежнему был только абрис гранитных скал. Потом солнце вдруг выплыло из-за дальней горы со снежниками на вершине, и сразу же всё небо неизвестной планеты залила ровная лазурь.

Уклон небольшой. Туман волнистыми струями косо поднялся вверх, и вдалеке открылась бескрайняя долина. Надеюсь, что бескрайняя.

Не знаю, что это было: истинная красота гор или же просто ожидание романтики открытия. Я чувствовал свежесть мыслей, упоение открывшимися неведомыми далями и чувство превосходства над всем сущим. Новый мир был виден, точно декорации в огромном современном аквариуме — настолько густым казался мне воздух, заполняющий эти бездны... Он дрожал, сгущался, становясь всё более похожим на дым. Переваливаясь между пиками, в ущелье влетали порывы ветра, и из правой лощины, зарождаясь на наших глазах, поднимались потоки тумана. В горах так всегда к полудню — из прогретых долин возносятся потоки влажного воздуха. Соприкасаясь с воздухом снежников, прозрачная влага обращается в мистический туман, состоящий из мириад мельчайших взвешенных капель. Ежесекундно меняющие свою форму клочья поплыли прямо через нас, собираясь в нечто новое; вот получилось молодая тучка, медленно начавшая свой путь в высоту...

Концентрат горной романтики, я три десятка кадров нащёлкал. У нас ведь ничуть не хуже. Ан нет... Заграница манит. Там всё кажется более ярким, выпуклым.

— Примерно то же самое, что и по нашу... — наконец ответил я без лишних прикрас. — Лето стоит, благодать. Относительно тепло, несмотря на горы, среди которых расположен Прорез. Прямо от выхода из грота начинается узкое ущелье, которое сразу сворачивает к югу, по нему бежит тот самый ручей. Для дальнего рейда нужна соответствующая подготовка, поэтому мы прошли всего с полкилометра. Но и этого хватило, чтобы увидеть огромную саванну внизу. Да, это не джунгли, зелени мало и она другая. Спуск пологий, удобный, каких-либо природных препятствий я не наблюдал.

— Пешком шли?

— Технику к водопаду очень сложно доставить, разве что мотоциклы. Их ещё найти надо, для езды в горах не всякий подойдёт.

— Знаю! — откликнулся он. — Был печальный опыт, две операции.

Лимонад — это вовремя. Прохладный освежающий напиток помог мне собрать мысли и нервы. Я ведь знаю, что будет дальше.

Ростоцкий выдул целый стакан, налил из кувшина ещё и только тогда начал:

— Ты же видишь, Дарий, сколько у нас дел...

Ну, начинается.

— Давай вместе посмотрим на текущую ситуацию и подведём некоторые итоги, чтобы не было обид, хорошо? Итак, Дарий, отметим, что тобой сделано. Во-первых, у нас появился Диксон — самый настоящий форпост, отлично укреплённый населённый пункт на Лете, фактически прирезавший к цивилизации огромный кусок реки. Эта территория, обрати внимание, отошла не к абстрактному Манаусу, а к русской общине. Ты понимаешь значение такого расклада?

Я открыл было рот, но Ростоцкий решительно поднял ладонь, призывая меня помолчать — вот такое у нас совместное обсуждение.

— Из твоих же отчётов ясно, что Диксон отлично защищён со всех сторон, ты даже написал в отчёте про контур безопасности. Крепость очень удобно расположена, имеет выход на сухопутную магистраль, причём уже разведанную на большом протяжении. Так? Отлично. Сколько сейчас там людей живёт?

— Восемнадцать, не считая населения форта "Восток".

— А их ты почему не считаешь? Там же Карлос Круус обосновался, вроде бы, известный охотник-промысловик из Никарагуа.

— Он из Коста-Рики, — поправил я. — С ним Эмма, его жена, старший сын Адам с супругой и двое младших. И овчарка.

— Видишь, образовался целый анклав! — обрадовался Герман. — И, что очень важно, анклав практически самофинансируемый, а это очень важно, поверь, Дар. Во-вторых, ты нашёл золото, полностью выполнив поставленную тебе, как руководителю, задачу. Пусть его пока не много...

Я, почувствовав обиду, нахмурил брови.

— Да не дуйся ты, как барышня! Золота пока что мало в стратегическом плане, хотя его вполне достаточно для дальнейшего развития общины. Надеюсь, и твои люди довольны, получая полновесные монеты?

— Вполне, — признал я.

— И это тоже очень важно! — он строго помахал в воздухе указательным пальцем, показывая официанту, чтобы тот не приближался. — А теперь глянем на перспективы. Признаюсь, северное течение Леты занимает меня гораздо больше её южной части. На югах, знаешь ли, выше плотность населения, гораздо больше независимых рейдеров, всякой мути, шастающей по притокам. Север же практически не исследован... Но нам пока даже не нужно углубляться далеко! Буквально рядом с тобой есть ещё один форт, ты не забыл? Там тоже есть магистраль, правда, затопленная, болота мешают. Но твои же данные указывают, что джунгли в этом регионе не пустынны. Этот восточный форт, сложенная из плит площадка "космодрома" — я согласен называть её именно так, большой каменный мост через Реку Меконг... Кстати, твой вьетнамец предложил название?

Я неопределённо дёрнул плечом.

— Одним словом, разведывать и разведывать! Если в захолустном форте обнаружились монеты, а прилегающем к нему ручье — россыпное золото, пусть и редкое, да мелкое, то я вправе предположить, что участок очень перспективен, ведь недаром он некогда был заселён таинственной цивилизацией мегалитов... Вывод однозначен: требуется дальнейшее развитие анклава. Скажи, сколько людей, по твоим прикидкам, может принять Диксон в ближайшее время?

— Ну... Мы уже восстановили каменный дом по соседству и рядом ставим два сруба, возведён частокол вдоль ручья и по дуге к крепости. Думаю, в нынешнем состоянии поселения ещё человек десять примем.

— Ты даже не представляешь, как меня это радует, Дар! — олигарх громко щёлкнул пальцами, и официант таки подскочил, чтобы получить заказ на ещё один кувшин лимонада, становится жарко.

— А вот меня не особенно, — признался я. — Гонка в таком деле только мешает, ведь мало соорудить жильё, инфраструктуру нужно развивать комплексно.

— Именно за это тебя и ценю, — тихо произнёс Ростоцкий. — Заметил, что я ни разу не засылал к вам ревизию? Потому что уверен в твоей порядочности. Будь ты коммерсантом или тяготей к политике... Впрочем, тогда я вряд ли поручил бы тебе такое дело. Извини, Дарий, но ты безнадёжный романтик, на которых держится освоение нового мира. Хорошо сходишься с людьми, грамотен технически, выдержан, смел. Неплохой руководитель.

— Всего лишь неплохой?

— Что есть, правду говорю. Желание и силу вижу, а вот опыта не хватает. Если бы была такая возможность, отправил бы тебя на обучение, на стажировку... Увы, таковых мест в Манаусе, пожалуй, нет. Местные вожди тебя только испортят, а у меня, извини уж, примитивно нет времени.

— Не рвусь в учёбу, — поторопился объявить я.

— И напрасно... Ты умеешь проявлять инициативу, вон какую заявку забабахал! — сказав это, он полез в карман пиджака и положил на стол знакомую фотографию, на которой была изображена фанерная табличка с надписью: "Территория принадлежит России. Дарий Квачин, командир группы спецназа, зона ответственности "Магистраль", участок п. Диксон — форт "Восток", — р. Меконг — хр. Путорана. Платформа-4. Добро пожаловать в гости!".

Я и снимал, выслав её шефу в приложении к отчёту.

— А ведь после всех этих находок, оперившись и укрепившись, ты бы вполне мог натыкать таких же табличек по всей реке и на подходах с суши, объявив себя вольным поселением... Народ у тебя есть, боевой, обстрелянный, кое-какие неучтённые ресурсы тоже. Вы ведь до сих пор дербаните поселение голландцев и их потаённые схроны, не так ли? Можешь не отвечать, это очевидно. И как бы мне пришлось поступить? Выковыривать вас, воевать со всеми вытекающими издержками процесса... Ты действительно порядочный человек... Ну ладно, сейчас о другом. Повторю ещё раз: видишь теперь, сколько у нас важных дел впереди? А ты мне что предлагаешь?

Вот мы и пришли к самому главному.

— Предлагаю разведку нового мира.

— Ещё одного? — хмыкнул он, прищуриваясь и чуть склоняя голову. — А с этим мне что прикажешь делать?

— Разведывать дальше, — несколько неуверенно пробормотал я.

— Золотые слова говоришь! — Ростоцкий обозначил хлопок в ладоши. — Осталось только подобрать надёжную кандидатуру, так? У тебя совершенно случайно нет подходящих кандидатов, на днях провалившихся к нам через Прорез на Аракаре? Ты предлагай, Дарий, предлагай смело, не стесняйся, кого же мне слушать, как не тебя... Дай мне цельную личность, способную на героические свершения! Понимаешь, мастеровых у меня хватает, охотников всех мастей, в общем, идеальных исполнителей. А вот с инженерами туго... С руководителями — вообще швах.

Он со злостью хлопнул по столу так, что посуда задрожала. Посетители таверны начали оглядываться.

— Дарий, чего тебе здесь не хватает, а? Вокруг всё кипит. В Панизо опять неспокойно, в Омахе вообще чёрт знает, что творится! Не хочу говорить заранее, но и в Манаусе начинаются проблемы, и их нужно купировать сразу... Признаюсь тебе, я совершенно не ожидал, что всё повторится и тут! Вот, например, мы объединили вокруг Манауса огромный участок реки и земель по соседству. Условия жизни тяжёлые, человеческая цивилизация на Кристе пережила откат... От каждого требуется полная отдача, а от людей умных, активный, творческих — напряжённая работа мысли, фраза "рационализация и изобретательство" на этой планете перестала быть пустым звуком! Это тебе не смартфоны клепать... Но кто оказался самым успешным? Умные? Нет! Наиболее мобильные и социализированные, то есть, те, кто готов срываться с родных деревень да ферм и переехать в большие города чтобы прекрасно там прижиться! Это не изобретатели и рационализаторы, они просто умеют отлично толкаться локтями! Сейчас эти люди приходят во власть, в структуры управления. Получается, что мы, как и на Земле, всё больше объединяясь в комфортные сообщества, лишь ускоряем деградацию интеллекта — всё решает негативный отбор. На первый ценностный уровень опять, чёрт возьми, выходит способность человека поддерживать "нужные отношения", и только на второй — всё остальное: профессионализм, грамотность, творческие способности, действительно полезные для общества умения, навыки. Так что перспектива меня не радует. Все хотят в город, в белые воротнички! Если ты пропадёшь, то кто тебя заменит в Диксоне?

— Но я не изобретатель и не рационализатор, — напомнил я.

— Ты руководитель, а это гораздо важней! Тебя люди уважают, прислушиваются. Кроме того, ты хорошо проявил себя в боевых условиях: принимаешь верные решения, бережёшь личный состав... Дарий, напомню: вокруг крупных городов Леты опять активизировались пираты, постоянно возникают новые группировки. Насколько я знаю, вам в Диксоне уже пришлось пару раз столкнуться с забредшими рейдерами, которых прокараулили на Каймане? А зорги? Тебе этого мало?

— Более чем достаточно, — признал я.

— Вот. Рад, что ты это понимаешь. Нам бы здесь разобраться с проблемами и вызовами... Что ты можешь предложить мне в новом мире? Пока что ничего. Вот если бы ты прямо сейчас сказал: "Герман! Как только мы вышли в ущелье, сразу увидели слева золотую жилу в обнажении, а справа огромный автопарк, — о, счастье! — никому не нужный!"... Но ты молчишь, потому что и сам не имеешь ни малейшего понятия, что там есть, и чего нет. А я скажу тебе так: эта такая же дикая планета, как и наша. Там придётся начинать с ноля, только с уже обжившимися конкурентами под боком в лице пусть пока и неопределённых, если не мифических, американцев... Что ты так на меня смотришь? Да я вообще не верю в счастливый исход экспедиции! Вас сожрут точно так же, как и пришлых удальцов. То самое чудовище и схряпает! Кроме того, подобная экспедиция требует серьёзного финансирования, подбора кадров, средств спасения и усиления, надёжной радиосвязи, постановки базы... Немыслимый в текущих условиях геморрой с отвлечением средств. И всё ради чего, поделись, ну же?

Он откинулся на спинку и устало прикрыл глаза. Это не поза, вкалывающий чуть ли не круглосуточно Ростоцкий действительно выматывается до предела, не замечать этого невозможно. Я придвинул массивный стул поближе, положил локти на столешницу и вслух повторил то, о чём подумал полчаса назад:

— Мы все уже проходили через Крест. Абсолютно все, таков закон, установленный неизвестно кем и непонятно, с какой целью. Хотя все мы понимаем, что есть авторы проекта. Хрен с ними, пусть это будут инопланетяне, представители развитой цивилизации. Это не матушка-природа хулиганит, а некая высшая сила, с непонятной пока целью устроившая на Кристе глобальный эксперимент... Мы — жертвы. Никто не хотел влететь в блуждающий по водоёмам портал, никто из людей Леты, находясь в здравом уме, не полез бы добровольно в искрящий Прорез, вызывающий стойкие ассоциации с молнией, высоким напряжением! Это очевидно. Однако всё изменилось после того, как мы нашли каменное полотно с раскладом на русском языке! Корректирующий двухсторонний портал — не река с течением, в него случайно уж точно не угодишь, хотел бы я посмотреть на дебила, сунувшегося под водопад без точных сведений... Но жёлтые Кресты существуют. Вопрос: зачем? С какой целью они поставлены и чего от нас ждут организаторы эксперимента? Проход между мирами открыт не случайно... Лично мне понятно — это Зов, приглашение тем, кто готов рискнуть! Мы начали активно расширять зоны поисков, и получили послание, ведь оно могло быть установлено в форте не тысячу лет назад, а совсем недавно — в качестве реакции, итога некой проверки... Туда нужно идти! Ты говорил об автопарках? А что, если они действительно есть, потому что правила игры на Платформе-5 кардинально другие? И золото есть! Тему надо забивать, тут кто не успел, тот опоздал... Знаешь, чего я боюсь? Вот откажемся, и больше никаких посылок в нашу сторону не будет. Никогда. Живите, как хотите, сбоку от осевой эксперимента, ворочайтесь в болоте тупыми исполнителями чужой воли. А новую панель покажут зоргам, с соответствующими надписями на их языке!

— Зорги? — переспросил Ростоцкий с новым интересом. Возможная конкуренция для олигарха — вечный стимул. Надо бить в эту точку. — Кстати, как ты думаешь, они могли бы туда сунуться без получения послания? Всё-таки не люди, бес знает, на что способны эти зелёные черти...

— Да не... Не верю я в это. Корректирующий портал, конечно, готов принять любой объект, в том числе и биологический, но наши гоблины не дурнее нас.

— Но они могли подсмотреть, как через Прорез проходят люди, — возразил собеседник.

Вот об этом я не подумал.

— Можно только гадать. Факт таков: поблизости от водопада мы зоргов не видели. Их, похоже, вообще не бывает восточней Меконга.

— Не было, — быстро поправил меня Герман. — После такого оживляжа и регулярных передвижений вашей группы в предгорьях могут и заинтересоваться.

— Так вот же! — обрадовался я.

Он вздохнул ещё раз, огляделся и посмотрел на часы.

