— Если бы от нас пахло розами, я бы еще подумал... — Повел тот плечиком и похлопал ресницами. — Но удобрения хороши для картошки и свеклы. Барышни от такого аромата морщат нос.
Парень снова хохотнул, но потом спросил:
— А чего ты говоришь как-то странно? У тебя с зубами все в порядке?
Ну не признаваться же Вовке, что немецкий язык он учил всего год, и некоторые местные обороты речи скорее интуитивно чувствовались, нежели понимались.
— Попихал кто-то ночью. — Неохотно признался он. — Думал, утром сдохну!
— Это юные барончики снова балуют. — Убежденно сказал новый приятель. — К старой графине Стерн пробрались через окно в будуар и везде развесили черные покрывала. На зеркалах, окнах, диванах и даже двери. Она встала утром и подумала, что умерла! Вот смеху было! Ее вопли перебудили весь дворец!
— Не слышал. — Парни спустились с лестницы и теперь шли по пятому служебному этажу в сторону черной лестницы. Ну не краснеть же им перед благоухающими духами красавицами!
— Слушай, меня так долбанули головой, что я ничего не помню. И больно... — Вовка картинно приложил пальцы к вискам и душераздирающе вздохнул. В исполнении изящного и бледного Вальтера это выглядело так жалостливо, что крепкий парень даже немного притормозил и внимательно оглядел щуплую фигурку шута.
— Ты это, потерпи... Сейчас, под горячей водой, прогреем тебя хорошенько. Кстати, — он критически осмотрел старое трико, — надо бы тебе приодеться. И что ты к этому рванью прилип?
— Это оно прилипло. — Вовка опять закашлял. — Слушай, а тебя как зовут?
Парень остановился и, нагнувшись, посмотрел в Вовкины глаза.
— Эй, — вдруг серьезно сказал он, — ты что, был за гранью?
— Заметно? — Буркнул Вовка, отворачиваясь в сторону.
— Да... Блеск мертвого мира... Видимо, эти гады здорово тебя приложили! Ведь говорил тебе, переселяйся к нам в казарму! А ты все нет и нет! Или герцогскому сыну зазорно спать вместе с детьми обычных дворян?
— Да брось ты... Лучше расскажи, пока идем, о себе. Знаешь, я тебя помню... Но не совсем.
— Пойдем сначала на кухню. Фрау Зельда обязательно нас покормит. Ты помнишь, что сегодня ее смена?
— Нет. Ничего не помню...
— С теми, кто там побывал, это случается. Я, — парень для верности ткнул пальцем себе в грудь, — Фридрих фон Шоттен, твой троюродный брат. Младший сын графа Борского. Правда, титул достался моему старшему братцу, но это не важно. А ты, мелкий, всегда относился к нам свысока, когда твой отец по праздникам собирал всю семью. Задирал нос и уходил в свою комнату.
— Я стеснялся. Наверняка тебе казалось, что я слишком горд.
— Вот чудак! Странно, что мне такое не пришло в голову. Ты поэтому живешь на чердаке?
— Ну да. Только теперь все будет по-другому. Мне надоели сквозняки, мыши и глупые дети. Мне надоело бегать, Фридрих. Поэтому я открываю военные действия.
— За прошедшую ночь ты, маленький герцог, неожиданно вырос.
— Я — шут. — Вовка улыбнулся. — Но из битой карты постараюсь стать козырной. Так где же кухня? Где эти божественные запахи горячих сосисок и свежего хлеба?
— Потерпи, еще один пролет.
— И где Его Величество? Я хочу видеть его наглую морду!
В полутемном коридоре к стене шарахнулась какая-то тень.
— Ну все, — с досадой сказал Фридрих, — сейчас донесет...
— Покушать, надеюсь, успеем?
— Думаю, даже помыться.
— Обязательно. Не подставлять же палачу для порки пахучий тыл!
Фридрих заграбастал длинной рукой худое тело Вальтера, прижал к своему боку и, потрепав родственнику колтун на голове, быстро потащил его в пристройку первого этажа. Здесь кругом сновали слуги. Кто-то из них сгибал в поклоне голову, кто-то, одетый побогаче, проходя мимо, отворачивался к стене, словно не замечая крепкого молодого дворянина и его тщедушного синеволосого спутника.
