Дар крови

— Тебе лучше знать, Учитель, — благодушно сказал Янко. — А я человек простой, думаю может тот ребенок Ани уже принял на себя проклятье?

— Может и так, но он же еще не родился.

— Но ведь на свет появился?

Кстати занятный момент, подумал Род. Надо бы написать кому из жрецов, чтоб выяснить. При рождении ребенок наделяется душой, а если умер сразу? Она успела войти в тело и что будет на Высшем суде? Почему собственно такая судьба?

— Ты правда так думаешь? — спросил с надеждой Ивет.

— Первая смерть в роду после ее появления, так? — уточнил Янко.

— Да!

— Ну и чего тебе еще надобно? Пронесло нас. А теперь идемте, потянем по косячку перед сном.

Коноплю выращивали сами, но употребляли в основном по праздникам, в обычное время не принято. Очень характерно, даже в отсутствии матушки он внутри дома не закурил. Уж очень она неодобрительно относилась к незапланированным развлечениям и непременно бы унюхала запашок. Но все трое считали нынче в праве отметить удачное завершение поездки, а Ивету не мешало бы встряхнуться и выбросить из головы неприятные мысли. Самое то, для общего блага.

Янко поднялся, потягиваясь и подкидывая на ладони кисет с травкой, двинулся на выход. Пнул дверь, не отвлекаясь от свертывания одной рукой самокрутки и без звука упал. Вик кинулся на пол, подшибая под колено застывшего во весь рост в проеме Ивета. С улицы его наверняка замечательно видно на фоне освещения в комнате. И не зря, вторая пуля свистнула поверху, там где прежде находилась его грудь. Янко повезло меньше, ему снесло верхнюю половину черепа, заодно забрызгав братьев кровью и мозгами. Сунувшаяся в сени Василка завизжала не хуже дурного порося при виде малоприятного зрелища мертвого мужа.

— Я наружу, — толкая снизу дверь и слыша, как в затворяющуюся бьет очередной заряд свинца, откалывая щепки, быстро сказал Вик. — Ты на крышу. Понял?

Ивет очумело кивнул. Брат дернул его к себе за рукав.

— Меня нужно прикрыть!

Вот теперь выражение глаз стало вполне осмысленным. Они метнулись в комнату, хватая оружие. Потом Вик дернул за кольцо и ссыпался в погреб. Кроме картофеля с овощами, разнообразных солений и копченостей там в дальнем углу имелся еще один узкий и незаметный посторонним лаз. Сейчас он отпихнул сознательно загораживающий подступ бочонок с грибами, без церемоний отодрал доску и торопливо замотав винтовку с револьвером в снятую с себя рубашку полез в нору, пихая вооружение впереди себя. Пользоваться подземных ходом уже очень давно не приходилось. И хотя он был тщательно укреплен, а временами проверялся, внутри скопилась земля и пыль. Не хватает, чтоб затвор забился при перемещениях и стрелять не вышло. Только осечки при столкновении с врагом ему и не хватает.

Дорога показалась жутко длинной, хотя там чейна три, не больше. Упершись в очередную доску, осторожно вынул ее, стараясь не производить шума. Не так просто оказалось. Ходящие регулярно возле пруда утрамбовали землю всерьез. Пришлось подкапывать ножом. Выскользнул наружу, под горящие в небе звезды. Со стороны дома один за другим ударили два выстрела с чердака. В крыше, как и подполье имелись свои сюрпризы. С каждой стороны парочка незаметных снаружи окошек-бойниц. Теперь Ивет старательно палил по сопке. Вряд ли он мог что-нибудь видеть. Ответный огонь отсутствовал. Чисто наугад, но единственно подходящее место для попадания в дверь. Неприятно, но такого не предусмотрели. Расстояние слишком большое для прицельного выстрела. Даже теоретическая дальность стандартного карабина миля. Здесь не меньше. А пули ложились достаточно близко одна к другой. Может он где-то на ферме?