— Давай сделаем так. Я тебя услышал. Считай, что воспринял. Информация очень интересная. Существенная, однако на сегодняшний день, скажу тебе прямо, не актуальная. Предлагаю включить тему в долгосрочный план работы, спокойно наблюдать, тем более, что график открытия портала известен, постепенно готовиться. А уж потом, по мере того, как будет развиваться ситуация...

Капец, товарищ Квачин, тема умирает. Знаю я эти бюрократические закавыки! Уж кто-кто, а Ростоцкий легко может заболтать, а потом двинуть за угол любую инициативу, если она противоречит его планам. Меня буквально потряхивало от отчаяния и злости, хоть дерись!

Естественно, всегда найдутся причины и факторы, которые легко объявить первостепенными. В конечном итоге возня возле водопада людям просто надоест, и жёлтый Прорез можно будет украшать ограждающими ленточками и табличкой с надписью "Провал закрыт на ремонт".

Я не мог найти нужных слов. Бесполезно, он меня не поддержит.

— Вижу, как ты разозлился, Дар... Пойми, всё правильно говоришь! И всё не вовремя! Можешь обижаться, сколько угодно, психовать, но окончательное решение в этой истории принимаю я. Мы с тобой люди взрослые, так что прими адекватно вот такой приказ: тебе категорически запрещено заниматься отсебятиной! Группе больше на ту сторону не соваться, до особого распоряжения. С этого момента все усилия общины Диксона направить на исследование сектора южней, в районе заброшенного форта, а также на противоположной стороне Леты. Зная твою личную удачливость, я готов услышать вести о находке новых мегалитов прямо под боком. Например, об остатках огромного каменного моста, некогда перекинутого через саму Лету! — напоследок он попытался отшутиться. — Не смеёшься? Ладно. Ты всё понял?

— Так точно, шеф! — рявкнул я.

— Эх... Тьфу ты! Я обещаю тебе вернуться к этой теме, хорошо?

— Так точно!

Он с силой пнул ногой ножку стола и тарелка с фруктами, стоящая на краю, опрокинулась на пол, — официант тут же метнулся к нам, за ним и второй поспешил.

А мог и в ухо въехать! Жаль, что не въехал, я был не прочь подраться прямо здесь.

— Извини, Дарий, мне пора, дела ждут. Ты сейчас куда?

Чтобы не мешать важному разговору, обслуга в мгновение отпинала плоды в сторону и собирала их уже там.

— В оружейный, — сказал я, переводя дыхание.

— А когда на Кайман?

— Как дела пойдут. Завтра или послезавтра.

Он встал, аккуратно отложил салфетку и порадовал меня напоследок.

В довесочек.

— Письменное распоряжение доставят вечером с нарочным. В гостиницу. Приходи в себя и начинай работать.

— Понял.

— До встречи.

Нужно посидеть тут минут десять в одиночестве. Остыть.

Боюсь, что в таком состоянии на улице кого-нибудь зашибу.

Добро, Ростоцкий. Я попробую подчиниться. А там посмотрим.

Глава вторая

Текущие дела — в Манаусе и в пути.

В этом районе Манауса всегда тихо.

Здесь почти нет магазинов и мастерских, прелестная белошвейка в окне первого этажа не махнёт ручкой, тут редко проезжают красивые экипажи, задорный зубной врач не покажет вам зазывно новенькие хромированные кусачки, приглашая профилактически выдрать пару коренных, и уж точно не сыщешь разноцветной брусчатки. Толпы приезжих не шатаются по узким улочкам южного района города, здесь им просто нечего делать, спальный район. Чужие здесь не ходят.

Я не стал срезать углы, чтобы не продираться по закоулкам: отсюда начинаются ремесленные районы, дворы стоят плотно. Спокойно, не пачкая обувь, вышел на Ратушную площадь, и уже оттуда направился к цели по Южной улице. Четыре линии идут от центра к окраинам, наиболее оживлённая — восточная Мейн-Стрит, идущая к порту. Западная — никакая, если честно. Сразу за городской чертой она превращается в грунтовку, которая, извиваясь меж зелёных холмов и полей, тянется к промышленным горным посёлкам; магистраль своей значимостью затмевают дающую ей начало городскую улицу. На Северной улице много интересных объектов и заведений, в частности, именно там находится школа и Центральный госпиталь.

Прохожих почти не попадалось, на часах — разгар рабочего дня. Вот контора чеканщика, к этим жуликам мне пока не надо, чтоб вы лопнули. Наискосок — небольшой универсальный магазинчик, далее дорогая парикмахерская и стоящая напротив аптека с неплохим ассортиментом, заведение тоже не для каждого... Вскоре престижный район закончился, а с ним и каменные здания, дальше все постройки были только из дерева.

Оружейный магазин, поначалу невзрачный, со скудным ассортиментом, как говорят, в последние два года крепко поднялся и теперь считается самым богатым на Лете, сюда наезжают из Панизо и Омахи. Кроме стволов и боеприпасов здесь можно купить попутный товар: снаряжение, одежду и обувь.

Владелец магазина Чарли Гуднайт за последний год расширил помещение, но длинная вывеска над фасадом широкого низкого здания осталась прежней: "Фантом-Хилл" — написано крупными яркими буквами, видно, что её недавно обновили. Для непосвящённых сбоку от надписи нарисована табличка с пояснением: "Форт Фантом-Хилл был построен в 1850-е годы в качестве одного из второй линии укреплений поселенцев, и был предназначен для защиты путешествующих, проходящих через земли Команчей на пути в Калифорнию". На фанерном щите перед надписью, как говорят злые языки, изображён сам Гуднайт. Таким, каким он видит себя в сладких ковбойских снах. В лихо заломленном стетсоне, с волосатым лассо и двумя огромными револьверами на поясе. А чтобы посетитель не сомневался, рисованный человек был подписан — Texas Ranger, не хрен собачий.

Не знаю, кто художник и насколько он знаменит, но чувак на вывеске не похож ни на Чарли, ни на Чака Норриса... Он вообще смахивает на обычного забулдыгу, изгнанного за нерадивость из Дугласа, но говорить об этом вслух не рекомендуется. Ибо вывеска это бренд. Вся река знает легендарный магазин и его ушлого владельца, человека с пистолетами и странностями.

Когда я подходил к магазину, из открывшихся дверей вывалились двое бородатых мужиков, очень довольных визитом. Добрый знак, значит, Гуднайт на месте.

Владелец стоял за прилавком и что-то записывал в большую амбарную книгу. Дверь хлопнула, заглушив звон маленького колокольчика, Чарли быстро глянул на меня снизу вверх маленькими серыми глазками, что-то быстро дописал и хлопнул амбарной книгой — над прилавком взлетел крошечный пылевой смерчик. Наваривается, морда ковбойская!

— Хелло, Дар! — хрипло поприветствовал меня оружейник. — Карлос Сантана сказал мне, что ты приехал в город. Я ждал тебя ещё вчера, удивлён, что ты не появился... Что, яркий платок для новой подружки оказался важней товара старины Чарли?

Вид у него был не совсем ковбойский. Потертые джинсы в обтяжку, вязаный свитер, не по погоде тёплый. Неужели он мёрзнет? Я до сих пор не смог привыкнуть к постоянной жаре.

— Нет новой подружки, я стабилен.

— Ври больше, парень, повышай ставку! Знаю я вас, вернувшихся с Реки, первым делом вы всегда бежите по кабакам и бабам. Ты с сумкой? — он вытянул голову и заглянул под прилавок. — Это то, о чём я думаю?

Я кивнул.

— Чёрт побери, доставай же его скорей!

Если бы я попробовал так же, как в "Граблях", лишь приоткрыть сокровищницу, то Чарли меня зарезал бы прямо у прилавка. Губы у него тонкие и всегда поджатые, слова цедит. А ещё он часто облизывает губы, снимая невидимый песок — так бывает после контузии. И даже при этом Гуднайт умудряется не открывать рта. Когда он увидел "Томми-ган", то впервые на моей памяти осклабился во все зубы — они таки есть! Вот бы снять на камеру и отправить в городскую газету! На гонорар можно было бы гулять в "Адмирале Бенбоу" неделю.

— Дарий, меня обдало холодом восторга! Как тебе удалость добыть этот аннигилятор? Хотя это сын знаменитого "Аннигилятора"... Молчи-молчи, я ни на чём не настаиваю. Имея дело с оружием, лучше лишний раз помолчать. Какая рукоять, какой ствол! Ты уже стрелял из него?

— Патроны... — напомнил я, показывая глазами на прилавок с боеприпасами.

— Конечно, ты же написал в письме, помню, Дар! Проклятье, я теперь сутки не смогу успокоиться, до последнего момента думал, что ты блефуешь, извини. Это невероятная удача — получить такой коллекционный ствол! О, господи, ты не собрался ли стать бутлегером из "ревущих двадцатых"?! Был случай, когда из такого автомата за полминуты расстреляли четыре полицейские машины!

— В бою добыл, — соврал я, решив не мучить торговца. — С бессознательного тела.

— Где-то в районе Омахи?

Я удивился, ожидая пояснений.

— Такая же машинка была год назад замечена у одного из тамошних пиратов. Владелец оказался идиотом и утопил оружие в Лете, — начал рассказывать Гуднайт. — Говорят, его вскоре зарезали... Оставшиеся магазины переправили в Панизо, где они оказались у госпожи Квай, хозяйки таверны "Сайгон", слышал о такой? Опасная женщина, умная и жестокая. Тем не менее эти магазины теперь у меня, и нам надо испытать все, включая твой барабанный! Предлагаю пойти на стрельбище. Так как мне и самому не терпится всадить из этого красавца в мишень пяток пуль, то предлагаю стоимость боеприпасов разделить поровну, идёт?

Оказалось, что предназначавшиеся мне патроны припрятаны. Через минуту он вынес из подсобки и положил на стол три картонные пачки. Мы начали снаряжать магазины, а я попутно прослушал короткую лекцию о том, что патрон калибра .45 ACP — пистолетный унитарный патрон, разработанный Джоном Браунингом. Именно под него был создан легендарный пистолет Кольт М1911, а ACP расшифровывается, как Automatic Colt Pistol.

Стрельбище при магазине очень хорошее, оснащённое и удобное. Томми мне понравился сразу — вполне комфортная стрельба, умеренная отдача, высокая кучность. Вот только тяжеловат.

— Советую не носить постоянно эту тяжеленную головку сыра, дьявольская машинка и без того не из самых лёгких, — добрый оружейник кивнул на круглый магазин-сотку. — Ставь коробчатую двадцатку, ты же заберёшь оба?

— Несомненно.

— Чистить Томми нужно сразу, вместе займёмся, покажу. Вовремя обслуживай, и это оружие выручит тебя не один раз.

При использовании стопатронного магазина, который весит под четыре кило, суммарная масса оружия подпрыгивает к девяти! Придётся руки подкачивать. Такое неудобство компенсируется, как утверждает Чарли, едва ли не самой легкой отдачей среди пистолетов-пулеметов.

Интересно, АК, сделанный под пистолетный патрон, тут же становится пистолет-пулемётом? Ненавижу это словосочетание... Вертолёто-самокат, пушко-ракета, сабле-топор и грузовико-скрепер. Буду называть его автоматом.

— Теперь ты вооружён на все сто, это реальный карт-бланш. А как поживает винтовка СВД, которую Советы раздают своим гражданам под видом охотничьей?

— Чарли, Советов давно уж нет, — напомнил я.

— Брось! Ваши власти хитрые. Они не стали возиться с пистолетами, а сразу начали снабжать население армейским оружием. С началом боевых действий призывников не придётся переучивать, ха-ха-ха!

Интересный у него взгляд на российское оружейное законодательство.

— Нет у меня больше "Тигра", — посетовал я. — Разбил недавно в горах. Помял, ствол погнул, прицел...

— Это несчастье! — поражённо воскликнул оружейник, уставившись на меня такими глазами, что я понял, как трудно ему не назвать Дария Квачина идиотом. Как и бывшего владельца первого Томми. Сегодня Гуднайт перевыполнит годовой план по раскрытию рта.

— Что ты...

— Так вези же его ко мне, что-нибудь придумаем!

— Да уж, осталось найти ещё три погнутых "Тигра", и собрать один.

— Можешь продать.

— Переброшу с кем-нибудь при случае, забирай, — легко согласился я, протягивая руку.

— Крепкого не предлагаю, знаю, что ты уже залил, — посочувствовал оружейник. — А вот пивка можно, мне только утром подвезли свежего.

"Тигр-Премьер" жалко до слёз, но так уж вышло — неудачно упал на него, когда поднимался по мокрым камням из чаши водопада. Нельзя оружие к рюкзаку крепить. Пока что я вынужденно пользуюсь винтовкой Мосина, принадлежащей вьетнамцу и оставшейся несколько не у дел после того, как у Винни появился более крутой ствол. Она без оптики, и мне, на дальние дистанции стреляющему без каких-либо достижений, стало грустно после первых же упражнений. Не быть мне снайпером, а для ближнего боя лучше уж использовать полуавтоматический "Браунинг".

Как-то стрёмно, но я всё же решил озвучить:

— Наверное, это несерьёзно... мой боец, самый молодой в группе, настоятельно просил узнать у тебя про обвесы для "Томпсона". Коллиматор там, ещё чего-нибудь.

— О! Помню этого парня! Его зовут Лёх, так он представился.

Прозвучало как "лох". Я кивнул.

— Почти так, но лучше уж Алекс.

— Нет проблем! Юный команч романтичен, возраст обязывает, — по-отечески вздохнул Чарли, прикрывая глаза седыми ресницами. — Он недавно приезжал, ставили оптический прицел на его АКМ... Ты прав, не стоит улучшать и без того хорошее, так ему и передай от меня. Разве что сошки для стрельбы лёжа — это пригодится. Могу сделать на заказ, надо?

— А ты сам как думаешь?

— Не отказался бы. С барабанным магазином получишь настоящий пулемёт для коротких дистанций.

— Давай! — гулять, так гулять, я лихо дал отмашку. — Слушай, а пистолет у тебя не появился? Или револьвер?

— Считаем! — тут же обрадовался Гуднайт и только после ответил на вопрос. Отрицательно. Да я в общем-то и не рассчитывал, дефицит.

Если вы хотите приобрести в Манаусе хоть какое-нибудь огнестрельное оружие, то проблем не будет. Древний фитильный мушкет и даже ружьё с колесцовым механизмом местного производства может позволить себе купить любой горожанин или деревенский середнячок. Но всё резко меняется, когда вопрос касается фабричного нарезного оружия. Такие патроны стоят очень дорого, их на кур не выменяешь, придётся обращаться в "Фантом-Хилл". Поэтому мало кто из охотников владеет такой роскошью... На Кристе нарезное оружие не может быть рентабельным, чаще всего владельцы получают его от начальников, вождей и главарей банд. Они же обеспечивают снабжение личного состава боеприпасом. Если могут, конечно.

Люди состоятельные, привыкшие пользоваться всем лучшим, и такое оружие, и патроны к нему покупают. Однако в рейды они не ходят, с пиратами не воюют и дикое зверье на окраинах удалённых деревень не отстреливают. Расход маленький.

Именно дороговизной нарезного патрона, как мне кажется, обусловлен повышенный интерес к пистолетам и револьверам — взял сотню маслят и успокоился; если без фанатизма и домашних тиров, то хватит надолго.

Гадство, как же меня бесит вынужденный разнобой калибров!

Даже в нашей крошечной группе настоящий табор! "Глок-17" и АКМ у Лёшки, винтовка Sako TRG-21 под натовский калибр 308 Win. у Винни, а теперь возник я со своим "Томпсоном", которому подавай .45 ACP... Проще всего с отечественным боеприпасом, запасы которого остались ещё со времён памятных рейсов старушки "Темзы" на Землю и обратно, Ростоцкий постарался притащить по максимуму.