В воздухе, наконец, разлился запах готовящегося обеда. Нюансы овощных заправок смешивались с тонкими оттенками кофе и ярким, забивающим все вокруг, ароматом сдобы.
— Фред, я сейчас захлебнусь слюной! Не дай мне умереть в шаге от рая!
Шоттен пинком распахнул кухонную дверь и гаркнул:
— Фрау Зельда! Смотри, кого я к тебе привел!
В клубах пара, подсвеченная снизу ярким огнем, на котором шипели сковородки и бурлили кастрюли, стояла владычица кухни — главная повариха Зельда. Толстые щеки дородной дамы лоснились от пота. Серое платье, подвязанное белым фартуком, вокруг шеи было темным. Могучие руки уверенно потряхивали огромную сковороду. Подняв на Фридриха голубые глаза, эта великолепная женщина расплылась в улыбке:
— О, мой солдат! — Густым голосом произнесла она на всю кухню. Повара и поварята на секунду застыли и тоже посмотрели на Шоттена. Потом замерший было процесс снова возобновился.
— Подмени! — Скомандовала она кругленькому мужичку, мешавшему суп в кастрюле размером с ванну.
— Фридрих! — Подойдя к парню, она по-свойски положила ему на грудь тяжелую ладонь, а потом поцеловала в щеку. — Ты все-таки умудрился вытащить маленького герцога из его норки?
— Фрау Зельда! — Вовка вспомнил уроки этикета и, отставив мысочком ногу, поклонился. — Я не мог остаться равнодушным к Вашим превосходным талантам! Меня привел сюда мой нос. Ну и брат, конечно...
— Ах ты, несчастный малыш! Сиротинушка! Да какой же ты прозрачный!
Вовкина вежливость сразу принесла свои плоды: их усадили за дальний разделочный столик и налили по большой миске супа с плавающими в нем мясными фрикадельками.
— Чтобы все съели! — Грозно сказала Зельда. — А ты, малыш, приходи три раза в день. Эти вояки иногда тренируются так долго, что потом даже на ба...кровать залезть не в состоянии... Не то что до кухни дойти. А у тебя времени много. Бедный!
Растроганная женщина снова отошла к плите, попутно отругав пробегавшего мимо поваренка.
Когда суп был съеден, и они принялись за картофельную запеканку с тушеными овощами, Фридрих задумчиво спросил:
— Я не ослышался, фон Шонн? Ты и вправду назвал меня братом?
Вовка приподнял брови и посмотрел на своего взрослого и сильного родственника.
— А что в этом такого? Или ты меня стесняешься?
— Что ты... Просто раньше ты звал меня Шоттеном. И все.
— Нет, если тебе так больше нравится... Но если человеку даются имена, то ими надо пользоваться. — Вовка, рассуждая, махнул ложкой. — К тому же, ты, действительно, мой брат. Это дает дополнительный простор фантазии и разнообразию. Вот смотри: Братец Фред, Фредди, — Вовка усиленно вспоминал, как можно еще назвать Фридриха, в том числе, и английские вариации, — фон Шоттен, Фридрих...
— Ты действительно изменился, маленький герцог... Ладно. — Фридрих встал. — Зельда! Спасибо!
Та помахала рукой, и Вовка помахал ей в ответ.
— Теперь мыться? — Спросил он, поглаживая выступившее вперед круглое пузико.
— Да, брат. Можно и мне теперь так тебя называть?
— Даже нужно. Мы — одна семья.
— Тогда идем. — Фридрих схватил тонкую руку Вальтера и потащил его куда-то вглубь служебных коридоров. — Только перед купальнями надо найти тебе чистую и нормальную одежду! Не надевать же снова это старье!
Без провожатого Вовка сразу бы заблудился в этих бесконечных узких переходах, темных лестницах, и одинаковых дверях, появляющихся то слева, то справа. Иногда мимо них пробегали служанки разных рангов: понарядней и попроще одетые. Некоторые несли в чехлах тяжелые платья, чуть ли не сгибаясь под своей ношей. Но ни один из проходящих мужчин не пытался предложить помощь.
