| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Новшеством было и то, что учебные бои и передвижения войск не прекращались и ночью.
Судя по отчету Южной армии, Куропаткин достиг успеха в действиях против Московской армии во главе с великим князем Сергеем Александровичем. Однако сам Сергей, великий князь Михаил и поддерживающий их генерал Редигер считали иначе. Особенно они критиковали атаку укреплений Московской армии в последний день маневров.
Московская армия отступила на подготовленную позицию в окрестностях села Касторное — там были отрыты окопы полного профиля, замаскированы батареи, установлены проволочные заграждения и отрыты 'волчьи ямы'. Здесь ее атаковали силы Южной армии. Наступление велось по совершенно открытой местности, пехота и кавалерия при этом натыкались на овраги, которые им пришлось преодолевать под артиллерийским и винтовочным огнем. Всего в нем приняло участие больше шестидесяти батальонов при поддержке стопушечной батареи. 'Было ясно видно, — гласил отчет 'южных', — дружное наступление VIII и X корпусов. Войска шли с музыкою, одушевление было полное'. 'Замечательна красива была последняя минута, — записал Николай в своем дневнике, — когда целое море белых рубашек наводнило всю местность'
Но несмотря на восхищение открывшейся картиной, Николай, участвовавший в маневрах инкогнито, под именем полковника Михайлова в качестве одного из посредников, полагал, что бой на Касторной позиции показал полное отсутствие у Куропаткина понимания современных условий ведения войны при новом оружии. Слабо обстреляв расположения противника артиллерией, Куропаткин собрал в кучу несколько пехотных батальонов, построенных в колонны с жидкими цепями впереди, лично выехал вперед со своею многочисленную свитой и штандартом. И повел атаку. Причем пехота атаковала прямо на замаскированные позиции пулеметной роты и батареи скорострельных пушек, прикрытые спрятавшимися в неглубоких окопах финскими стрелками. А в качестве последнего аргумента 'южные' бросили против штаба Сергея Александровича, расположенного на виду, на высоком холме у самого фронта, бригаду конницы. Которая обошла видимые укрепления и атаковала позицию пулеметной роты, неожиданно для кавалеристов открывшей интенсивный огонь, поддержанный стрельбой половины батареи. Что конечно не помешало всадникам доскакать до позиций и утверждать об успехе атаки. (В нашей реальности они атаковали позиции одной замаскированной батареи, имитировавшей стрельбу картечью. Что, впрочем, точно также закончилось бы в настоящем бою уничтожением кавалеристов).
В итоге было решено объявить о ничейном результате боя, что обидело как Куропаткина, так и великого князя Сергея. Великий князь, прочитав панегирический отчет о результатах маневров, зарекся впредь принимать участие в подобного рода состязаниях. Генерал Соболев, начальник штаба Московской армии, прямо указывал, что высокая оценка действий Куропаткина рядом генералов объяснялась исключительно его бывшим высоким служебным положением (и видимым благоволением царя к отставному министру, добавлял он в кругу 'своих').
Британская империя, Виндзорский замок, ноябрь 1901 г
Зима в любой стране Европы — не самое приятное время года для поездок. Да, пожалуй, и в любой стране мира, включая даже расположенные ближе к экватору и за ним. Разве что Новая Зеландия отличалась в этом плане. Но, как говорили древние римляне: 'Исключение подтверждает правило'. Так что по своей воле Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, третий маркиз Солсбери, премьер-министр правительства Его Величества и один из самых могущественных владык Британской империи из дому в такую погоду не вышел. Да и собак своих приказал бы слугам не выпускать. Но когда вызывает Его Величество Король, пусть пока еще официально не коронованный, то даже самые могущественные могут сказать только одно: 'Слушаюсь'. Тем более, если Его Величество приглашает персонально.
От Пэддингтонского вокзала специальный состав довез министра и его племянника до небольшого вокзальчика в Слау, где их уже ждали кареты. Еще несколько десятков минут езды по неплохому, пусть и слегка разбитому по зимнему времени, шоссе — и вот уже видны башни и стены резиденции Его Величества. Который уже ожидал своего премьер-министра и его племянника в курительной комнате, что намекало на неофициальный характер встречи.
В камине курительной залы весело потрескивали пылающие дрова, прогоняя сырость и холод зимы. Тем более, что хозяин Британской империи хорошим здоровьем похвастаться не мог. Хронический бронхит стал его спутником с молодых лет и вылечить его не могли ни лучшие врачи, ни лучшие курорты. Тучный, вальяжный, скупой на внешние появления своего настроения и владеющих им эмоций Его Величество Эдуард встретил Роберта Солсбери и его племянника, первого лорда казначейства Артура Бальфура с показным радушием, даже встал с места и сделал несколько шагов навстречу. После чего предложил располагаться поближе к камину и не чинясь подкрепиться после тяжелой дороги великолепным хересом из королевских погребов.