В общем, придётся потратиться. Мы с Чарли, вдвоём склонившись над тетрадкой, принялись скрупулёзно подсчитывать стоимость оптовой закупки и торговаться по скидке. Увы, отгрести что-то за проданные остатки "Тигра" сейчас не смогу. Примерно через двадцать минут подсчёты были окончены. Я ещё раз глянул на конечную сумму под жирной чертой и опять присвистнул. Ого! И это со скидкой!

Гуднайт крут — добыл от души. После пробных стрельб у него осталось 765 патронов, придётся забирать все. И два коробчатых магазина. Кроме того, я взял тридцать патронов к "Глоку" и сотню к TRG-21, Винни они не помешают.

В итоге мне пришлось отдать оружейнику львиную долю имеющегося золотишка. Жалко было? Нет. Признаюсь: Герман платит мне очень неплохо, семьёй я не обременён, а в уже родном Диксоне деньги не имеют значения.

Загрузив товар в подаренный вещмешок, вышел на крыльцо, Чарли за мной.

Погода тем временем испортилась. Сильный северный ветер развеял дневную благодать, и к вечеру к городу подступил довольно густой туман с противным моросящим дождём. Стало быстро темнеть. Теперь свитер ковбойского человека Гуднайта смотрелся на нём очень органично, я даже позавидовал.

— Может, вызвать рикшу? — он с сомнением посмотрел на небеса. — Скажу Мигелю, пусть сбегает.

— Не стоит, пешком дойду.

— О'кей! Что же, видит бог, Дарий, мы совершили отличную сделку, хотя я до сих пор не понимаю, зачем тебе было надо покупать так много редких патронов? Настолько я знаю, с вашим русским калибром проблем на Каймане нет.

Ничего, я целый день вру по мелочам.

— АКМ мне в ближайшее время не добыть, приходится пользоваться тем, что попалось.

— Хм... Но такое количество! Ты сам сказал — в ближайшее! А потом найдешь "калашников". Старину Чарли не обманешь, Дарий, — он неприлично вытянул в мою сторону указательный палец правой руки, как любят делать все американцы. Меня за это бабушка по рукам била. — Сдаётся мне, что ты замыслил какой-то дальний рейд!

Мне оставалось лишь улыбнуться и пожать плечами. Да, дорогой друг, готовился, угадал ты... В том числе и к тому, что по ту сторону корректирующего портала родных "семёрок" мы днём с огнём не найдём.

— Были планы, но что-то пошло не так, — попытался пошутить я.

— Понял тебя, больше вопросов не задаю, — улыбнулся он. — Стоп! Есть ещё одно дело. Помнишь, ты спрашивал, не знаю ли я о существовании на землях вокруг Леты водопадов?

Поставив вещмешок на деревянный настил крыльца, я внимательно посмотрел на собеседника.

— Ты что-то узнал?

— Попутно. Есть такой в верховьях реки Касаи. Это левый приток Леты, впадающий в неё чуть южней Омахи. Далековато.

Мудрый ковбой не стал спрашивать, зачем мне понадобилась такая диковинка.

— Спасибо, Чарли, с тобой всегда приятно общаться.

— Может, пивка?

— В другой раз, устал я что-то.

Это уже четвёртый вычисленный мной водопад, надо нанести на карту. И вот что удивительно: именно в том районе появился первый "Томпсон", утопленный "идиотом", какое интересное совпадение! Но ведь это действительно чёрт знает, на каком расстоянии отсюда, неужели на таинственной Платформе-5 американцы владеют такими землями? Что-то мне не верится. Проще допустить, что порталы не связаны напрямую географически, а работают по системе неких червоточин...

Придя в затихающий к концу рабочего дня Новый порт, я завалился в гостиницу, где снимал номер, плюхнулся на широкое мягкое кресло и замер перед заботливо растопленным к вечеру камином, заворожено глядя на маленькое оранжевое пламя и небольшую поленницу маленьких дров. Продуктивный вышел визит в "Фантом-Хилл", даже позитивный. В противовес беседе с Ростоцким, чтоб он треснул поперёк.

Скажи, Дарий, а почему ты куртку с парохода не взял, охота тебе было мокнуть? Придётся как-то развешивать одежду, сушить. Сейчас отдохну, успокоюсь немного, и отправлюсь в какую-нибудь таверну неподалёку. Пожалую, в "Дананг", на завтраке видел там двух симпатичных итальянок, чем чёрт не шутит. Перекусим по-человечески без начальственных взоров и речей, а там, глядишь, и дождь пройдёт, и настроение поправится.

* * *

Если уж ты решил с самого раннего утра заняться фехтованием, то вечером не стоит квасить сверх меры, а потом заниматься до утра прелюбодеянием.

Малыш Рамирес, учитель и владелец заведения под несколько странным названием "Студия Р", терпимей относится к противнику в реальном поединке, чем в тренировочном зале к ученикам. За малую подвижность, кислый вид и недовольные мины я получил от огромного лысого мулата из Кубы дюжину ударов по плечам тренировочной саблей, мешок хриплых ругательств на испанском и зловещее обещание: в следующий раз после занятий буду драить зал.

В порту, несмотря на утро, было оживлённо.

Далеко на реке, на пределе слышимости, тявкнул сиреной какой-то катер. Шкипер, должно быть, чуть не врезался в одну из шныряющих по акватории джонок и теперь яростно ругался на тех, кого к воде и близко подпускать нельзя... Остатки утреннего тумана лениво покидали берега Леты, путаясь в кронах деревьев. Дебаркадер, стоящий в небольшом заливе посреди окружающих его амбаров, был похож на муравейник — здесь одновременно шла погрузка на "Темзу" и на "Игарку". Вот на ней я и поеду в Диксон.

Орали люди, трещали доски, на террасе служебного барака, где за столом в одиночестве сидел наблюдавший за погрузкой капитан "Темзы" Илья Александрович Самарин, неохотно остывал самовар, под грибком фишки мял плечо о столб и тупо глядел на суету дневной охранник топливо-заправочного комплекса. Рядом с ним сидела облезлая кошка.

Вот возле дебаркадера зафырчал старый мерседесовский грузовичок — настала его очередь отдать свой груз.

Солнце не торопилось выходить из-за легких облаков.

Душно.

Хорошо, что мне не надо участвовать в этой беготне. Целая орава полуголых грузчиков на подхвате быстро делала своё дело. Им нравится работать на русском причале, где даже на почасовке платят монетой, а не едой, как обычно. Что-то много развелось в Манаусе гастарбайтеров...

Я стоял рядом с Нельсоном Сантаной — начальником бункеровки, а с недавнего времени и всего причала русской общины — и какое-то время невольно слушал, как он отчитывает нерадивого подчинённого, от злости дожёвывая сигарету. Наконец он закончил и, не успев остыть, повернулся ко мне.

— Ты понимаешь? Каждый, абсолютно каждый вопрос приходится решать самому!.. Дьявольщина! Бездельники! Кругом! — он отработанным щелчком выбросил окурок в траву за террасой, где уголёк моментально погас на влажных от росы листьях. Нельсон поморщился и выругал сам себя: — А ещё ругаю подчинённых...

Я промолчал. В Диксоне за разбрасывание бычков сразу три ночных наряда выпишу.

— И какая только необходимость работать с таким чудом, спрашиваю я себя? Только одна: у моей жёнушки слишком много бестолковых родственничков! Святая Дева, ну за что мне всё это, в чём я перед тобой провинился? Настоящий заговор... А что мне делать с этим бездельником? Это тебе не наёмного рабочего уволить, родня меня съест! Кстати, спасибо тебе за то, что пристроил одного у себя.

— Да не за что, — отмахнулся я. — Твой парень работает как надо.

— Господь слышит нас, — Нельсон облегчённо вздохнул. — Я твой должник, брат. Может, немного рому?

А я уж было удивился, почему он традиционно не предлагает "лучший на Лете ром".

— Не полезет.

— Измотал тебя Рамирес, — посочувствовал кубинец.

— Больше о нём не говори, — поднял я палец.

— Понял, в Малыше ни слова... Лопес, морда носатая!!! — разъярённо выпалил он, заметив очередной непорядок в работе гастарбайтеров. — Святая Мария, что они творят! Сбоку поддерживай, придурок, сбоку!

В сторону работников понеслись сочные ругательства и угрозы ужасной расправы, что сразу же дало положительный результат, всё опять пошло ровно.

— Я не вижу нового байка, Дарий, — заметил Нельсон, успокоившись. — Ты же хотел купить ещё один! Не нашёл? Я недавно говорил с капитаном катера "Эль Греко", что обычно стоит у северного причала. Хозяин имеет отличный байк и готов его продать, можем хоть сейчас послать ему срочную весточку.

— Байк уже не нужен, — горестно вздохнул я. — Пока не нужен.

— Как же так? Ты ведь готовился к какой-то там экспедиции в горы.

— Ростоцкий зарезал. Не разрешает, — мне пришлось коротко пояснить.

— О-о... Тогда ничего не поделаешь, — кубинец задумчиво посмотрел на меня. — Не рви себе сердце, Герман всегда знает, что делает. Значит, именно так будет лучше общине.

— Для общего блага? — скривился я.

— Ну...

— Да ладно, я уже сдался. В Диксоне действительно очень много дел.

Справа от дебаркадера появились две длинные рыбацкие пироги. Они ещё на подходе к порту спустили паруса, а в десятке метров от берега гребцы подняли вёсла — оставшееся расстояние лодки, искусно украшенные на носу изображением речного божества, проделали по инерции. Вот первая несильно прошуршала, один из гребцов выскочил и, ухватившись за деревянный набалдашник, выступающий выше форштевня, потянул судно на берег. Вторая обогнула причалившую раньше и тоже замерла. В тот же миг двое смуглолицых, коротко стриженных рыбаков, схватив мешки со свежим уловом, понеслись к дебаркадеру. Охранник-латинос в светлой камуфляжной форме с закатанными рукавами, чуть ли не спавший под грибком, сразу заволновался. Схватив длинную дубину из мангрового дерева, он пошёл мимо нас наперерез, глядя на рыбаков равнодушно, без всякого выражения. В каплевидных солнцезащитных очках отражалась зелёная вода Леты.

— Пущай идут себе, милок! — крикнул со своего места Самарин. — Михаи-ил! Чубко! Прими у ребяток рыбку свежую!

Главный у рыбаков — жилистый крепыш со щёточкой коротких усиков под перебитым носом вопросительно посмотрел на Нельсона. Кубинец кивнул головой и строго спросил:

— Habla usted ruso, басурманин?

Я невольно рассмеялся. Повторюсь: удивительный он, Русский Мир на Кристе! Многоплановый.

— Знаешь, Нельсон, а ром я у тебя куплю... Не-не, это для Диксона!

К чёрту. Месяц после такой тренировочки пить не буду.

— И вот ещё что. Ты всё-таки поговори со шкипером "Эль Греко" насчёт байка. Чисто на будущее.

Сантана внимательно посмотрел на меня, кивнул и еле заметно улыбнулся.

Это судно когда-то было речным пароходом.

Однако ещё на Земле износившийся агрегат демонтировали, взамен впихнув небольшой дизель. В таком виде судно и появилось на Лете, управляемое одиноким капитаном китайского происхождения. Оказавшись в деревеньке близ Панизо, шкипер с горя пустился во все тяжкие, на реку больше не выходил и вскорости спился. После его смерти желающих освоить речное дело не нашлось. Дизельный двигатель был вытащен на берег и приспособлен для работы в качестве локомобиля. Такая насмешка над всемогущим Нептуном, который, несомненно, и здесь внимательно следит за судьбами всех плавсредств, не прошла бесследно — смертельно обиженный не свойственной ему работой дизель стуканул и развалился без перспектив восстановления.

А выпотрошенное судно было за копейки продано в Манаусе.

Здесь на него поставили новую паровую машину, Герман Ростоцкий торжественно разбил о форштевень глиняную бутыль с хорошим вином и, недолго думая, единолично объявил новое название парохода. Старое, плохой краской написанное на борту никому не понятными в той деревеньке иероглифами, облупилось в лоскуты и кануло в Лету. Никто не захотел стать по этому поводу краеведом, тайна первого названия никого не волновала.

Умерла, так умерла. Теперь это "Игарка".

Шкипера зовут Григорий Лобов. Молодой парень, амбициозный ученик Самарина, любимчик, которому посчастливилось сделать серьёзный карьерный прорыв. Да и в экипаже парни примерно его же возраста. Найджел, так зовут моториста-механика. А матроса — Ким. По-русски оба говорят ещё плохо, хотя весьма определённую составляющую великого и могучего познали в полной мере. Это смелые, немного бесшабашные люди, до фанатизма влюблённые в доверенное им судно.

"Игарка" — очень маленький пароход, построенный в двадцатых годах прошлого века, если по-земному, на верфях Сен-Назера. Своими характерными, скошенными внутрь в верхней части бортами, высоким мостиком и вынесенной вперёд огромной трубой он заявляет: "Вообще-то, я буксир!". Угольно-чёрная (белой краской выполнена полоса на трубе и надпись) широкобокая "Игарка" напоминает ползающего по воде неуклюжего жука. Пароход устойчив — пассажирам можно смело переходить на одну сторону, крена не будет.

В наследство от прежней портовой работы обновлённому пароходу досталось специальное буксирное устройство, старательно отреставрированное экипажем. Буксирный канат закреплён на гаке, установленном ближе к середине корпуса, при таком креплении буксиру проще поворачивать, когда он тянет судно или баржу. Чтобы канат, особенно при поворотах, ни за что не цеплялся и не представлял опасности для экипажа, в кормовой части "Игарки" имеются три высокие арки, по ним канат и скользит. Сейчас на арках натянут полотняный тент, настоящее спасение от палящего солнца.

У парохода очень прочный корпус.

Конструкторами предусматривалось, что во время работы буксир частенько будет сталкиваться с другими судами или береговыми сооружениями. И такое, наверняка, неоднократно случалось в его биографии. Однако никаких повреждений корпус, обшивка которого выполнена из стали толщиной не больше восьми миллиметров, не имеет. Всю силу ударов при столкновениях принимает на себя не борт судна, а массивный и очень прочный привальный брус, особая накладка, которая тянется на высоте палубы от носа до кормы — с обоих бортов. Нос и корма защищены от ударов кранцами — плетёными из пеньковых тросов подушками. А чтобы при столкновении не повредить якорями борта другого судна, ниши носовых клюзов глубоко вдаются внутрь корпуса, лапы якорей скрываются в них полностью.

Повсюду сверкают надраенные медяшки, червонным золотом пылают барашки иллюминаторов, глаз радует тиковая обшивка палубы.

Игрушка! Здесь вообще всё мелкое. Даже рында.

Внутренние помещения... Неимоверно тесный кубрик со спальными местами для двух человек, камбуз и гальюн — объём помещений измеряется не метрами, а сантиметрами. На портовом буксире особой нужды в таких помещениях нет. Отбыв вахту, команда должна уходить домой, к жёнам и детям, а не мотаться по реке сутками. Экипаж от этой тесноты ничуть не страдает. Шкипер прицепил к задней стене рубки откидную лавку, которой почти не пользуется, ведь при движении в рубке всегда кто-то есть. Обедают они на судне, а ужинают, если в пути застанет ночь, на берегу, выбирая для стоянки уединённые островки, расположенные подальше от берега.

На высокой трубе есть крепления для паруса, это местная рационализация. Пока что всё идёт нормально, парус свёрнут и убран. Интересно, они уже пробовали так ходить?