— Тут швейные мастерские. — Ответил Фридрих на невысказанный Вовкин вопрос. — Через пять дней будет сезонный бал, поэтому дамы отдают переделать на платьях кружева или рюши.
— Я думал, они к каждому празднику заказывают новые костюмы! — Удивился Вовка.
— Что ты! Это дорого! Графиня фон Бронн уже второй год на все мероприятия надевает одно и то же платье, меняя перчатки и воротничок, причем совершенно этого не скрывая!
— Так ей в обед миллион лет! — Не задумываясь, сказал парень. — В этом возрасте не стесняясь, можно при всех ветры пускать. Свои вольности она уже заслужила.
— Откуда знаешь, сколько ей лет? Ты ее помнишь?
— А, — Вовка махнул рукой, — бабки все одинаковы. Но я бы с ней познакомился.
— Зачем? — Изумился Фридрих. — У нее вредный характер и язык без костей! Все приглашенные шарахаются!
— Тогда зачем ее приглашают? Еще один придворный паяц?
— Она — родственница Его Величества. Не то тетушка, не то кузина двоюродной бабушки... Попробуй, не позови!
— Ты мне ее покажешь?
Фридрих поморщился:
— Так на балу меня не будет. Наверное, поставят у парадного входа истуканом!
— Почему?
— Гвардия Короля.
— Если ты, потомок древней дворянской фамилии, стоишь на посту, кого же тогда приглашают на бал?
Парни лезли вверх по узкой витой лестнице. У вечно голодного и избитого тела Вальтера подкашивались ноги, и срывалось дыхание. Фридрих то и дело останавливался и, поджидая родственника, продолжал рассказывать.
— Приглашают, в-основном, тех, кто импонирует фаворитке, фрау Анели. Ну и остатки аристократии. После того, как у тебя отобрали герцогство, мы оказались разорены. Ведь большинство наших средств были вложены в предприятия твоего отца. Хорошо, мать с сестрами удалось отправить к родственникам на другой континент. Так что, если бы и пригласили, то костюмы для бала мне не по карману.
— А отец?
— Сидит в усадьбе. Они со старшим братом молодцы: создали дружину и, если кто лезет, дают дружный отпор.
— А лезут?
— Бывает...А я тут, как заложник... Впрочем, как и ты. Сейчас повернем за угол, и там будет все, что нам надо!
Они снова шли длинным служебным коридором, освещенным редкими бездымными факелами, отблески которых плясали на грубо отесанных каменных стенах и полу.
— Фридрих!
— Что, брат?
— Научи меня сражаться!
— Тебя, вроде, должны были учить сабельному бою еще дома?
— Не помню. Пожалуйста!
— Хорошо, выберем время... Что за ерунда?!
Фридрих, который первым вылетел за угол, чуть не свалился на шевелящуюся тряпочную кучу. Вовка от падения был спасен твердой братской рукой.
— Горничная упала. — Уверенно сказал парнишка. — Вот смотрю и не понимаю, как можно столько на себе таскать?
И он, присев рядом с пыхтящими тряпками, начал разбирать их руками.
— Брось, — сказал Фридрих, — сама выберется! Работа у нее такая.
— Нет, брат, видишь, ей тяжело? Она не может найти выход и страшно боится задохнуться. Но еще больше — свою хозяйку, иначе бы давно разревелась.
И правда, в глубине кучи послышались всхлипы.
— Эй, не разводи сырость! А то лягушки прискачут и с тобой вместе заплачут!
Теперь изнутри послышался смешок.
— Кто, кто в теплом домике прячется? Мышка? Кошка? — Приговаривал Вовка, отшвыривая в сторону слои пышного платья. — Вот с кого налог надо брать! Десять, одиннадцать нижних юбок! Ничего себе! Эй, малышка, как твоя хозяйка такую тяжесть на себе носит и не падает?
— Ей поклонники снизу помогают! — Заржал Фридрих и присоединился к брату. И вот огромная куча, состоящая из сорочек и распушившегося платья, лежала на полу, а рядом, краснея от стыда, поднималась с колен крепенькая девчушка лет тринадцати. Выпрямившись, она быстро разгладила рукой коричневую немаркую юбку и поправила кружевной фартук.