После того, как гости и хозяин отпили понемногу великолепного вина, Эдуард поставил свой бокал на стол.
— Господа, я позвал вас сюда, чтобы уточнить ситуацию в Азии, — начал он беседу, — ибо печальные события в стране и Южной Африке заставили меня несколько... отвлечься от происходящего там.
Видимо от слов о Южной Африке в курительной повисла неловкая тишина. Действительно, практически уже выигранная война сделала неожиданный поворот. После гибели Китченера назначенный главкомом Ян Гамильтон несколько растерялся (а скорее просто не справился с возросшими обязанностями) и буры смогли не просто прорваться в Капскую колонию, а прервать железнодорожное сообщение, разгромить несколько гарнизонов. Гамильтон не нашел лучшего выхода, как стянуть туда все свободные войска. Что позволило сильному отряду буров с артиллерией прорваться через Колонию Оранжевой Реки в Наталь, захватить на пару дней Дурбан и даже увести из него полдюжины пароходов. Команды которых потом нашлись на шлюпках в море, частично, к сожалению. Самое скверное, что на пароходы погрузили и даже установили в порту орудия и торпедные аппараты со стоявших в гавани (разбитых во время атаки артиллерийским огнем) торпедно-артиллерийских канонерок. А буквально через несколько дней после этого события в Индийском океане исчезло три судна под английским флагом... потом подобное повторилось в Атлантике. Так что теперь усиленная крейсерами из метрополии Южная станция флота всем своим корабельным составом разыскивала 'пиратов'.
Но ни закаленный политическими схватками премьер, ни его племянник, который фактически вел дела ввиду многочисленных старческих болезней дяди, ни самый старый в истории наследник престола, лишь недавно ставший королем, не стали терять время на бесплодные размышления.
— Ваше Величество, — начал ответ Солсбери, — с Вашего соизволения, начну по порядку — с Османской Империи... — и он начал описывать ситуацию в дряхлеющем на глазах государстве турок-османов, вынужденных поддерживать свое былое могущество денежными вливаниями западных покровителей и жестокими репрессиями против христианских народов. В последнее же время, отметил премьер, обстановка в турецких владениях спокойная, никаких новых признаков очередной резни христиан или очередного политического кризиса нет. Но в качестве ложки дегтя премьер отметил, что активная германская политика в Оттоманской империи, вопреки ожиданиям английского правительства, с первых же своих шагов имеет отчетливый антианглийский оттенок. Что вместе с поддержкой Германией буров отнюдь не улучшает англо-германских отношений.
Закончив описание ситуации в Турции, маркиз позволил себе глотнуть немного хереса, чтобы смочить горло и продолжил доклад. От Персии, в которой начало преобладать русское влияние, он перешел к Индии и Афганистану. В этих странах пока британское могущество не подвергалось пересмотру, хотя на кое-какие тревожные признаки Солсбери все же указал. Он отметил постоянно растущую сеть русских железных дорог в Азии, которая явно несла угрозу для Индии. Военные требовали для обеспечения ее обороны все больше и больше войск, чему препятствовала затянувшаяся война в Африке...
И наконец, сделав, с разрешения короля, еще один небольшой перерыв, премьер-министр приступил к рассказу о положении в 'больной точке' современной азиатской политике.
— Несмотря на поражение основных сил 'боксеров', положение в Китае остается сложным. Отдельные очаги восстания еще не уничтожены, кроме того, после восстания бейпинское (пекинское) правительство окончательно потеряло способность управлять всей страной, каждая провинция которой ныне фактически ведет свою политику. Но даже не это представляет главную опасность нашим интересам в этом районе, — премьер-министр говорил медленно, размеренно, часто прерываясь — сказывался возраст, не зря основную работу он доверял своем племяннику, — несет усиление позиций России в Маньчжурии. 'Тсар', — он с трудом выговорил это ужасное варварское слово 'царь', — Николай Второй ведет непредсказуемую политику. Еще недавно его министры заверяли, что, завершив подавление восстания, русские войска уйдут из Маньчжурии. Однако в феврале русские предъявили китайскому правительству ультиматум, потребовав вывода китайских войск из Маньчжурии (этот ультиматум был и в нашей реальности). А в марте они заявили, что требуют строгого выполнения китайских законов, запрещающих проживание китайцев на маньчжурских землях. И начали высылку таковых, в первую очередь с территории Северной Маньчжурии. Попытки сопротивления подавляются силой. Для чего по официально еще не введенной в строй Транссибирской железной дороге подвезены дополнительные войска взамен выведенных ранее. По некоторым сведениям из Петербурга 'тсар' решил аннексировать Северную, а возможно и всю, Маньчжурию... — прервавшись на несколько мгновений, чтобы с разрешения Его Величества освежить еще раз горло, Солсбери продолжал рассказ о неугодном Лондону поведении Николая в китайском вопросе. А также недостаточной поддержки английского противодействия экспансионистским устремлениям деспотического царского режима со стороны других европейских стран, особенно Германии.