Машинное отделение тоже необычное, оно закрыто всего с трех сторон, с кормы переборка отсутствует. Что разумно, нет смысла париться при такой жаре. С того места на корме, где я обычно обретаюсь, хорошо видно и моториста-кочегара, и саму паровую машину. Через световой проём можно наблюдать, как ходят туда-сюда огромные мотыли, приводя в движение валопровод, оттуда восхитительно пахнет машинным маслом и перегретым паром.

Кочегарят они по очереди, это очень напряжённая, тяжёлая и изматывающая работа. Поэтому вверх по течению капитан идёт на высокосортном угле типа кардифского, имеющем высокую теплотворность. При движении по течению используются дрова, заранее напиленные и сложенные под тентом и в бункере.

Я тоже помахал лопатой, решив не быть абсолютным нахлебником, и это помогло установлению дружеских взаимоотношений.

Шкиперская рубка — особая прелесть.

На флагштоке гордо реет андреевский флаг, рядом стоят две антенны, штыри с вынесенными по сторонам ходовыми огнями и закрытая тарелка локатора. За большим задним стеклом ходовой рубки усатый загорелый капитан в фуражке с "крабом" и тельняшке, строго вглядываясь в туманную дымку, важно крутит штурвал. Внутри помещения царит мешанина предметов из далёкого прошлого и относительно современного оборудования. Мигает огоньками стационарная радиостанция, а у матроса Кима есть простенькая "мыльница", которую он постоянно носит на поясе. Найджел, чаще всего находящийся возле паровой машины, рации не имеет, для связи с моторным отсеком служит длинная, хитро выгнутая переговорная труба со смешными раструбами на обоих концах. Судовой гудок тоже паровой, он приводится в действие потягиванием кожаного ремешка под подволоком. Голос у него не соответствует маленьким габаритам парохода, как образно говорит старик Самарин, настоящий протодьяконовский.

Новенькое, но от того ничуть не менее старомодное рулевое колесо, вырезанное из красного палисандра, имеет классический вид с восьмью рожками-крутилками. И рядом со всем этим ретро смонтирован эхолот и бортовой радар "Фуруно"!

Судно имеет палубное вооружение.

Григорий ворчит, что в механических мастерских никак не могут выполнить заказ по отливке маленькой бронзовой пушки, поэтому они выкручиваются, как могут. На баке между рубкой и носом установлена поворотная турель, а на ней — два спаренных мушкета адского калибра. Получилась установка, которую Лобов любовно называет "зушкой". Стволы заряжены картечью. Они густо смазаны салом, а в походном положении замки и дульные отверстия укрыты полиэтиленом.

Сразу за орудием у стенки рубки притулилась гнутая плетёная скамейка с высокой спинкой. Вряд ли получится стрелять сидя, зато она постоянно служит объектом насмешек, а наш главный рейнджер Игорь Войтенко называет её "боевой пост стрелка-дачника". Экипаж "Игарки" огрызается, но лавку убирать не собирается. И правильно, нормальное место отдыха получилось. Можно посидеть с чашечкой кофе.

Заодно и пульнуть в кого.

Плевать, что он маленький.

Знали бы вы, столько радости испытывают жители речных деревень, когда на зелёной глади величественной Леты появляется чёрный пароходик с высокой трубой, оповещая о своем приближении поповским басом, эхо которого далеко несётся по заливным лугам, разбивается о террасы и стены джунглей. Всякая мелочь — длинные пироги, шлюпки, яхты и джонки, сознавая свою второстепенность, жмутся к берегу, приветствуя "Игарку" криками и взмахами соломенных шляп. А пароходик, отдуваясь чёрным дымом и паром, идёт посередине фарватера, проплывая мимо с самым важным видом, разглядывая поселение круглыми глазами иллюминаторов и ярких спасательных кругов, сияя свежей краской и надраенной медью.

Голопузые дети бегают по песку, радостно выкрикивая приветствия и размахивая руками, как маленькие ветряки, пока пароход не исчезнет за излучиной, на прощание обдав их мягкой речной волной и бархатистым тоном гудка. И только тогда они, счастливые и возбуждённые до предела, с удочками и рыбой на куканах бегут к хижинам с соломенной крышей, оживленно обсуждая увиденное... Пора рассказывать родителям. В этом святом детском деле важен сам процесс — сходить на берег вовремя, чтобы застать проход по реке парового судна, воплощения прогресса и поступательного движения.

На острове Кайман, где находится законная база "Игарки", судно задержалось на целых два часа. Я успел переговорить с Мазиным, старостой посёлка, забрать посылки для своих и кое-какие грузы, нужные для жизнедеятельности общины. Самое ценное — огромный пластиковый кейс с замками, наполненный медикаментами, который приготовила начальник островного медпункта. На Каймане на берег сошли последние пассажиры, и я остался единственным паксом на борту. Вот и всё, следующая остановка будет только на Аракаре, другой населёнки между Кайманом и Диксоном не существует, никто не потревожит, я надеюсь, экипаж судна неожиданным появлением, по данным, полученным на Каймане, рыбацкие лодки вверх по течению не проходили.

Получив в своё распоряжение почти весь ют и кучу свободного времени, я решил заняться важным делом, а именно, отработкой полезных навыков, которые могут пригодиться человеку в аварийной ситуации.

Для начала позанимался с шашкой.

Что такое идеальная шашка? Это знаменитый волчок казаков и горцев Кавказа, клинок генуэзской работы с клеймом волка, так в XIX веке называли это оружие, идеальное для профессионалов, упражняющихся ежедневно и долгое время. Многие наивно считают, что вершиной холодного оружия стала катана. Это не так. Современная катана появилась тогда, когда необходимость в ней пропала. Кроме того, катаной не было одержано исторических побед, а сами японцы, попрятав катаны в чулан, в нужное время вооружили свою кавалерию нормальной европейской саблей. И правильно сделали... Лёгкая кавказская шашка творит чудеса. Это скоростное, резкое оружие. Пока драгун поднимал тяжёлую саблю для удара, горец успевал полоснуть его по локтю боевой руки, и сразу добивал, уже обезоруженного. Сходство с катаной есть, ведь эволюция шла в одном направлении. Оба клинка — оружие одного, максимум двух ударов. Однако шашка предназначена для фехтования одной рукой, она быстрей и позволяет управлять конём.

То, что вытворяли своими клинками казаки и горцы, строевому солдату повторить было невозможно — срочник не может так долго тренироваться. А я вот с помощью Малыша Рамиреса осваиваю потихоньку... Начал с короткой абордажной сабли, недавно перешёл к шашке.

Клинок у меня штучный, "фёдоровский", названый так по имени знаменитого оружейника Фёдорова, разработавшего оптимальный вариант строя этого удивительного оружия, он обосновал кривизну клинка и посадку рукояти, выверил положение центра тяжести и вес клинка. Клинок на моей шашке имеет такую же стрелку кривизны, как и волчки — идеально приспособленную для рубки. В своё время генерал Горлов в шашке образца 1881 года придал рукояти наклон, направив осевую линию рукояти в острие. Схитрить хотел: чтобы и рубить, и колоть удобно было... Не получилось, работать таким оружием стало неудобно. А вот у шашки кавказского казачьего войска образца 1904 года такого наклона не было, как и положено.

Центр тяжести вынесен от гарды на двадцать один сантиметр, тогда как во всех образцах европейских сабель он располагается на расстоянии примерно десяти сантиметров — это плохо для секущего удара. Если взять в руку два таких клинка, то сразу ясно — лёгкой шашкой со смещённым вперёд центром тяжести работать удобнее, свободнее. Рукоять из кости, гладкая, не наминает руку. Весит моя шашка всего восемьсот грамм, что для рубки идеально.

Совершать прыжки и удары на тесной палубе маленького пароходика, где всё и выпирает и цепляется за ноги, то ещё удовольствие... Однако основной процент ранений холодным оружием приходится именно на водные стычки, на суше абордажей не бывает. Да я и не ношу её в сухопутных рейдах, обходясь большим ножом-боуи.

Закончив бесплатное цирковое представление, которое с удовольствие отсмотрели едко комментирующие мои ужимки члены экипажа, я взялся за пращу.

Вообще кошмар... Вроде, уже научился выпускать снаряд-камешек точно по вектору, но с углом возвышения броска просто завал, вечно бью по космонавтам.

Три недели ежедневных занятий, а прогресс минимален!

Здесь надо бы пояснить, зачем вообще всё это нужно.

Не знаю, как сейчас, а раньше в среде земных любителей так называемого выживания было модно осваивать не совсем нужное. И даже вредное, ибо такие занятия, как эротическое растирание двух дощечек друг о друга, сжигают уйму времени. Тем более, что человеку это умение, с огромной долей вероятности, никогда не пригодится.

Живущий в цивилизационном поле постиндастриала должен владеть бытовыми умениями высшего порядка, жизнь заставляет. Это безупречное владение современным авто, умение пользоваться всем спектром сложной бытовой техники, пользование компьютером с возможно максимальной раскачкой железа и соответствующего софта. В общем, теребим мышку, тыкаем пальцем... Вероятность того, что такой человек внезапно окажется в джунглях, да ещё и без трусов, стремится к нулю. Это просто невозможно.

Максимум, что грозит городскому человеку в случае какой-либо глобальной катастрофы, это передислокация в деревню, может даже северную или таёжную, где ему предстоит быстренько забыть о навыках высшего порядка и начать изучать совершенно другие. А какие?

Это умение пользоваться моторной лодкой и снегоходом, квадроциклом и бензопилой, генератором с проводами и электропомпой. Он должен знать, как устроена каменная печь и что нужно сделать, чтобы долго держала тепло обыкновенная буржуйка. Нужно уметь ставить баню, а не визжать возле ледяного ручья... Охотничьи и рыболовные навыки — отдельная тема. Навык определения следов зверей и птиц очень важен. Практика постановки капканов, силков и пастей спасёт жизнь семье, ведь в таких условиях добыча обеспечивается вовсе не патронами. Человек должен чувствовать воду, понимать, что любит рыба и чего боится, сразу определять — перспективен ли данный водоём или это мёртвая вода?

Опыт постановки сетей, как и работа со спиннингом, важны критически.

Если вы умеете собрать самострел, натяжной или из охотничьего ружья, правильно поставить его и безопасно насторожить, то вы хозяин округи.

Работа с собаками, ездовыми и охотничьими, изготовление примитивной посуды, заготовка продуктов лекарственных средств — много этих навыков, полезных и нужных...

Моторка, говорите? А если не моторка, а небольшое парусное судно? Вы что-нибудь смыслите в парусном деле, а? Кто-нибудь знает, как, к примеру, взять риф? Я вот намучился со своей мини-яхтой, пока приноровился ходить против ветра.

Именно навыки более низшего порядка должен заранее осваивать человек, всерьёз решивший подготовиться к суровым испытаниям. Увы, подавляющее большинство попавших на Кристу людей начинает это делать уже здесь. Их до смерти пугает лодочный мотор, как и любая портативная техника. Они изначально беспомощны, без слёз не взглянешь. Меня выручил опыт, который я получил, много лет проводя в среде опытных охотников и рыболовов. Научили бестолоча.

А вот находясь на этом уровне, стоит готовиться к ещё более низшему. Когда в трусах, потому что отсюда запросто можно попасть в голый экстрим.

Особого напряга не будет. Если вы человек решительный, на своём уровне опытный, по-хорошему упёртый и не полный бивень, то уж как-нибудь сообразите, где нужно поставить экран или навес. Чтобы дым не лез в глаза, а отгонял комарьё. Дополнительные лекции не понадобятся.

В своё время, смотря передачи про выживание на каналах Discovery и NG, я немало удивлялся, глядя на злоключения отобранных для шоу специалистов по выживанию. Ни у кого нет понимания, что одни силки, в которые, о, ужас!, за полдня никто не попал, ставить бесполезно, таких надо соорудить десяток, не меньше! А лучше два. Что сети нужно ставить всерьёз и надолго, очень осторожно проверяя их через каждые два часа.

За птицей лучше не гоняться голым, тряся в колючих кустах причиндалами, а доставать дичь издали с помощью самых разнообразных снарядов, которых человечество наизобретало с лихвой: луки и арбалеты, копья, бумеранги и праща. Даже простой камень, пущенный умелой рукой, способен прокормить, если есть навык. Родители рассказывали мне, что в их детстве, когда дети не сидели за компами, а играли во дворе, меткость броска, что палкой, что камнем, у всех была хорошая.

Это очень трудная и долгая работа. Наш "вечный индеец" Лешка, к примеру, активно осваивает лук. И не фабричный, а самодельный. Учителем у него Винь, по-нашему Винни. Безжалостно гоняя юного команча, он заставляет его раз за разом с нуля делать лук из подручных материалов, утверждая, что даже на первичном этапе нужно сделать десять изделий, прежде чем оно начнёт стрелять... Алексей сотворил уже четырнадцать штук, и теперь у него есть первый лук, признанный вьетнамцем, а не сломанный об колено.

А какое устройство нужно соорудить на коленке, чтобы с его помощью получить идеально ровные стрелы? Какой толщины они должны быть, и из чего сделать наконечник?

Ничего этого эксперты по выживанию, бедующие в импортных телеканалах, не умели.

Да, они разводили костёр и на этом успокаивались, далее голодая неделями под издевательский щебет многочисленных пташек, скачущих по ветвям.

Казалось бы — найди корягу, сооруди простейший охотничий бумеранг! Но любое метательное оружие становится бесполезным, если нет заранее приобретённого навыка.

Большинство людей, даже искренне желающих подготовиться к неприятностям, заниматься этим категорически не хотят. Собрал тревожный рюкзачок, накупил побольше патронов, набрал ножей, одежды, и всё, готов! В лучшем случае человек часто занимается на стрельбище. Схема мышления очень проста: я уже сделал минимально необходимое. Отчитался в социальных сетях, посмотрел на фотографии других, готовых. И хватит... Текущая жизнь с её повседневными заботами вряд ли стоит того, чтобы излишне серьезно задумываться над возможными развилками судьбы — так он думает. Завтрашний день известен — коллеги, задачи, пробки, мелкие скандалы, редкие удачи, тупое начальство, толпы в вечерних магазинах. Какой такой завтрашний апокалипсис, дожить бы без потери рассудка до пятницы!

Этих людей я прекрасно понимаю, однако правила подготовки соблюдаю неукоснительно.

Вот я и воюю со строптивой пращей...

День, когда мне удастся камешком или закалённым глиняным шариком подбить птичку, будет в личном календаре обведён красным.

Стрельбой, кстати, я занимаюсь немного, поддерживаю уровень середнячка. Если уж не дано свыше стрелять далеко и метко, то не стоит и мучиться в стремлении непременно стать снайпером. Боеприпас нынче дорог.

Слышал, что в давние времена тунгусы учились стрелять по мишени через костёр. Огонь отвлекает, слепит, дым мешает... А ещё деток своих тренировали. Посадят на землю, и стреляют в чадо родное тупыми стрелами. Тот, сидя, должен их рукой ловить. Когда я это озвучил, то Лимонов посмотрел на меня, как на личного врага.

А вот Винни задумался.

Когда до устья Аракары оставалось около двадцати километров, Михаил связался с баржей, на которой обосновался пост с кодовым названием "Жестянка" по рации и сразу, высунувшись из рубки, махнул мне рукой. В это время я, усталый, но довольный, вальяжно возлежал на плетёном коврике и меньше всего хотел какой-либо тревоги. Делать нечего — быстро поднялся, хватая уже нормальное оружие, и поспешил на зов шкипера.

