— Гарилика Тробург Вий, — это было имя девушки-оборотня. Она просто встретилась со мной глазами. Даже руки не подняла. — Будешь Гарри. К слову, это мужское имя.
Она тут же опустила глаза в парту. Не понравилось. Впрочем, как и всем остальным.
— И Фаль Инойс. Честно скажу, это имя было самым простым для меня. — Я нашел взглядом на светлом ряду парня в одеждах жителя пустыни, который остался последним неназванным. — И все же, я и его буду сокращать. До простого и звучного Фа.
— И что же в нем звучного? — спросил меня пустынник.
— В моем мире это одна из семи нот.
— А у нас нот восемнадцать, — сказала рыжая светлая эльфийка, которую я окрестил Лией.
— Ну вы же эльфы, у вас все не как у людей, — отозвался я и отложил свою шпаргалку обратно на стол. — И последнее. Скоро звонок, но, думаю, мы успеем. К слову, именно сейчас, товарищи темные получат шанс выполнить нашу с ними договоренность о приличном поведении, — я окинул притихший класс долгим взглядом и позвал старосту. — Ира, будь так добра, подойди.
Черноволосая эльфийка не сдвинулась с места. Даже не посмотрела в мою сторону. Мило. Но именно это я и ожидал.
— Жаль. Тогда о самом грустном на сегодня я сообщу вам сам, и руководить процессом тоже придется самому.
— И что же это будет? — спросила темная, глянув на проигнорировавшую меня светлую.
Судя по всему, она заговорила со мной только ради того, чтобы сделать все наперекор лидеру светлого лагеря. Очень интересно. Скорей всего и та договоренность насчет обращения к ним, как к дроу, была так легко принята лишь потому, что светлым такого счастья не обломилось. Судя по всему, оба местных враждующих лагеря только и занимались тем, что по мелочи гадили друг другу. Интересно, когда они при этом успевали учиться? А ведь, судя по оценкам, на успеваемость их разборки не сильно влияли.
— Ну, во-первых, я напомню вам о командорах, которые все еще здесь. Так, на всякий случай.
— Намекаете, что мы будем обязаны Вас послушаться, чтобы Вы там не придумали на этот раз? — зашипел на меня Кар.
Я вежливо улыбнулся. Не думаю, что командоры одобрят такое мое использование служебного положения, но сейчас для меня в первую очередь важен результат. Глядя в красные глаза Карунда, я без объяснений скомандовал.
— Возьми парту и поставь её вплотную к парте Лии.
— Что? — темный настолько опешил, что даже на крик его не хватило. Прозвучало сипло и недоверчиво.
— С этого дня в моей классной комнате не будет двух рядов парт, только один смежный.
— Я этого не сделаю!
— Хорошо. Тогда, когда вы в следующий раз придете сюда, я обещаю, что вся мебель будет заменена, и вместо одиночных парт будут стоять те, что рассчитаны сразу на два человека, то есть общие. И теперь вопрос. Как вы хотите, остаться каждый при своем индивидуальном столе, который просто будет стоять рядом с другим таким же, или сидеть за одним, тесно соприкасаясь локтями и задевая друг друга коленями? К слову, у таких парт не два стула, а одна, общая на двоих скамейка. Как вам?
— Ректор на такое никогда не пойдет, — в голосе моей старосты прозвучала такая убежденность, что я позволил себе улыбнуться.
— Я ему скажу, что это новая психологическая методика по приучению вас к обществу друг друга. Как считаешь, подействует?
Она так на меня посмотрела, что я сразу понял — не ошибся, очень даже подействует. А Ира опустила глаза и тихо, голосом обреченного на медленную смерть, спросила.
— И с кем придется сдвинуться мне?
— Только с достойнейшим из всех противников.
Стоило мне это сказать, как светлая обернулась и встретилась взглядом с темной. Молодцы девочки, быстро разобрались, кого я имею в виду. То, как вытянулись их лица, меня уже мало волновало. Я продолжал распределять остальных.