— Понимаю и разделяю ваше негодование, Роберт, — дождавшись очередного перерыва речи премьера, заметил король. — Но неужели у нас нет сил для разрешения вопроса в нужном нам направлении?
— Разрешите? — вклинился в разговор сидевший до того молча Бальфур. — Ваше Величество, мы обладаем огромной силой, и действующей, и скрытой, если мы сможем сконцентрироваться... но распределение наших имперских интересов делает это почти невозможным... (реальные слова А. Бальфура)
— Значит, необходим способный действовать союзник на месте, — подвел итог Эдуард Седьмой.
— Весьма правильная мысль, Ваше Величество, — поддержал его лорд Солсбери. Промолчав, естественно, что уже в апреле японский посланник Хаяши начал зондаж возможностей заключения союза, а с июня шли названные консультациями практически полноценные переговоры между ним и представителями британского правительства. — Мы немедленно начнем работу в этом направлении, учитывая предстоящий приезд маркиза Ито в нашу страну. Этот японский политик ныне не занимает никакого официального поста, но продолжает оставаться влиятельной фигурой. И его поездка, я уверен, связана с поиском возможных союзников для противодействия российской политике в Китае и Корее.
Российская Империя, Санкт-Петербург, Зимний Дворец, декабрь 1901 г.
'В стремлении обеспечить свои интересы японское правительство ищет, конечно, прежде всего, поддержки других заинтересованных держав, и можно быть уверенным, что японская дипломатия напрягает все усилия, чтобы возбудить против наших действий в Манчжурии не только Англию и Германию, но также и Китай... Ближайшая цель японского правительства состоит при этом, конечно, в том, чтобы создать по отношению к России комбинацию, подобную той, вследствие которой сама Япония должна была отказаться, после войны с Китаем, от утверждения на Ляодунском полуострове. Если же однако подобная комбинация не состоится, Япония должна будет или отказаться от всякого вознаграждения, или решиться действовать собственными силами. Найдет ли японское правительство в себе достаточно смелости, чтобы пойти по этому второму пути, не останавливаясь даже перед риском столкновения с Россией, заранее сказать невозможно' — отложив в сторону копию не раз перечитанного январского сообщения Извольского (посланник в Японии), Николай (Петр) еще раз окинул взглядом стол, заваленный документами. И подумал, что труднее всего в новом мире оказалось не выжить, а привыкнуть к количеству документов, которые ежедневно приходилось просматривать и принимать решения. Но он все же справился, пусть и с трудом, и с этой проблемой.
'Завтра наконец будет опубликован Манифест... и опять взвоют все эти дядюшки, тетушки и даже мамА. Которые так надоели ему своими советами и указаниями, что и как делать, и постоянными просьбами за того или иного казнокрада. Распустил потомок родственничков, распустил. Ничего, показательная казнь пятерки самых крупных воришек и бывшего министра финансов заставит их прикусить язык. А если нет... жандармским начальством и личной охраной руководят достаточно преданные Ему люди, военный министр — его человек. А гвардия... дядюшка Владимир не слишком интересуется своими служебными делами и кажется не заметил, а скорее всего просто не обратил внимания, что все четыре батальона преображенцев сменили своих командиров. Не считая командиров стрелков... Его же сынок, как доносят, больше увлечен новой пассией, чем отслеживанием ситуации в гвардейских частях. Ничего, если так будет продолжаться — он сам себя скомпрометирует.
А все же год был трудный. Потруднее, пожалуй, чем выживание под властью Софьи. Все эти хитросплетения придворной политики, внешнеполитические проблемы, внутренняя ситуация...
Нет, но все же его потомок точно не в своем уме — одновременно обострять положение на Дальнем Востоке и рваться на Балканы и в Проливы... Широко шагать замахнулся, как бы штаны не порвал. Вовремя Боже принял меры, иначе Россия могла оказаться как та бабка из сказки этого замечательного поэта Пушкина у разбитого корыта. Не зря ему теперь на разные авантюры приходится идти, вроде того дела с бурскими крейсерами-купцами. Когда полковник Максимов озвучил ему то предложение одного из добровольцев, он в первый момент даже хотел выгнать этого прожектера вон. А потом подумал, что хуже все равно не будет, разве что погибнет несколько добровольцев, знающих на что идут... и согласился. И даже добровольцы нашлись. Хорошие молодые мичмана и лейтенанты. Жалко будет, если не выживут. Теперь же у англичан головной боли добавилось и средств для противодействия в Китае меньше осталось. Разве что японцам помогать. Но те без чьей-либо помощи и так воевать не полезут, так что пусть это будут англичане. По крайней мере французы, как наши союзники, к ним не присоединятся. Да и германцев можно будет нейтрализовать, они с англичанами последнее время тоже не в лучших отношениях, а с нами заигрывают в расчете от французов оторвать. А хорошо бы...'
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