— Мужики доложили, что у них неспокойно, — хмуро объявил Лобов. — В полдень видели две пироги с гоблинами, по пять голов в каждой.

— Дикие, — уверенно сказал я, без спроса хватая чужой бинокль. — Мирные обязательно подошли бы, пообщались. У них всегда есть что-нибудь на обмен.

— Да? Тебе видней. Мы ведь совсем недавно тут ходим...

— Ты бы боевую сыграл. Заранее.

— И то верно.

Нарезным оружием экипаж "Игарки" небогат, на всех имеется одна мосинская винтовка со штыком, который не снимается, ствол пристрелян с ним. Через две минуты Ким устроился за спаренными стволами "зушки". С собой он притащил два овальных обтянутых кожей щита, которые обычно используют зорги.

— От стрел? — с интересом спросил я, глядя, как парень устанавливает их в крепления.

— От них, запугал нас Самарин... — процедил Михаил, волнуется. — Это хорошо, Дарий, что у тебя такой автомат, легче отбиться будет.

— Радар пироги возьмёт?

— Должен, — несколько неуверенно ответил он, бросая взгляд на экран.

— Не дрейфь, всё будет ништяк, — успокоил я шкипера голосом опытного рейнджера. — У механика какой ствол?

— Помповухи у обоих.

— Тоже ничего. — буркнул я, незаметно поморщившись.

Тут с баржи доложили, что никого поблизости не видят.

— Неужели ушли? — неизвестно у кого поинтересовался Лобов, обернувшись назад с вытаращенными глазами. Ничего подозрительного не углядел и снова повернулся вперед, гаркнув в переговорную трубу: — Найджел, что там за кормой?

"Ага, щас тебе, вот так сразу и ушли! — подумалось мне. — Проклятье, Квачин, а у тебя барабанный магазин набит?"

— Пойду на корму, — открывая дверь, предупредил я шкипера тихим голосом.

— Верно, так лучше будет! — согласился шкипер. — Темнеет, придётся нам на посту ночевать.

Торопливо набивая магазин-гигант, я постоянно посматривал по сторонам. Вроде бы тихо. Солнечные блики перестали скользить по воде, красное солнце таяло за изумрудной лентой, под косыми лучами уходящего светила заигравшей синим и фиолетовыми и красками.

Показалось устье притока, "Игарка" чуть снизила скорость. Мы все были наготове. Пароход вплыл в Аракару, и сразу показалась баржа, от которой уже мало что осталось, только кормовая часть, на которой стоит изба, уцелела полностью. Я с невольной дрожью вспомнил, как впервые попал на неё после прохода через Крест...

Обычно судно они встречают на моторке, но сейчас лодка стояла на месте. Возле избы — двое парней, у одного СКС с оптикой, второй смотрел в бинокль. Внизу на песке, среди подросших на освободившемся месте кустиков, приняла стойку большая вислоухая собака. Это моя старая знакомая, Барта, отличная псина, умная, боевая.

Шкипер дал гудок, мужики на барже замахали руками.

Что же, впятером, да ещё и с собачкой... Заночуем со всем кайфом. Курорт, да и только!

Скука, господин Ростоцкий, скука.

Глава третья

Goodbye, родной Диксон!

Тапир нам с Лёшкой попался трофейный, килограммов на сто двадцать, не меньше. Бить такого зверюгу в джунглях бесполезно, его ни за что до базы не дотащить, если поблизости нет дороги. А там, где проходят грунтовые магистрали, подобные монстры не шастают, поумнели.

Два охотника с лесиной на плечах, под которой болтается добыча — картинка романтичная, однако она проштампована клеймом "если повезёт". В джунглях слишком высока конкуренция голодающих. Слишком уж много тут желающих пообедать нахаляву. Большие и мелкие хищники издалека чувствуют вкусный запах крови, и в этом им не мешает цветочная пыльца, тёплый ветер с реки и зловонные испарения прогретых под солнцем болот. У местных плотоядных нет аллергии, нос не закладывает.

Хотите проверить? Держу пари: через двадцать минут после потрошения и черновой разделки туши — а на жаре это нужно сделать обязательно — вокруг вас всё начнёт шевелиться и выть. Это подходят хищники, поздравляю! Сначала на разведку придут мелкие, которых точно гонять не будешь, замучаешься. Следом подтянутся звери посерьёзней, вроде леопарда, а там и чупакабру не долго придётся ждать, спаси господи... Сворачивай, охотник, манатки, добычу отберут без стеснения.

Можете при случае попробовать меня опровергнуть, если вас сюда занесёт, ха-ха!

Поэтому мы приспособились бить на тапира с реки. Это обитатель болот и кустарников почему-то любит выходить на берег Леты и долго смотреть на воду. Пару раз я даже видел, как они пускаются вплавь. Видимо, потому и стоят долго — кайманов высматривают.

Местечко присмотрено давно — здесь извилистый лесной ручеёк спускается к берегу по болотистой долине, над которой со всех сторон неумолимо нависают джунгли. Пешком туда не пройти, я как-то сунулся... Разрубаешь мачете очередную ветку, перегораживающую путь, и в тот же миг на тебя сверху сыплются тысячи кусачих муравьев. Останавливаться нельзя — сожрут. Ноги выше ботинок кровоточат, полечи и спина исхлёстаны ветками, рот перекошен в беспрерывной матерной ругани — к чёрту, то ещё удовольствие... Каждый шаг — мука, каждое движение — страдания. Вокруг привычные декорации: предательски нарядные заросли, колючки, липкая грязь под размокшими башмаками, лианы, ползающие и летающие твари, крики птиц — и... злость на себя, дурака! Зачем попёрся?

Совсем другие мысли ощущения испытываешь, когда подходишь на яхте.

Тихо, плавно, комфортно.

Молодец, Лёшка, — всего один выстрел из автомата, удар пули в голову ниже мохнатого уха, и тяжёлое тело скатилось чуть ли не к самой воде. Здесь мы быстро выпотрошили добычу, из ливера забрав печень, огромное розовое сердце и кишки, ненавижу с ними возиться. Но женщины требуют, чтобы мы кишки забирали, домашней колбаски хочется всем.

Ненужное сбросили в реку, чтобы не приваживать к хорошему месту сухопутных хищников, пусть рыбы кормятся.

Свой автомат я на этот раз брать не стал. Отплыли недалеко, оба с рациями, мужики неподалёку проверяют ставную сеть, домой возвращаться по течению, по берегу ходить не собираемся. Лишний раз держать среди брызг гангстерскую машинку не хочется — чистить оружие придётся в любом случае, даже если не стрелял, ржа возьмётся. Особенно тяжело носить "Томми" с пристёгнутой чугунной банкой, пардон, с барабанным магазином — кошмаром молодого стрелка. Помогает только удобная передняя рукоять, так не приходиться выворачивать кисть, удерживая адский вес за цевьё.

Потому и решил обойтись хаудахом в кожаном футляре.

Замечательная вещь, в тесноте джунглей такая всегда пригодится. Фабричного производства двуствольный обрез — это и есть хаудах, а точнее — "Hudson", модель, приобретшая бешеную популярность после выхода в прокат трёх серий "Бешеных Максов", в этом старом киноцикле именно такой ствол носил с собой юный австралиец Мел Гибсон. К обрезу прилагался кожаный чехол, в коем его и следует таскать по-киношному, лихо выхватывая из-за головы... Однако прошлый хозяин вытащить его не успел, скорее всего, полагаясь на основной ствол, пропавший — обрез лежал далеко в стороне от "Томми".

На предохранительном ремешке чехла-футляра установлена металлическая пластинка. Тронешь пальцем — отщелкивается, а в закрытом положении держит, как влитая Уже на нашей стороне я недоверчиво приспособил эту сбрую за спиной. Никогда не верил, что такое возможно в реале. Попробовал — получается. Лично мне неудобно, поэтому ношу, как кобуру на портупее, через плечо, на левом бедре. В целом, это убойный гладкий ствол для аварийных, стрессовых ситуаций, категорически не пригодный для нормальной охоты. Пропиаренная диковинка, если честно. Знаменитей его разве что классический двуствольный шотган "Winchester Widowmaker" из игры Fallout...

Двадцать патронов к нему, и хватит.

Тушу погрузили быстро, на третьем экземпляре научились...

Мореходный парусный ялик "Клава", в девичестве "Claudia", плохо приспособлен для перевозки таких грузов. Длина лодки чуть более пяти метров, ширина — метр семьдесят, так что добытый тапир занял почти всё свободное место за каютой между двумя дощатыми скамьями вдоль бортов. Лодка очень красивая, верх судна и надписи белые, борта выкрашены светло-синим. И красный парус, который я не поднимал, шёл на моторе. Свою красавицу я берегу, содержу в чистоте и порядке. Несмотря на внешнюю миниатюрность, на этом судёнышке вполне можно пускаться в дальний путь. Есть небольшая каюта, где так славно отдыхается после вахту, кладовая с припасами. Высота борта хорошая — игрушка создана для моря, на такой даже в приличную волну можно ходить, будет сухо. На корме установлен прочный транец под подвесной мотор.

Весь путь до Диксона я с неудовольствием посматривал на добычу. Эх, предстоит мне повкалывать от души, отмывая кокпит и борта от потёков крови, причём сделать это надо будет сразу же по прибытию.

Мы с мужиками честно пытались внедрить в процесс доставки охотничьей добычи рекой какое-нибудь рацпредложение. Рацуху, как говорит Самарин.

Где-то с полгода назад Игорь Войтенко провернул в Манаусе настоящую спецоперацию. Подобравшись с воды в зону русского причала, рисковый рейнджер забрался в "отстойник" — специально отведённый участок хранения всякого крупногабаритного хлама, который, тем не менее, формально охраняется. Время для визита он выбрал удачное — в городе звенел и танцевал очередной карнавал, что позволило лазутчику под грохот шутих и фейерверков заняться чёрным делом. Объект Игорь присмотрел загодя: специализированный контейнер из прочного пластика для перевозки какого-то ценного оборудования. Отломав от него большое пустотелое днище, Игорь со спокойной наглостью прицепил этот "понтон" к своей моторке и свалил в Бриндизи! Оттуда ярко-оранжевый понтон был тайно доставлен в Диксон, где мы его тут же перекрасили в зелёный цвет, дабы не будить интерес у посторонних и избежать тяжелого разговора с Сантаной.

Помнится, тапир лёг на него, как на кроватку, все, конечно, обрадовались. Перетянули добычу поперёк верёвками, прицепили к корме "Клавы", и начали движение к посёлку. Поначалу всё шло, как по маслу: яхта чистенькая, остатки крови стекают в реку, я в восторге.

Но скоро всё изменилось.

Речным обитателям надоело безрезультатно ловить аппетитные запахи и вкусы, и минут через двадцать пути первый здоровенный кайман прыжком вылетел из воды и схватил тапира за заднюю ногу! Экипаж, конечно, заорал. Игорь, пожелавший лично испытать свою "рацуху" в деле, схватился за ствол, и я еле успел помешать выстрелу — пробьёт понтон! Пока мы нервно и громко думали, что тут можно предпринять, из Леты выскочил второй монстр, вцепившийся во вторую заднюю!

Я быстро понял: сейчас здесь появится третий голодный хищник, следом четвёртый, а потом они, раззадорившись не на шутку, начнут запрыгивать прямо в яхту — здесь полно вкусного мяса! Вытащив тяжёлый нож-боуи, уже хотел перерубить канат, однако не успел.

"Клава" спокойно шла вдоль берега, скорость была узлов пять, благодаря течению. Небольшой подвесник работал тихо, штатно. Попутный ветерок приятно обдувал спину, то и дело набегала очередная тучка, и тогда вообще становилось клёво.

В рубке Лёшка дисциплинированно поглядывал на эхолот, хотя глубины здесь давно проверены.

И тут... Краем уха я уловил громкий плеск по правому борту. Тут же большая тень чёрной торпедой проскользнула в мутной воде — хре-нак! Палуба под ногами буквально встала на дыбы, меня, словно бумажку, швырнуло к верёвочному лееру левого борта, термос с кофе, который стоял на полочке, серебристой рыбкой улетел в Лету, а грохотнуло так, что подумалось: "Всё, приплыли, амба корпусу!". Я даже успел услышать, как Игорь заорал матом.

"Клава" резко наклонилась, и меня легко вынесло за борт! К кайманам! В прохладной после воздуха воде мне стало жарко от мысли, что влип я по-крупному. Ужас начал быстро морозить конечности, но рефлексы оказались сильней.

Главное в такой ситуации — визуально не потерять судно. Я его видел. В два мощных гребка достиг корпуса, и тут рядом с моими ушами дважды прогремели выстрелы — Игорь бил в упор, отгоняя зубастого наглеца, протаранившего лодку.

— Руку давай! — бешено прокричал Лёшка, протягивая руку.

Наплевав на сохранение лица, я с визгом вцепился, отчаянно поджимая ноги. Ведь там, в зелёной глубине, уже клубилось нечто страшное, целилось, готовилось к атаке...

— Помоги! — крикнул пацан Игорю.

Р-раз! Правый бок болезненно шаркнул о борт, и они выдернули меня из воды, как куклу. А может быть я проявил в этот страшный миг способность к антигравитации, кто знает... В лодке быстро огляделся: все живы, все напуганы и злы. Что там с добычей?

С появлением возле понтона и других хищников события развивались стремительней, чем генерировались мысли. Зубастые напарники ухватил тапира и с силой рванули тушу в разные сторону — всё затрещало, заскрежетало: гадская рацуха, верёвки, удерживающие трофей, сама туша и наши зубы. Хлоп! Кранк! Крепления наконец-то порвались, а истерзанная туша в мгновение исчезла в бурлящей воде!

И опять всё пошло ровненько: тишь, гладь, покачивающийся на воде понтон и яхта, идущая без рысканий.

— Что это было, мужики? — неуверенно произнёс Лимон, мокрыми руками приглаживая растрепанные волосы.

— Парад идиотов! — сообщил Игорь, обхватывая себя за плечи и садясь на скамью.

Больше рационализаций на тему речной транспортировки никто не предлагал.

Ибо правило, вполне очевидное для прошлого мира, и на Кристе работает безупречно: "Всё достаётся исключительно трудом, чувак. Шлаговать и халявить не получится, это опасно не только для благополучия, но и для здоровья".

В общем, придётся отмывать.

* * *

Ёлки, у меня же свиньи в коллективе завелись! В смысле, свинарник построили. Сначала двух розовых хрюшки и пищащий выводок держали внутри периметра крепости. Но со временем мужики восстановили ещё одну каменную постройку, пригодную для свинарника. Прочное, надёжное убежище.

Однако я не мог сразу согласиться с переселением животины за ограду, страшновато было, кругом хищники. Время шло, зона безопасности увеличивалась, теперь вблизи Диксона зарослей нет, подступы отлично просматриваются вкруговую, а Винни знает чётко своё снайперское дело. Осознав, что такое огнестрельное оружие, оцелоты и леопарды подходить к поселению перестали. Месяц назад Лёшка во время дежурства на стене поднял крепкий шухер, обнаружив в четырёхстах метрах к северу здоровенную чупакабру. Им же был срочно вызван вьетнамец, который долго смотрел в стереотрубу, прикидывал, что-то бормотал себе под нос и после медитаций стрелять в зверюгу отказался, заявив, что пусть уж с нами лучше учёная тварь соседствует, чем новенькая, пороху не нюхавшая. Больше чупаку никто не видел. Благодарит мудрого охотника, наверное.