Алого я посадил с Машкой, Тома с Улькой, Гарри с Фа. Разумеется, когда я закончил озвучивать пары, никто и не подумал вставать с места. И тогда я скомандовал.
— А теперь, все дружно встали... — они затравленно смотрели на меня. Первым не выдержал Алый. Он матюгнулся. Так, что будь я какой-нибудь матроной начала двадцатого века, меня бы на месте Кондратий хватил. Но вся его магия ушла в пустую, втянувшись в мой артефакт. Я остался стоять у стола несокрушимый и спокойный. Эльф резко отвернулся.
— Хорошо, — легко обронил я. — Можете быть свободны.
Никто не встал с места. Темные переглядывались со светлыми. Меня удивило, что первым решился Том.
— Ладно, командуй еще раз, чтобы все вместе, — потребовал он, и я, не видя смысла отказывать, подчинился.
Даже руку для вящей убедительности поднял.
— Дружно, вста-ли... — единогласие было полным. Они на самом деле встали и все без возражений ухватились за столы. Я резко опустил руку. — А теперь... сдви-гайсь!
И они сдвинулись. Аккурат по центру класса. Я ободряюще всем улыбнулся.
— Ставьте стулья, задвигайте их и можете быть свободны.
— Звонка еще не было, — тихо напомнила мне Ира.
— Ничего. Будем считать, что это компенсация за перенесенный стресс.
Никто не отреагировал на мою шутку. Все молча собрались и, прошествовав мимо Мурки, который так и простоял весь урок у стены, застыли в дверях, потому что Иле, темной эльфийке, которая выходила первой, вздумалось остановиться прямо посреди прохода.
— Ты позволяешь себе не утруждаться произношением наших нормальных имен, только потому, что мы студенты, и мы от тебя зависим, так?
— Нет. Я и командоров не утруждаю себя называть нормальными именами. Если тебе это так принципиально.
И все мои детки, как по команде, уставились кто на одного, кто на другого командора. Ну, же, братцы, не подведите! Я пытался отчаянно сигнализировать взглядом Мурке, но неожиданно первым сдал всю контору Барсик.
— Он меня с первых минут знакомства Барсиком обозвал. Так называют их домашних животных — кошек.
— Как наши кошки? — спросил Машка, сделав ударение на "наши". Мне сразу стало интересно, что же у них там за кошки такие.
— Вряд ли. Такие, как ваши, в их домах не поместились бы. Только вашему командору повезло еще меньше, чем мне.
Все посмотрели на Мурку.
— И как он вас назвал? — спросила Иля.
— Муркой, — темный командор улыбнулся и добавил, — Но я не думаю, что мне не повезло.
— Не льсти себе, — ядовито бросил в его сторону Барсик, и тут уже вмешался я.
— Это ты так ничего и не понял, — сказал я ему. Он недоуменно посмотрел на меня. — У темных же матриархат, причем, как я понял, довольно жесткий. У них женщины — куда более ценные члены общества, чем мужчины. То, что я назвал его женским именем, не столько оскорбило, сколько вполне могло ему польстить.
— Да? Что же тогда он, — Барсик кивнул на стоящего в первых рядах Машку, — Так возмутился?
— Потому что уже попробовал поучиться среди светлых и понял, что для вас это вроде как оскорбительно. Хотя, на мой взгляд, можно назвать как угодно, сути твоей это не меняет. И эти мои клички нисколько не мешают мне уважать вас обоих, не смотря на комплексы некоторых.
— Я. Не. Комплексую.
— Приходи как-нибудь на сеанс, и я тебе докажу обратное.
— Не дождешься!
— Посмотрим. А вы, ребята, идите. Идите, раз с последним вопросом уже разобрались.
Самое смешное, что все мои колокольчики с озадаченным выражением на лицах послушно вывалились за дверь. Похоже, впечатлений от общения со мной им на целый день хватит. Но что же будет завтра?