Вик свистнул, давая знать о себе Ивету и подзывая Икшу. Судя по участившейся стрельбе брат понял. А через пару минут рядом оказался Веркол. Не Большак, но с первого помета отпрыск. Старший над младшими. Родители позволили ему действовать. Сам бы никогда без разрешения не посмел. В деревнях пэртов не было потомственных правителей или вождей. Некоторые члены племени или поселка имели авторитет за счет действий прежде. Ничего они с этого не получали, проживая в таких же хижинах, как и остальные, и возделывая собственные огороды наравне с соседями. 'Большие люди' не могли отдавать приказаний, решение воевать или мириться принимали на общем собрании глав семей. И дисциплина от старшего к нижестоящим была достаточно жесткой. Главный мог и убить одного из своих и никакого осуждения. Он вправе внутри семьи вершить суд и указывать остальным.

— На сопке, — свистнул сразу Веркол, не дожидаясь уточнений. — Не спускался. Третий выстрел мы засекли.

Говорить нормально пэрты не умели, замечательно понимая людей. Не то чтоб не хотели, не могли. Что-то у них не так с горлом. Зато имели сразу два языка — жестов и свиста. Первым пользовались при нормальном общении, вторым на расстоянии. Постоянно имеющие с ними дело люди не могли не понимать или использовать, ведь заметно облегчает общение. В языке свиста имелось пять гласных и восемь согласных звуков. Добавление нисходящего тона расширяет число согласных до десяти. С помощью такого рода речи можно было свободно объяснить девять из десяти человеческих слов, включая достаточно абстрактные понятия. Опытный свистун из людей способен высказать все тоже, что говорит языком.

В оригинальном языке пэртов содержалось более шести тысяч понятий. Но столкнувшись с пришельцами другого вида они невольно расширили словарь, именуя по-человечески прежде не существовавшие вещи и животных. 'Говорящий' прижимает кончик языка к зубам и начинает свистеть, одновременно произнося слова приблизительно так, как это делается во время обычного разговора. Надо только иметь привычку и хороший слух. К тому же в горах и холмах подобный способ общения даже удобнее разговора. Не искажаются слова при беседе издалека. Мало того, никто из знакомых не ошибется и не перепутает даже родных. У каждого со временем появляется свой стиль.

— Он пришел не по проходу, — продолжал между тем посвистывать Веркол. — Из холмов. И уходить станет также. Можно перехватить.

— Возьмешься?

— С удовольствием, — оскалился пэрт, демонстрируя куда больше человеческих клыки и белоснежные зубы. — И остальных позову.

Нюх у аборигенов был не хуже собачьего. Кстати на фермах псов держали очень редко именно поэтому. Лучше уж скармливать мясо аборигенам, имеющим руки и способными подстрелить хищника из лука или огреть дубиной. Ничуть не хуже пасли скот. А еще могли работать в поле и на огороде. Стирать вещи и многое другое. Да и объяснить, чего хочешь проще, чем бессловесному зверю. Но то была работа, а сейчас им предлагали самое лучшее из возможных развлечений — охоту на разумного. Причем никаких претензий властей не может быть. Люди сводят счеты и они повинуются прямым приказам.

Веркол свистнул, призывая однопометников и с трех сторон ответили, ничуть не скрываясь. Похоже, не дожидаясь просьбы, они вышли на гон. Достаточно хорошо знают людей и своих хозяев, чтоб не сомневаться в их дальнейших поступках. Пэрт развернулся и помчался не напрямую, а огибая скалу. Человек, закинув винтовку за спину, устремился за ним.

Поросшие густым лесом и кустарником склоны холмов были усеяны камнями и поваленными деревьями. Бежать беззаботно, не глядя под ноги слишком опасно. Приходится быть предельно осмотрительным, чтоб не вывихнуть и не сломать ногу в темноте. Быстрый шаг и постоянное внимание. Погибнуть ему не дадут, как это случалось нередко с глупыми одиночками, но приятного мало. Да и убийцу упустит.

Было очень тихо, легкий ветерок касался крон деревьев, где в вышине перепархивали с ветки на ветку птицы. То и дело принимались шуршать в траве мелкие лесные зверьки. Но в целом холмы настороженно молчали, прислушиваясь. Этого могли не уловить люди, но не живущие постоянно в здешних местах. Звери слышали выстрелы и начавшуюся охоту и старались убраться с дороги или затаиться. Ни пэрты, ни люди не особо старались соблюдать тишину. Одни стремились максимально быстро уйти, другие догнать.