Под одной крышей со свиньями живёт второй вьетнамец, Чунь, ему русское имя так и не подобрали... У товарища отселённого в распоряжение имеется две комнатки: клетушка-спальня и мастерская, где он занимается выделкой кожи и изготовлением изделий из неё. Правда, три чана, в которых мастер вымачивает шкуры, по моему настоянию Чунь поставил подальше от жилья, — зелья, с которыми он работает, имеют совершенно непереносимый запах.

Все признали: изделия у него получаются замечательные. Чунь может выделывать кожу мягкую и гладкую, как шерсть котёнка, а может выдать дубовое формованное изделие, которое и ножом порезать непросто. Именно так выглядит жёсткий футляр трофейной винтовки Винни.

Я давно говорю мастеру, что ему пора выходить на нормальный рынок, поставлять товар на ярмарки в Манаусе. Скромняга Чунь вроде бы соглашается, но ему мешает природная скромность вьетнамца. Припрячь Войтенко, что ли? Тот парень ушлый.

Вместе с вьетнамцем живёт здоровенный сторожевой пёс Брашпиль, так мне спокойней. Скоро у лохматого сторожа появится законная супруга, о покупке красавицы я уже договорился со старостой Дугласа. В форте "Восток" есть молодая овчарка, а с появлением ещё одной сучки в округе станет ещё спокойней. Собачьи — хищники. Одетый в боевые доспехи — на лапах мокасинчики, на спине и боках кожаная защита, на шее ошейник с шипами, — многоопытный Брашпиль постоянно обегает территорию анклава и всюду ставит метки. Чем больше меток, тем меньше чужих хищников, прежде всего мелких. Крупный зверь одной собачьей метки опасаться не станет, а вот группу разных однозначно воспринимает, как знак стаи.

А со стаей никто не хочет связываться...

Стоя на стене, я с удовлетворением оглядывал панораму.

Приятно созерцать итоги своей работы. Вот ряды теплиц, ещё и новые строятся. С каркасом для них проблем нет, а с плёнкой вечная проблема, очень дорогой материал, на него большой спрос... Курятник пока что находится в периметре. Южнее садово-огородного участка расположен наш "отстойник". Герман не ошибся, мы постоянно заняты на грабеже полузатопленного круизного теплохода, что застрял на мелях севернее, между Диксоном и бывшим поселением голландцев. Всё мало-мальски ценное складируется в этом отстойнике, и я не тороплюсь сбагривать ништяк в Манаус. Пусть отлежится.

Ширится хозяйство. Больше людей, больше задач и проблем. Здесь действительно куча дел. Если не халтурить, то в любой момент можно нагрузить и себя, и подчинённых по маковку. Куда ни глянь, за что ни возьмись — начать и кончить...

Признаю: Ростоцкий прав, сейчас не до исследований в новых мирах.

Внизу народ собирался на обед, я глянул на часы. Ого, как быстро время пролетело!

Торопливо спустившись по каменным ступеням, я поспешил в столовую.

По периметру нижней части крепостной стены темнели два широкие дверные проёмы, там находятся служебные и жилые помещения. И общая столовая. Пол в комнатах лежит чуть ниже уровня двора. Там всегда прохладно. Структура внутренней планировки построена по коридорно-анфиладной схеме: сквозной коридор, к которому сбоку примыкают комнаты с узкими оконцами во двор, их расширили, да ещё и новые пробили, теперь света много. Раньше было темно, как в погребе. Не знаю, что именно применяли бывшие владельцы цитадели: свечи из пчелиного воска, лучины или факела... Могли использовать жир нутряной, либо получаемый из почек крупных травоядных, который палили в подвесных светильниках. Маслёнки и у нас имеются, но уже с полгода в крепость на четыре часа в день подаётся электроэнергия. Прогресс!

В зал я вошёл, предвкушая праздник.

Девчата на видном месте вывешивают меню на три дня вперёд, сегодня — мой день, на обед подают любимые "бан бот лок". Это вьетнамская разновидность пельменей, необыкновенной вкусноты блюдо, обожаю! Классическое тесто для них приготавливается из тапиоки, в Диксоне же постепенно перешли на привычную большинству пшеничную муку. В лучшем случае начинка делается из мяса молодого кабана, благо, в округе их хватает, или речных креветок, вот это мне не совсем по душе... Отдельная тема — обязательный кисло-сладкий рыбный соус с сахаром, соком лайма, чесноком, кайенским перцем, кинзой и зелёным луком.

Честно говоря, дичина в меню смертельно надоела. На земле я очень любил вкус дичи, будь то утка, гусь, куропатка или ДСО — дикий северный олень. Яростно спорил с теми, кто не признавал этот привкус дикой воли. Теперь всё изменилось, хочется мясца домашнего ... Недаром человечество сделало ставку на скотоводство. И дело здесь не только в продуктивности последнего и в выгоде хозяина, которому для пропитания не нужно мотаться с оружием по лесам. Несомненно, есть в этой теме ещё и кулинарный аспект, теперь меня в этом не переубедишь...

Курица вкусней, чем цесарка, а говядина лучше мяса любой из антилоп. Точка.

Только поросятки у нас ещё маленькие, первый забой состоится нескоро. Я бы и больше свиней завёл, жаль, ресурсы не позволяют. Свиней кормим, в том числе, пищевыми отходами, а выделить человеко-часы на сбор лесного корма я не могу. Всё взаимосвязано. Появится больше людей — откроются окна возможностей.

На первое был борщ. Классный супец, разве что здешняя свекла несколько непривычна вкусом. Зато цвет! — почти неон. Жаль, что сметанка появляется в Диксоне очень редко, поэтому и насладиться таким блюдом удаётся не так часто, как хотелось бы. Говорю же вам — мой день!

Я люблю обеденный перерыв, когда в одном месте можно увидеть всё население этой одинокой крепости на фронтире. Отсутствует только дежурящий на стене, сейчас там Лёшка службу несёт. Ничего, ему поварихи гарантированно оставят, не отощает.

Жизнь бьёт ключом.

Лишь после обеда активность замирает, на улице жарко, в Диксоне официальная сиеста.

Кого нет? Вроде, все... Нет радиста!

Я глянул в ближайшее окно.

У восточной стороны на высоте второго этажа первыми строителями крепости выложена небольшая терраса с балюстрадой, к ней ведёт широкая каменная лестница, чуть ли не парадная, расположенная по центру террасы. Там находится моя комнатушка, штабное помещение, медпункт, где живёт и работает Ирина Филипповна Сухинина, и помещение радиоузла, где всецело властвует Юрий Молодцов, молодой белобрысый радист, а по совместительству и электромеханик посёлка. Странно, обычно он не опаздывает, этот чувак любит пожрать, как почти все тощие.

Из дальнего угла, где за большим столом девчата перетирали текущие сплетни, мне подмигнули. Это и есть Ирка, особа двадцати пяти лет с огромными голубыми глазами и еле заметной россыпью веснушек под ними, наша Богиня Медицины, незаменимый человек. Маяк даёт. Я скромно потупил глаза и медленно кивнул. Со значением: зайду, мол, вечерком на огонёк... Мы до сих пор скрываем наши простые отношения, хотя весь личный состав в курсе, утаить такое в крепости невозможно.

А на третье — компот! Из цитрусовых, за неимением кулинарного льда охлаждённый в каменном погребе.

Уф, я доволен жизнью! Булочку с собой заберу, на вечер. И сахарку коричневого. Сунув в карман пять кусков, шестой я положил в рот.

— На-а-ща-льника!!! Да-арий Вале-ерьевич, зырани! Он руками маши-ит! — донёсся со стены звонкий голос дежурного.

— Твою ты, кхе-кхе, бога мать, — прокашлял я, чуть не подавившись вязкой и сладкой слюной.

— Радист у нас ленивый, сам сходить не хочет! Ленивый он! — продолжал орать сверху юный приколист.

Чёрт, забыл рацию взять.

— Иду, иду! Всё нормально, — сообщил я залу, резво поднимаясь с места.

За кухней у стены выстроены два каменных домика — жилой и мастерская. Уровень двора в центре искусственно повышен примерно на метр. Двор крепости опоясывает заросший дренажный сток, огибающий их дугой и выходящий в район бывшего рва через проёмы ворот. В центре — большой бассейн, наполняемый дождевой водой, рядом с ним недавно вырытый колодец. По бокам от террасы по стене идут ещё две лестницы, ведущие к вывешенным за периметр крепости туалетам-башенкам.

Во дворе я первым делом посмотрел вверх. Небо над Летой быстро серело, возвещая о скором приближении дождевого фронта. Отбой открытым работам... Отменить сиесту, что ли? Под крышей работать можно. Лёшка издалека поднял ладонь, показывая, что в округе всё нормально. Значит, не по этой теме зовёт меня радист. Что-то случилось в форте "Восток"? Не похоже, будь так, Юра лично доложил бы, в течение полуминуты. Ладно, сейчас разберусь.

Я быстро пересёк двор и поднялся по ступенькам в радиоузел. Дверь у радиста, как и в других помещениях, сплетена из ветвей и висит на жёстких кожаных петлях. Камень твердыни и плетёнка. Сразу и не поймешь, Мартин такой дизайн придумал или старина Толкиен. Скорее, последний, до сих пор живём, как хоббиты...

— Что случилось? — спросил от дверей.

Молодцов выглядел откровенно растерянным. Молча показав на кресло, он придвинулся к рабочему столу с аппаратурой вместе со стулом, нервно тронул пальцем пару каких-то тумблеров, едва ли не с нежностью провёл рукой по чёрному корпусу трансивера и, выставив на табло рядок цифр частоты, запустил сканер. Раздался писк, светодиоды мигнули, цифры побежали.

Весь в работе, заглядеться можно.

— Юра, ты долго собираешься молчать, а? — я, с интересом наблюдая за его манипуляциями, устроился поудобней в глубоком плетёном кресле. — Хоть кофе предложи тогда!

— В общем...

— Ну?

— Короче...

— А вот это правильно. Давай короче. Ты что, РДО получил важное?

— Нет, официального радио не было, — промямлил он.

— А что же было? — я начал уставать.

— Даже не знаю, как тебе об этом сказать. Дело в том, что... Ты сильно удивишься и даже разозлишься, когда узнаешь, вот я и побаиваюсь, — признался наконец Молодцов. — Знаешь, как в истории с вестником бед.

— Ого! — я, начав мысленно отсчёт до десяти, медленно потёр костяшками пальцев глаза, прогоняя быстро всплывающее раздражение. — Что, всё настолько серьезно?

— Ещё как! — сообщил Юрка, ломая пальцы. — Вернее, очень на то похоже. Я и сам до конца не понимаю, как это может быть.

Я встал.

— Давай-ка по порядку!

— Хорошо. Полчаса назад у меня была очередная связь с Артёмом Михайличенко, начрадиоузла островного Бриндизи, — заторопился Молодцов. — Понимаешь, радиодело это такая болезнь. Настоящая зависимость, вроде компьютерной! Нам постоянно требуется живое общение в эфире, а абонентов на Кристе, как ты отлично знаешь, самый минимум, эфир практически чист... Поставил ты новую антенну, например, настроил её, а как проверить? Или испытываешь новую аппаратуру. Вот мы и договорились с Артёмом каждый день связываться.

— Специальная программа "Кореша в эфире".

— Ага. Выделили особую частоту, приняли свой шифр, то есть, канал под скремблером, вполне надёжный, защищённый. Ну, чтобы не вызывать стороннего интереса, понимаешь?

— Алло, маркони! — я придавил на шее шального москита, залетевшего в открытое оконце, и сразу вытер ладонь о штаны. А ручки-то вспотели, волнуешься, Квачин! — Ты же знаешь, время деньги. У меня не то чтобы мало времени, просто отдохнуть хотел. Теперь, вижу — не получится, так что вываливай.

— Я сразу понял, дело первостепенной важности!

Это не про всех. Случилось что-то, касающееся только меня, именно поэтому Юрка не поднял шум на всю крепость. Собака, как мне не хочется внезапного! Война началась? В голове пролетела мысль том, что Герман решил поручить мне какую-то разведку.

— Всё-всё, не психуй, Дар! Короче...

— Наконец-то!

— Короче, завтра ранним утром на Кайман приходит "Темза". Там Илья Александрович, ну, Самарин, берёт на борт пятерых человек и ставит их под команду боцмана, Миши Чубко, РДО на этот счёт староста Бриндизи уже получил.

— От кого? — перебил я, нервно барабаня пальцами по креслу.

— Ростоцкий отправлял, лично, с молнией.

— Понятно. И что дальше?

— И пароход полным ходом отправляется сюда.

— Тебя официально уведомляли?

— Э... Нет, — сглотнув, ответил он.

— Цель визита? — строго спросил я.

— Вот! Именно цель! Самое главное, Дарий, ты только спокойно! Они едут тебя арестовывать, представляешь? — жахнул Молодцов.

У меня холодок пробежал по телу.

Это не прикол дружеский? Апрель давно прошёл, между прочим... Прервав перестук, я тяжело выдохнул, оглядел помещение и посмотрел на часы. Падла. Был день как день, самый обычный! Настроение было отличное, рабочее, с утра рубашку чистую надел, обувь почистил, ногти подстриг. Плохо вот — побриться поленился, теперь щетина на шее колется и неприятно задевает ворот.

Половина третьего, зараза... При другом раскладе я уже полчаса мог бы нежиться на кровати. Не могу поверить.

Юрка тоже пожал плечами, не спуская с меня глаз.

Как это ни прискорбно осознавать, в этой истории я выгляжу, как полный лох.

— Извини, Дарий, но я думаю, что Герман решил тебя закрыть неспроста, он боится, что ты уйдёшь в Прорез.

— Коню понятно, — поддакнул я. — Сука, но арест!

— Не по-людски, — с горестью согласился радист.

Почему Ростоцкий принял такое резкое решение? Он мне не поверил, вот почему. И начал прокачивать последние часы моего пребывания в Манаусе.

А что там было особенного?

Было, Дарий, было... Базары с Чарли Гуднайтом, который не мог не отреагировать на оптовый закуп дорогих и редких патронов. "Но такое количество! А потом найдешь "калашниковские". Старину Чарли не обманешь, Дарий, сдаётся мне, что ты замыслил какой-то дальний рейд!" — вот что он сказал. Дальний рейд, в голове оружейника это словосочетание засело прочно.

Ладно, там я лопухнулся, что ещё? Вечером на пьянке-гулянке языком на эту тему не болтал, точно помню, хоть и был под газом. А вот утречком на тренировке поспорил с Рамиресом начёт разумности применения длинномерного холодняка в пешем бою. Это о чём-то свидетельствует? Ну, за уши притянуть можно. Лишняя капля. Что ещё? Грёбаный Каларгон, мотоциклы же! Нельсон Сантана предложил мне мотик, который якобы есть на продажу у шкипера "Эль Греко". Я отказался, прямым текстом сообщив кубинцу о запрете со стороны Ростоцкого, но потом сам же попросил начпричала разузнать о возможной покупке поподробней. Побеседовав сперва со мной, а потом с моими контактёрами, Герман решил, что я не сдался, и постараюсь его перехитрить.

Но арест!

А чему ты удивляешься, Квачин? Олигарх принял превентивные меры, нанёс упреждающий удар. Если бы я смылся, да ещё и с мужиками, то нарушил бы неизвестные мне планы Ростоцкого, кто знает, какие именно...

— Ну что, браза, спасибо так спасибо, обрадовал ты меня несказанно, — пробормотал я уже в кресле. Что-то ноги плохо держат, коленки позорно дрожат. — Э-хе-хе... Закроют твоего командира, как последнего рецидивиста.

— Я ушам своим не поверил! — горячо заявил радист. — Дикость!