Глава 5
Не все то блин, что комом
Андрей
Если кто-то подумал, что мне так просто дался этот так называемый классный час, то он очень сильно ошибается. После того, как детки покинули аудиторию, я почувствовал себя основательно выжатым лимоном, поэтому сделал робкую попытку облюбовать собственный массивный стол в качестве замены диванчику, коего здесь не наблюдалось, но нещадная реальность тут же напомнила мне о себе. Ведь кроме меня в аудитории остались командоры.
Первым ожил Барсик.
— Что это было? — воскликнул красноволосый эльф и в одно мгновение оказался рядом со мной, ощупывая меня взглядом матерого государственного обвинителя.
Мне только и осталось, что закатить глаза к потолку.
— Барсик, но хоть ты не начинай... — вырвалось у меня, на что эльф сначала застыл, а потом разразился еще более грозной тирадой.
— Не начинай?! — взвыл эльф и, не долго думая, ухватил меня за грудки, — Объясни мне, как, — он особо выделил интонацией это слово, — как матриархат объясняет их порочность?!
А вот это он зря так вопрос поставил. Терпеть не могу таких моралистов, которые начинают за голову хвататься и орать о противоестественности подобных отношений. Нет уж, дорогой мой Барсик, от гомофобства я тебя либо отучу, либо плакала наша с тобой потенциальная дружба, на которую я грешным делом уже роток раззявил.
— Порочность? — прошипел я ему в лицо и уж не знаю, что он там во мне в этот момент увидел, но руки разжал и даже на шаг отступил от меня.
Я демонстративно одернул рубашку. Вскинул голову и холодно отчеканил:
— И чем же они так порочны?
— Двое мужчин... — он запнулся и бросил дикий взгляд в сторону Мурки, который демонстрировал удивительную выдержку и все еще не вмешивался в наш разговор. — Это дико!
— Только из-за того, что это неприемлемо лично для тебя, так? И знаешь, как это называется? Это ведь уже даже не расизм, это что-то еще более мерзкое. Когда своих же убивают лишь за то, что они любят друг друга не так, как принято. А ты объясни мне, Барсик, почему нужно любить не так, как вам двоим нравится, а так, как любят все?
— Я ничего не говорил про любовь! — запротестовал эльф, — Я говорил о сиюминутном удовлетворении похоти, о распущенности!
— И чем же это связь между двумя мужчинами распущеннее, чем связь между мужчиной и женщиной? Тем, что над ними не висит Дамоклов меч нежелательной беременности?
— Что не висит? — растерялся Барсик.
— Страх, что партнер забеременеет, как я понимаю, — наконец вмешался в наш спор Мурка. Отлепился от стены и подошел ко мне. Я скосил на него глаза, заметил, как пристально он в этот момент смотрит на светлого. Вздохнул и решил, что если сейчас не пойду на мировую, у меня башка лопнет, да и командоры окончательно разругаются по моей вине.
— В общем, я рассуждал следующим образом, — говорить было тяжело. Хоть стандартный урок здесь длился чуть больше часа, я вымотался. Честно признаюсь, детки своими вопросами меня доконали. Не дай Бог каждому! Поэтому, проведя ладонью по лицу и смахнув легкое наваждение, я продолжил. — У темных жесткий матриархат, это значит, что главами общин или кланов, семей являются женщины. Они сильные, решительные, волевые. Но мужчины, они и у дроу... прошу прощение, у илитири, мужчины. Иногда... ну я не знаю, хочется быть самцом, а не половой тряпочкой под изящной ножкой главы клана.
— Хочется нежности и тепла, а не маленькой и незавидной роли в её интригах, — тихо и ровно, словно сам себе произнес Мурка, но, разумеется, мы с Барсиком услышали.
— Нежности? — чуть ли не выплюнул это слово светлый, — Тепла? От мужчины?! — на последнем вопросе он даже голос повысил, столько недоверия и возмущения вызвали в нем наши с темным слова.
— Отношения, Барсик, они и в Африке отношения. Кто-то хочет романтики и, найдя подходящего партнера, будет строить любовь именно на её основе, а кто-то хочет по-быстрому перепихнуться в уголке за шторкой, пока в основной комнате гуляет разношерстная толпа, и от самой мысли быть застуканным словить кайф, но это, опять-таки, личное дело каждого, не согласен?