Далекий свист разорвал воздух. Один из стаи сообщал: стрелков было двое. Точнее использовал оружие один, но пришел в компании приятеля. Заодно и кучу параметров поведал следопыт. Рост, вес, даже марку ружья, определив по гильзе. К сожалению, все эти размеры можно смело приспособить к каждому третьему мужчине в округе. И то, что он не ошибется, показав в целой толпе на нужного, ничего не значит. Опознавание по запаху человеческим судом не признается. А имя охотник назвать не мог. Он еще молод и вне фермы с людьми практически не общался. Очень немногих знает даже в клане.

Но для мести это не важно. Главное даже упустив, есть шанс найти позже. Хотя это уже иные расклады. Потом, если погоня не увенчается успехом придется на место лежки привести более опытных и попытаться выяснить, кто там был. Икша многих встречал. Хуже всего, Вик до сих пор не представлял, с кем имеет дело. Никаких настоящих старых счетов, смываемых кровью, за ними не водилось. Будь это кто из банка, явились бы домой с шерифом и обыском, а не стали убивать исподтишка. Местные могли почесать кулаки, но опять же палить издалека бы не стали. Старые законы не позволяли подобной подлости. В качестве ответки — нормально. Но кровников за ними не числилось и с соседями жили мирно, помогая даже посторонним. Неужели этот... Око государево заявился? Тогда откуда второй? А... плевать. Потом все равно выяснится и не важно кто ты есть. Есть поступки не прощаемые.

Он точно знал где могли оставить лошадей. Вряд ли они пришли издалека, но не предусмотреть отход было бы совсем глупо. Забираться на крутую сопку и вести назад в поводу никто бы не стал. Повернув направо, побежал по тропинке, что шла вдоль русла ручья. Здесь ходили не люди, но животные не станут создавать себе лишние трудности. Они всегда идут по наиболее легкой дороге. Узкая дорожка петляла и все равно это проще, чем лезть через кусты. Ко всему еще между тучами показалось звездное небо, стало как будто несколько светлее.

Веркол, неизменно державшийся на пару шагов впереди остановился и поднял руку с разведенными для наглядности двумя пальцами. Показал на уши. Вик снял винтовку с плеча и осторожно шагнул мимо застывшего проводника. Два стреноженных коня — успели раньше. И шум торопливых шагов по склону. Потом звук падения, ругань и катящиеся камешки. Удивительно четко привел. Неужели можно так точно рассчитать? Или везение. Переместился, встав за дерево и стараясь оказаться за спиной у приближающихся. Их не меньше двух и если сходу обнаружат, второй может успеть среагировать на стрельбу.

По откосу скатился, не переставая материться человек. Встал, раздраженно отряхиваясь. Почти бегом спустился и второй. Наклон крутой и нормально идти у него не получалось. Уткнулся в лошадь, невольно пихнув ее в бок. Та прижала уши и попыталась схватить за рукав. Не кусала, слегка озорничала.

— Заткнись, — сказал парень резко первому. — Поехали.

Вик уже практически не сомневался, узнав.

— Вот уж не думал, — сказал, удивлено вслух. Прятаться дальше не стоило, а убивать в спину он не хотел.

Оба резко обернулись. Старший Томашевич быстрым движением откинул полы длинной куртки, демонстрируя две кобуры на боках с револьверами. Прежде чем он коснулся рукояток, Вик выстрелил. Не дожидаясь, пока упадет, рванул рукоятку затвора и нажал спуск вторично. Второй, в это время, разинув рот то ли в гримасе ужаса, то ли ярости дергал зацепившейся ремнем за плечо армейский карабин. Пуля отбросила его назад и лошадь, испугано всхрапнув, попятилась.