— Почему же дикость, решение вполне в его духе. Сказал верховный, что будет так, значит, все должны подпрыгивать по команде.

Мы немного помолчали.

Суетиться не надо, время ещё есть.

— Хм... Интересно, куда он меня собрался посадить?

— Наверное, на Каймане оставит, — предположил Молодцов.

Зашибись дела идут, радист уже смирился. Оставит!

— Вряд ли, Юра. Суждено мне чалиться на киче посерьёзней.

— Не в казематы же безопасников бросит!

— Это исключено, — согласился я. — Огласка Ростоцкому не нужна.

— И я так думаю! — маркони обрадовался. Хочется человеку хоть чему-то обрадоваться. — Передержит тебя где-нибудь по-дачному, и выпустит, ты ведь ему нужен живой и здоровый.

— Уверен? Ну, не знаю... Только вот для чего передержит, во вопрос! Для того, чтобы спокойно нового человека поставить на Диксон? Ну-ну. А меня, значит, в спецзадание окунуть. Как-то это не заманчиво, как-то это обидно, честное слово.

Стараясь говорить спокойно, я с трудом сдерживал праведную ярость. И горечь. Ура, нас предали, свистать всех наверх!

Как лучше хотел! Чтобы мы первыми прошли в новый мир, застолбились там, пока не поздно. Показали бы хрен знает, кому, что сигнал воспринят правильно, и панель с раскладами они поставили не зря. Но больше всего меня бесило то, что я сам, да-да, именно сам отказался от этой авантюры! Признал, что пока и здесь дел невпроворот.

Да я вообще не собирался лезть под Крест в ближайшее время!

Продолжая тупо разглядывать детали обстановки радиоузла, я пытался как можно быстрей привести мысли в порядок. Юрка же, молча поглядывая на меня, занимался якобы важным делом — отколупывал от какой-то старой печатной платы мелкие детальки, крутил их в руках и со звяканьем бросал в жестяную банку.

— Знаешь, Дар, не знаю, как остальным, а лично мне новый начальник на Диксоне не нужен, — наконец произнёс он, откладывая инструмент.

— Ха! А уж мне-то как не нужен! — саркастически бросил я. — Не переживайте, товарищ радист, теперь уже при любых распасах будет новый. Вот Мишку Чубко и поставит.

— Ещё и Войтенко не прочь, — подложил добавки радист.

— Игорь? День сюрпризов! Ну, паразиты...

— Что ты собрался делать? — заволновался он.

— А у тебя есть годные варианты? Так советуй, Юр, самое время! — я опять вскочил и больше в кресло уже не садился. — Можно удариться в бега, в джунглях-то зашибись одному бедовать, прикинь... Или перебраться в разгромленное поселение голландцев, прятаться там по погребам, как тебе такой вариант? Или же занять свободную каюту в круизнике "Nord Discoverer", на верхних палубах их навалом. Одичать со временем, бегать от лодок, прыгать по ветвям, превращаясь в натурального Тарзана, напрочь забыть человеческую речь... Потом я начну представлять собой прямую и явную угрозу несчастному населению Леты, и на Дария Квачина объявят настоящую охоту, ага. С красными флажками. А что если спрятаться под юбку госпожи Квай? Вряд ли, прокатит, слишком много знаю, Герман меня и там достанет. Остаётся Омаха с её вечным беспределом, просто замечательный выход их положения! Слушай, Юрка, так может пора мне к мирным зоргам податься, а? Сегодня же перепишу у Войтенко разговорник и сяду за учёбу! Проклятье, во, влип!

На какое-то время в радиоузле опять настало затишье.

Молодцов чём-то думал, периодически бормоча себе под нос и мотая головой, упертой в кулаки, а я бешенством мерил помещение быстрыми шагами, как тот самый волк, что не может прорваться через флажки.

Сквозь окошко под шум мелкого дождя в комнату вливался пастельный сероватый свет, который не мог разогнать ни сумрак, ни мою тоску.

— Дарий, а что если тебе просто подчиниться? Герман умный, видит пользу общине. Не психуй, подожди! Отсидишь своё...

— И с чистой совестью на свободу, так что ли, Юра? Вот хрен ему во всё рыло, буржую! Да и не верю я теперь Ростоцкому. Не смогу. Буду постоянно ждать удара, что это за жизнь?

— Но что делать?

— Уж не сухари сушить! Смоюсь в Прорез, завтра же! — заорал я со злостью.

— Не ори ты! — тихо попросил Молодцов. Он кивнул на дверь, недовольно нахмурился и предостерегающе поднес палец к губам.

Дурацкая ситуация.

Спокойствие было где-то рядом, всего в двух шагах, я уже начал корректировать планы развития Диксона... Оказалось, всё не так. Беседа с Ростоцким вылилась не в банальное внушение, она была задумана заранее и умело сконструирована. Скорее всего, Ростоцкий ещё до неё определили порядок действий, ловя на мелочах. И печальный финал этой истории чуть не застал меня врасплох.

Малость конспирации ему не хватило, и это самое скверное в сложившейся ситуации, значит, остальное он продумал, я его знаю. Хотя одно положительное обстоятельство все же имеет место быть: акценты расставлены, теперь неясностей не будет. Мне, дураку, наука: доверительные, даже дружеские отношения с ребятами из Бриндизи не помогли. Нельзя надеяться на всех подряд, а рот лучше держать на замке. Задумал что-то, несоответствующее взглядам и планам высшего руководства, убеждай. Если же убедить не можешь — впредь помалкивай. Проболтался, показав, пусть и невольно, непокорность — лезь срочно в нору и носа из-под неё не кажи.

— Ладно, Юра, сворачиваем. Спасибо тебе огромное, конечно. В должниках буду.

— Да ерунда. Ты твёрдо решил?

— Абсолютно. Ростоцкий Квачина отсюда уберёт, это факт. Ему надо перекрыть мне дорогу к порталу, из Дугласа или Веннеса в другой мир не попадёшь. Здесь встанет новый хозяин, согласный играть строго по правилам. Знаешь... Я, конечно, могу и поторчать месяц в ссылке. Только потом места себе не найду.

— Один отправишься? — сомнением спросил радист.

— Пока не знаю, расскажу мужикам, а там как ляжет. И вот что. Ты мне ничего не говорил, и вообще не в курсе дел. Ничего на себя не бери. Ни-че-го. Запомни святое правило умного человека: чистосердечная признательность — вечная каторга. Договорились?

Он кивнул и поинтересовался напоследок:

— Как ты вообще?

Я попробовал честно оценить своё состояние. Нечем похвастаться: налицо срыв башни, вылет заклёпок, мандраж в конечностях и отвар яиц. Поэтому и не ответил.

— Обращайся, если что, сегодня ночью спать не буду, — пообещал радист, на том мы и расстались.

* * *

Битый час мы сидели в сумраке мастерской.

Я по глупости думал, что даже в случае их искреннего желания мне необходимо будет убеждать остальных членов группы. И инициатива, в идеале, должна исходить не от меня. Или не только от меня.

Ничего этого не понадобилось.

— Капец! — воскликнул Алексей, помахивая монтировкой, и с нехорошей улыбкой оглядел нас. — Беспредел, за такое Герману в морду дать надо! Х-а-арош! Нормально, не? Человек ему верит, как родному, а тот обнадёжил ровным базаром, а потом пробил за спиной, и мутит! Не, пацаны, я считаю, что можно и разборки начать, в случае чего.

— Ты ведь его не хуже меня знаешь, — я махнул на него рукой и повернулся к Винни. — На новую планету ему плевать. Деньги любит. Так ведь и там может быть ништяк.

Подбежав к двери заставленного разным железом помещения, я в котором мы заперлись для беседы, Лёшка осторожно высунулся, осмотрел двор словно вымершей на жаре крепости и вернулся, сообщив заговорщеским голосом:

— Он из ревности мог такую байду поднять! Видит, гад, что Квачин в перспективе, вот и забоялся.

— Почему тогда не грохнул в тишине? — поинтересовался я. А сам вспомнил, как Герман, якобы шутя, предположил, что я мог бы и вольницу объявить в Диксоне, назначив себя, любимого князьком. Пазл складывался чётко, в зазор иголку не просунешь.

— Ну, захотел тобой попользоваться напоследок, — то ли объяснил, то ли отмахнулся юный индеец.

— Что значит попользоваться? Так, все ясно, тупо балаболишь, — я отошел от избитого молотком верстака и нервно заходил по мастерской, словно по ожидающей меня камере, поджав губы и засунув руки в накладные карманы штанов.

Сейчас хоть поспокойней стало. А вот полчаса назад...

— Только без шума. Как я понял, решение уже принято. Не о том мы сейчас говорим, не о том, — снова взял слово Винни. — Если Ростоцкого интересует только Дарий, то это одно. А вот если Герман Константинович и других собрался поставить у ноги на привязи... Не думаю, что мы с Алексеем удивимся. Но могут пострадать и остальные, если попытаемся вовлечь в дело ещё кого-то.

— Дар, да объясни ты ему наконец! — Лёха прекратил воинственно размахивать монтировкой и вытянул руку в сторону вьетнамца. — Любой из наших в такую тему впишется, зуб даю!

— Болтун! — огрызнулся Винни. — Зубов не хватит.

— Кстати, да, — уныло поддержал я охотника. — Оказывается, ещё и Войтенко на моё место метит.

— Ну, йё-о... — только и смог вымолвить Лёха. — Ты утверждаешь?

— Я ничего не утверждаю, просто передал то, что узнал.

— Так и есть, — кивнул Винни, — со стороны видно.

— Что видно? — не успокоился Лимонов.

— Видно, что Игорь хочет получить должность старосты Диксона. И ты, Лимон, со временем научишься замечать такие вещи.

— Опять про молодость мою! Задолбали!

— Слышь, молодой, перестань орать! — прошипел я. — Не то точно долбану.

Парень насупился, но не надолго, он вообще быстро отходит.

— И всё-таки моё слово: ревность! — упрямо бросил он.

Винни поднял голову и с интересом посмотрел на меня.

— Ты не обижайся, Алексей, когда я тебе говорю о молодости, — начал он, обращаясь к индейцу, но глядя в мою сторону. — Здесь человек быстро взрослеет, начинает умные вещи говорить. Беден, так раскидывай умом... Допустим, ревность. Или разумное устранение возможной конкуренции. Ведь Дарий человек особый.

Я удивлённо вскинул брови.

— С чего бы?

— Молодой, а уже известен многим на реке, — принялся отгибать пальцы охотник. — Староста Диксона, уважаемый в посёлке и не только человек. Женщины тебя любят. Общаешься с олигархами, в ресторанах с ними сидишь, удачливый добытчик и поисковик. Ты золото нашёл! Кем только тебя не представляли... То строителем учёным, то руководителем от бога. Везунчиком, повесой, баловнем судьбы. А скажи, Дарий, кто ты есть на самом деле?

— Что ты имеешь в виду, Винни? — растерялся я.

Он усмехнулся и показал рукой на места, где нам надлежало присесть.

— Послушате-ка, мальчики, старую вьетнамскую притчу...

Когда Винь это предлагает, то лучше не спорить. Всё равно придётся выслушать, не сейчас, так позже.

— В давние-давние времена жил на свете один человек, и была у него кошка, которую он считал настолько умной и необыкновенной, что величал её не иначе, как Небесной! Пришёл к хозяину кошки как-то гость, услыхал прозвище, удивился и спросил: "Почему вы, любезный, называете обыкновенную кошку Небесной?". "Эта кошка вовсе не обычная, — ответил хозяин. — Столь удивительных кошек свет ещё не видывал. Поэтому только такое имя ей и подходит, — именно Небесная, ведь на свете нет ничего могущественнее Неба!". "Но разве вы не знаете, — удивился гость, — что облака могут закрыть небо?". Хозяин ответил так: "Вы, пожалуй, правы. Назову её тогда Облаком!". "Но ветер гонит облака, куда ему вздумается, — молвил гость". "Что ж, — ответил хозяин, — вы правы! Пусть моя кошка зовётся Ветром". "Вы забыли, видно, что путь ветру может преградить стена крепости?". "Тогда назову я, пожалуй, кошку Крепостью". "Но ведь крепостные стены не могут устоять перед мышами!". "Тогда пусть мою кошку зовут Мышкой". "Но ведь кошке ничего не стоит поймать эту Мышку!"... "Действительно. Тогда пусть мою кошку зовут Кошкой", — вздохнув, сказал хозяин.

Лёха крякнул и почесал голову.

— Понял, Дарий, о чём я?

— В принципе...

— Скажи тогда, ты кем сюда прибыл?

— Вот сейчас точно не понял, — развёл я руками. С ним всегда непросто. Особенно, когда вьетнамец начинает рассказывать по-восточному образные притчи своего народа, тогда ни в чём нельзя быть уверенным.

— Может, ты зашёл в Прорез с боевым знамением полка? Или в тот момент ты работал над очередным проектом модернизации завода?

— Рудника, — машинально поправил я.

— Неважно. Ты не попал сюда напрямик с корпоративного собрания или с семинара по обмену опытом руководства смешанными коллективами. Не сбежал с фондовой биржи, не оторвался от компьютера, где умело делал ставки? Вижу, что всё было не так... А как, Дарий? Как вообще ты сюда, на Кристу, попал?

— Охотился, как... Рыбачил, на лодке гонялся по Енисею, — проскрипел я зубами.

— Именно! Значит, ты просто кошка, Дарий. Ты — кошка. Хищник, охотник, воин. Только другие этого не знают. Понимай это сам Герман Константинович, никаких эксцессов не было бы. Он же по недоразумению или глупости решил, что ты можешь составлять ему конкуренцию, Алексей совершенно прав в своём предположении.

— Духи реки, Винни, что ты говоришь...

— Ты кошка, помни об этом! Кот! Дикий лесной кот, — строго напомнил он. — Всё остальное тебе лишь примерещилось. Престань терзаться и готовься к нормальному кошачьему делу. Пора выслеживать новую добычу и расширять ареал.

— Вот это я понимаю, разговор! Чётко! — заорал Лёха на весь двор. — Хватит языками молоть, давайте собираться!

— Подождите, а что делать непричастным? — спросил я.

— Ростоцкий слишком умён для репрессий, — тут же отрезал вьетнамец.

— Дело говорит Винни! Надо торопиться! Завтра Крест на водопаде загорится! — напомнил индеец.

Хорошо, что я не сообщил Герману график точный работы портала. Раз в неделю, и всё. Знай он это заранее, группа захвата прибыла бы позавчера.

— Ну, собраться нам недолго, — сказал я.

— Не торопись, Дарий, кое-что надо обсудить.

— Слушаю, Винни.

— Мы ведь не сможем взять с собой технику?

Я отрицательно покачал головой. В Прорез достаточно просто затащить горный байк, но он у нас всего один, у Лёхи, остальные я добыть не успел. Для того, чтобы спустить в чашу водопада квадроцикл, не повредив его о высокие скальные борта, нужна рацуха, а она пока не готова.

— Но один-то можно взять?

— Нет смысла, Лёша, — вздохнув, ответил я. — В таком рейде группа должна иметь одинаковую скорость движения. Или примерно одинаковую. Это первое... Кроме того, мы собирались брать два квадроцикла, один их которых будет идти с прицепом, и мотик. Такая связка обеспечивала бы нам запас топлива, мало-мальски достаточный для дальнего перехода. Идея умерла. Что ты будешь делать со своим байком, Алексей, после того, как в баке перестанет булькать, бросать среди камней? Ни ЗИП-а, ни ГСМ, ни запасных колёс.

— Дык багажник же есть! — воскликнул он.