— Ты куда все это несла, красавица? — поинтересовался Вовка. — Хочешь, поможем донести!
— Правда? — Юная девушка подняла на парней смущенное личико. — Это недалеко! Вот в ту дверь!
И она показала ручкой в конец коридора, откуда пришли ребята.
Фридрих неожиданно улыбнулся и кивнул Вовке:
— Постой немного! — Затем сграбастал длинными руками всю кучу. — Ну, пойдем, красотуля!
Юное создание послало Вовке воздушный поцелуй и побежало за фон Шоттеном.
Быстро вернувшийся Фридрих был доволен, как кот в предчувствии ночной прогулки.
— Пошли! — И толкнул дверь, около которой так удачно растянулась юная служанка.
Швейная мастерская встретила парней стрекотом механических педальных машин, свисающими с катушек разноцветными рюшами, сметанными на живую нитку воланами, разбегающимися змейкой лентами и яркими перьями. У столов с раскинутыми выкройками суетились как женщины, так и мужчины.
Не пытаясь перекричать шум, Фридрих махнул Вовке рукой и плавно пошел вокруг безголовых манекенов с наброшенными на них тканями или наряженных в готовые платья и костюмы. Дернув на себя узенькую дверку, старший брат пропустил вперед младшего и плотно прихлопнул створку к косяку.
В крошечной каморке за простым письменным столом сидел худощавый человек с неброской сединой в волосах. Он поднял голову и, собрав у глаз морщинки, пристально посмотрел на вошедших.
— Доброго дня, господин! — Улыбнулся Вовка.
— Герр Штаф! — Фон Шоттен вышел из тени на свет, льющийся тоненькими лучиками из бокового окна. — Добрый день, а мы к Вам за помощью!
— Господин Шоттен!
Штаф, выйдя из-за стола, оказался невысоким изящным мужчиной в дорогом, но неброском костюме. Вовка в тканях немного разбирался. Когда Манька болела, он зашивал и перешивал присланные им местной благотворительной организацией поношенные вещи. Еще он ходил с сестрой в райцентре по магазинам, где она долго перебирала пальцами тканые отрезы, из которых потом шила куртки и платья. Так что дешевую ткань от дорогой он вполне отличал.
Мужчины, тем временем, церемонно поздоровались.
— Прошу! — Штаф указал на пару стульев по бокам своего стола. — Чем могу помочь?
— Мне бы братца приодеть! — Фридрих кивнул на бледное лицо и худую фигуру Вальтера. — Уже пару лет не снимает это тряпье!
— Таинственный шут Его Величества?
— Не таинственный, а скрывающийся. Сами посудите, вот как в такой хламиде на публике показаться? Засмеют! — Вовка пожал плечиками.
— Тебе положено смешить людей! — Мягко улыбнулся Штаф, пробегаясь цепкими глазами по тщедушной фигурке Вальтера.
— Так не надо мной будут смеяться! — Развел руки и вытаращил глаза парень. — Над Его Величеством. Скажут, уже шута содержать не на что. Так что спасаю монархию от насмешек.
— А Вы — интересный молодой человек, фон Шонн!
— И мне приятно! — Поклонился Вовка. — Только давайте уже что-нибудь решим. Голова чешется!
— Наверное, от умных мыслей?
— Нет, от несмываемого позора. — Вздохнул парень и оттянул в сторону синюю прядь.
— Не стоит огорчаться, юный герцог. Это не самое страшное в жизни... Хуже, когда среди несчастий ты теряешь себя.
— А может, оно и к лучшему? — Задумчиво проговорил Вовка, глядя на прислушивающегося к разговору Фридриха. — Брат! Ты хотел поговорить с герром Штафом.
— Конечно! — Фридрих положил руку на плечо парнишки. — Гюнтер, ты сможешь подобрать ему готовое платье? Еще два комплекта я закажу. И белье бы ему!
— Подберем... — Закройщик задумчиво посмотрел в окно. — И сошьем.
— А в долг...— Фридрих помялся. — Получится? Выдадут содержание — расплачусь!