— Не согласен! — буркнул в нашу сторону светлый, но присмирел. Спрятал глаза.
— Это и называется — быть взрослым, — судя по всему, Мурку поведение Барсика все же доконало, и он решил окончательно его добить. — По крайней мере, у моего народа. Если юноша стал мужчиной, он имеет право сам выбирать себе партнеров.
— И даже для замужества? — это встрял уже я. В книжке декана свадебный обряд темных эльфов и сама идея сватовства как-то подозрительно умалчивалась.
— Нет. Для любви. Женит нас глава клана.
— То есть главная жрица?
— Да.
— И на ком обычно женят? На своих или вы все же как-то разбавляете кровь? — сейчас у меня это был уже чисто практический интерес. Что я зря, что ли, пол ночи про эльфов читал. И про геополитическое устройство, и про особенности экономики, и даже традиции слегка зацепил взглядом. Мне было любопытно, а Мурка, судя по всему, конкретно сейчас был готов мне отвечать.
— И как это для любви, но не для жизни друг с другом? — вдруг высокомерным светским тоном вопросил светлый эльф.
Мурка тяжело вздохнул и посмотрел в сторону окон. Я сразу понял, что он ответит не мне, а Барсику. Ну и ладно, про тонкости семейной жизни темных эльфов я у него потом как-нибудь расспрошу.
— Любить я могу кого угодно, но жениться я обязан на той, которую укажет мне глава клана. О жизни с ней никто речи не ведет.
— Что это значит?
— Лишь то, что после заключения брачного союза я войду в дом моей жены, а после рождения первенца покину его. Если родится девочка, она останется с ней. Если мальчик, он уйдет со мной в мой клан и будет считаться ребенком действующей главы клана.
— Это... это просто...
— Отвратительно? — темный горько усмехнулся.
Такого я стерпеть не мог. Душа требовала возмутиться.
— Скотина ты, Барсик. Если у них не так, как у вас, еще не значит, что это мерзко или отвратительно только потому, что для тебя это не приемлемо, — причем я сказал это таким тоном, что светлый вздрогнул.
Не знаю, вдохновение какое нашло. Я вообще в этом плане толерантен до безобразия. А то, знаете, как бывает, посмотрит кто-нибудь по каналу Дискавери передачу об африканских папуасах и начнет орать, как это мерзко, что они такие дикие, они там такое с собой вытворяют, такое... А я слушаю и так подмывает этому радетелю за пристойное поведение в табло дать. Да кто из нас знает, какое оно достойное? Выбрали себе в религию христианство и носимся с его благодетелями, как с писаной торбой. А если что не так, как у нас, то все, в крестовый поход. Мусульман на плаху, язычников на костер. За что? За то, что их моральные нормы не соответствуют нашим?
Не сказав больше ни слова, Барсик опустил голову и молча вышел из аудитории. Мурка тут же положил руку мне на плечо и крепко сжал. Я поднял на него глаза, и понял, что этот эльф очень скоро станет мне настоящим другом.
— Спасибо, — просто сказал он и тоже ушел, уже в дверях бросив. — Ты отдохни.
Я молча кивнул и побрел к себе. На сегодня с меня хватит иноземных красот, объелся, теперь переварить бы.
Ничего, справился. Переварил. До следующего утра носа не показывал из-за двери лаборантской. Листал распечатки с психологическими методиками и тренингами. Даже небольшой конспект изобразил в отрытой в шифонере тетрадке в косую (косую!) линейку. Кое-что уяснил для себя.
Подход к этим деткам требуется индивидуальный. Я сразу это предполагал, но, встретившись с ними, окончательно в этом убедился. Выписав в своей тетрадке их имена, точнее, прозвища данные мною, каждое на отдельной странице, под ними написал ряд своих наблюдений. Перелистал, перечитал. Где-то добавил, что-то вычеркнул, что-то, наоборот, подчеркнул. Веселенькая получалась картинка. Собственно, с этого и начался мой так называемый дневник классного руководителя.