Первое попадание пришлось прямо в голову и проверять не стоило. Если спереди маленькое аккуратное отверстие, то сзади пол черепа вынесло. На земле мозги и кровь. Зато с младшим братом так удачно не вышло. Торопился. Пуля пробила грудь, кажется и легкое. Во всяком случае, в ране что-то неприятно шевелилось и хрипел, а изо рта вылезали и лопались кровавые пузыри. Спрашивать 'зачем' было бы бессмысленно. Ему не до бесед, скоро встретится с богом преисподней Тивром и станет держать ответ на небесном суде за деяния. Плохие и хорошие. На то у Бога справедливости весы и отработанная процедура. Наверное правильно было бы добить, чтоб зря не мучался, однако сейчас это не в его власти. Пусть решают свыше, продлить агонию или забрать душу.

Вик присел, изучая винтовку. Ну да, не ошибся. Стандартная укороченная винтовка, продающаяся в любой лавке. Удобная в лесу и при стрельбе с седла или стоя. Обычно торговцы на побережье их брали оптом из не принятых армейским арсеналом и не позволяли проверочную пристрелку. Надо сказать, худая попадалась достаточно редко. В основном проблема в допусках. Детали не взаимозаменяемы, как положено. До сих пор не научились толком по лекалам работать.

Но где-то в глубинке никого не удивляло. Здесь встречались и прадедовские карамультуки и качество в сравнение с ценой вполне удовлетворяло. За практически такой же просили 15 'кораблей' серебром. Конечно хорошая двустволка или охотничье ружье известной фирмы могло и до сотни доходить, но это на большого любителя. Нормальным фермерам нужен удобный, неприхотливый и простой в ремонте и обслуживании карабин. Считай у каждого второго похожий.

Вот только длинная трубка, приспособленная сверху, была оптическим прибором. Ночью не очень разберешь подробности, но видимо благодаря приближению и нанесенным на линзе тонким линиям и можно прицелиться на гораздо более дальнее расстояние. Любопытно. Жаль оставить себе нельзя.

Томашевич выгнулся и неприятно засучил ногами. Кончается. Вик оглянулся. За спиной на корточках сидели трое пэртов. Уже все собрались. Неприятно удивил обрез в руках у Аннуа. Выходит кое-что о них и ему неизвестно, даже не догадывался. Охотиться с таким крайне неудобно. Не только дуло, но и приклад почти отсутствует. Зато вблизи картечью — жуткое дело. И сработан вопреки всем запретам и правилам специально под зверолюда. Спусковая скоба убрана, чтоб их толстым пальцам ничего не мешало.

— Ты ведь знаешь, что за такое бывает, — свистнул.

— Защищать члена стаи важнее, — ответил Веркол.

Тут присутствовало немалого размера лукавство. Говоря так, он якобы считал его одним из своих. В реальности все сложнее. Может быть, рождайся у двух рас общие дети, они давно бы смешались и забыли о былых различиях. Фактически люди выступали в качестве хозяев, а пэрты при них — скорее хищными слугами, заменяющими псов. Они жили рядом, работали и общались, но в иных отношениях не пересекались. Симбиоз, но не равенство и только с определенными группами. Не зря в разговорах звучало 'домашник' и 'дикий'.

— Помогите погрузить трупы на коней, — сказал, не обостряя, — потом возвращайтесь. — И спрячьте, ради всех богов обрез. Даже в клане не поймут.

— Пойдешь в город? — спросил Веркол.

— Да.

— Не понимаю этого человеческого сумасшествия, — сказал старший, очень по-людски пожимая плечами.

Кровная месть свершалась по четко определенным правилам. Запрещено убивать без причины, важно равное воздаяние. За увечье надо ответить тем же, а не резать глотку. Нельзя нападать со спины или без предупреждения. Ты не имеешь права покушаться на безоружного или женщину с детьми (при условии, что она не нападает). Обязательно явиться к родичам убитого и поведать о случившемся и поводе с виной. Они, в свою очередь, обязаны выслушать и не тронуть горевестника. А вот бросить тела не похоронив или не явиться с покаянием — оскорбить не одну семью, а весь клан. Конечно, на деле все сложнее и к врагам даже с самыми лучшими намерениями не ходят в одиночку, без группы поддержки, но случается и обратное. Иногда главы семей могут и договориться. Взяв высокий штраф или поженив детей. По крайней мере, поступающий не по закону кланов при выяснении вины становится изгоем. На него не распространяется защита. Любой может убить такого отщепенца и никто не будет иметь в дальнейшем претензий.