— А груз нам с Винни тащить на закорках? Ну, ты молодец! Так что приземляемся, расписываем, кто что понесёт.

— Не больше тридцати процентов от веса тела, — не забыл напомнить многомудрый вьетнамец. А лучше двадцать.

— Тем более, — подхватил я. — Палатки хватит одной...

— Подожди, Дарий, не с этого надо начать, — опять прервал меня Винни. — Сначала надо разобраться с оружием. Лишнее брать не стоит, и Диксон обделять нельзя.

После горячих переговоров решили, что нам действительно придётся поджаться. Да и вес носимого боеприпаса удручает... Особенно меня, я не намерен оставлять здесь ни единого из семисот шестидесяти пяти патронов к своему автомату. Проще всего Лёшке, он берёт и АКМ, и "Глок".

— Сколько у тебя патронов к пистолету? — спросил я.

— Было двадцать четыре, и ты ещё тридцаточку подогнал.

— Годится. Винни?

— Сто шестьдесят два, — объявил охотник.

И всё это — солидный вес, который ляжет в рюкзаки группы, где и без того наберётся немало нужного и полезного... Плюс гладкоствольное оружие. Винни пистолета не имеет, а свой раритетный залповый уродец "Duck Foot" я давно подарил Ирке Сухининой. Вместо французских духов, ага. Ничего смешного, между прочим, надо же приличной, к тому же красивой девушке, проживающей в диких краях, иметь компактное оружие самообороны!

Остался дерринджер DoubleTap производства компании Heizer Defense. Под всё тот же .45 ACP. Серого цвета рамка из титана, ударно-спусковой механизм двойного действия. В рукоятке есть бонус-ниша для двух запасных патронов. Правда, сейчас она пуста, так чуть полегче. Хорошо, что он плоский, идеально подходит для скрытого ношения — нет выступающих частей, способных при извлечении пистолета зацепиться за детали одежды. Я его ношу в специальном кармане на правой штанине и практически не достаю. Положил и забыл.

Винни вторым стволом получает кургузый гладкоствол, — отдаю ему "Хадсон" двенадцатого калибра, убойное бандитское оружие. В своём роде это тоже дерринджер... С фабричными патронами двенадцатого калибра в Диксоне вечный дефицит, а колхозный самокат из чего попала брать не хочется. Больше сорока штук взять не получится. А позиция важная, из хаудаха при сноровке даже налетающую птицу бить можно.

Самое печальное: придётся оставить в Диксоне легендарную винтовку Мосина, к которой я признаюсь, уже приспособился. Обидно! А с учётом того, что патронов 7,62х54R в посёлке предостаточно, обидно вдвойне. Однако меру надо знать, всё желаемое не утащишь, да и люди не поймут.

Итак, в группе из нарезного будет один "длинный" ствол, "калашников" для средних дистанций, и мой "бензорез" для ближняка. Раз по ту сторону портала в пределах зоны пешей доступности живут американцы, то можно надеяться на возможность пополнения боеприпасов. Что маловероятно для русского калибра "мосинки".

— У меня рация плохая! — напомнил команч.

— Пойду к Молодцову, пусть подберёт у себя в загашниках, что получше, аккумуляторы зарядит. Сдавайте аппараты! Итак, пора за дело, ребята. Винни, ты займись припасами, я сейчас девчатам записку напишу. Лёшка — готовь два квадроцикла, до портала докатим на них, мужики потом заберут.

— Собачку бы взять... — размечтался охотник.

— Даже не проси, — предупредил я.

— Я вот подумал сейчас, — произнёс Алексей, — остальные, что останутся тут, они нас как, поймут? А назад примут, если что?

— По большому счёту, мы никому дорогу не перешли, ни с кем не ссорились, так ведь? Всё равно в Диксоне будет новый начальник. Покрутится он, помучается, башкой о бюрократию поколотится, глядишь, мудрость и появится. А насчёт Ростоцкого... К тому времени или эмир сдохнет, или ишак, или Ходжа Насреддин. Стартуем сразу после радийного подтверждения выхода чёртовой "Темзы" из Бриндизи.

— Всё правильно, — одобрил вьетнамец. — В зависимости от ветра и флаг вьётся.

— Пошли готовиться, — скомандовал я, открывая дверь.

Глава четвёртая

По ту сторону Прореза

Как и в прошлые разы, жёлтый Крест вспыхнул мгновенно, с таким громким и резким звуком, словно горный великан хлопнул в ладоши. Три часа работы у этой батарейки, время пошло! Угасает он точно так же. Страшно представить, что произойдёт с материальным телом, оказавшимся в этот момент в корректирующем портале.

— Разрежет, как нож колбасу, — мрачно сказал Лёшка, прочитав мои мысли.

— Да уж... Ну, что, группа готова?

Мужики кивнули.

Первым идти мне. Это не первый наш проход на ту сторону, своеобразный регламент уже отработан, он себя оправдывает, нарушать его не стоит. Даже не знаю, что тут можно добавить, о чём предупредить своих друзей.

Настало тот самый момент возможного "попадалова" в хреновый экстрим, о котором я уже говорил. Да-да, это отличный пример ступенчатой вероятности заброса в ситуацию "одни трусы". Нет шансов у горожанина оказаться в такой ситуации. А у нас теперь есть. Конкретней — у меня.

Сейчас.

Случай один вспомнился, не скажу, что кстати, тут бы действовать надо, а не обращаться к прошлому, время дорого...

Как-то мы с тремя товарища поехали в тундру. Далеко и на вездеходах, гусеничных трудягах: ГАЗ-73 и МТЛБУ.

Друзья — опытные полевики, охотники с большим зимним стажем, много чего повидавшие, испытавшие и умеющие. Не чечако, в общем. В путь пошли на машинах с кунгами, в которых есть, всё, что может пригодиться в пути: печка с высокой трубой, солидный запас угля и дров, полати, одеяла, провиант на неделю, питьевая вода и прочее нужное.

Стояла середина зимы, арктическая полярная ночь с почти полной темнотой, за бортом минус тридцать пять и более с ветерком. Мы везли плановые грузы на дальнее охотничье зимовье. Это было не самое лучшее время для визуального контроля маршрута, поэтому шли по навигатору. Тем не менее, первая машина, МТЛБУ, в определённой точке остановилась, покрутилась и свернула не туда. Второй вездеход, в кунге которого ехал я, бросился догонять. Мехвод моей машины пару раз притормаживал, крича в эфире "стоп", но водила машины-беглянки по какой-то причине рацию не слышал.

Мы почти догнали "мотолыгу", оставалось метров двести, и тут передняя машина встала — аккумулятор сдох! Есть такая приметы в Заполярье: пока двигаешься, всё идёт нормально. Как только встал по какому-нибудь косяку — жди новых сюрпризов. Они и посыпались... на нашем вездеходе вышел из строя стационарный GPS. Две поломки сразу, почти в одном месте на двух машинах! Ну, вот так вышло. А без навигатора никак. Тут механик "мотолыги" лезет в кунг, чтобы взять там что-то для починки, возвращается и ошарашено сообщает остальным, что в его кунге никого нет! Товарищ таинственным образом исчез.

Теперь представьте: вокруг безжизненная тундра, сплошная темень и лютый холодильник.

Что делать, мы быстро развернули "газон" и по своим же следам побежали назад. Ехали неожиданно долго. Я высунулся в верхний люк и крутил по сторона мощным фонарём. Вижу, идёт родной в темноте по холодку! Живой! Мы обрадовались, подхватили его, обогрели и назад к "мотолыге". Но процесс повторных отказов был уже запущен, судьба вслед за вездеходом тоже свернула не туда. Только подкатили мы к месту сбора сбитой техники и... у самих вся проводка под капотом сгоррела к чертовой матери! Жгут, от которого навигатор и был запитан, потому и не работал, коротило что-то, вот и вылезло по сроку. Дальше началась обычная аварийная бытовуха. Долго чинились, меняли на холоде проводку, запускали "бэшку" — бензиновую электростанцию — и таким образом заводились. Провозюкались весь день, поход накрылся.

А друг просто выпал!

На короткой паузе в движении он решил осмотреться и понять, где же они, чёрт возьми, находятся? Верхний люк "мотолыги" был заблокировал грузом, там стоял снегоход, лежали мешки да тюки. Открыл он заднюю дверь и высунулся. В этот момент вездеход резко дёрнулся, как часто бывает с гусеничной техникой, человек и вылетел. Очухался он в снегу, отматерился и обалдел — видит только огоньки убегающей машины. Сотовый телефон в тех краях, естественно, не берёт. Все, дружок, выживай.

Вспоминай, если хочешь скоротать время, как добывается огонь в джунглях, и какая тамошняя флора съедобна...

Ему повезло.

Повезло-1: друг сидел в кунге полностью одетый. И привычка у него такая, и в кунге было не очень-то тепло. Так что вывалился он не голым.

Повезло -2: второй вездеход сдох чуть позже. Потому мы смогли быстренько сбегать за пропавшим. Иначе пилить ему пешком по следам и пилить, а результат в таких случаях далеко не очевиден.

Повезло-3: друг мой — действительно опытный человек с очень устойчивой психикой. Не запаникует даже в такой ситуации.

Повезло-4: такое происходит с ним не в первый раз. Мы уже как-то раз забывали после перекура, когда он вылез наружу по малой нужде... Так что привык.

Однако этот явный "звоночек" стоило учесть. Два раза звякнуло — подумай, оцени, не жди третьего. Как у вертолетчиков. Стоит ли и дальше ездить таким вот способом, без принятия радикальных мер, большой вопрос. С тех пор носимые радиостанции в группе были при всех даже в кунге.

Вот так: один шаг, один миг — и ты в экстриме.

Но чтобы попасть в такое, городскому обывателю сначала нужно стать вездеходчиком, а потом оказаться в по-настоящему диких краях, где нет сотовой связи, а попутная машина по старым трассам проезжает раз в месяц. Реально это? Нет.

А вот для меня такое попадалово вполне реально.

Чёрт его знает, насколько стабильно устройство переноса! Вдруг сразу после моего прохода окно закроется? В лучшем случае минимум неделю я буду торчать на той стороне совсем один. Без винтовки и палатки. Ну, есть немного припасов...

Что я мог забыть? О том, что нужно доставить Гуднайту искорёженный ствол и забрать бабло, я Юрке сказал. Ему же напомнил о необходимости защитить заявку на материальные ресурсы для посёлка. Всё, вроде. Текучку записал в блокнот — обидно будет думать, что отлично работающая система жизнеобеспечения Диксона начнёт давать сбои...

— Пора! — крикнул Винни.

— Я пошёл!

Нет, никакое дикое существо в такую беду ни за что не сунется... Прорез зловеще искрил и пощёлкивал разрядами. Знаю, что больно не будет, а всё равно страшно до жути.

Господи, помоги!

Давай, Квачин, дуй точно по центру! Глаза не открывать! К пятому шагу на пути в неведомое волосы по всему телу встали дыбом, резко пахнуло озоном, треск усилился.

На границе миров в спину мягко толкнуло, я сразу сделал шаг правой подлиней, стараясь удерживать равновесие, и без лишних эффектов оказался в новом мире. На другой Платформе, если принять терминологию текста на плите.

Тёмный грот засвечивал глаза световым пятном широкого выхода. Я сразу отшагнул вправо и присел за большим валуном, высунув наружу ствол автомата. В незнакомый мир Дарий Квачин зашёл не с букетом роз, а с пристёгнутой "банкой", готовый в три очереди выпустить магазин по зверю-чудовищу, если он опять окажется тут.

Вроде бы тихо.

Признаюсь, я испытывал огромное желание оглянуться и посмотреть, как проходит Лимонов: махом материализуется или выдавливается постепенно, как призрак из мистического зеркала? Нельзя, регламент — я внимательно рассматривал каменный зал.

— На месте, — хрипло доложил Лёшка, пристраиваясь с левой стороны от прохода.

Предохранители у обоих на автоматическом огне.

А вот и вьетнамец! Винни тут же присел на правое колено, разглядывая проём через оптику винтовки. Именно сейчас чувствуется польза наколенников, у нас они сделаны из двойной формованной кожи тапира, не зря бьём животину, не зря...

Чёрт, шум водопада мешает. Есть поблизости то самое чудовище, или нам повезёт?

Подняв к губам палец, следопыт отдал команду на дальнейшее молчание, которое длилось минут семь, пока юный команч не выдержал:

— Если что, забомбим тварь! — сообщил он, показывая на живот.

Мы с охотником быстро переглянулись и я спросил:

— Откуда?

— У одного сомалийца из Дугласа выменял, на губную гармошку, — похвастался индеец, вытаскивая из-за пояса и хвастливо демонстрируя нам старую немецкую гранату на длинной ручке.

Не такая уж это и диковинка на Лете. Ручная наступательная граната М24, некогда состоявшая на вооружении германской армии, встречается у африканцев, она и на Кристе за характерную форму сохранила прозвище "колотушка". Нельсон Сантана агентурно и с попытками подкупов долгое время пытался выведать, где и кто нашёл контейнер?

Устройство простейшее. В деревянной рукоятке гранаты расположен шнур запала. Снизу рукоятка закрывается крышкой с винтом. Запал приводится в действие выдергиванием шнура, при этом металлический стержень запала с шероховатой поверхностью трётся о специальное химическое вещество, происходит воспламенение. У неё есть существенные недостатки. Взрывчатка на основе селитры боится сырости и при долгом хранении может слёживаться. Терочный запал также не любит влажности, что и является причиной отказов. Однако большинство африканских "колотушек" взрывались исправно. Потому и интересно — где это они так неплохо хранились?

Кидать их хорошо, удобно. Промахнуться трудно.

— Спрячь! — приказал я. — Она вообще сработает?

— Тогда вернусь и выколю ему глаз, — тихо поведал Лимон.

— А идея хорошая, — решил Винни, медленно поднимая увесистый булыжник. Примерившись, он сильно метнул серую каменюку так, чтобы она ударилось о стену грота вблизи выхода. На поднятый шум никто не отреагировал.

— Вперёд, — решил я.

Ну, вот и выход в ущелье.

Лёшка столом несколько нервозно обводил новое пространство, а следопыт, опять присев на корточки, высматривал следы.

Моему взгляду открылась уже знакомая гряда замшелых скал, где, казалось, кроме редкой травы и лишайников ничего не видно. Совсем не открыточная картинка, да... В голове мелькнуло: "Ёлки-пали, и ради вот этого мы сюда лезли? Столько сил и нервов угрохали".

И тут вьетнамец, словно почувствовав моё раздражение, ни слова не говоря, показал рукой налево и вверх. Я повернулся.

Над нами поднималось синие небеса другой планеты, ставшие вдруг невероятно близкими. В каньоне дул ровный, свежий, в меру прохладный, очень ласковый ветерок. Зеленела высокая трава, сверкала журчащая серебряная ленточка горного ручья, вытекающего из грота. В нескольких сотнях метров за полосой кустарника выше по склону стояли три одинокие сосёнки, словно врезанные рукой опытного мастера в каменные нагромождения: стволы цвета старой бронзы, малахит крон и аквамариновое небо...

Вокруг — ни души, ни лапы, ни крыла! Только мы среди этой немыслимой красоты. Со стволами наперевес.

Мне здесь понравилось сразу и бесповоротно. Я вообще в восторге от горной тайги, как же этого не хватает на Кристе... Напряжение тут же спало. Поднявшись, следопыт посмотрел на нас, понял, что мы испытываем, улыбнулся сдержанно и сказал:

— Новых следов не появилось. Хотя тут одни камни...

— Отлично! Двигаемся, — я махнул рукой вперёд.